Сергей Семенович Монастырский
Дорогая муха
А другой он ее давно не видел. И почему-то он все чаще о ней думал, скучал по ней.
В сущности это был самый родной, самый доверенный ему человечек. За которую он стал цепляться, как за спасательный круг своей жизни.
Он заспешил. Подумал, что не успеет сказать ей то важное, что узнал в своей жизни.
Вдруг умрет. А сказать не успеет.
Он здраво рассудил, что поделится всем этим с ней просто в разговоре, он не сможет, даже если бы она и приехала.
Она будет возражать, спорить, а может и вообще не слушать, слушать, но не слышать.
Может она давно изменилась, и голос у нее грубый, и этим грубым голосом она возьмет и скажет что-то типа:
– Папаша! Шо вы мелите?!
И он решил ей писать. Нет, не письма. Просто, в тетрадку. Может быть, если он умрет, или когда он умрет, она обязательно это прочитает.
Да и дни свои, пустые, бессмысленные, надо чем-то занять.
***
«Поймешь ли ты меня, Настенька, не знаю. Наверное, не поймешь. Эти мысли возникают, тогда, когда на всем бегу, ты вдруг остановишься, – то ли от того, что и жизнь внезапно оборвалась, то ли оттого, что кто-то тебя заставил остановиться.
И тогда, ты внезапно понимаешь, что прожил как-то не так.
Но уже прожил. Уже не начнешь сначала. Вот на такой внезапной остановке стою сейчас я. Впереди ничего, позади – все. Видимо мой автобус довез до конечной точки.
И вот что позади: в моих руках, был целый город! И что я сделал?
Не сделал ничего, кроме того, что написал кучу бумаг, город остался таким каким был.
Ну, ладно, думаю. Жизнь то была интересная. Сколько друзей, сколько интересных людей было вокруг меня! И всем я был нужен, всем необходим! Когда вечерами я был дома, мама твоя закрывала дверь в свою комнату, чтобы не слушать постоянных моих телефонных разговоров, переговоров!
– Прошла неделя, как я выписался из больницы. Два месяца прошло с тех пор, как меня туда отвезли.
И тишина. Ни звонка, ни звука! Оказывается, мир может обойтись без меня. А без кого-то не может! Фамилии этих людей ты знаешь. Обидно конечно. Но это жизнь. Пока еще, слава богу, не оконченная. Но уже прожитая»
***
«Знаешь, Муха (не забыла еще, что в детстве я тебя звал «Настюха – муха»), видимо с возрастом я становлюсь мудрее, и соответственно, скучнее!
Лучше бы я становился легкомысленнее и веселее! Ну, так вот, мне кажется, что в конце жизни перепробовав все на свете, человек возвращается к своим истокам. К своим ценностям, которые у него были в начале. Сейчас тебя нет с нами, со мной и мамой. Мне хочется, чтобы мы снова оказались втроем, в нашей маленькой квартире, чтобы вечерами собираться вместе, чтобы вставая ночью в туалет, я, проходя мимо твоей спальни, поправлял на тебе одеяло!
Да, чтобы мы опять жили одной семьей, нет ничего роднее, чем своя семья! Ведь как-то в молодости, по ходу бурно текущей жизни, мы не сильно думали об этом, не замечали, не ощущали эту ценность. Ну, это было так естественно! А как же еще!
