Сергей Семенович Монастырский
Пустой перрон
А это, между прочим, и два новых года, и два дня рождения, и два восьмых марта.
И настал, наконец, этот счастливый осенний день, когда все это несчастье закончилось.
Перрон маленького городка, где находилась колония, в которой сидел Лешка, был безлюден и пуст. Сухие листья перекатывались по нему.
Стоянка поезда была всего две минуты. Багажа у Оли почти не было. Только небольшой баул, в котором находились вещи Лешки: белье, джинсы, свитер и куртка. Ботинки, как она надеялась, еще не успели износиться. На часах было только восемь утра. Лешка, как он писал, должен бы выйти из колонии в двенадцать.
Оля спросила, где здесь гостиница, ей подсказали автобус.
Гостиница была, почти пустая! Да бог с ней, им предстояло переждать здесь до завтрашнего утра, когда этот поезд повезет их обратно, в их дом.
Тем не менее, она заботливо поставила на стол привезенную бутылку вина, нарезала колбасу и закуски, и стыдливо вспомнив, засунула под подушку пачку презервативов.
И поехала в колонию. На часах было одиннадцать.
Рано, конечно, но она решила никуда не уходить, подождать здесь у ворот.
Прошло полчаса.
Дверь проходной открылась. Оттуда вышел молоденький солдат с повязкой дежурного на рукаве.
– Вы, конечно, извините, но уже полчаса наблюдаю, как вы ходите около ворот. У нас это не положено.
– Да, я жду! – объяснила Оля. – Сейчас должен выйти мой жених. Срок закончился.
– Да? – солдат засмущался. – А как фамилия?
Ольга назвала.
Солдат снова скрылся в проходной.
– Уже вышел, – сообщил он возвратившись.
– Как вышел? – ахнула Ольга.
– Да так. В десять часов. Ждала его какая-то машина. С мужчиной и женщиной.
– А куда поехали?
– Туда! – неопределенно махнул солдат.
… Поезда до утра не было. Гостиница была пуста.
Поднялся ветер. Сухие листья бились в стекло.
Часы на колокольни церкви пробили семь вечера.
Прошел день.
И прошла целая жизнь.
