Сергей Семенович Монастырский
Вера из Кологрива
– Ого! А ты совершеннолетний?
– Двадцать два! – с гордостью объявил я.
– Да? Что-то молодо выглядишь! – и снова взглянула на мое торчащее достоинство, – да большой, – нет, правда двадцать два?
Немного поколебавшись, она вдруг прильнула к этому торчащему месту губами.
Я, конечно, слышал об оральном сексе, но никогда не пробовал – как-то стыдно было. От неожиданности и непривычности ощущения, финал наступил, как мне показалось, через несколько минут.
Тогда-то, оторвавшись от меня и, вытирая рот, она сказала:
– Миленький, я же тебя предупреждала – секса не будет – льет как из ведра! И нырнув ко мне под одеяло, прижалась ко мне маленькими острыми грудями.
– Теперь легче? Можно я с тобой полежу? Обними меня!
О сексе, конечно, я уже не думал. Но что-то трогательное было в этом худом женском тельце, и что-то очень нежное и доверчивое в ее объятиях.
Я уже почти любил ее. И было ее очень жалко, такую красивую, такую нежную в этом грязном провинциальном городке, где, кроме редких командированных, ей и обняться то не с кем.
– Уезжала бы ты отсюда! – испытывая к ней острую жалость и непостижимую нежность, прошептал я ей на ухо.
– О чем ты?! У меня здесь дочь, мама. И дом, какой никакой. Вот этот. Другого нет.
– А где они? – удивился я, имея конечно в виду дочь и маму.
– В деревне. Километров десять отсюда. Там бабушкин дом. Лето кончится, они вернутся. Дочке нужно в первый класс готовиться. И помолчав, еще раз поцеловав меня в щеку, добавила:
– Тоска, конечно. Знаешь, чего я боюсь?
– Чего?
– Того что я буду стариться. В этой глухомани. А потом дочка будет здесь стариться. Так вот мама моя здесь состарилась.
Я придвинулся к ней поближе и от жалости стал целовать ее. Я целовал ее шею, ее плечи, ее грудки, сполз на ее плоский живот. В своей страсти перешел к ее трусикам, которые она тут же закрыла рукой, целовал ее ноги.
– Постой, – прошептала она, – постой миленький, постой, я сейчас!
Она тоже неистово стала целовать мою грудь, спустилась к опять торчащему члену и снова прильнула к нему губами.
По моему, у нее от этого тоже был оргазм, потому что страстные крики на этот раз были обоюдными.
Потом мы откинулись на подушки, и я держал ее ладонь в своей ладони. Но больше уже не было сил.
Помолчали.
– Хочешь, я расскажу тебе свою жизнь? – вдруг спросила она.
– Давай, – я сжал ее ладони.
– Знаешь, у меня в жизни уже все было. Не смейся. Жизнь у меня еще такая короткая, а уже все было!
– Да, ладно?! – что-то мне казалось странным в ее словах.
– Правда. Знаешь, наш грибной комплекс?
