Сергей Самаров
Конвейер смерти
Глава вторая
Чтобы показать свою пунктуальность, мне пришлось почти три минуты нарочито просидеть в машине, и только ровно в двадцать один ноль-ноль, секунда в секунду, я постучал в дверь номера, занимаемого генералом Кабаковым. Конечно, я понимал, что это были, что называется, «понты», но из них, как я слышал, во многом наша повседневная жизнь и состоит, и из них же складывается впечатление о человеке. Так мне мой жизненный опыт подсказывает. В данном случае впечатление складывалось обо мне. А у меня была острая необходимость оставить о себе благоприятное впечатление как об очень ответственном и аккуратном даже в пустяках человеке, которого головное управление ФСБ желало бы использовать снова.
Я оказался человеком пунктуальным, а вот генерал Кабаков, в отличие от меня, не очень. Он еще минут пять просматривал какие-то бумаги. Часть из них складывал в портфель, намереваясь увезти с собой в Москву, некоторые просто комкал и бросал в корзину для бумаг под столом. Потом попросил меня подождать в машине. Я понял, что Сергей Павлович хочет переодеться. И не ошибся. Из гостиницы генерал вышел, совсем не так одетый, как я ожидал его увидеть, не в своем парадно-выходном мундире с ярко-красными лампасами на зеленых бриджах, а в камуфлированном костюме с надписью на спине «ФСБ», однако без бронежилета и без «разгрузки», которые прикрывали бы генеральские погоны. Но и сами погоны были камуфлированного цвета и не бросались в глаза. Только лампасы на бриджах были не камуфлированные, а обыкновенные зеленые. Он сразу сел на заднее сиденье.
На КПП меня как запустили без разговоров, так же и выпустили, заранее открыв ворота. Я сразу поехал на предельно допустимой правилами скорости, иногда превышая ее, чтобы создать запас на случай непредвиденных остановок. Двигался по трассе М-4. В Молькино проехал мимо забора нашего бригадного городка без остановки.
– Не тянет заглянуть? – спросил Кабаков.
– Вам нужно туда? Только штаб в это время уже отдыхает, едва ли кого застанем.
– Если тебе не надо, мне – тем более. Едем дальше.
До Краснодара мы доехали даже быстрее, чем я планировал, и напрямую устремились в сторону Ростова-на-Дону, который миновали по объездной дороге. Скорость пришлось сбросить только на подъезде к Батайску, там еще было оживленное движение, а уже на основной трассе М-4 я позволил себе разогнаться до скорости под сто пятьдесят километров в час.
Сергей Павлович, к счастью, в мою манеру езды не вмешивался, в отличие от моей жены Ольги, которая часто приказным тоном придерживала меня, и ничуть не возражал против быстрой езды. Тем более что свободная в это время суток дорога позволяла ехать в свое удовольствие. И только около перекрестка, где дорога направо уходила в Шахты, а налево в Новошахтинск, нас остановили на стационарном посту ГИБДД. К счастью, разглядев даже в темноте генеральские погоны Кабакова, дэпээсники ограничились простой проверкой документов. На вопрос капитана: «Куда направляетесь»? – я коротко ответил: «Прямо…»
Капитан козырнул и пожелал нам счастливого пути.
– Спасибо, – ответил я, и мы поехали дальше.
В Москву прибыли утром, когда машин на дорогах было еще мало и никто нам не мешал. Генерал назвал мне адрес, я повторил его навигатору, который сразу проложил маршрут и начал делать подсказки. По внутреннему кольцу МКАД мы проехали до нужного поворота, углубились в улицы относительно новых домов, затем двинулись по прямой в сторону центра, пока не оказались в нужном дворе, где существовала даже платная парковка, куда я сразу и определил своего «китайца», попытавшись выторговать у старика-дежурного постоянное место хотя бы на месяц. Но успеха эта торговля не принесла, даже генеральский мундир Кабакова не произвел на старика впечатления, хотя выправка у него была армейская, но лицо и манера говорить скорее ментовские, с самодовольной ехидцей. Он меня сурово предупредил:
– После двадцати двух часов свободных мест практически не бывает. Сейчас есть, потому что три клиента уже уехали.
– Учту… – кивнул я и поспешил за Сергеем Павловичем, который, видимо, знал нужный подъезд. Догнал его на крыльце, когда он нажимал на кнопку домофона. Буквально через три секунды низкий мужской голос спросил:
– Кого Господь в такую рань прислал?
– Это мы, Алексей Ефимович, приехали. Открывай…
Домофон звучно щелкнул, и мы вошли в подъезд. Я было остановился около дверей лифта, но генерал кивнул в сторону лестницы:
– Всего-то второй этаж.
Сколько я ни сталкивался с конспиративными квартирами, они обычно всегда находятся на втором этаже. Это, наверное, со многих точек зрения считается удобным. В окно первого этажа иногда можно с улицы заглянуть, не трудно сесть кому-то на плечи или что-то к стене приставить, на что можно взобраться, а вот в окно второго так заглянуть невозможно. Зато в случае необходимости легко можно выпрыгнуть.
Мы поднялись на второй этаж. На лестничной площадке были два тамбура, в каждом из которых, как я догадался, по две квартиры. Дверь в нужном нам тамбуре уже была открыта, как и дверь квартиры, но нас никто не встретил. Тем не менее мы вошли и в прихожей столкнулись с щуплым человеком, обладателем низкого голоса.
– Извините, товарищ генерал, у меня тут чайник засвистел. Я побоялся, что всех соседей перебудит, побежал с плиты снять… – кивнул он в сторону коридора, ведущего, судя по всему, на кухню. – В соседней квартире четверо детей. Еще спят, наверное…
И словно в ответ на его слова в тамбуре заскрипела металлическая дверь соседней квартиры, из нее вышла крупногабаритная женщина, ростом на полголовы выше меня, а я ведь тоже не карлик, и вывела за руки двоих малолетних детей, похоже, собиралась отвести их в детский сад. Я поздоровался. Женщина поздоровалась в ответ, и тут же из-за двери высунулось мужское, причем какое-то измученное, лицо, тоже поздоровалось и тут же скрылось в своей квартире. Получалось, что я с новыми своими соседями почти познакомился. По крайней мере визуально.
– Проходи, Алексей Афанасьевич, – предложил мне генерал, разуваясь. – Только разуться не забудь, не веди себя, как участковый мент. Майор Настырняев, наверное, всю ночь полы драил. Он у нас любит чистоту. Готовил квартиру к твоему приезду.
Я уже понял, что нас встретил майор ФСБ Алексей Ефимович Настырняев, и протянул ему руку, представляясь:
– Капитан Ветошкин, спецназ ГРУ.
– По прошлому твоему делу, капитан, тебя запомнил, когда ты на ножах дрался с румынским молдаванином, или как его… который на деле был капитаном разведуправления НАТО. Я из машины его на прицел взял. Но не стрелял, дал тебе возможность отличиться… Да и далековато было для стрельбы из пистолета. Дистанция метров в сто…
– Нормальная дистанция, – не согласился я. – Конечно, автомат в этом случае лучше, но и пистолет тоже можно использовать. Надо лишь уметь не промахиваться… У нас такой выстрел принято считать классикой жанра.
– А у нас майор Настырняев считается лучшим стрелком из пистолета во всем Следственном отделе федерального управления. По завершении операции обязательно свожу вас в тир и устрою соревнования, – пообещал генерал.
– Я готов в любое время, даже среди ночи, – самоуверенно посмотрел на меня майор.
– Я тоже, – кивнул я. – Даже ночью, на мой взгляд, лучше для меня лично. Мы же – «летучие мыши»[1], ночные животные в человеческом обществе и, как иногда говорят, в человеческом облике. Нам ночная деятельность привычнее.
Я разулся и прошел в комнату, где сразу обратил внимание на образцовый порядок, вообще-то не свойственный конспиративным квартирам, обычно редко посещаемым, к тому же используемым разными людьми.
– Что там с документами? – поинтересовался генерал у майора. – Мне звонили, что там какие-то нелады. Я толком ничего не понял, но расспрашивать и уточнять в открытом разговоре, да еще при посторонних, не стал. Ты в курсе, Алексей Ефимович?
– Вообще-то документами занимается подполковник Разумов. Но я тоже в курсе. Для капитана подготовили справку об освобождении вместо паспорта. Стали проводить сверку с другими документами дела, и оказалось, что из той же зоны не так давно освободился водитель задержанного на границе грузовика с партией «синего льна». С одной стороны, это привязка. Можно было бы как-то этот факт использовать для выхода на наркодельцов. Например, кореш по «зоне», только что «откинулся», не знает, что его друг снова в СИЗО. Есть варианты… Но потом посчитали, что водителя тоже кто-то в банду вводил, возможно, что и человек с той же строгой «зоны», и он может сказать, что такого у них не было. Опасность провала очевидная.
– Да. Это рискованный вариант. И что решили?
– Решили сделать «человека в бегах». Побег прямо из здания суда. Тут не так давно была нашумевшая попытка побега с перестрелкой, в которой кучу людей завалили. По данным полиции, во время перестрелки еще два человека совершили побег. Предположительно оба ушли на территорию Украины, откуда родом и откуда нам преступников не выдают. Один из сбежавших – бывший боец киевского «Беркута», имеет отличную боевую подготовку. Потом служил в украинской военной разведке, но не слишком долго. Тоже носил когда-то звание капитана. Вот под него решено и сделать оформление. И ко всему откровенно фальшивые документы. Грубую фальшивку, которую специалист сразу разберет. Но это намеренно для бандитов. Чтобы им предъявить…
– Варианты все просчитали?
– Просчитывали в оперативном управлении ГРУ. Мы только ознакомились с выводами и предположениями. Нам с Виктором Васильевичем показалось, что все чисто, но вы, товарищ генерал, еще свежим взглядом сами просмотрите. Это не долго, всего одиннадцать страниц. Вместе с капитаном засядете и осилите…
– Капитан Ветошкин, думаю, и без меня справится. Я только мельком гляну, вполглаза. Бумаги где?
– Сейчас, товарищ генерал, позвоню Виктору Васильевичу, он привезет…
Звонок много времени не занял. Как я понял, подполковник Разумов обещал быстро приехать, и нам осталось только до его прихода чай после долгой дороги попить.
– Отдыхать, капитан, будешь? – поинтересовался Настырняев. – Как-никак почти полторы тысячи километров отмахал.
– На сотню километров меньше, – скромно заметил я. – К тому же за рулем почти не устаю, а отдыхать предпочитаю ночью. Пока готов входить в работу. На первичном, как говорится, уровне. Посмотреть документы, оперативные разработки и прочее…
– Тогда чай ему покрепче, и будем Виктора Васильевича дожидаться… – решил генерал Кабаков.
На кухне хозяйничал, поскольку до моего появления и был здесь хозяином, Алексей Ефимович. Он и чай заваривал, и по чашкам разливал, и на расписном подносе нам его принес.
Но допить чай мы не успели, в дверном замке зашевелился ключ, и майор Настырняев резко встал, едва не расплескав чай из своей чашки.
– Это подполковник Разумов. – Алексей Ефимович вышел встречать коллегу прямо с чашкой в руках.
– «Пьянством занимаетесь! Безобразия нарушаете!» – старой ментовской шуткой поприветствовал его вошедший, после чего, разувшись, вошел в комнату с портфелем в руке. – Здравия желаю, товарищ генерал! С возвращением вас. Как вижу, с удачным. Удалось уговорить капитана…
– Его долго уговаривать и не пришлось. Он на уговоры податливый, – одобрительно глянул на меня Кабаков.
– Виктор Васильевич, – протянул мне руку подполковник.
– Алексей Афанасьевич, – ответив на рукопожатие, представился я.
Мне лично Виктор Васильевич сразу понравился, и я решил, что с таким человеком будет легко работать. И даже в сложной, хотя и небоевой обстановке. Я уже несколько раз встречался с такими людьми, и всегда первое впечатление оказывалось правильным. Генерал Кабаков, похоже, разделял мое мнение и тоже улыбался, довольный всем, что происходило.
– Виктор Васильевич, ты должен был принести нам одиннадцать страничек для ознакомления. Принес? – спросил он.
– Обязательно, товарищ генерал. – Подполковник, вскрыв скрытую под маленьким клапаном пластилиновую печать, полез в свой объемный портфель и вытащил сколотые степлером листы принтерной распечатки и объемный журнал регистрации, который сразу же принялся заполнять.
– Распишитесь в ознакомлении, товарищ генерал, – вежливо попросил Разумов, и, как только генерал расписался, поставил число, время и передал документ Сергею Павловичу.
Генерал, как и обещал, читал бегло, поверхностно. Ознакомившись со всей стопкой, он непонятно хмыкнул и передал страницы с распечаткой мне. Я принялся читать, хотя иногда могу себе позволить просто взглянуть на страницу и запомнить ее, что называется, сфотографировать, а потом восстановить при необходимости в памяти. Но одиннадцать страниц – это объемный материал, и все запоминать – это серьезная нагрузка на мозг, что было в данный момент нежелательно.
– Что скажешь? – поинтересовался Кабанов, когда я, завершив прочтение, передал бумаги подполковнику Разумову.
– Варианты предположительно просчитаны наиболее вероятные с точки зрения психологии. В трех местах я не согласен с предложенной моделью моего ответного поведения. Уже продумываю свои варианты, которые ближе мне по моему характеру. В остальном все правильно, остается только согласиться.
– Хорошо, – произнес майор Настырняев. – Давай твои предложения обсудим. Может, ты тоже не всегда прав…
Генерал тем временем положил на стол передо мной пластиковую банковскую карточку Сбербанка и назвал пин-код, который я легко запомнил.
– На карте восемьдесят три тысячи рублей с копейками. Карта на имя находящегося в бегах гражданина Украины. Можешь пользоваться по мере необходимости. На первое время даже в Москве этого хватит. Карта под контролем. Будут деньги кончаться – еще перечислим. А лучше всего, если перечислят бандиты. Приучайся их трясти, чтобы их деньги против них и работали.
Я посмотрел на карточку и вслух прочитал:
– Олександр Сидорчук.
Теперь это мои «настоящие» имя и фамилия, придется привыкать.
– Пять дней тебе дадим на ускоренное изучение основ украинского языка. Справишься за пять дней? – спросил Разумов. – Преподавателя выделяет ГРУ.
Я понимал, что такая тесная привязанность событий к ГРУ случайной быть не может, но лишних вопросов, как привык по службе, предпочел не задавать.
– Если только основ, то справлюсь быстрее. Если до тонкостей, то месяца не хватит.
У тебя заметный кубанский акцент. Для неспециалиста он сильно похож на украинский, – добавил Сергей Павлович.
Глава третья
Пять дней интенсивных занятий по украинскому языку прошли быстро. Занимался я в самом деле достаточно интенсивно. И даже бытовые разговоры вел с инструктором на украинском. Наконец подошел момент внедрения в банду. Осень в нынешнем году выпала дождливая. Бушлат я дома оставил, а мой камуфлированный костюм, хотя считался пропитанным водоотталкивающим составом, начал в отдельных местах промокать и холодить тело. Промокла и камуфлированная фуражка, в результате чего начало сильно холодить голову. Вот об этом я раньше не подумал. Но ничего, главное, чтобы костюм тело прикрывал, а остальное все – второстепенно. Впрочем, в моей ситуации это меня устраивало, потому что работало на конкретную цель.
В машине у меня остался майор Настырняев, который должен отогнать моего «китайца» в новый загородный гараж ГРУ. Гараж ФСБ решено было не использовать, чтобы не было возможности у кого-то по номеру определить владельца и просчитать, что владелец задействован в какой-то операции ФСБ. Неизвестно, конечно, в какой именно, но подозрение может вызвать ненужное внимание к моей персоне, а это уже само по себе неприятно. Никто не знал источник утечки информации, а он существовал и действовал. Информацией о конкретных действиях бандиты часто владели еще до того, как ФСБ приступала к конкретным действиям. Да и не слишком доверял я водителям ФСБ, чтобы оставить машину надолго в их гараже. Могут разобрать до винтика, чтобы потом собрать из старых запчастей. С моей точки зрения военная разведка всегда надежнее. Мне даже дали гарантию, что моего «китайца» поставят в отдельный бокс и опечатают двери.
Тут на мой сотовый пришла эсэмэска от генерала Кабакова: «Пора. Выходи неторопливо, чтобы успеть промокнуть».
Я удалил ее, после чего убрал трубку подальше, пожал руку Алексею Иосифовичу и вышел из машины под основательно надоевший уже дождь. При мне был пистолет с нанесенным номером пистолета, похищенного у убитого охранника в Московском областном суде. Баллистическое и трассологическое описание в материалах уголовного дела было заменено на соответствующее моему новому оружию, уже опробованному в тире…
Идти по улице предстояло почти целый квартал, и я после полученного приказа двинулся вперед, старательно имитируя походку уставшего человека. И даже голову поднимал навстречу дождю, чтобы вода под козырек кепки попадала. А потом и воротник легкой куртки поднял, чтобы она и под воротником подмокла. Уже начинало стремительно смеркаться, а тяжелые дождевые тучи плыли над городом так низко, что усиливали подступающие сумерки и обещали скорый мокрый снег. Я шел вдоль квартала, состоящего из одного громадного длинного здания. На углу находились его полукруглое крыльцо и большие стеклянные двери, из которых выходил какой-то человек, и я тут же услышал звук двигателя разгоняющейся машины у себя за спиной. Поправляя воротник, я оглянулся и увидел не только фары внедорожника «Ленд Крузер 200», но и саму машину. Государственные регистрационные номера были залеплены снегом до нечитаемости. Я быстро оценил дистанцию и чуть заметно сделал шаг шире, но человек уже спустился с крыльца и, сразу встав на одно колено, выхватил из-под одежды пистолет – видимо, узнал машину и сообразил, что происходит, так как из открытого окна «Ленд Крузера» уже высунулся ствол, а потом с опозданием из него прозвучала автоматная очередь. Против крыльца стояла еще одна машина, по силуэту «БМВ». Оттуда выскочил охранник, а следом за ним и водитель. Оба подняли пистолеты и стали стрелять по «Ленд Крузеру». Но следующие очереди свалили и того, и другого. Я находился в шести метрах от человека, который успел сделать два выстрела, но попал, не умея, видимо, стрелять, в мокрую блестящую дорогу. А вот очередной выстрел из «Ленд Крузера» обязательно свалил бы стрелка, не дав ему подняться с колена. Подскочив к нему, я успел свалить его ударом ноги раньше. И тут же автоматная очередь ударила в место перед крыльцом, где человек только что находился. Я выхватил свой пистолет и дал в окно внедорожника два выстрела, после чего «Ленд Крузер» газанул и резко умчался вперед. А мужчина навел свой «ствол» на меня. Эта ситуация, как следствие стресса после покушения, тоже рассматривалась оперативниками ГРУ, и я, действуя в соответствии с их рекомендациями, грубо спросил:
– Ты что, дурак? Я же тебя спас…
Он посмотрел на свое плечо, где на коже его плаща отпечатался след моего рифленого каблука, потом на место, где минуту назад стоял на одном колене, и, опустив пистолет, прошептал:
– Ты кто?
– Человек без пальто… – ответил я, стряхивая с себя дождевую воду и убирая пистолет под брючный ремень.
Мужчина вдруг резко подскочил и решительным голосом начал командовать:
– Погнали за ними… – Стремительно шагнув в сторону машины, он открыл переднюю дверцу и сел за руль.
Я без уговоров устроился рядом на пассажирском сиденье, заметив при этом:
– Да хрен их сейчас догонишь!
– Я знаю, куда они поехали. Попробую догнать. Путь срежем… – И «БМВ» мягко тронулся с места, сразу сворачивая за угол, туда же, куда пару минут назад свернул «Ленд Крузер».
Где-то в стороне послышалось завывание сирены полицейской машины. Похоже даже, что не одной, а нескольких. Кто-то, видимо, сразу после стрельбы позвонил.
Я узнал этого мужчину, но не по фотографии, а по описанию. В своих кругах его зовут Гога, хотя официально по документам он – Георгий Ахметович, но я даже мысленно не позволял себе называть его иначе, чем просто человеком, чтобы случайно автоматически не проговориться.
Погоня началась. Впрочем, для московских улиц эта было почти нормальным движением. Здесь часто, несравненно чаще, чем в других крупных городах, можно встретить машину, предпочитающую в городе скорость выше сотни километров в час. Многим водителям, как мне объясняли, более медленное передвижение кажется просто унизительным. Дважды мы проскочили перекрестки на последней фазе желтого света. Если бы кто-то начал поперечное движение раньше разрешенного периода времени, на такой скорости избежать столкновения не удалось бы, по крайней мере не удалось бы с нашей стороны. Мне же с моими документами не очень хотелось встречаться с машиной ДПС, а это был вполне реальный вариант. Я согласился уехать с места покушения на Гогу во многом для того, чтобы избежать разборок с полицией, поскольку звуки полицейских сирен уже слышались отчетливо. Но уехать от одних полицейских, чтобы угодить в лапы других – это мне откровенно не нравилось. И потому я сказал достаточно резко и твердо:
– Все! Мы уже далеко отъехали. Высади меня.
– Почему? Боишься преследовать?
– На такой скорости дальше ментовки не уедешь. А мне это не по душе. Сам я преследовать согласен, но не люблю, когда меня преследуют. А ты едешь так, что любая патрульная машина за тобой сорвется.
Гога резко притормозил и уже не слишком торопливо двинулся дальше, до первого поворота направо. Там улица была скромная, с малым движением, хотя и отлично освещенная множественными фонарями.
– Жалко с тобой расставаться, – произнес он. – Стреляешь ты хорошо. Служил, я думаю?
– Служил, – кивнул я.
– Скорее всего, не мент. Менты обычно плохо стреляют. И где?
– В «Беркуте»… Потом еще кое-где…
– Это в Киеве, что ли?
– Это в Украине.
Я умышленно использовал предлог «в», который используют украинцы, а не предлог «на», как говорят в России. Это, пусть и в малой степени, было характеризующим моментом.
– Что ж на Майдане так плохо стреляли?! – с усмешкой спросил Гога.
– Меня там не было, а наши парни не стреляли потому, что им даже патроны не выдали. Дубинками отстреливаться, правда, разрешили, – усмехнулся я в ответ и сам ощутил, насколько естественной получилась моя горечь в голосе. По крайней мере такой довольно впечатлительный и умный, судя по характеристике, человек, как Гога, обязан эту горечь уловить. Но он, как оказалось, уловил и другое.
– Там, после стрельбы, когда ты в машину сел, я заметил, как ты занервничал, когда на дороге полицейские сирены послышались. Не желаешь ментам показываться? В розыске, что ли?
– А что, я должен был свой пистолет выбросить и сказать, что кто-то посторонний стрелял и уложил автоматчика?
– На оружие, стало быть, разрешения не имеешь! – задумчиво проговорил Гога.
– Как и ты, наверное… – ответил я.
В это время мы свернули за следующий угол, и на дороге, метров на тридцать впереди нас, стали заметны полицейские мигалки и менты. Но машины стояли и никого не преследовали.
– Что за хренотень! – Гога с силой стукнул ладонью по рулю. – Нам «тормоз» специально выставили? Разворачиваться поздно, нас заметили. Еду прямо. Если остановят, будь готов отстреливаться…
Я сунул руку на пояс и сжал рукоятку пистолета, который носил без кобуры, просто прижатым к своему животу брючным ремнем. Гога мой жест оценил правильно. Он дополнительно сбросил скорость, попробовал, легко ли ему дотянуться до рукоятки своего пистолета, и поехал прямо. Впереди стояли две патрульные машины полиции – «уазики» и одна машина ДПС – «Опель Астра». Инспектор ДПС сделал жезлом знак, приказывая «БМВ» принять вправо, прижаться к бордюру и остановиться. Гога не вышел из машины, как обычно делаю я, когда меня останавливает ДПС. Правила вообще-то не обязуют водителя покидать машину, и в Москве это поведение, как я уже понял по нескольким увиденным случаям, считается естественным.
– Сразу не стреляй, – предупредил я. – Сначала поговорим. Там лежит кто-то в газоне… Человек. Может, просто другая машина сбила…
Я старался рассмотреть, что происходит впереди. Полицейские из патрульных машин даже не смотрели в нашу сторону, хотя все они были при автоматах и в любую минуту могли бы дать очередь.
Инспектор ДПС подошел к нам, козырнул и представился.
– Документы, командир? – высунул голову из окна Гога.
– Нет, только вопрос, если не возражаете. Вы здесь недавно не проезжали?
– Только утром… А что тут случилось?
– Из машины выбросили тело человека и автомат.
– Тело – значит, убит? – спросил я, наклоняясь к плечу Гоги и тоже выглядывая в окно водительской дверцы.
– Да, две пули в голове.
– Из автомата стреляли?
– Трудно сказать. Только мне кажется, не сам он в себя стрелял. Ствол его пороховой гарью пахнет, значит, стрелял в кого-то. Да тут, говорят, неподалеку какая-то перестрелка была. Ну ладно, раз здесь не проезжали, следуйте по своим делам.
Словоохотливый инспектор козырнул, и пошел в сторону своей машины, а мы объехали место происшествия и двинулись дальше.
– Повезло нам… – с облегчением выдохнул Гога.
– В чем? – поинтересовался я.
– Документы не проверяли. Я забыл их у убитого водилы забрать. Сейчас возвращаться уже поздно, документы, наверное, уже у ментов. Кстати, не объявили бы «Перехват»…
– Вот потому я и хочу с тобой расстаться. Сверни за угол и там меня высади.
– Боишься продолжения?
– Не вижу смысла ввязываться в незнакомую ситуацию. Уже раз ввязался, пару пуль парню в голову всадил…
– Уверен, что в голову всадил?
– «Гиббон» так сказал.
– Ты думаешь, это… На дороге – его из «крузака» выбросили?
– Не сомневаюсь…
– Надо было мне подойти, удостовериться…
– Долго думал. Сейчас уже поздно. Вот здесь поверни за угол, высади меня и езжай своей дорогой. Дальше нам не по пути. – Все это было просчитано в оперативном управлении ГРУ. Там имели достоверную информацию, что Гога остро нуждается в умелых боевиках, поэтому просто так он меня не отпустит, но желание использовать мои боевые навыки должно сводиться к его инициативе, а я должен проявлять свое нежелание к сотрудничеству, потому что мне своих забот хватает.
– Как хочешь. Хоть и стреляешь ты классно, но я и других стрелков найду, они «крузака» отловят… – Гога вытащил трубку, но при мне звонить не стал.
Машина остановилась, я вышел, вышел и Гога.
– Подожди, стрелок, – обратился он ко мне. – Я сейчас позвоню, чтобы «крузак» по пути тормознули, а потом поговорим.
Гога разговаривал, стоя на дороге, и дождь мешал мне услышать разговор, который велся и без того едва слышно. Но длился он недолго. А когда Гога убрал трубку под свой длинный кожаный плащ с полами, испачканными грязью, я попрощался с ним.
– Ладно, бывай здоров и больше под пули не подставляйся. Где здесь ближайшая станция метро, не подскажешь?
– Садись, я тебя до дома подвезу. «Крузака» и без нас тормознут.
– А меня с тобой тормознут.
– У меня в ментовке все на большом уровне схвачено. Я им большие «бабки» плачу, не переживай. Садись, выкрутимся. Все одно – это лучше, чем под дождем мокнуть…
– Ты, может быть, и выкрутишься, а вот я – едва ли. И тебя могут вместе со мной «закрыть». Я для тебя более опасен, чем твоя машина…
– Тебя хоть как звать-то? – поинтересовался он.
– Олександр, – сделал я намеренное усиление на букве «О». – Можно просто – Сашко… Даст Бог, свидимся. А ты…
– Я – Георгий.
– Жора, значит, по-одесски…
– Я в Одессе ни разу не был. А вообще-то меня обычно зовут Гога, иногда можно Гошей, я не сильно обижаюсь. А ты, стало быть, хохол?
– Я – украинец, – с гордостью произнес я.
– Телефончик мне не оставишь? Вдруг сгодишься. Или я тебе сгожусь. Мой тоже запиши… Всякое в жизни бывает. Насчет ментов иногда могу выручить…
В целом Гога вел себя так, как и просчитывали в Оперативном управлении ГРУ. Там понимали его психологию.
Я подошел ближе и продиктовал свой номер. Гога сразу внес его в свою трубку. Я обратил внимание, что трубка у него элитная. Не какой-нибудь модный временщик «iPhon», а «Vertu», который стоит как очень хороший импортный автомобиль. Он назвал свой номер, и я просто запомнил. Мне это было тем более не сложно, что я номер уже знал, поскольку он был поставлен на прослушивание спутников космического управления ГРУ и фигурировал в документах, которые я уже читал.
– Память такая хорошая? – спросил Гога. – Не записываешь…
– Не жалуюсь. Специально тренировал… – Это подтверждало мою легенду, уже внесенную в ментовские документы, как и в документы суда и Следственного управления ФСБ, и подогревало его интерес к моей личности. – Все? Тогда я пошел. Так где здесь метро?
– Вернись до угла и поверни не в сторону ментов, а вправо. Через два, кажется, квартала будет метро. Сам увидишь… Отдельно стоящий домик с колоннами перед дверьми.
Я пошел, не оглядываясь…
«Хвоста» за мной не было. Гоге некого было за мной послать, а сам он слишком большим человеком себя считал, чтобы лично вести визуальное наблюдение. Я на метро добрался до своей станции, там пешком дошел до дома и поднялся в квартиру. У меня был свой экземпляр ключей и от подъезда, и от тамбура, и от собственно двух квартирных замков в стандартной китайской металлической двери. Майор Настырняев и подполковник Разумов имели свои экземпляры ключей, но пока я конспиративной квартирой пользуюсь, в нее без моего приглашения наведываться не будут. Я выложил на стол рабочую трубку и вытащил из шкафа свою личную. С нее и позвонил сразу генералу Кабакову. Коротко доложил все, что случилось нынешним дождливым вечером.
– Да, задел ты Гогу за больное место. Очень заинтриговал, – сообщил генерал. – Он сразу дал задание своим людям навести о тебе справки. Результаты, я думаю, будут только утром. Виктор Васильевич позвонит тебе, все расскажет. А ты хорошо отработал, одобряю…
– Стараюсь, товарищ генерал… – сдержанно ответил я.
