Сергей Семенович Монастырский
Про Вовку
Потом редактора осенила спасительная мысль.
– Володя, ты иди сам! – приказал он, вернувшись в редакцию.
Вовка пошел. Пришел назад расстроенный.
– Ну, как?! – Забросали его вопросами. Никто не сомневался, что баба перед его персоной не устоит, потому что вдобавок была она еще и женщина одинокая.
– Ну, ее на хрен! – печально проинформировал Вовка, – она меня вечером домой на чай позвала. Там, мол, и решим!
– Так это же хорошо! – обрадовались мы.
– Чего хорошего?! – Не смогу я ее, уж больно противно. Я же не автомат!
Мы призадумались. Германию упускать было нельзя.
– Вов! А ты с ней поговори ласково, а если до дела дойдет, скажи, мол, мне стыдно признаться, но я импотент! – посоветовал кто-то из девчонок. Ей жалко тебя станет, она деньги и выделит! Женщины таких очень жалеют!
– Откуда ты знаешь? – не постеснялся Вовка.
Но вечером пошел.
… Вечер удался, Вовка шутил, много пил, рассказывал всякие нереалистические небылицы.
Дама долго слушала и ласковым голосом сказала:
– Ну, хорош, трепаться! Пошли!
Вовка, тут же выложил слабым голосом легенду про импотента!
– Э, парень! Ты меня не знаешь! – заверила его дама и утащила в спальню.
Освободился Вовка под утро.
Но в Германию поехал.
***
И угораздило же Вовку влюбиться в умную, культурную, начитанную и образованную девушку.
Вовка был человек хороший, красавец, но интеллектом, напомним, не блистал!
Но влюбился!
Она, конечно, сразу поняла его уровень, но видимо он ей очень нравился.
И вот она таскала его по концертам, в том числе классической музыки, театрам, музеям, разным интеллектуальным компаниям.
А от любовных утех все время отлынивала.
– Мы должны получше узнать друг друга! – поясняла она.
Вовка терпеливо ждал. Потому что очень влюбился. Но через месяц такого интеллектуального напряга не выдержал. И любовь прошла.
***
Потом он ушел из редакции. Говорят, куда-то уехал. И я потерял его следы.
Прошли годы.
И как-то случайно через много лет, мне попался в книжном магазине толстый цветной фотоальбом. Название обложки было простое «Больница». Вверху где обычно пишут имя автора, стояла Вовкина фамилия.
Я начал листать. Это был прекрасный удивительный фоторепортаж, скорее фотоочерк, без единого слова, – о жизни больниц.
Врачи, сестры, нянечки, больные!
Атмосфера болезни, горя и надежды, в этих необыкновенных фотографиях, атмосфера той жизни, о которой я, считающий себя литератором, журналистом, не смог бы описать словами.
