Сергей Сергеевич Ашманов
Номер одиннадцать
– Ха-ха-ха, – рассмеялся профессор, да так, что его усы шевелились вместе с его животом. – А вы неплохой комик, доктор Леман. Если у Вас возникнут какие-то вопросы, прошу Вас к себе. Мне будут интересны Ваши гипотезы.
После этого случая я понял, что профессор не так увлечен своими пациентами, как изначально мне показалось. Да и вообще, похоже, что его это вовсе не волнует. Но одно ясно точно, что он не убийца.
Вечер снова прошел в непрерывной работе. Интересная загадка, между прочим. Кажется, я знаю ответ.
Ночью мне почудилось, что я видел очертания человека, стоящего над моей кроватью, но, включив свет, никого не обнаружил. Этот фантом моей фантазии сильно испугал меня. Но мы, врачи-психиатры, крепкие ребята. Однако, шепот, доносящийся за дверью, настораживал. Несколько раз я вставал с постели и открывал дверь, но там никого не было.
Утром я застал пациента N11 сидящим на полу. Он напевал какую-то песенку.
– Доброе утро.
– А, это вы, доктор Леман? – голос был мне знаком.
– Елена, как твои дела?
– Плохо, доктор. Вы ведь не нашли мою собаку?
– Прости, но пока не нашел. Но я видел ее вчера за окном.
– Вы ее поймаете? Она у меня шустрая. Бывает, убегает куда не просят. А я ей говорила, что нельзя ходить играть к дяденьке в палату, ведь он злой и все время ругается.
– К какому дяденьке?
– Ну к тому, который не любит, когда с ним играют в мячик.
У меня прошли мурашки по коже. Сердце забилось чаще. Мне стало плохо и я сел на стул. Очевидно, что девочка говорила о пациенте N6. Но мой мозг не в состоянии собрать воедино этот сложный пазл: если собака настоящая, она никак не могла проникнуть в здание. Разве что через окно. Но на окнах решетки. Да о каком проникновении идет речь, когда палата находится на втором этаже. Боже мой, что и думать теперь.
Я старался успокоить себя и предполагал, как пациент N11 (Елена) мог узнать о пациенте N6, если они никогда не виделись? Уйма вопросов и ни одного ответа.
Неожиданно Елена ушла и на свет явился N11.
– Вы отгадали мою загадку?
– Да. Да, я отгадал твою… Вашу загадку. Это время?
– Правильно. Между прочим, арахис вовсе не орех, это бобовое растение.
– Что? Так Вы тогда слушали меня?
– Я всегда слушаю, но отвечаю только тогда, когда хочу.
Мы снова сели возле камина, и я включил диктофон, пытаясь вести беседу с пациентом и одновременно рассуждать о словах Елены.
– Кто вы? – спросил мня пациент.
– Я доктор Берндт Леман.
– Это имя, но кто вы?
– Я человек.
– Это биологический вид. Так кто вы? – не унимался он.
– Я – это я. Странные вопросы вы задаете.
– Этот ответ я не засчитываю. Будьте открыты. Ведь я открыт перед вами.
– Что ж. Я – мужчина. – N11 отрицательно покачал головой. – Объясните мне, прошу.
– Когда вы слушаете Вагнера или Баха, когда читаете поэму Шекспира или о героях и их приключениях, когда часами сидите за письменным столом, уткнувшись в записи, и беспрерывно думаете над чем-то, когда любуетесь творчеством великих художников или просто сидите на берегу реки и слушаете пение птиц, когда ищете в людях их фобии и пытаетесь справиться с их недугами, Вас это вдохновляет? Вас это воодушевляет? Зажигает в вашей груди огонь?
– Несомненно.
– Это и есть вы – то, что вас вдохновляет и трогает до глубины души. Будь то сцена возмездия или справедливости принятого героем решения. Вы есть то, что чувствуете и ощущаете здесь (он положил руку на грудь), когда слушаете оперу или вытаскиваете из глубин своей памяти значимое для вас событие, вспоминая его, вновь и вновь воспроизводя его в своей голове… Вы есть нескончаемый, неустанный поток энергии, пронизывающий полотно мироздания также, как и все вокруг вас: то, что вы называете живым или неживым, будь то камень или дерево, огонь или земля, взрослый мужчина или дитя… Все вокруг едино, все вокруг живет, так живите и вы.
– Впечатляет. Но ведь это всего лишь теория, хоть и весьма приятная на слух. Вы случаем раньше не преподавали?
Больной больше не говорил.
Отчет 4
После обеда ко мне зашли полицейские и попросили пройти с ними в морг. По пути они спрашивали меня об убитом, насколько хорошо я его знал. Также они спрашивали меня о профессоре, врачах и пациентах, на что я отвечал им так, как есть, за исключением того, что мне поведала Елена. Этого знать им не нужно, иначе в этой лечебнице одним пациентом будет больше.
Труп лежал на хирургическом столе. Патологоанатом только что закончил вскрытие и объявил результат – смерть от разрыва сердца. Также он указал нам на аномально большое сердце и сказал, что оно будто состоит из трех маленьких сердец, чего он раньше никогда не видел. Проклятые совпадения не дают мне покоя. Как и сказал N11 – кальмары имеют три сердца. Но причем здесь пациент N6? «Здесь нет никакой мистики», – твердил я себе.
Полицейские попросили меня посмотреть на вещи убитого и сказать, знакома ли мне какая-нибудь из них?
Передо мной выложили предметы. Красный шар, уже знакомый мне; мягкий кусочек ткани, набитый ватой, используемый для снятия тревоги и стресса; носовой платок с вышитыми на нем инициалами «A.M.» и сверток ткани с пуговицами.
– Нет, ничего из этого я не узнаю, – сказал я.
– Вы, как психиатр, можете ответить нам, почему с одежды мертвеца сняты все пуговицы? Мы нашли их у него в кармане.
– Это действительно странно, – я не мог знать, почему и в каких целях пациент N6 оторвал все пуговицы со своей одежды и положил их себе в карман. Я посчитал, их 10. Тут мне пришла в голову, откровенно говоря, дикая мысль.
Распрощавшись со служителями закона, я поспешил к себе в комнату и отыскал одежу, в которой впервые познакомился с N11. Сосчитав все пуговицы на ней, я понял, что означали цифры, которые называл всем N11. На моей одежде было пятнадцать пуговиц. Готов спорить, что у профессора их 14. Стоило проверить, но поскольку эта информация толком ничего не давала, как и многое другое из того, что связано с N11, я решил не тратить время впустую.
Заметка: все записи пяти сеансов, записанных на диктофон, я помещаю отдельно.
Спустя неделю общения с N11, я многое узнал. Говорить о достоверности этих знаний сложно, поскольку они высказаны пациентом со сложным психическим расстройством. Все же, его рассуждения наводили меня на некоторые мысли. И да, он по-прежнему не проявлял никаких эмоций. Голые факты и изречения. Загадок он больше мне не задавал, хотя я настаивал на этом. Уж больно они интересные.
Пациент рассказал, что он здесь временно. Что конкретно он имел в виду, я не понял.
Последние два дня я беседовал с Говардом. Он был потерян и подавлен. На мой вопрос, что с ним произошло, он ответил, что скоро уйдет, и ему жаль покидать это место, ведь ему нравился камин и то, как горели поленья. Тогда я думал, что уход Говарда означал искоренение его как личности. Другими словами, одна из личностей покинет бедный разум владельца тела. Это можно считать прогрессом в нашей терапии.
– Ты знаком с Эндрю?
– Да, он иногда приходит.
– Расскажешь мне о нем?
– Он вспыльчив и говорит только о себе.
– Он тоже видит призраков?
– Что-то вроде того.
– Что он тебе рассказал о них?
– Он сказал, что эта комната принадлежит человеку знатному, который умер не своей смертью. Он здесь, среди других призраков.
