Сергей Семенович Монастырский
Вокзал, перрон. Елка с баранками

Ну, вот все. Настала обычная семейная жизнь. И все вернулось.

Сходили к психологу.

– Вам нужно за месяц до Нового года загрузить себя чем-то, чтобы вы всего, что происходит, как – бы не замечали. Например, непомерной работой! – посоветовал он.

Такая возможность была. Работал Валентин вахтовым методом на северных нефтяных приисках.

Два месяца непрерывной вахты с восьми до восьми каждый день без выходных, месяц отпуска, на время которого он возвращался домой.

Конечно, как и все, проходит вахта, и график вахт для себя он составлял таким образом, чтобы новогоднюю ночь проводить дома. А уж числа с третьего улететь обратно.

А теперь он стал делать наоборот. Брал декабрь и январь, а новогодние дни,

включая последние дни декабря, все равно были выходные.

Жена этого не понимала. Дети тоже. Зато он перестал ощущать наступление нового года – на прииске не было магазинов и новогодних улиц. Только вышки и несколько общежитий среди снежной целины.

А к новогоднему домашнему столу он успевал. Впритык, но успевал.

…Утро этого предновогоднего дня выдалось метельным. Снежной непогодой в этих северных краях, конечно, никого не удивишь, но за все свои вахтовые годы Валентин такого еще не видел. Злая и колючая снежная пурга просто сметала с ног, и белая пелена скрывала даже очертания нефтяных вышек.

Улетать планировали завтра, утром тридцать первого, но метель по метеосводкам местного аэропорта, прогнозировалась надолго. Как и нелетный режим.

С позволения руководства – вахта в таких условиях все равно не смогла бы работать – решено было уехать сегодня. На поезде. Аккурат тридцать первого к четырем часам дня он прибудет в Москву.

… За окном вагона проплывали зимние пейзажи, заснеженные ели клонили тяжелые ветки к земле, открывались вдруг белые поляны со стоявшими вдали сиротливыми деревеньками. Вахтовая бригада, занявшая почти весь плацкартный вагон, под стук колес выпивала, и вела тихие разговоры о семьях, о женах, покинутых уже месяц назад, да обо всем, что приходило в голову.

И от этой белой пустоты за окном, от разговоров о новогодних планах, Валентин вдруг опять ощутил, что все возвращается. То о чем он уже несколько лет назад забыл, и опять смутное беспокойство и тоска по чему-то наступающему начали лихорадить его.

Как и прежде уже не хотелось Нового года. Хотелось, чтобы он скорее прошел.

До Москвы оставалось пять часов. До новогоднего боя курантов тринадцать.

– Ничего, – подумал он, – продержусь как-то!

Поезд, скрипнул тормозами и остановился.

– Стоянка пять минут! – закричала проводница.

Никто не собирался выходить на этой крошечной станции, где кроме одноэтажного здания вокзала, да мерцающего вдали какого-то поселка, ничего и не было.

Но на этом заснеженном и печальном перроне была стоящая в ведре, маленькая, меньше метра пушистая елочка, увешанная вместо игрушек дешевыми конфетами, баранками, пряниками, в общем, видимо, всеми сладостями из местного сельпо.

Возле елки, прыгая от мороза, мужичок, зазывно махал руками.

– Открой дверь! – попросил Валентин проводницу.

– Так открыта.

– Продаешь? – крикнул Валентин.

– Конечно! И еще есть! – радостно откликнулся мужичок.

Валентин схватил куртку, нахлобучил шапку и выскочил на перрон.

– Стоянка пять минут! – опять крикнула проводница.

– Сколько? – подбежал Валентин к мужику.

– Сто рублей, – опасливо ответил мужик.

Валентин уже доставал сотню из кошелька.

– А хочешь, я сейчас еще лучше принесу, вошел в азарт мужик.

– Откуда принесешь?