Сергей Семенович Монастырский
Был месяц май
– Это тебе! – протянул он букет.
По движению его губ, она догадалась, и дала знак: заходи, мол!
Он подошел к железным ступеням двери вагона. Она открыла дверь.
– Чего ты?
– Это тебе!– повторил он.
Она удивленно ахнула:
– Влюбился, что ли?
– Ага! – радостно закивал он.
Она засмеялась:
– Ну, заходи.
Иван, вообще-то шел домой, но ладно, дом подождет, чего он там не видел!
В купе она вытащила бутылку водки, нарезала колбасы, хлеб.
– Ну, давай, влюбленный, со свиданьицем?
Немного поговорили, еще раз выпили, но когда Иван стал увлеченно рассказывать о своей работе, она вдруг прервала:
– А ты что, меня, правда, любишь?
– Ну, да! – растерянно ответил он, хотя про любовь он до сих пор не думал.
– Знаешь, меня уже давно никто не любил, – задумчиво сказала она. Ну, бригадир не в счет! И весело упала на спальную полку, задирая платье, и торопливо снимая колготки вместе с трусами.
– Иди сюда! Давай, люби!
Иван от неожиданности растерялся. Но, она уже потянула его на себя, расстегивая на нем ремень брюк. И вдруг Иван с ужасом ощутил, что у него не встает! То ли от стресса, то ли от неожиданности!
Проводница тем временем нащупала, наконец, в его штанах то, ради чего она их снимала!
– Эй, ты чего?! – поразившись, прикрикнула она на него!
Домой Иван возвращался трясущимся от стыда и позора.
– Нет, это не мое! – постановил он себе приговор в утешение. Но для проверки, ночью сунулся к жене. С женой получилось.
Из дневника
«Это тонкое смуглое лицо, прикрытое прядями волос, видел я каждый вечер, возвращаясь домой в окне стоящего на путях вагона. Кто она? Почему одна? Почему не уходит домой. Когда начнется рабочий график движения этого пассажирского состава? Я уже придумал ей историю, история эта была о брошенной девушке, о погибшей любви юной проводницы, встретившей в одном из своих пассажиров того, кого искала …
Словом, это была красивая история. Но я проходил мимо вагона, а девушка продолжала читать при свете настольной лампы в своем служебном купе.
В этот вечер, я решил набрать осенних кленовых листьев, и, проходя мимо вагона, постучал в ее окно, протянул ей этот букет. Она улыбнулась и откинула верхнюю фрамугу окна, протянула узкую руку, чтобы взять букет.
– Спасибо! – сказала она
А я стоял, и не знал, что дальше делать.
– Пойдемте, погуляем – ляпнул я, не придумав ничего лучшего.
Она отрицательно покачала головой.
– Но ведь вам скучно!
– Скучно, – согласилась она.
– Тогда в чем дело?
– В том, что я боюсь.
– Меня?
– Да всего. Темнеет. Вечер. Этот прирельсовый тупик. Да какая вам разница. А за букетик спасибо. – И она собралась закрывать фрамугу.
– Постойте! – закричал я. – А можно я приглашу вас в кафе!? Здесь на вокзале. Там не страшно. А пока вы будете собираться, я отойду на двадцать метров, туда, на перрон. Там же уже люди!
– А зачем вам это? – спросила она.
– Не знаю! Просто вас уже третий день вижу. Вы мне очень нравитесь. А дальше этого я не думаю!
– Пока,– уточнила она, улыбнувшись.
– Ну да, пока. Но если я о чем-то подумаю потом, вам же никто не мешает сказать мне: «Пошел вон!»
– Не мешает. И полиция здесь рядом. Видите, вон там, на перроне отделение полиции.
И вздохнула:
– Ну, ладно. Поесть все равно надо. Только я на свои, идет?!
Тихо было в кафешке. Почти никого.
– Это я попросил, – сострил я, чтобы нам не мешали.
– Небось, всю зарплату истратил, – пошутила она, переходя сразу на «ты». И сразу попросила:
– Только давай не рассказывать друг другу свои биографии. Зачем это нам? Завтра – послезавтра я уеду и никогда больше не увидимся. А хочешь, чтобы я об этом вечере хорошо вспоминала, тогда не приставай ко мне. Сразу предупреждаю: все равно ничего не выйдет!
– Ладно, – согласился я, – тогда давай петь!
Она посмотрела насмешливо.
– А давай! Если не выгонят.– И очень тихо, совсем тихо запела:
– Ой, да не вечер, да не вечер. Пела она красиво, и голос был красивый, И она красивая. И все что я знал о ней, что ее звали Марина. Я стал тихо-тихо ей подпевать. Официантка принесла еду. Услышав нас, опустилась на свободный стул и так же тихо стала подпевать. Так мы перепели почти все песни, какие знали. Официантка давно ушла. Она все же была на работе. Марина вдруг замолчала.
