Сергей Савелов
Шанс. Книга 4
Последний звонок.
25 мая в яркое солнечное утро, я нарядный и наглаженный, в белой рубашке с галстуком отправился с тетей в школу. Она не смогла удержаться и, отпросившись с работы отправилась со мной, приготовив шикарный букет цветов.
Прислушавшись к себе, не обнаружил особого волнения, которое испытывал первого сентября, хотя где-то в глубине души был доволен закончившимся нудным учебным процессом.
На школьном крыльце опять стояла радиола, подключенная к колонкам и играла старая пластинка со школьными песнями. Прислушался. Из динамиков неслось знакомое:
По следам героев Грина,
По страницам добрых книг,
Нам под парусом незримым
Плыть с друзьями напрямик.
Сейчас наша вахта у школьной доски,
Так значит, немножко мы все моряки.
Нам жажда открытий знакома,
Дороги у нас далеки.
Школьный двор был заполнен выпускниками и малолетками в праздничной школьной форме, пестрел цветами и белел рубашками у ребят, школьными фартуками и бантами у девчонок. Десятый «а» класс, чтобы выделиться среди других выпускников на грудь прицепили дополнительно белый бант из материи и в центр повесили маленький колокольчик из набора рыболова. Ребята из других классов шутили, перекрикивая многоголосый шум:
– Вовка! У тебя клюет! Ирка, подсекай!
Еще не придумали в этом времени вешать красную или синюю ленту через плечо с надписью: «Выпуск 1979 года!»
Все были радостные и довольные. Вероятно, многие были рады окончанию школы и еще не задумывались о предстоящих экзаменах.
Родственница остановилась у толпы родителей и с улыбкой кивнула мне. Глаза ее блестели. Пошел к своему классу и смешался с толпой.
– Долго собираешься! – упрекнула Наташка.
– Куда спешить? – беспечно отговорился я.
– Мои родители тобой заинтересовались и боюсь, что мама захочет познакомиться со Светланой Викторовной. Вдруг она скажет про твою Гулю? – высказала свое опасение, всматриваясь в толпу родителей. – Надо было ее предупредить.
– Я твоему отцу еще на даче признался, что между нами ничего такого нет кроме дружбы и быть не может, – ответил и тоже поискал глазами родственницу.
Наташка посверлила меня взглядом и упрекнула:
– А мне не сказал!
– Это был мужской приватный разговор, – пожал плечами я.
– Раз, раз, раз, – какой-то школьник проверил микрофон и на крыльцо высыпала толпа учителей и приглашенных.
Сбоку расположился школьный оркестр, а классные руководители направились к своим классам.
– Построиться в две шеренги! – скомандовал нам Анатолий Арсеньевич и указал рукой.
Привели первоклашек с цветами из начальной школы и попытались выстроить их позади каре, образованное из выпускных классов.
К микрофону подошла директор школы и линейка началась. По ее команде под стук барабанов вынесли школьное знамя и пронесли по площадке, а потом начали выступать учителя и приглашенные от РОНО, Райкома комсомола, родительского комитета и школьники. Потом проводилось награждение выдающихся выпускников.
Оркестр играл туш непрерывно, так как награждаемых было много и их вызывали непрерывно. Ребята подбегали, получали Грамоту и тут же за спиной останавливался следующий награждаемый.
Мне пришлось выбегать и получать из рук директора Почетные грамоты аж два раза. Мои заслуги отметили за активность в физкультурно-массовой работе – несколько раз бегал за школу на районных соревнованиях и активное участие в краеведении – подбросил несколько новых тем для изучения кружковцам. Наташка заинтересованно засверкала глазками:
– Что это за успехи? – вчиталась в короткий текст. – Почему ничего мне не говорил?
– Нечем хвастаться, – попытался увильнуть я от разборок.
Она сама получила две грамоты.
– И все же…? – не отступила настырная подружка.
– Стенгазета висела на первом этаже в первой четверти. «Загадки Ленинграда» называлась, – пояснил.
– Так это ты? – удивилась. – Что за загадки? Я уже не помню, да и не прочитала тогда толком. К стенгазете не подойти было.
– Потом расскажу, – пообещал, так как начинался концерт.
– Смотри! – пригрозила и ткнула кулачком в бок она.
Накануне ко мне подходила руководительница школьного хора, других вокальных кружков, которые вела и предложила выступить на Последнем звонке. Подумав, отказался. Раньше в этой школе особо старался не выделяться, а теперь и вовсе незачем. О том, что могу писать песни и пою знал узкий круг дворовых знакомых и близких друзей.
Алинка из параллели спела песню «Школа я скучаю».
«Школьный двор и смех подружек» … – зазвенел ее голос в динамиках.
По окончании выступления под оглушительные аплодисменты она неожиданно в микрофон объявила:
– Эту замечательную песню написал выпускник нашей школы Соловьев Сережа. Благодарить надо его.
И захлопала. Одноклассники уставились на меня в изумлении. Подтвердилось, что не все знали о моих талантах. Захлопали и все присутствующие в школьном дворе. Делать нечего – вышел на шаг от первой шеренги и неловко кивнул головой. Не ожидал подобного внимания и растерялся.
По окончании концерта объявили прощальный школьный вальс. Многие девчонки парами закружились в танце. Только несколько пацанов осмелились пригласить девочек. Наташка в нетерпении дернула меня за рукав и зашипела:
– Чего стоишь истуканом? Давай, приглашай меня!
Делать нечего. Встал перед ней и церемониально склонил голову, приглашая на вальс. Эта зараза присела в реверансе с уморительно серьезным лицом и важно подала руку. Мы легко заскользили среди других пар танцующих.
Потом по команде первоклашки кинулись дарить нам цветы, а затем уже без команды выпускники рассыпались и пошли вручать букеты учителям и присутствующим женщинам. Хотел передать доставшийся мне букет директрисе, но у нее было столько цветов в руках, что мой оказался бы лишним, поэтому с улыбкой вручил его завучу. Все-таки она не доставала меня в период учебы и только изредка я встречал ее взгляд в школьных коридорах.
Линейка закончилась, когда рослый десятиклассник из параллельного класса посадил девочку-первоклашку с колокольчиком на плечо и обошел школьный двор под звуки Последнего звонка. Все аплодировали и улыбались, а кто-то из девчонок и женщин плакал.
Ольга – староста класса, стараясь перекричать радостный гомон расходившихся одноклассников объявила:
– Все переодеваемся и в три часа дня собираемся здесь!
– Зачем переодеваться? – закричал кто-то.
Было шумно, весело и бестолково.
Тетя Света с мокрыми глазами обняла меня, поцеловала и призналась:
– Я так радовалась за тебя и гордилась.
Я смутился и не нашелся чего сказать.
– Да, нашими детьми стоит гордиться! – обнимая Наташку за плечи к нам подошла с улыбкой Роза Михайловна. – Здравствуйте! – взглянула на тетю Свету, – здравствуй Сережа, – повернулась ко мне.
– Здравствуйте Роза Михайловна, – поздоровался. – Тетя, это мама Наташи, – представил.
– Светлана Викторовна, – добавила Наташка с непроницаемым лицом, представив тетю.
– Очень приятно, – в унисон произнесли женщины и рассмеялись.
– Мы пойдем к ребятам? – заявил-спросил я и потянул за собой немного упирающуюся подружку.
– Зачем? – зашипела он. – Сейчас твоя тетя скажет….
Обернувшись, заметил, что обе женщины смотрят на нас любящими взглядами.
– Не скажет, – попытался заверить Наташку, сам в этом сомневаясь.
А и скажет, ну и что? – подумал про себя.
Отмечать Последний звонок отправились в ближайший Парк Победы. Класс оказался не дружный – пришли не все, а несколько пацанов с Кославским и с тремя девчонками сразу отделились и пошли праздновать к кому-то на квартиру. Но и оставшимся было весело. Погуляв нарядной толпой по парку и пофотографировавшись, разместились на лавочках. Пацаны, собрав у желающих деньги затарились вином. Разложив закуску на газете, постеленной на одной из лавочек, разливали портвейн жаждущим по очереди в граненый стакан, стыренный из уличного аппарата с газированной водой. Получил стакан с бордовой жидкостью и я, хотя не хотел пить. Отхлебнул пару глотков и передал стоящей рядом Наташке. Она смело взяла емкость и выпила оставшееся. Передернулась от отвращения, сунула стакан мне и морщась вынесла вердикт:
– Бр-р. Ну и гадость! Как ее пьют? Нельзя было что-нибудь вкуснее купить?
– Дешево, но сердито! – заявил с улыбкой Руслан, забирая у меня стакан.
– Марочный портвейн вкуснее, но почти в два раза дороже, да и этот «Кавказ» не самый худший, Агдам противнее, – просветил подругу.
– Знаток! Сам тогда, чего его не пьешь, а меня травишь? – незаслуженно упрекнула меня.
Пили, рассказывали анекдоты, смеялись вспоминая разные случаи из школьной жизни. Пели и пили. Я, правда, на спиртное не налегал. Заметил, что некоторые девочки и ребята к спиртному не притрагивались. Мамины установки или принципиальная позиция?
Кто-то захватил на гулянку расстроенную гитару и Вовка Андреев попытался исполнить Yesterday Beatles. Потом инструмент перешел к другому, а я судорожно вспоминал русский текст этой знаменитой песни. Оказалось, что в классе немало гитаристов. Пели песни популярной сейчас Машины времени, Веселых ребят, Цветов. Многие подпевали, с вызовом посматривая на прохожих, а те с умилением улыбались, глядя на веселых выпускников.
Наташка по окончании очередного корявого исполнения забрала инструмент и предала мне. Подстроил, как сумел и запел Yesterday на русском, правда не помнил все слова:
Я вчера
Огорчений и тревог не знал,
Я вчера еще не понимал,
Что жизнь – нелегкая игра.
Без тебя
Жизнь моя трудней день ото дня
И сегодня вспоминаю я
О том, что потерял вчера.
Нет, нам не найти,
Кто же прав, кого винить.
Нет к тебе пути,
Нам вчера не возвратить…
Без тебя
Я не буду счастлив никогда
И не раз печально вспомню я
О том, что потерял вчера.
Остановился, так как дальше текст не помнил и услышал аплодисменты многих людей. Поднял голову и удивился, что вокруг наших лавочек собрались многочисленные посетители парка.
– Давай еще! – слева за рукав дернула Наташка, раскрасневшаяся от выпитого вина и с горящими глазами.
Она все же отважилась и выпила еще. Кивнул и исполнил «Молодость», популярной в будущем группы «Рождество».
Было время, ждали вечер
Под гитары песни петь,
Было море по колено,
Возвращались утром в шесть.
Нас ругали, мы крепчали,
Обещали не чудить
И на утро маме клялись,
Что мы бросили курить.
Молодость, ты как времени замок,
И захочешь не взломаешь,
Чтоб взглянуть ещё разок…
Продолжил песней Цыгановой:
Долгие века ищем мы любовь по свету,
А за нами пыль да вороньё.
В небе облака, на кресте рука,
Впереди любовь и кровь.
В самый трудный час только вера греет нас,
И спасает, вновь, любовь.
Любовь и смерть, добро и зло…
Что свято, что грешно, познать нам суждено.
Любовь и смерть, добро и зло,
А выбрать нам дано – одно…
В окружающей толпе заметил выпускников других классов и школ, которые также выбрали этот парк для празднования окончания школы. Меня привлек пристальный взгляд крупной девушки из параллельного класса. Я и раньше замечал высокую, крупную девушку с черной толстой и длинной косой, переброшенной на пышную грудь, наталкиваясь на ее взгляд в школе.
Гулька тоже любит так носить пышный хвост своих волос, перебрасывая его вперед через плечо, а в минуты раздумья или волнения теребит его, – вспомнил и вздохнул. Как она там дома? Тоже гуляет с одноклассниками? Мой прежний класс наверняка отправился в «березки», и ребята будут гулять, жечь костер, пить и веселиться до утра, встречая рассвет на реке. Класс не чета этому, дружный. Оглядел окружающих и вновь наткнулся на этот пристальный взгляд.
Мы разошлись по домам поздно вечером, так как многим нужно было добираться до дома на метро. Некоторые ребята и даже Ольга Виланен, скромница и отличница, не рассчитали свои силы со спиртным и их тошнило. Кто-то, не дождавшись окончания вечера улегся спать прямо на лавочке и их повели под руки. Несколько парочек исчезли в темноте. Кто-то сегодня потеряет невинность и станет женщиной, – предположил, глядя в спину Юльке Малышевой, повисшей на стройном Юрке Долгих.
Вова, мой бывший сосед по парте, тоже подвыпил и превратился в зануду – все лез ко всем с какими-то спорами и пытался чего-то доказать.
По улице шагает веселое звено – завел я веселую детскую шуточную песенку по дороге к метро.
Копейки собирает себе на эскимо, – подхватил кто из ребят и затопал в такт.
Набрали рубль десять – купили эскимо! – подключились многие.
Кому досталась палочка, кому и ничего! Во! – завершили со смехом.
Тетя Света, встретив меня с тревогой на лице, вздохнула спокойно, не заметив признаков опьянения и возможных синяков. Чего опасалась? Что я приползу домой ободранный, избитый, в хлам пьяный и мне потребуется ее или медиков помощь? Так вроде повода не давал так думать?
На следующий день Наташка сообщила о результатах родительской беседы, так как я, так и не удосужился спросить об этом у тети. Оказалась, что моя родственница еще та конспираторша, заявила:
– По-моему, у Сережи нет планов заводить семью в ближайшее будущее, а ребята просто дружат. Вы, Роза Михайловна, не переживайте, он мальчик разумный и порядочный.
– Вот так! Мальчик разумный и порядочный…, – с улыбкой припечатала подруга.
Не знаю, что она этим хотела сказать или упрекнуть.
Экзамены.
Оставшиеся учебные дни до первого экзамена занимали консультации и подготовка. Хорошо еще, что в школу можно было ходить не в форме и занятия продолжались не целый день.
Когда выдавался хороший солнечный день в классе даже с открытыми окнами находиться было невыносимо. С улицы несло запахами, слышалось пение птиц, шум листвы и проезжающих машин. Тянуло на улицу, и учеба в голову не лезла. Однако и в парке, куда мы толпой отправлялись порой для самоподготовки серьезно относиться к учебе, не получалось. Ребята постоянно разговаривали, шутили, смеялись, баловались, а вокруг ходили люди, мамы с колясками или маленькими детьми, пенсионеры, простые прохожие или отдыхающие.
Первым экзаменом было сочинение. Учительница накануне приводила нам темы сочинений экзаменов предыдущих лет и зачитывала лучшие, обращая внимание на обороты речи и отмечая ошибки.
Первого июня я нарядный, в белой рубашке с галстуком направился на экзамен. В коридоре перед классом толпились взволнованные одноклассники. Некоторые держали в руках букеты цветов. Я, на предложение тети взять с собой букет отказался. Это ведь не праздник, чтобы кого-то поздравлять, а экзамен.
Ровно в девять часов нас пригласили в класс. Там находились несколько человек – двое учителей нашей школы и двое незнакомых людей. На каждой парте лежали чистые листы со штампами.
Немного волнуясь наша учительница литературы вскрыла запечатанный пакет и зачитала предлагаемые Министерством образования темы сочинений. Затем разделив доску пополам написала их мелом для каждого варианта. Я сидел слева и мне достался первый вариант.
– Ребята не волнуйтесь. Подумайте, выберите тему своего сочинения и начинайте писать для начала в черновик, а потом проверьте и перепишите набело. На выданных вам листах напишите вверху вашу фамилию и тему выбранного сочинения, -проинструктировала. – Не волнуйтесь, – повторила. – Вы все знаете, а мы это проходили.
Я вдумался в темы. Их было три. По творчеству Грибоедова «Горе от ума», Лермонтова «Герою нашего времени» и свободная тема – по образу советского человека в литературе советских писателей. Выбрал Лермонтова, так как Печорин мне нравился, и мы писали уже ранее сочинение по похожей теме.
Покосился на Наташку. Она, наморщив лобик размышляла над темами своего варианта.
– Помощь нужна? – шепотом пошутил.
Она фыркнула и так же шепотом ответила:
– Без сопливых скользко. Потом ошибки твои проверю…, – пригрозила.
С ошибками да, она точно подметила. Грамотность у меня хромала, но не от незнания правил русского языка, а от невнимательности.
Наша учительница в ходе экзамена периодически ходила по рядам и заглядывала в листки, иногда вчитываясь в написанное. Так она, остановившись около меня молча ткнула пальцем в текст, указав на пропущенную запятую. Контролеры от РайОНО или еще откуда-то не вмешивались в ее действия.
Мы с Наташкой, написав черновики, проверили ошибки друг у друга. Она у меня нашла ошибку, которая вызвала короткий спор, но подчинившись исправил.
За сочинение я получил «пять» по литературе и «четыре» по русскому языку. Наташка-зараза пропустила у меня еще одну ошибку и к тому же я допустил помарку, исправив букву в чистовике.
Остальные экзамены прошли без проблем. На письменной математике уже я помог соседке в геометрии, а по химии – она мне.
Зная свою слабость в знаниях неорганической химии, я, проанализировав экзаменационные билеты, подумал, что все мне не повторить и не выучить за несколько дней до экзамена и решил изучить последние семь билетов из двадцати семи. Будучи уверен, что на экзамен станут запускать по шесть человек, обратился к Наташке за помощью в исполнении моего плана:
– Давай зайдем на экзамен в первой партии. Тебе ведь все равно, когда сдавать? Выбирая билеты, схватимся за один. Если он будет из последних семи, то я заберу его себе, а если нет – извинюсь, отдам тебе и буду тащить следующий.
С ехидной улыбочкой она оглядела меня с ног до головы и кивнула, пробормотав:
– Махинатор! Извиниться не забудь, – добавила.
Нам достался двадцать первый билет. С окислением металлов я «отстрелялся» без труда.
Возникли трудности на экзамене по английскому языку. Если на вопросы билета я ответил, то нашей англичанке захотелось поговорить со мной о моих планах на будущее. На английском!!! Половину вопросов я не понимал точно и отвечал, ориентируясь по смыслу. Сжалившись над моими потугами, она поставила «четыре» и пожелала удачи.
В результате выпускных экзаменов и оценок в аттестате средний балл у меня получился достойный – четыре с половиной и даже «тройка» по русскому языку за восьмой класс в Свидетельстве трансформировалась в «четверку» в Аттестате.
У Наташки оказалось в аттестате всего две четверки. Могла бы, умерив свой характер получить пятерки и золотую медаль, но из-за взаимной неприязни с учительницей физики не захотела унижаться, и та в отместку поставила ей «четверку» на экзамене. Я догадывался, что подружка переживает, но вида, как всегда, не подает.
Гулька тоже меня опередила – ее средний балл оказался выше. Об этом она сообщила в очередном телефонном разговоре.
– Жду тебя. Совсем извелась, – пожаловалась тихо в трубку.
Вероятно, недалеко от телефона находились чужие люди.
Выпускной.
– Ты чего навертела на голове? – поинтересовался вполголоса у Наташки, косясь на ее новую высокую прическу, открывающую ушки с сережками и длинную шею.
Мы встретились на школьном дворе, как и договаривались. Скоро в актовом зале школы должно начаться торжественное вручение аттестатов. Подружку, как и на Последнем звонке сопровождала мама, а меня тетя. Она, поздоровавшись с Наташкой и похвалив ее внешний вид, пошла с Розой Михайловной позади нас.
– Не нравится? Ты ничего не понимаешь! – буркнула подружка-одноклассница так же тихо, чтобы не услышали наши родные.
Наверное, обиделась на мою бестактность, но должны же друзья говорить правду друг другу.
– Легко вам, ребятам, – посетовала она спустя некоторое время. – Плюнул на руку, пригладил вихры и порядок – можно мусор выносить или на торжественное собрание идти. А тут надо очередь у хорошего парикмахера занять, прическу выбрать, отсидеть несколько часов под сушилкой и заплатить немало потом. А платье тебе хоть нравится? – спросила с обидой в голосе.
Я мысленно уже отругал себя за длинный язык. Нет бы сдержаться и похвалить девчонку, как сделала тетя. Мало ли, что мы друзья – девчонка есть девчонка и она старалась выделиться, чтобы на выпускном вечере выглядеть лучше и ярче всех.
– Ты замечательно смотришься! – попытался оправдаться, – Извини, растерялся – не привычно тебя видеть с высокой прической. Дорого встало? Впервые вижу тебя с накрашенными глазами. Ты и губы подкрасила? Тебе очень идет! – попытался сделать восторженный вид. – И платье новое? Классно выглядишь! – оглядел ее розовое платье с пышным многоярусным подолом до колен, украшенное разными рюшечками, узорами и вставочками.
Еще заметил в неглубоком декольте золотую цепочку и колечко с камушком на безымянном пальце.
– Правда? – испытующе взглянула исподлобья.
Девчонка есть девчонка! – мысленно вздохнул. Им главное, чтобы хвалили.
– Истинно! Чтоб я сдох! – поклялся, прижав руку к груди.
– Мы фасон платья для выпускного вечера с мамой долго выбирали. Кучу журналов пересмотрели, даже иностранных. Потом заказали у модной портнихи. Кучу денег пришлось отдать, – пожаловалась.
Сегодня был солнечный по-летнему день, я был в белой рубашке и новых брюках. Пиджак пришлось оставить дома. То, что мне пришлось тоже заказывать костюм, ходить на примерки и платить, я Наташке не сказал.
– Тебе очень идет! – почти искренне признался я, ничего не понимая в женских тряпках.
Наташка лишь вздохнула, не поверив и махнула рукой:
– Пойдем уж аттестаты получать. Ценитель женской красоты! – добавила ехидно.
– Может лучше – на винные склады? – пошутил я.
Аттестаты вручали в актовом зале под туш, нанятого вокально-инструментального ансамбля.
– Что за группа? Откуда? – поинтересовался я у всезнающего про музыку Валерки Логинова, кивнув на парней с гитарами.
– А! Лабухи из какого-то ЖЭКа или техникума, – брезгливо поморщился знаток.
– Попал тогда на Элтона Джона? – поинтересовался я, так как на Последнем звонке Валерки не было.
– Ты знаешь за сколько продавали с рук билеты? – в ужасе выпучил он глаза. – Зато я его вживую видел после концерта! Жалко не пробился и не взял автограф, – посетовал музыкальный фанат.
– Значит зря променял Последний звонок на выступление педераста, – сделал вслух вывод я, и обиженный одноклассник отошел.
Чего это я сегодня всех обижаю? – мелькнула мысль и начал окружающим травить анекдоты пред входом в столовую, где для нас накрывали столы:
«Сегодня все красиво и нарядно оделись, чтобы вечером красиво обблевать это великолепие».
«Так сыночек. Шажочек, еще один. Молодец! Мать, расстилай быстрей кровать, сын с выпускного вернулся!»
«Я не помню, как в первый класс меня вела мама и с выпускного нес папа».
«Молодой человек не смог справиться с застежкой бюстгальтера и пришлось целоваться до рассвета».
Под смех окружающих я получил Наташкиным кулачком между лопаток. Возле нас уже собралась приличная толпа.
Наконец, двери столовой открылись и нас пригласили внутрь. Все столы были расставлены рядами. По ряду на класс, один для учителей и членов родительского комитета, а отдельный столик – для музыкантов. Ого! Ребята за харчи играть будут!
На столах среди блюд с салатами, конфетами, печеньем и бутылок лимонада возвышались и блестели фольгой редкие бутылки Шампанского. Все-таки родители и учителя расщедрились и приобрели спиртное для нас, а то до самого последнего момента ребята гадали – разрешат ли пить на выпускном вечере? Все равно пацаны скидывались на контрабандную водку и вино. Я, конечно, тоже сдал, но пить не собирался. Юрка Долгих уже мне подмигнул и скосил глаза на свой пояс – вероятно, там уже было что-то плоское спрятано.
Всем досталось грамм по двести шипучки и после некоторого перекуса вернулись в актовый зал, где планировались танцы. Совсем организаторы очумели! Какие могут быть танцы днем и под присмотром множества глаз взрослых? Я заметил, что Роза Михайловна активный член родительского комитета, тоже здесь присутствовала. Когда одной девочке не хватило Шампанского, откуда-то выудила целую бутылку, налила несчастной и под разочарованный гул голосов унесла остатки. Ребята тайком разливали под столом, что смогли пронести в столовую, а некоторые куда-то бегали и возвращались довольные с блестящими глазами.
Праздничных Алых парусов вечером на Неве, на которые рассчитывал, впервые в этом году не было. Сначала все не могли этому верить и спорили. Как же так? Как можно запретить традиционный праздник выпускников? Говорили, что праздничное мероприятие успел отменить Романов, но говорившего опровергали и ссылались на решение Ленгорисполкома. Слишком этот праздник для молодежи начал превращаться во всеобщую попойку, с пьяными оргиями и многочисленными драками, где тон задавали пэтэушники, а милиция не справлялась с вакханалией. Кто-то вспоминал слухи о погибших выпускниках, по пьяни пытающихся перепрыгнуть разводящийся мост, упавших или сброшенных в каналы и купающихся в фонтанах. О сотнях, попавших в больницы. Возможно все это сплетни, но праздничного представления в этом году не будет.
– Ты ходила на Алые паруса? – поинтересовался я у Наташки.
– Ходила один раз с родителями, – призналась. – Ничего интересного. Народу полно и представления не видно – не подойти было. Надо было заранее занимать место. Много пьяных. Даже мороженного было не купить.
Зато родительский комитет побеспокоился о нас, выпускниках трех классов и заказал катер или небольшое судно для прогулки по Неве на пару часов – с восьми до десяти часов вечера, но ребята планировали гулять до утра, смотреть развод мостов в период белых ночей и встречать рассвет.
– Пойдем, потанцуем? – предложила подружка, глядя на немногочисленных ребят и девчонок, дергающихся в центре просторного помещения.
Хотел отказаться, но вспомнил про Шаффл и Ламбаду. Мне захотелось шокировать высоконравственных родителей и учителей, опасающихся оставить нас без присмотра.
– Помнишь, я показывал тебе Ламбаду? Ты еще повторяла за мной. Давай шокируем всех и покажем, как надо танцевать! – предложил подружке.
– Я не помню, – в сомнении протянула она. – А, давай попробуем! Пусть смотрят! – задорно воскликнула азартная девчонка, – только музыку, подходящую надо.
– Сейчас решим, – пробормотал я и направился к музыкантам, в уме перебирая подходящие мелодии.
Дождавшись окончания очередного кривого кавера на современный нудный шлягер, подозвал крайнего патлатого бас гитариста и когда тот наклонился, попросил:
– Вы не могли бы исполнить чего-нибудь энергичное, желательно зарубежное?
– Нам запретили петь иностранщину, – кивнул на группу взрослых, насторожившихся от нашей беседы.
– Ну Шизгару без слов исполнить можете? – нашел выход я.
– Запросто, но надо посоветоваться с ребятами, – повернулся он к своим.
Когда вернулся к Наташке услышал в динамиках:
– По многочисленным просьбам выпускников исполняется… (заминка) энергичная танцевальная мелодия!
Что-то никого больше не видел возле музыкантов! Это я многочисленные…? Не успел додумать, как Наташка, схватив меня за руку потащила к центру зала. Под задорную музыку потянулись и другие, а мы с Наташкой, взявшись за руки начали лихо отплясывать Ламбаду, вертя задами. Она успевала, провернувшись, хлопнуть в ладоши, помахать кому-то рукой – все-таки не зря занималась хореографией.
– Давай змейкой! – крикнул я ей и дождавшись кивка, взял ее за талию.
Пошли по кругу, выбрасывая ноги и почти прижавшись. Неожиданно почувствовал, что меня ухватили сзади за талию. Скосив глаза, увидел незнакомую девчонку из другого класса, а за ней пристраивающихся других ребят. Сделав поворот увидел, что змейка выросла на половину зала. Все весело смеялись, а оставшиеся у стены выпускники и учителя хлопали в такт. Промелькнуло улыбающееся лицо Розы Михайловны и стоящей рядом директрисы. Танец закончился, когда кто-то из поддавших ребят запутался в ногах или споткнулся, повалился на пол и уронил соседей. С хохотом разошлись.
– А теперь давай твой Шаффл исполним! – предложила Наташка, горя глазами.
Все-таки авантюрная и задорная у нее натура.
Теперь, после Ламбады танцевать выходило большинство и даже учителя. Дождавшись подходящей мелодии пошли и мы. С подъемом выдали такой Шаффл, что все рты разинули и остановились. Одни мы с Наташкой лихо отплясывали в центре, стараясь попадать в такт друг другу. А когда я прошел «лунной походкой» туда и обратно, зааплодировали.
Через час некоторые ребята были заметно навеселе, но взрослые этого «не замечали». Я потанцевал с Наташкой пару медляков и отдыхал у стены с ребятами, когда услышал сбоку:
– Разрешите?
Повернулся и увидел, что передо мной стоит та высокая девушка с косой.
– Разрешите? – повторила она, волнуясь.
– Конечно, пойдем, – кивнул головой и, покосившись рядом не увидел Наташки.
Обычно она отслеживала на танцах других девчонок, приближающихся к нам, и тащила первой меня на танец.
Впервые увидел так близко лицо девушки. Карие глаза, черные брови и волосы, заплетенные в толстую косу, круглое лицо, пухлые губы, округлый подбородок.
– Как тебя зовут? – спросил я, так как заметил, что она так же смотрит на меня и будто чего-то ждет.
– Оля.
– А меня….
– Я знаю – Сережа Соловьев, – мягко улыбнулась.
Напряжение, которое немного сковало меня вначале от неожиданного приглашения, отпустило. Девушка оказалась чуть ниже меня, а со стороны казалась высокой. Может замутить с ней тайком от Наташки? Подобной мысли у меня не появилось бы в начале года. Тогда я был явно ниже ее, а сейчас подрос… Как бы невзначай опустил руку с талии на бедро и наткнувшись ладонью на резинку трусиков под платьем, остановил движение руки. Она от этого движения широко распахнула глаза, но ничего не сказала. Ощущая в танце движение мышц девичьей спины и изгиб высокого крутого бедра, почувствовал возбуждение.
Вспомнив про Наташку, нашел ее глазами. Она весело разговаривала с одноклассницами, иногда косясь в нашу сторону.
По окончании танца проводил Ольгу, поблагодарил за танец и вернулся к своим.
– Нельзя тебя на секунду оставить. Сразу какую-то корову нашел! – встретила подруга меня упреками.
– Я взрослый мальчик и контроля не требую, – довольно резко ответил, так как почувствовал раздражение от навязчивого контроля.
Вероятно, опять спермотоксикоз. Раньше я к подобным упрекам Наташки относился снисходительно.
– Это она пригласила, – пояснил я примиряюще, но подружка обиженно смотрела в сторону.
Чтобы окончательно помириться пригласил ее на следующий медляк.
В прогулку на кораблике с нами отправились классные руководители и какой-то мужик от родительского кабинета, чем вызвали недовольство любителей выпить.
Весело с шумом и гамом загрузились на борт и отправились в путешествие вверх по реке. Непроизвольно разбились на группы. Опять пели песни, рассказывали анекдоты, смеялись. Пацаны тайком от взрослых выпивали и покуривали.
Впервые рассматривал Ленинград с воды – берега, затянутые в гранит, набережные и возвышающиеся дома, красивые и не очень. В Центре берега выглядели красиво. Проходя под мостами, девчонки махали руками прохожим и приветственно кричали. За Смольным и Большеохтинским мостом начали встречаться откровенные трущобы, фабричные корпуса и доходные дома, как бы не дореволюционные, из красного кирпича, мрачные, как в «Преступлении…» Достоевского.
