Сергей Олегович Страхов
Киев – наш город
Наутро, сделав зарядку на школьном стадионе, я, прямо в военной форме, содрав погоны, отправился к Акуле. По дороге заскочил к Надин. Она, несколько с опаской, но вполне дружелюбно высказала свои претензии ко мне. Раз я ей не писал, то и дело ясное – она на днях выходит замуж. Конечно же, я ей писал. Там в такой обстановке любому контакту с волей неслыханно рад. Я всем писал, но не от всех дождался ответа.
Но как рассказала мне моя мама, случайно услышавшая, стоя в очереди за колбасой, как уже её мама хвасталась, что все мои письма она перехватывала и рвала, не забыв, конечно, внимательно изучить планы хулигана. Ну, да ладно. Чего уж теперь. Совет да любовь. Но неприятный осадок остался, и я решил к Сабариной пока не идти. Все равно что-то подобное услышу.
Сразу же после посадки Макса, власть в его команде попытался взять Дрыслик при содействии своего недавно освободившего старшего брата. Это была занятная парочка: невысокий Дрыслик – очень наглый и крикливый, довольно симпатичный белобрысый хулиган – главный. Боря-Шпала – высоченный, темноволосый, похожий на цыгана молчун, подчиняющийся младшему брату уркоган.
Власть в банде, вроде бы и взяли, а вот что делать с ней не знают. Так что люди от них постепенно разбежались, в основном к Лысому, но и за того взялись наши доблестные органы.
Взяли Коку – лютого врага Макса. Встретились они в одной камере на Лукьяновке и пошли разборы по-новому. Каждый день драка. Сам-то Кока, среднего роста и телосложения, с Максом никак бы не справился. Но Кока уже прошел малолетку и к этой посадке – законченный урка по своему мировоззрению и, как и все они, наглости неимоверной. В камере его уважают. Но и Макс зарекомендовал себя в хате сразу же. На простецкое предложение: «Ну, давай раздевайся», он зарядил здоровенному детине в челюсть, да так, что тот отлетел немного в сторону. Поднялась половина камеры, окружили, спросили:
– За что ты его ударил?
– Он же мне сказал раздеваться.
Смеялись все дружно, а потом показали ему на вешалку, расположенную как раз за ним. Дело закончилось мирно, но авторитет он сразу же заработал. А Кока не унимался, подговаривал своих друзей подрезать Макса. Несколько раз пытались, но неудачно. Саня был всегда на чеку, и кум, от греха подальше, развел их в разные камеры.
Получили срока и люди из Золотоворотского садика.
Лысый не имел другой возможности, как пока не светиться. Сосредоточился на музыке. Владимир Ковтун. Русский украинец. Кличка: Лысый. Происхождение клички неутстановленно. Мы предполагаем, что происходит от музучилища им. Лысенко, в котором он учился. Рост – выше среднего, густые черные длинные, но не очень волосы, в подражание музыкантам и хиппи того времени. Физически развит хорошо. Когда хочет кого-то пугануть – кривит рот и это выглядит устрашающе. Родители к его 20-ти годам – пожилые интеллигенты, пенсионеры.
Закончил среднюю и музыкальные школы. Хороший музыкант. В армии служил гитаристом в ансамбле Западной группы войск в Берлине. С гастролями ансамбля был в Париже и видел настоящих хиппи, подражать которым пытались все в его кругу, но никто не зал как точно. В связи с этим, Лысый иногда ходил по улице босиком и это считалось в среде музыкантов и хулиганов верхом шика. Позволить себе подобное никто не мог.
До армии проживал в самом центре города. Отсюда и увлечение хиппи культурой. Все хипняки каждый вечер со всех концов города собирались в центре прямо у него под носом. В тоже время, проживал в том месте (Золотоворотский садик), где проживала и собиралась очень авторитетная тусовка начинающих бандитов, а пока еще хулиганов. Учитывая лидерские качества и смелось Лысого, в нем сочетались, казалось бы, несовместимые качества и привычки: бандит и настоящий музыкант, что и являлось его главным хобби.
В политике, как и все люди его круга – немного диссидент. Полное отрицание всего комсомольского и в меру критика всего советского. Запад, в основном, нравился потому, что там буйным цветом развивалась рок-музыка и можно было ходить в джинсах и босиком.
У женского пола пользовался стабильным успехом, поменял много партнерш, но, как обычно в таких случаях, неудачно женился, быстро развелся и женился второй раз уже удачно. Жена его любила и позволяла делать все, что он захочет.
Личная цель – создать ансамбль мирового класса. Никогда толком нигде не работал. То вышибалой, то музыкантом в ресторане, то охранником. В основном там, где было много свободного времени и мало работы.
Тип характера – ярко выраженный холерик. Имея ярко выраженные лидерские качества, всегда оказывался на первых ролях в любой компании. Как только переехал на Борщаговку, возглавил всю хулиганскую жизнь района. Смел. Справедлив. Всегда отвечал за свои слова и требовал этого от других. На удар всегда отвечал ударом. Хитер. Мог распланировать серьезную криминальную операцию. Не щадил никаких авторитетов. Пользовался стабильным уважением у всех бандитов района. Музыканты также относились к нему с уважением. В их среде такой он был один.
В бандитских кругах его считали: в душе интеллигентом. В интеллигентских, в основном – музыкальных: в душе бандитом.
С женитьбой у него ничего не вышло. Плохо жили. Не успел Лысый жениться, как к супруге зачастил бывший с какими-то претензиями. Однажды дверь ему открыл Лысый в семейных трусах и без разговоров зарядил в челюсть. Бывший кинулся вниз, но на первом этаже его догнал Володя с огромным ножом в руках и со всего размаху засадил в брюхо. Вот только промазал и разорвал несколько куртку. Бывший вырвался, но уже за дверями с улицы прокричал, что еще вернется. Лысый его с удовольствием ждет.
Через год жена подала на развод, да все как-то недружелюбно проходило. Начала бывшая супруга, а она была актрисой, приводить после спектакля в квартиру к Лысому, в свою комнату, компании. Чуть ли не каждую ночь – оргии до утра. Провоцировали Лысого на скандал. Хотела, приблудная, отсудить что-нибудь из жилплощади в Киеве. Приводила-приводила, пока в один прекрасный момент Лысый не выбросил её вещи с балкона второго этажа. Компания, как раз, высаживалась из такси прямо под окнами. Вот и у Вовчика в жизни беспорядок.
Касеус передал вернувшемуся Мартыну дела и сообщил, что он отваливает. Касеус женился на дочери начальника, поступил в институт и решил делать советскую карьеру. Бог в помощь.
Мартын же по возвращении загулял, и найти его не было пока никакой возможности. Каждый день ночует в новом месте. Я передал через Ленина, чтобы Мартын объявился.
Миха получил два года дисбата за драку и сидел на Востоке. Кудя передал дела Акуле и сосредоточился на учебе в КИСИ, которую он подзапустил во время отсутствия реального руководства. Нивковскую и сырецкую компанию собирает по кускам Акула, но пока не справляется.
Плотник сумел рассориться со всеми святошинскими, и на сходняке был переизбран. Вместо него выбрали Явора. Толик постарше Плотника. На Кременецкой мы жили в одном доме. Когда я пошел в первый класс, Толик уже был в четвертом. К седьмому классу я его догнал. Переехав на Борщаговку, мы уже учились в одном классе. Это грузный, выше среднего роста, темноволосый пацан с крупным носом и толстыми губами. Густые брови, как у Леонида Ильича. Производит тяжелое впечатление на собеседника, когда смотрит на него мутными глазами пристально с прищуром.
Соображает туговато, но если сообразит, то с пути его уже ничем не собьешь. Хоть стреляй из гранатомета. На Святошино его побаиваются, а значит уважают. Плотник далеко в сторону не отошел. За эти пару лет, и он сумел собрать вокруг себя кое-кого. Как они там поладят?
Один Спидола не подвел. Ну, в нем я никогда и не сомневался ни единой секунды. Спидола передал мне общак, все дела и сообщил, что уезжает в геологическую экспедицию начальником партии. Как-то незаметно он и Универ закончил.
Ко всему еще, буквально на днях, наконец-то, менты взяли одну банду, терроризировавшую отъезжающее еврейское население города. Как и предполагалось, это были все таксисты одного из четырех киевских автопарков. Приезжали глубокой ночью на такси-фургоне. Людей пытали по-настоящему, пока те не отдавали последнее. Но самое смешное было то, что главарь их по кличке Очкарик жил тут же в нашем дворе и спокойно мог видеть, как охраняли семью Бориса Моисеевича. Главарь действительно был совершенно незаметным очкариком и мог хоть целый день ходить вокруг да около – никто внимания на него бы не обратил. Не зря трудились.
Репатрианты воспрянули духом – охранять стало не от кого, и я тут же объявил, да так, чтобы побольше людей об этом узнали, о закрытии охранного предприятия.
Глава 4
Как только всех разбросала судьба, вдруг на Борщаговке, каким-то непостижимым образом, открывают сразу четыре бара. Да не просто бара, а точь-в-точь, как в кинофильмах про Запад. Слабо освещенные столики, с настоящей барной стойкой, с коктейлями, с барменами, похожими на барменов, а не на буфетчиков, как они и назывались. Современная музыка и, главное, полное отсутствие ментов, комсомольских отрядов, дружинников и прочего подобного люда.
Такого в Киеве в то время нигде не было. Может, в нескольких ресторанах за очень большие деньги, да в валютных барах системы «Интурист». А тут по относительно доступным ценам.
Началось неимоверное паломничество на Борщаговку всевозможных продвинутых, блатных, приблатненных, проституток, студентов, девиц легкого поведения, очень модных и не очень, обычных молодцов и девиц. Казалось, что весь Киев собирается по вечерам здесь. Занимали места заранее. Вечерами у входа толпилось неимоверное количество тех, у кого не было знакомых из обслуги, чтобы можно было попасть внутрь. Переплачивали администратору за то, чтобы только войти. Мест-то свободных никогда не было.
Бар на Гната Юры, который располагался на втором этаже «Детского Мира», уже успел оккупировать Мартын со своей вновь собирающейся бандой. И каждодневные битвы отличали эту местность. В конце концов, Мартын добился-таки того, что без него там и мышь пробежать не могла. Даже мастер спорта по боксу полутяжеловес Сталин приезжал из Подола в этот бар только со всей своей бандой. Это только, чтобы просто посидеть в баре.
Примечательным оказался бар на Потапова, расположившийся через небольшой парк от двора наших героев. На втором этаже столового комплекса. В баре постоянно приглушали свет, и разные парочки могли обниматься сколько угодно. Бар оккупировали всевозможные мутные типы, как мухи на мед, слетавшиеся со-всего города сюда вечерами. Получил в голову и Иванушка, попытавшийся, как было раньше, взять власть в свои руки в районе. Показал ему кто здесь хозяин некто Гришка Цветастый.
Напротив, через поле, расположилась так называемая «Чебуречная» – точно такой же бар, как и два предыдущих, но поменьше и с таким же контингентом.
И конечно «Молодежный». Довольно большой зал на двести посадочных мест. Длинная барная стойка с телевизором и видеомагнитофоном – заморское чудо. Крутящиеся высокие стулья возле барной стойки. Высоченный бармен с бакенбардами, как у дореволюционных метрдотелей. Отличная посуда, великолепная музыка, отдельные полукабинеты, коктейли и почти в открытую продающиеся американские и прочие заграничные сигареты. Шикарные тетки, девки и девчонки. Богачи, могущие себе позволить прогулять сто рублей за вечер. Выглядело это все для того советского периода очень презентабельно.
Вместе с Акулой вышли прогуляться по пустынному, после новогодней ночи, городу, и ноги сами привели нас к бару на Потапова. На удивление, он был открыт, жадность чудеса творит. Вместе того, чтобы отсыпаться после новогодней попойки, бармен Витя уже стоял за стойкой и протирал бокалы. Черные брюки, белая рубашка, чисто выбрит. Ну просто поэт разливочного цеха. Больше в баре никого не было. Мы присели на вертящиеся стулья за стойкой.
– Два по сто коньяку, – заказал Акула.
– Только не паленого, по возможности, – вставил я свои пять копеек.
– У нас паленого не бывает, – еще ничего не поняв, вальяжно отвечает Витя.
Витя наливает коньяк, достает из холодильника тарелку с нарезанными лимонами, ставит на стойку, смотрит на нас двоих.
– Слышишь, Гима, ты это, давай завязывай свои самокопания по женской части. Займись делом.
– Не…, мне это нравится. Я первый день на свободе. Чем вы здесь два года занимались? – Моему возмущению нет предела.
– Да я ж один! А какой из меня организатор – сам знаешь. Так что давай без фокусов, – также возмущается Акула.
Чокаемся, отпиваем коньяк. И я переключаю свое внимание на бармена.
– А я ведь тебя узнал. Ты один из тех двух, что в «Пролиске» меня ментам сдали, а те потом чуть на тот свет не отправили.
– Да я не при делах там. Это напарник, – до бармена наконец дошло, что сейчас будет.
– Напарники друг дружке не чужие, тот не мог такое решение один принять, – сразу же, въехав в тему, подключается Акула.
– А напарника ваш Лысый за это убил, – уже не очень-то и вальяжно пытается съехать с очень опасного разговора бармен.
– Ты за словами следи. Откуда такая информация? Он просто взял и пропал. Говорят, выехал в Архангельск. Но, вроде бы, туда не приехал, – цедит сквозь зубы Акула.
– Так Лысый же сколько времени в тюрьме просидел по этому делу!
– Это мусорская поганка. И, все равно, ничего не доказали. Плохо твое дело, если Лысый про такие слова узнает. Да и я за то дело готов посчитаться. Слишком мне дорого оно обошлось.
– Тоже убьете?
– От тебя все зависит.
– Сколько? – Я вижу, что Витя точно струсил.
– Нисколько. Готов к сотрудничеству? – Я показываю кивком на Акулу, – его не бойся. Он все равно, что я.
– Попробуем.
– Здесь «Попробую» не катит. Или да, или нет.
– Да.
– Тогда так. Говорят, что ты без напарника работаешь. Загнешься ведь.
– Подыскиваю.
– Мы тебе подгоним опытного человека. Не пожалеешь. Только ты и при нем держи язык за зубами о наших с тобой отношениях. И я знаю, что вы все ментам обо всём стучите.
– Я не…
– Меня это не волнует. Интересует только то, что ты о нас будешь докладывать. Всё будешь согласовывать со мной. Это не обсуждается. Что сейчас сказать можешь? – Перебиваю я Витю.
Бармен мнется, качает головой.
– В твоих интересах выложить всю правду, если хочешь на этой золотой работе остаться.
– Пасут они Лысого уже два года. Как только Лысый появляется в баре, я сразу же звоню Гунько. Больше не предупреждать?
– Наоборот. Только меня обо всем ставь в известность, и всё.
С вас с новым напарником двести рублей в день.
– Да ты что? Я здесь и половины не имею.
– Серьезно?! Хочешь, мы посадим в баре своих людей? Они за неделю всё до рубля высчитают, но платить тогда будешь половину…. Ладно, платить будете стольник в день. Потому, что здесь будет наша база, – я уже вошел в образ и меня теперь с пути не собьешь.
– Какая база? Здесь сразу две сильные банды обосновались. Меня, кстати, терроризируют. Коньяк главари жрут и ни копейки не платят.
Акула наклоняется над стойкой бара, берет бутылку, из которой бармен наливал нам коньяк, пустой стакан, наливает четверть стакана коньяка, пододвигает стакан Вите.
– Рассказывай о бандах.
– Первая – Гриши Цвета. Вор, вроде как, не из наших краев. И масти неизвестной. У него – одни уголовники, им лишь бы кого избить, да ограбить. Драки каждый день! Они мне всех солидных клиентов отваживают. Но есть и вторая проблема.
– Какая?
– Мамонт.
– Что это за мамонт такой?
– Понимаешь. Не так давно завелся здесь один штымп. Довольно мутный. Сразу же получил служебную квартиру. Мало того, что работает начальником жэка, и все к нему за подписью стоят, так он постепенно подмял под себя и всю левую жизнь района.
И сам под два метра, и люди у него все здоровые, как на подбор. Все бывшие десантники, причем только что мобилизованные. Мозги у них еще основательно промыты. Что командир прикажет, то и сделают. Каждые полгода появляются новые демобилизованные. У него дома постоянно человек десять толчется. Сразу же, со-своей бандой занялся кидками. Братьев Косточек выставил на валюту, да еще имеет претензии к ним. Договорился с Недаманским-младшим на покупку партии джинсов и дубленок. Кинул и его. Кинул на последнее. И хоть бы глазом моргнул. Сидят себе в баре каждый вечер, как ни в чем ни бывало. Делят его напару с Цветом.
– А ты откуда всё и про всех знаешь? – Удивлен и я.
– Работа такая, – дипломатично и скромно отвечает Витя.
– Вон наших Алёну с Милкой трахнули и не заплатили, – вставил Акула.
– А вот обижать наших девчонок мы им не дадим, – покачав головой, серьезно выдаю наши планы.
Два друга вышли из бара в задумчивости, идут по парку, который начинается сразу за баром.
– Здорово ты его развел. Вчера обо всем узнал – и уже успел план составить?
– Во-первых, начало положили вы, когда замочили-таки его напарника Семаго. Видел, как у Вити руки дрожали? А, во-вторых, любой экспромт готовится очень тщательно. Знаешь, как хорошо думается, когда ты неделями слоняешься один одинешенек по камере.
– А Лысый рассказывал, что вообще думать не можешь.
– Так Лысый же стоял, закрытый в шкафу, а я ходил по камере. Это разные вещи. И почему – вчера? Маринка раньше написала.
– А она то откуда все знает!?
– Марина где учится? В Инфизе. У нее в группе одни борцы да боксеры с гребцами-академистами. А те чем все занимаются? Охраняют шпилевых, кидал да ломщиков. А еще барменов, и мечтают рано или поздно стать на их место. Просек?
– Так тебя ж пасли там, как Лысого здесь! Как же?
– Да, Толик Филин помогал. Потом расскажу о нем.
– Слушай, а в напарники ты кого к Вите сватаешь? Ты же только освободился.
– Котя пойдет.
Оба плюхаемся на лавочку.
– Ну мастак ты комбинации вымучивать.
– Слушай здесь. Стой хоть целую ночь под подъездом, но, чтобы Мартын ждал меня завтра на поселке Победа на нашем месте в десять часов, а Лысый завтра был здесь на этой скамейке в восемь часов вечера. А я займусь Иванушкой. Говоришь, он в этом баре каждый вечер пасется?
– Да.
– Сам? Без Плохиша?
– Так Плохиш же только освободился. Под надзором. Ему нельзя светиться. А Кудя?
– Кудю пока не трогаем. Пусть он из этой передряги со своей любовью хоть живым выберется. Тогда и посмотрим.
– Да ему все говорят. Как горохом об стенку.
Открывается дверь в бар на Потапова. Я прямо в военной форме без погон, не раздеваясь в гардеробе, вхожу. Вверху слышны звуки драки. Поднимаюсь по лестнице и вижу, как три уголовника бьют ногами, лежащего на полу вестибюля Иванушку, а тот только закрывает лицо руками.
Валерий Николенко. Кличка – Иванушка. Происхождение клички неизвестно. Русский украинец. Среднего роста, худощав. Физически развит хорошо, спортом занимался в части школьной программы и в военном училище.
Из семьи интеллигентов. Мать – инженер, отец – полковник, младшая сестра с амбициями. Родители Иванушку разбаловали, позволяли ему вести совершенно беспечную жизнь.
В школе учился почти отлично. Без сложностей поступил в военное училище, а потом перевелся с большим трудом в сложный радиофизический институт.
Религией не интересуется, в политике, как и все в то время, немного диссидент. Полное отрицание всего комсомольского и в меру критика всего советского. Большой поклонник дамского пола. Они отвечают ему взаимностью. Менял женщин, на пару с Максом, как перчатки. Женился потому, что его подруга залетела. Но сразу же после рождения ребенка бросил жену.
Особых устремлений в жизни не выявлено. Пьянки-гулянки, женщины. Толком нигде не работал. Ярко выраженный холерик. Активное отношение к жизни. В компаниях всегда на первых ролях. Несмотря на небольшие габариты, в драках, которых не боится, почти всегда побеждает. Пользуется стабильным авторитетом на Борщаговке.
Уровень умственного развития – высок, но никак не применяется в жизни. Одни развлечения.
Я делаю несколько прыжков по лестнице, бью одного уголовника в челюсть, тот падает, бью второго уголовника, тот тоже отлетает. Третий урка со смаком заряжает, и разбивает мне лицо в кровь. Я падаю, но успеваю схватить обидчика за ноги, тот заваливается, сильно ударившись. Поднимаюсь на колени, все время оглядываясь и пытаюсь поднять Иванушку.
Из бара появляется Гришка Цвет – худой, лет тридцати с внешностью бандита, и толкает меня ногой. Вместе с Иванушкой, скатываемся с лестницы. К нам никто не приближается.
– Чтобы я вас здесь больше не видел, – презрительно, просто смеется Цвет.
Тащу пришедшего в себя окровавленного Иванушку вниз по лестнице и смотрю снизу-вверх:
– Скоро не увидишь.
На следующий день в парке на скамейке мы с Акулой встретились с Иванушкой и Плохишом. Оба среднего роста и обычного телосложения, как и я. Оба чернявые с опущенными вниз, нынче очень модными усами и обязательными густыми, длинными, вьющимися, черными, жесткими, как щетина, волосами. В беседе с окружающими всегда ироничны, любят пошутить, а своих – подколоть. С незнакомыми – наглы и в обиду себя не дадут.
Правда, сегодня Иванушка со следами больших побоев на лице.
Всегда большое внимание уделяют своей одежде. Казалось бы, ничего особенного в них нет, но девки в них души не чают, и вокруг них всегда сплачиваются все компании прилегающих дворов. И даже бесспорный авторитет этой местности Вова Лысый относится к ним с большим уважением. Ну, а в драке равным этим двоим, нет. И всегда они вместе и за плечами Плохиша – гитара. В общем – первые хлопцы на селе.
И уже к лавке подходит Лысый.
– Как хотите, а пацанов надо выкупать, – я категоричен.
– Так Калине сидеть всего ничего осталось. А Миху родители выкупить не смогли, что-то там не срастается, – не понимает меня Иванушка.
– Всего ничего?! Да хоть бы один день. Калина и так насиделся. Василий его так и не выкупил, а вам хоть бы что. Он его даже греть перестал с тех пор, как я в исправиловку загремел.
– Ну, Василий теперь большой человек стал. К нему так не подберешься. Мы, что можем?
– Так! Кончай базар! Говнюки мы. Нечего сказать, – недоволен и собой и всеми Лысый.
– Тогда и Макс, – Акула разводит руками.
– С Максом сложнее, но по любому, нужна будет капуста. Предлагаю собрать всех бойцов и забрать все четыре борщаговских бара. Тогда капуста сразу же появится, – огорошил я всех своим заявлением. – Этот – на Потапова, Чебуречную через дорогу, и Молодежный. На той стороне «Детский мир» заберет Мартын.
– Мартын нам зачем? – кривится Плохиш.
– Без него – никак. Во-первых, боец один из лучших в городе и банда у него уже готова. Во-вторых, он же весь Поселок держит. Туда даже менты не суются. А нам нужна база в тихом месте. У него и оружие есть. Согласились бы тогда с Максом на мои условия, сейчас бы были деньги его поддержать на зоне и уже занимались бы тем, чтобы его выкупить. А так, что делать? Придется ждать и собирать деньги, а Максу сидеть.
– Тогда ты предлагал половину прибыли в общак. Не многовато ли? – Опять открыл рот, угрюмо сидящий Лысый.
– Конечно, это не мало. Но, во-первых, это не мне в карман, а деньги общие. Во-вторых, очень много проблем будет возникать по делу и их нужно будет быстро решать. Случай с Максом не должен повториться. А, в-третьих, общак будет работать. Пока и не очень напряженно, но придет время, и он заработает на полную. И тогда все изменится кардинально, – услышали оба мое мнение.
– Сколько ждать этого времени? – Процедил Лысый.
– Придется подождать. Лет через десять и начнем, – отвечаю я уверенно.
– Ладно. Я не против. Кстати, Серый, ты давно обещал пробить кто у нас стукачек. Нашел его? Он очень будет нам мешать теперь, – надо сказать, с удивлением слышу я уже спокойную речь от Вовки Лысого.
– А как же. Я его вычислил.
– Ну, говори, давай. Первым делом с него и начнем.
– Послушайте, пацаны. Отдайте его мне. Я придумал ему более удачное применение. Будет на нас теперь работать, – прошу.
– Ну, хоть кто он? – Подключился к разговору, уже все понявший Плохиш.
– Не могу. Не потому, что не доверяю. Очень тонкое уж это дело. Можете спугнуть. Один буду вести стукача. А выгода скоро уже будет видна. С Мамонта и начнем, – заканчиваю прения.
– А сам? – Ехидно, видимо вспомнив старое, смеется Иванушка.
– Я светиться не буду. Буду с общим работать. Но если нужно, я от драки не отказуюсь. Буду участвовать на общих основаниях. Кстати, если бы не было Мартына, где бы мы свое оружие хранили?
– Было б что прятать, – Иванушка уже не смеется, а просто хмыкает.
– Подождите пару минут.
Через десять минут подхожу к той же лавочке. На плече у меня спортивная сумка. Отдаю сумку Иванушке. Тот открывает сумку и вынимает пистолет ТТ.
– А ну дай сюда. Патроны есть? – Хватает пистолет Лысый.
Киваю, а Иванушка с восхищением вынимает второй пистолет ТТ.
– Я на днях съезжу кое-куда, привезу еще. И скоро будут стволы посерьезней. Годится?
– Теперь годится, – Лысый уже доволен.
– Но общее руководство бандой, Вовчик, будет на тебе. План таков…, – начинаю со своей коронной фразы.