bannerbannerbanner
Арбат. В лабиринте переулков

Сергей Романюк
Арбат. В лабиринте переулков

Полная версия

В доме Свистунова в Гагаринском переулке в 1878 г. несколько раз побывал Л.Н. Толстой, собиравший материалы для романа «Декабристы». Он писал Свистунову из Ясной Поляны: «Когда Вы говорите со мной, Вам кажется, вероятно, что все, что Вы говорите, очень просто и обыкновенно, а для меня каждое Ваше слово, взгляд, мысль кажутся чрезвычайно важны и необыкновенны. Ваша беседа переносит меня на такую высоту чувства, которая очень редко встречается в жизни и всегда глубоко трогает меня».

В 1879 г. П.Н. Свистунов продает этот дом Н.А. Берензону, много лет бывшему главным врачом Яузской больницы для чернорабочих.

В 1912–1939 гг. здесь живет один из видных архитекторов А.В. Щусев, автор проектов многих построек в Москве и в том числе самой известной – Мавзолея В.И. Ленина на Красной площади, где он в угловой комнате-мастерской зимней ночью 1924 г. набросал его первые эскизы.

Позади этого особняка выстроено конторское здание с волнообразно изогнутым фасадом, покрытым стеклом (2000–2008 гг., архитекторы М. Хазанов, Д. Размахнин). Оно поставлено очень скромно и не портит Гагаринский переулок.

Домовладение № 29–31 принадлежало бригадиру Д.А. Новосильцеву, купившему его в 1798 г. у вдовы Николая Андреевича Тютчева (деда известного поэта). На незаконной дочери Новосильцева Анне Васильцовской был женат писатель М.Н. Загоскин, который жил здесь с июня 1820 по 1831 г. до переезда в собственный дом в Денежном переулке, «часто испытывая, – как вспоминал его сын, – на себе странные придирки и выходки хозяина дома, настоящего деспота старого закала, вызывавшие немало обоюдных бурных вспышек и вследствие которых жизнь моих родителей в его доме становилась все более и более невыносимее, и мысль отделиться от Новосильцова не покидала отца ни на минуту. В то время материальные средства его несколько улучшились, однако не настолько, чтобы он имел возможность, как он сам выражался, «опериться» и жить самостоятельно». Только после необыкновенного успеха его романа «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» он смог переехать отсюда в собственный дом.

Загоскин был хорошо знаком с А.С. Пушкиным, и не исключено, что поэт мог бывать у него в Гагаринском переулке.

На одном из участков этого большого владения (№ 29) в 1905 г. по проекту архитектора М.Я. Кульчицкого строится жилой дом – белые наличники его окон сейчас хорошо видны после сноса строений по красной линии переулка. Тогда участок принадлежал активной участнице революционного движения 1880–1890 гг. Е.П. Эфрон (мать мужа поэтессы М. Цветаевой Сергея Эфрона), вышедшей из дворянской семьи Дурново, пожертвовавшей и состоянием, и обеспеченным будущим ради борьбы с самодержавием. В эмиграции в Париже повесился ее младший четырнадцатилетний сын Константин, и она не смогла пережить его, повесившись на том же крюке…

В доме в Гагаринском переулке Елизавета Дурново устроила подпольную социал-демократическую типографию, и, как сообщал справочник «По революционной Москве», изданный в 1926 г., жители еще и тогда были уверены, что типография зарыта у них во дворе.

Участок № 29 связан и с другими революционными организациями: в 1870-х гг. здесь собирались члены московского народовольческого кружка «чайковцев» вместе с П.А. Кропоткиным. Кружок этот получил название по фамилии одного из своих членов Николая Васильевича Чайковского. Программа его, написанная Кропоткиным, предусматривала подготовку революции, в основном путем пропаганды и организации масс.

Существующее здание под № 35 было построено в 1905 г. архитектором А.Д. Муравьевым, а до него здесь стоял одноэтажный деревянный домик 1840 г. постройки, в котором в 1870-х гг. жил артист Малого театра Н.И. Музиль. Соседнее здание заканчивает Гагаринский переулок. Его левая часть – проект архитектора С.М. Калугина 1907 г., а правая, предназначенная для поликлиники Комиссии по улучшению быта ученых, была построена в 1928 г. архитектором А.Ф. Мейснером. В этой поликлинике работали такие крупные ученые-медики, как П.А. Герцен и М.И. Авербах.

Вернемся к началу Гагаринского переулка. Квартал его от Гоголевского бульвара до Нащокинского переулка в XVIII в. был занят большой усадьбой светлейшего князя П.В. Лопухина (получившего этот титул за «заслуги» его дочери, ставшей фавориткой императора Павла I). Современный дом № 2 на углу с бульваром был построен в 1852 г.; стоит обратить внимание на его резные белокаменные колонки, похожие на древнерусские. В этом доме во время строительства храма Христа Спасителя жил архитектор К.А. Тон. В конце 1920-х гг. здесь квартировал педагог С.Т. Шацкий.

Павел Воинович Нащокин


На углу Гагаринского и Нащокинского переулков стоит двухэтажный каменный дом (№ 4) с очень сдержанной обработкой фасадов. В нем находится центральный совет Всероссийского общества охраны памятников. Дом построен в 1970-х гг. по образу и подобию того, который находился на этом месте 160 лет назад, в 1830-х гг. Тогда здесь стоял также двухэтажный дом, но с деревянным вторым этажом, принадлежавший дочерям надворного советника Ильинского, у которых в 1831–1832 гг. его снимал друг Пушкина Павел Воинович Нащокин.

К нему Пушкин приехал 6 декабря 1831 г. и в тот же день отправил записку жене: «Сей час приехал я к Нащокину на Пречистенском валу в дом г-жи Ильинской. Завтра буду тебе писать. Сегодня мочи нет, устал. Цалую тебя, женка, мой ангел» – это была его первая отлучка из семейного дома. В Москве Пушкин должен был уладить дела по своим старым карточным долгам. Он виделся со многими своими знакомыми и друзьями, хотел заручиться кредитом, но смог только поручить Нащокину хлопоты по денежным обязательствам – долг его так и остался неуплаченным (лишь опека после его смерти возвратила долг).

Уехал Пушкин из Москвы 24 декабря 1831 г., оставив выразительное описание образа жизни его приятеля в письме к жене: «Здесь мне скучно; Нащокин занят делами, а дом его такая бестолочь и ералаш, что голова идет кругом. С утра до вечера у него разные народы: игроки, отставные гусары, студенты, стряпчие, цыганы, шпионы, особенно заимодавцы. Всем вольный вход; всем до него нужда; всякой кричит, курит трубку, обедает, поет, пляшет; угла нет свободного – что делать?»

Квартал между Нащокинским и параллельным ему Большим Афанасьевским переулками занят жилым зданием (№ 6), построенным в 1974 г. на месте трех деревянных домиков. В этом доме жил маршал К.С. Москаленко и была последняя квартира киноартиста Вячеслава Тихонова. На углу другого переулка – Староконюшенного – в начале XIX в. находился большой участок, застроенный ранее в основном также деревянными строениями, где помещался один из лучших в Москве частных пансионов Вейденгаммера, в котором в продолжение почти двух лет учился Иван Тургенев. На этом же участке в небольшом деревянном доме жила семья сестер Гнесиных, у которых часто бывали А.Т. Гречанинов, С.В. Рахманинов, В.С. Калинников и многие другие молодые тогда музыканты. Здесь в феврале 1895 г. открылось музыкальное училище сестер Е. и М. Гнесиных, превратившееся в наше время в одно из ведущих учебных заведений Москвы.

Оба угла Староконюшенного переулка заняты высокими жилыми зданиями, которые в начале ХХ в. стали вторгаться в сложившийся ампирный облик этой части Москвы. Дом № 10/10 был построен по проекту А. Карста в 1904 г., а дом № 14/5 – в 1914 г. по проекту архитектора И.Г. Кондратенко. Рядом с ним в середине XIX в. стоял деревянный домик (№ 16), принадлежавший княгине П.С. Кропоткиной, бабушке будущего ученого и революционера, который бывал у нее ребенком. В доме № 16 22 августа 1991 г. застрелился член ГКЧП министр внутренних дел СССР Б.К. Пуго.

На следующем углу этого квартала сохранился один из старожилов переулка – дом № 18/2, выстроенный к 1817 г. полковником Я.А. Казариновым. С тех пор, правда, изменился его фасад и к дому были сделаны пристройки по проекту М.А. Фелькнера, в то время когда им владел Николай Петрович Вишняков, представитель московской купеческой семьи, известной с XVII в. В 1762 г. Михаил Иванович Вишняков переехал в Москву из города Кашина, а сын его стал служить у родственников Алексеевых и впоследствии образовал с ними совместную фирму «В. Алексеев, П. Вишняков и А. Шамшин». Николай Петрович был долголетним городским гласным, председателем важнейшей комиссии «о пользах и нуждах общественных». Он написал историю семью «Сведения о купеческом роде Вишняковых», изданную им в трех частях в 1903, 1905 и 1911 гг. «не для продажи», как было написано на титульном листе.

За Малым Власьевским переулком почти все дома были либо снесены, либо неузнаваемо перестроены. Так, например, на месте зеленого газона находился небольшой дом (№ 20/1), где жил профессор Московского университета Владимир Иванович Герье. Его лекции отличались содержательностью и широтой взгляда, вниманием к концептуальным вопросам, и, несмотря на тяжелый характер и придирчивость, он воспитал много выдающихся историков: «Научные вопросы он ставил широко, идейно, с философским уклоном, чем он и привлекал к себе желающих заниматься историей», – вспоминал историк Н.И. Кареев. Главным для него были преданность науке, искреннее желание обучить мастерству историка. Он впервые создал в Московском университете семинары по всеобщей истории, которые часто проходили здесь, у него на дому в Гагаринском переулке.

С его именем связано создание в Москве Высших женских курсов, которые так и назывались в Москве: «курсы Герье». Он активно участвовал в жизни города, был гласным Московской городской думы.

Не доходя до правого угла Большого Власьевского переулка – редкий в этих местах двухэтажный дом, первый этаж которого каменный, а второй деревянный (№ 22/8), принадлежавший церкви св. Власия, на другом углу Власьевского – обычный советский жилой дом, который находится на участке, где был в начале XIX в. дом, принадлежавший прапорщице вдове Евдокии Петровне Филипповой, матери княгини Екатерины Александровны Одоевской.

 

Родовитый Рюрикович, в роду которого были и святой Владимир, и святой Михаил Черниговский, князь Федор Одоевский, статский советник и директор Московского ассигнационного банка, женился на совсем безродной и никому не известной Кате Филипповой, дочери мелкого чиновника. Вызвала эта женитьба много разговоров, молодая княгиня отнюдь не была своей в клане родственников, но князь Федор имел характер независимый и не прислушивался к пересудам.

Он неожиданно скончался молодым, всего 37 лет, 5 июня 1808 г. Его вдова вышла замуж и уехала в Симбирск на место службы отчима, а сына она оставила в Москве у родственника, князя Одоевского.

Глазовский переулок назван так по фамилии владелицы большой усадьбы, выходившей к валу Земляного города и занимавшей современные участки № 7 и 9, Аграфены Глазовой. На месте сада этой усадьбы в 1914–1915 гг. был построен доходный жилой дом (№ 7), обращающий внимание стрельчатыми, «готическими» проемами окон и оригинальной балюстрадой на пятом этаже. В нем находилась квартира автора, архитектора П.П. Малиновского, построившего в Москве несколько производственных зданий, а также жилой дом в Трубниковском переулке. В 1920-х гг. этот дом в Глазовском переулке занимало общежитие Коминтерна, а также Хамовнический и потом Фрунзенский райком коммунистов.

Владелицей этого дома была Н.К. Кусевицкая, из богатой семьи капиталистов Ушковых, чье состояние сыграло значительную роль в музыкальных начинаниях ее мужа Сергея Александровича Кусевицкого, блестящего виртуоза-контрабасиста и талантливого дирижера. Кусевицкий много сделал для издания музыкальной литературы, основав Российское музыкальное издательство, куда входили С.В. Рахманинов, А.Н. Скрябин, Н.К. Метнер и другие выдающиеся музыканты. Собрания совета издательства проходили в особняке Кусевицких напротив (№ 8). В нем после приезда из-за границы в начале 1909 г. жил А.Н. Скрябин – о встречах с ним здесь вспоминал Борис Пастернак, а в 1913 г. останавливался композитор Клод Дебюсси. Особняк выстроен в мае 1898 – феврале 1899 г. архитектором Л.Н. Кекушевым для себя, позднее был продан богатому капиталисту фабриканту Отто Листу, а потом – Н.К. Кусевицкой. Особняк – один из интереснейших ранних образцов стиля модерн. В нем любимые Кекушевым плавные закругления верха оконных проемов с переплетами из мореного темного дуба, далеко вынесенный карниз и лента геометрического орнамента, венчающая небольшую угловую лоджию с преувеличенно укороченной колонкой, так неожиданно врезанной в компактный объем здания. Характерно внимание архитектора к цветовому сочетанию золотистого тарусского «мрамора», обрамляющего окна и парадную дверь, и яркого многоцветья растительного орнамента керамических панно. Одно из таких панно находится над парадной дверью, в правом нижнем углу которого можно разглядеть две латинские буквы WW. Известно, что архитектор Вильям Валькот серьезно занимался керамикой, исследователи отмечают, что он продолжил искания Врубеля и даже превзошел его. От его работ осталось очень мало – в музее Кусково хранится малоизвестная керамика Валькота, удивляющая своей экспрессивной выразительностью. Может быть, панно над дверью особняка Кекушева одна из ранних работ Валькота? Ведь и имя и фамилия его начинаются на латинскую букву W…


Сергей Александрович Кусевицкий, талантливый дирижер и основатель Российского музыкального издательства


Керамика над входом в дом № 8 в Глазовском переулке


Название Денежный переулок напоминает о месте поселения мастеров монетного двора. Переулок именовался Плещеевым, по фамилии домовладельца середины XVIII в. сержанта Н.П. Плещеева, а с 1933 г. улицей Веснина по фамилии Леонида Веснина, старшего из троих братьев-архитекторов, жившего в доме № 12. Братья Веснины были известны еще до революции своими работами в стиле неоклассицизма, а в советское время они стали лидерами нового направления – конструктивизма. Здесь же в 1918–1922 гг. прошли последние годы жизни одного из виднейших деятелей театра Е.Б. Вахтангова. В его квартире в феврале 2010 г. открыт мемориальный музей, где экспонируются мебель, его библиотека, афиши, фотографии, личные вещи.

На доме находится барельеф, изображающий В.И. Ленина, сделанный в яркой, экспрессивной манере. О нем еще недавно ничего не было известно, но в результате исследований историка Москвы Ю.Н. Александрова выяснилось, что автор его – скульптор Г.Е. Кепинов, создавший барельеф в 1924 г., вскоре после кончины В.И. Ленина. На этом доме установлено одно из авторских повторений барельефа, возможно в память посещения Лениным здания, расположенного напротив (№ 5).

Согласно первому документу в городском строительном архиве на этом участке, в центре его, находилось деревянное главное здание усадьбы, окруженное подсобными строениями и довольно обширным садом. Владелицей его в 1806 г. числилась графиня Екатерина Петровна Зотова, урожденная Загряжская, очень дальняя родственница знакомых Пушкина. Она вышла замуж за Александра Ивановича Зотова, праправнука «князь-папы» Петра I, его учителя и помощника, получившего от ученика титул графа. В центре участка стоял деревянный одноэтажный главный дом усадьбы, а позади него большой сад. В пожар 1812 г. вся застройка сгорела, и новый владелец граф П.А. Ефимовский строит заново деревянный дом с двумя флигелями. Он не мог похвалиться ни древностью своего рода, ни подвигами на бранном поле или на государевой службе. Его знатность, по словам поэта, была «нова рожденьем… и чем новее, тем знатней». После того как некая безродная пленница стала женой Петра I и императрицей под именем Екатерины I, ее родственники были вызваны в Петербург ко двору, а потомки получили графское достоинство. Вот так графами Российской империи стали Ефимовские и Гендриковы – одна из сестер Екатерины I Христина была замужем за неким Симоном Гендриковым, а вторая – Анна, за Михаилом Ефимовским. Внук его и выстроил деревянный особняк в Денежном переулке.

Этим участком владел известный писатель М.Н. Загоскин. Он приобрел его за 25 тысяч рублей, полученных за свой первый роман «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году», по купчей крепости, заключенной 24 июня 1831 г. с дочерью Ефимовского подполковницей Е.П. Муравьевой, и владел им до самой кончины в 1852 г.

Дом Загоскина, который был управляющим московскими театрами, а с 1842 г. директором Оружейной палаты, привлекал многих известных деятелей литературы, искусства, науки. У него здесь бывал Белинский, приезжал Гоголь, в 1833 г. жил Н.И. Надеждин, критик, журналист и историк.

По словам автора мемуаров писателя И.И. Панаева, он «редко встречал таких простосердечных и добродушных людей. Загоскин весь и всегда постоянно был нараспашку. Его бесхитростный, простой патриотизм часто доходил до комизма. Когда он бывал в расположении духа, он говорил без умолку и рассыпал в своем разговоре цинические пословицы, поговорки и выражения, сам восхищаясь ими и смеясь от всей души. Его круглое румяное лицо, вся его фигура – маленькая, толстенькая, но хлопотливая и подвижная – как-то невольно располагали к нему… Все в нем было искренно до наивности. Он имел взгляд на жизнь нехитрый, основанный на преданиях, на рутине, и вполне удовлетворялся им, отстаивая его с презабавною горячностию». Загоскин любил и знал Москву, в его книге «Москва и москвичи» можно найти десятки драгоценных свидетельств о городе 1830—1840-х гг. Он говаривал: «Одно из величайших моих наслаждений состоит в том, чтоб показывать проезжим все диковины и редкости города».


Денежный переулок в сторону Левшинских Большого и Малого. Фото 1913 г.


В 1893 г. этот участок приобрел один из братьев Берг – Сергей Павлович. Владелец был сыном золотопромышленника П.В. Берга, компаньона по сибирским золотым приискам Сабашникова и Шанявского. Берг вложил средства в сахарорафинадный завод, Рождественскую текстильную мануфактуру (ее активы равнялись 9,6 миллиона рублей), железо- и чугуноделательные заводы.

Через 4 года его сын С.П. Берг подал прошение о сломе всех строений в его усадьбе и возведении нового строения. Прошение в 1897 г. подал архитектор А.В. Флодин, который, возможно, и производил работы, а проект принадлежал Петру Самойловичу Бойцову, автору таких интересных сооружений, как особняк на Поварской, 50, замок в Барвихе, музей в Киеве. Фасад особняка Берга, несколько мрачный, облицованный серым песчаником, разительно контрастирует с великолепными пышными интерьерами. Вход ведет в небольшой вестибюль с лестницей к первой комнате, откуда большой проем слева открывает великолепный танцевальный зал. Этот зал обязательно упоминается в рассказе о первом бале с электрическим освещением, якобы данном здесь в 1898 г., и о том, как дамы сделали себе макияж в расчете на скудное освещение свечами и как ужасно они выглядели при ярком свете. Рассказ этот приписывается Гиляровскому, но он писал о бале, данном не в этом доме, и не Бергами, и не в 1898 г., а некоей молодой вдовой-миллионершей совсем в другом доме в «половине восьмидесятых годов».

С большим залом соединяется красная гостиная и столовая с замечательным обеденным столом, перевезенным из демидовского петербургского дворца, где в царское время находилось посольство Итальянского королевства. К столовой примыкает зимний сад, где так уютно и так хорошо было выпить чашку кофе.

С победой большевиков для семьи Берг оставаться в Москве было опасно, они покинули Россию и переселились в Швейцарию, а особняк большевики отдали под посольство Германии сразу же после заключения Брест-Литовского мира. В Москву прибыли дипломатические работники во главе с послом графом Вильгельмом Мирбахом-Харффом.

Здесь, 6 июля 1918 г., его и убили.

Это событие вызывает много вопросов своими нестыковками и несоответствиями. Хотя в Советской России было опубликовано несколько исследований и даже документов, но эти исследования, а скорее фальсификации сделаны с определенных идеологических позиций, и им нельзя доверять, и, конечно, нет уверенности ни в подлинности, ни в полноте документов, которые до сих пор секретны или уничтожены. Согласно официальной точке зрения убийство Мирбаха было задумано и проведено левыми эсерами для того, чтобы спровоцировать выступление германской армии против большевиков. Однако результатом было только то, что большевики, опираясь на верные им латышские дивизии, разгромили левых эсеров, которые с тех пор не представляли для них никакой опасности. Вся эта история вызывает множество вопросов, и главный: не были ли причастны к убийству посла сами большевики?

Прежде всего нет ни одного документа, подтверждающего причастность руководителей партии левых эсеров к организации убийства. В Берлине были уверены в том, что Мирбах был убит самими большевиками: «Покушение готовилось заранее. Дело об австрийском офицере Роберте Мирбахе было только предлогом для работников ВЧК проникнуть к послу кайзера».

Многие иностранные ученые, которых не стесняли идеологические рамки и запреты, сомневаются в принятой версии событий. Вот что пишет один из них, Адам Улам: «Драма, разыгравшаяся в июле и августе [1918 г.] и приведшая к гибели левого крыла когда-то гордой партии, лояльной русскому крестьянству, до сих пор хранит в себе элемент мистики… Все сконцентрировалось вокруг графа Мирбаха, чье убийство якобы было санкционировано Центральным Комитетом социалистов-революционеров на заседании 24 июня… Было бы неудивительно, если б кто-либо из коммунистических лидеров решил убрать Мирбаха… Безусловно, обстоятельства, связанные с убийством, крайне подозрительны… Приходится подозревать, что по крайней мере некоторые из коммунистических сановников знали о решении социалистов-революционеров, но ничего не предпринимали… Возможно, по крайней мере, что кто-то в высших большевистских кругах был осведомлен об эсеровских приготовлениях, но считал, что представляется хорошая возможность избавиться и от них [эсеров], и от германского дипломата, причиняющего неприятности. Вообще, самые сильные подозрения падают на Дзержинского…»

Лето 1918 г. было наиболее подходящим временем для уничтожения партии левых эсеров – единственной оппозиции большевикам, поддержанной крестьянской массой.

Покушение совершили два чекиста – Блюмкин и Андреев. Яков Григорьевич Блюмкин, молодой человек 19–20 лет, был руководителем отдела контрразведки ВЧК «по наблюдению за охраной посольства и за возможной преступной деятельностью посольства», а Николай Андреев его подчиненным, фотографом отдела. Блюмкин работал непосредственно под руководством Дзержинского, и представляется маловероятным, что последний не знал в подробностях планов покушения, да и вообще известно, что он несколько раз получал сведения о готовящемся покушении на посла Мирбаха.

 

Итак, 6 июля 1918 г. За день до этого большевики сняли охрану посольства. Утром 6 июля Блюмкин и Андреев приехали в Первый дом Советов (так тогда называлась гостиница «Националь»), встретились с неким членом ЦК партии левых эсеров и получили от него бомбу и револьверы (кто он был, так и осталось неизвестным – чекисты не интересовались этим, а может быть, и знали, но позволили эту передачу). Оттуда поехали к посольству, приказали шоферу не глушить мотор, вошли в здание и предъявили свои удостоверения и мандат с возможно подложной подписью Дзержинского, вошли в здание и потребовали срочной встречи с Мирбахом под надуманным предлогом по сфабрикованному чекистами делу якобы родственника германского посла. Он нехотя соглашается и выходит для встречи с ними вместе с двумя сотрудниками в гостиную. Это небольшая комната, отделанная сейчас красным шелком, соединяется широким проемом с главным залом особняка, где теперь проходят приемы гостей посольства.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru