Александр Конторович
Тень на ярком солнце
Глава 2
«Сам борона»
В багажнике раздался стон. Прилепин приоткрыл крышку и заглянул внутрь. Скрюченное тело дергалось. Человек пытался что-то сказать заклеенным пластырем ртом, но издавал только мычание. Второй пластырь наглухо закрывал глаза. Это означало, что пленник имеет шанс уйти живым. При условии примерного поведения, разумеется. Прилепин захлопнул крышку и обратился к двум парням, стоявшим возле машины. Третий сидел за рулем.
– Где взяли?
– В порту. Он там встречался с каким-то хмырем. Явно служащим порта.
– За тем не догадались проследить?
– Команды не было. Да и людей тоже. Нам же было приказано этого фрукта эвакуировать.
– Уверены, что за ним никто не наблюдал?
– Больше часа пасли. Пока не убедились, что все чисто, не подходили.
– Ладно. Поехали на базу.
Все трое сели в машину, и она помчалась по Загородному проспекту. По дороге все молчали. Люди Прилепина знали, шеф не любит, когда его отвлекают от мыслей. А перед его мыслями они преклонялись. Комбинации, которые он разрабатывал, а они осуществляли, были достойны занесения в анналы истории. Или в детективные романы пера Конан Дойла и Агаты Кристи.
Сергей Николаевич Прилепин, генеральный директор частного охранного предприятия «Защита», а также руководитель подпольной структуры «Самооборона», представлял собою личность, подобную тем, что управляли империями еще каких-нибудь двести – триста лет назад. Его иезуитские мозги могли разработать любую комбинацию, целью которой могло быть что угодно, начиная от государственного переворота и кончая вульгарной вербовкой нужного чиновника или высокопоставленного полицая. По характеру он был аскетичен, начисто лишен честолюбия. Абсолютно равнодушен к женщинам, рассматривая их исключительно как средство удовлетворения физиологических потребностей. Между тем он пользовался успехом у представительниц слабого пола, несмотря на возраст. Высокий, по-молодому сухощавый, с тронутой сединой головой, он напоминал бы профессора университета, если бы четкий шаг и разворот плеч не выдавали в нем бывшего профессионального военного. У него не было увлечений. Никто не мог сказать, что его интересует в жизни. Словом, человек, лишенный всяческих слабостей. Кроме одной. Это был самый мстительный человек на свете. С точки зрения психологического типа невозможно было найти кого-либо, кто готов был платить, как Прилепин, любую цену для того, чтобы отомстить. Именно это качество, полученное им при рождении, неизбежно должно было определить его судьбу. А судьба у него была непростая. В 1991 году он в чине капитана Советской армии уволился и переехал из военного городка в Прибалтийском округе в Ленинград, где спокойно доживал свой век на пенсии его дядя, брат покойного отца. Прилепин-старший был рад приезду племянника, которого он любил несравненно больше, чем своих дочерей. С работой было напряженно. Отставных офицеров было больше, чем мог переварить рынок труда даже такого мегаполиса, как вторая столица. Но отставной полковник милиции сразу же устроил племянника в Ленинградский уголовный розыск, в котором проработал без малого сорок пять лет. Сотрудники угро, как молодежь, так и среднего возраста, уважительно называли его дедом и часто прибегали посоветоваться со старым сыскарем, обладавшим поразительным чутьем. Сергея приняли на службу в самый в то время второстепенный отдел. По борьбе с незаконным оборотом наркотиков. «Ты не годишься в другие отделы, – сказал дядя, – там квалификация нужна, оперативное мышление, а ты пехотный капитан. Кроме как командовать, ничего не можешь. Поработаешь, наберешься опыта, а там будем посмотреть».
Прилепин с ходу впрягся в работу. Она была несложной. На первых парах в основном контролировал аптеки, где тяжелым больным выдавали омнопон. Он сидел над бумагами, с тоской вспоминая свой полк. Всерьез подумывал о том, чтобы податься в бизнес. Затем его стали привлекать к более сложным делам. К 1993 году город (в то время уже Санкт-Петербург) покрылся сетью лабораторий, производящих синтетические наркотики. В основном амфетамин. Прилепин участвовал в рейдах захвата лабораторий и конфискации готовой продукции. Арестовывал наркоторговцев, продающих свое зелье, почти не скрывая. К 1995 году Санкт-Петербург стал не только центром производства синтетических наркотиков, но и перевалочным пунктом транзита. «Окно в Европу» сыграло свою роль. Город оказался на пересечении международных торговых путей для наркодилеров. Однако если раньше наркотические вещества из Азии через Петербург следовали в Европу, то в последние годы поток изменил направление. Теперь основные поставки зелья начали следовать из Европы и через Питер распространяться по стране. Огромная часть отравы оседала в самом Санкт-Петербурге. После 2000 года, с началом нефтяного бума, выросли доходы населения, а вместе с ними и спрос на наркотики. Из бывших союзных республик начали поступать партии опиума и героина, а из стран Балтии – синтетические наркотики и гашиш. Это не могло не отразиться на ситуации с ВИЧ. Отдел Прилепина работал в интенсивном режиме, но сталкивался со скрытым сопротивлением со стороны руководства в случае «глубокого копания проблемы». Прилепину, ставшему в 1996 году старшим группы, разъяснили, что его задача не играть в Пинкертона, а отлавливать торговцев зельем. В особенности возле школ. Однажды его группа накрыла двух студентов-химиков, которые в домашних условиях «варили» так называемого «белого китайца». Вещество многократно сильнее морфия. Захват произошел тихо и незаметно. Каково же было удивление Прилепина и его сотрудников, когда на следующий день им устроили разнос под предлогом того, что они, своевольничая, провалили операцию соседнего подразделения. Возможно, это было правдой, но спустя два года в поле зрения опять попались эти студенты. Живые, здоровые и на свободе. Однажды в отдел пришла просто одетая женщина и, рыдая, умоляла спасти сына, который «подсел на иглу» и которого заставляют продавать героин. Прилепин выследил негодяев, но, когда поставил вопрос об их аресте, ему доходчиво объяснили, что он мастерски выполнил свою работу и теперь этим будут заниматься другие. В 1996-м его начальник пошел на повышение. Перед тем как покинуть свой рабочий кабинет, он вызвал Прилепина и долго с ним беседовал. Олег Николаевич так и не понял цели беседы, поскольку шеф говорил намеками и недомолвками: «Вот ты, Серега, со своими архаровцами совершил налет на клуб „Золотой якорь“. Опять без моего ведома. А ты хоть знаешь, кому он принадлежит? Я имею в виду не юридических владельцев, а фактических». Беседа не удалась. Советскому офицеру на этот раз не удалось трансформироваться в офицера российского. Старик Прилепин только вздыхал, когда племянник рассказывал ему, что творится в его родном угро: «Времена такие, Сережка. Страна с ума сошла. Ты бы поберегся».
В него дважды стреляли. Видимо, для острастки. Несколько раз звонили и предлагали умерить прыть. Но советский капитан уже закусил удила. Он начал идти по цепочке, хватая и заставляя говорить наркоторговцев. Для эффективности он снюхался с несколькими ретивыми журналистами, которые писали статьи о наркомафии и каждый раз после успешно проведенной операции помещали статью в газетах. Первым признаком надвигавшейся угрозы был отказ журналистов от сотрудничества. Затем по сфабрикованному делу о превышении служебных полномочий Прилепин отправился на восемь лет в колонию. Кто всем этим руководил, Сергей Николаевич не знал, но поклялся посветить остаток жизни поиску и наказанию мерзавцев. Срок он отбывал в колонии номер 3, которая располагалась в городе Скопине, Рязанской области. «Ментовская зона» резко отличалась от обычных мест заключения. Там не действовали принятые в уголовной среде воровские понятия, что в некоторых моментах осложняет общение между людьми в условиях зоны. Некоторые понятия все же существовали и среди этих зэков. Нельзя было красть, всегда отвечать за сказанное, не интересоваться у других, за что сидят, не пользоваться тем, что упало в туалете. Так же нельзя было общаться с так называемыми «отделенными» осужденными (аналог воровских «опущенных»), занимавшимися уборкой туалетов. Нельзя даже было садиться на их стулья и кровати. В принципе, Прилепину, проучившемуся два года в суворовском училище и четыре года в Общевойсковом командном, было не сложно соблюдать эти законы, схожие с порядками в военных учебных заведениях.
Незадолго от освобождения он получил письмо от двоюродной сестры, которая сообщала, что его дядя скончался от почечной недостаточности. Это был новый и серьезный удар. Надеяться было теперь не на кого. Единственный путь – в бандиты, благо их с каждым днем требовалось все больше. Несколько его товарищей по зоне предлагали сколотить бригаду после выхода на волю. Один осужденный, которого все звали Батей за преклонный возраст и звание (он был единственным полковником в отряде), спросил:
– Витя Прилепин тебе не родственник?
– Родной дядя.
– Ишь ты. Витькин племянник в бандиты собрался. Занятно.
– Чем же? – поинтересовался Сергей Николаевич.
– Витька бандитов, как волков, отстреливал. Как говорится, в плен не брал. Люто ненавидел. А племянник к бандитам решил податься. Во времена. Дожили.
– Ну, пока еще не решил. Но податься-то некуда.
– Когда выходишь?
– Через неделю.
– Запомни телефон. Не записывай. Бери на память. – Он дважды назвал номер. – Позвонишь. Скажешь, что Виктор Петрович просил связать тебя Алексеем Ивановичем. Встретишься, передавай привет. А уж если он для тебя ничего не придумает, тогда уж подавайся в бандиты. – И повторил фразу дяди: – Видать, время такое. С ума страна сошла. А твой дядя мне жизнь спас в 66-м.
В Питере Прилепин с вокзала направился к бывшему сослуживцу по угро. Там, по рассказу сослуживца, все сильно изменилось. Пришли новые люди. Как правило, малокомпетентные. За каждым кто-то стоял во властных структурах. Появилось много ограничений. Фактически, угро превратился в коммерческую структуру, где каждый босс «пас поляну». В общем, все, как везде. И только на прощание, не глядя на Сергея Николаевича, сослуживец сказал:
– Тебя схарчила наркомафия.
– Что тебе известно по моему делу?
– Только то, что тебе сильно повезло. Шибко высоким интересам ты дорогу перебежал. Удивительно, что живой остался.
– А кто в конторе мое дело вел?
– Кузьмин. Я тебе ничего не говорил. Но он приказ получил от верхнего босса. Скорее всего, из Москвы.
Кузьмин, бывший заместитель начальника Ленинградского угро, даже не подозревал, что только что схлопотал смертный приговор. Он был убит выстрелом в затылок на рыбалке через два месяца после приезда Прилепина в Питер. Это была крупная ошибка. Только на следующий день, прочитав некролог о гибели бесстрашного борца с преступностью, Прилепин понял, что оборвал ниточку, которая вела его к заказчикам. К наркомафии. Предстояла серьезная и кропотливая работа. Сергей Николаевич намеревался уничтожить заказчика. На самом верху.
Алексей Иванович оказался крепким старичком, занимавшим кабинет в Смольном. Судя по всему, он пользовался весом в мэрии Питера. Внимательно выслушав Прилепина и спросив, не является ли ему родственником Виктор Васильевич Прилепин, он поднял трубку и позвонил по какому-то номеру. Прилепин попытался запомнить набор цифр, но не успел.
– Поезжай по этому адресу. Там тебя трудоустроят. Голодать не будешь. Только поосторожней. Времена сам знаешь, какие.
Так Прилепин стал директором частного охранного предприятия. Команду он подбирал тщательно, в чем ему помогал сослуживец в угро. Подбирал по принципу «Придите ко мне все униженные и обиженные. И я успокою вас». Учредители ЧОП «Безопасность» были явно подставными лицами, а хозяин ему был неизвестен. Но, судя по количеству контрактов на охрану объектов, хозяин был фигурой солидного масштаба. В работу предприятия сверху никто не вмешивался, прибыль никто не контролировал. Но Прилепин аккуратно составлял отчеты о работе предприятия и отправлял их вместе с бухгалтерскими отчетами своему куратору, с которым виделся раз в квартал. Однажды куратор, чей кабинет также располагался в Смольном, вызвал Прилепина на встречу, но не в Смольный, а в ресторан. За обедом он терпеливо слушал рассказы Сергея Николаевича о работе предприятия и, только когда перешли к десерту, завел речь о новом направлении работы.
– Скажите, Сергей Николаевич, – спросил куратор, – вы понимаете, что вы, как, впрочем, и я, работаете на солидный бизнес. И конечно, вам бы никто не доверил «Безопасность», если бы не солидная рекомендация. Кстати, откуда вы знаете Алексея Ивановича?
– Меня порекомендовал ему товарищ по нарам, – несколько вызывающе ответил Прилепин.
Куратор благосклонно кивнул:
– Мне нравится, что вы не пытаетесь скрывать темные пятна своей биографии. Это лишний повод доверять вам. К вам, не скрою, присматривались и пришли к выводу, что доверять вам можно. До известных пределов. А каковы эти пределы, пока не установлено. Во всяком случае, я знаю, что хозяева имеют в виду в недалеком будущем передать вам ЧОП в собственность. Вы понимаете меня?
– Я вас понял сразу же после года работы предприятия, – сказал Прилепин с понимающим видом. – Когда обнаружил, к своему удивлению, что владельцев не интересует прибыль.
– Вы нравитесь мне все больше и больше, Сергей Николаевич. Вы ведь офицер? Я тоже офицер. Не общевойсковой, как вы, а авиатор. Инженер. Два советских офицера всегда поймут друг друга.
– А современных? – полюбопытствовал Прилепин.
– Редко. Точнее, никогда. Разные, знаете ли, критерии морали, подходы к жизни. Ну, и чего греха таить… В советское время в армию шли лучшие. В первую очередь с интеллектуальной точки зрения. Ну, а сейчас отбросы, которым некуда деваться. Итак! Сейчас вы занимаетесь исключительно охраной объектов. Вам решено поручить охрану физических лиц. Ну и не только охрану, но и выполнение разных деликатных поручений. Другими словами, вам надлежит сформировать небольшую особую группу сотрудников, способных работать не только руками и ногами, но и мозгами. Своих старых сотрудников не берите. Пусть охраняют объекты. И им совсем не обязательно знать, что на предприятии появилось новое подразделение. Подразделение по количеству не должно превышать 10 человек. Но это должны быть люди надежные, сознательно решившие заниматься важным, но не всегда законным делом. Финансирование на них вы будете получать отдельно. Наличкой. Раз в месяц. Вот здесь, – он положил на стол папку, – вы найдете инструкцию относительно подходов к набору. Инструкцию желательно запомнить и уничтожить. А здесь, – он положил на стол объемистый конверт, – вы найдете список кандидатов. Никакого давления на вас никто оказывать не собирается. Вы вольны решать сами, кого брать, а кого нет. Этот список просто маленькая помощь. Зарплата этих сотрудников будет небольшой. Две тысячи долларов. Но когда будете проводить собеседование, сообщите, что некоторые виды работы будут оплачиваться отдельно. И очень щедро. Вы меня понимаете? – Он внимательно смотрел на Прилепина.
Тот кивнул.
Куратор подозвал официанта, расплатился и встал из-за стола. Затем подмигнул и на прощание сказал:
– Поработаем, товарищ капитан.
Глава 3
Итальянский дедушка
По дороге из Фьюмичино все молчали. И только когда выехали на Виа Венето, Паола сказала:
– Очень сожалею, но пока не могу сказать, когда произойдет ваша встреча с заказчиком. Надеюсь, не позже чем послезавтра. Мой босс очень занят, но дело настолько важное, что, думаю, он выберет время. Во всяком случае, в отель поступила гарантия от одной из наших фирм, и вы можете пользоваться всем, что там есть. Все ваши потребности будут оплачены.
Это немного рассердило Романова.
– Синьора Паола, – сказал он ледяным тоном, – я тронут заботой вашего босса, но позволю заметить, что я также человек занятой. И находиться в гаремном состоянии не имею возможности.
– Что такое гаремное состояние? – не поняла итальянка.
– Как вы знаете, каждый султан имел гарем с сотней жен и наложниц. Каждая находилась постоянно в состоянии ожидания, что ее вызовут.
Женщина оценила шутку, выдавив из себя подобие улыбки.
– Я вижу, вы человек прямой, – сказала она, – и с вами нужно говорить откровенно. Сеньор Аньелли не занят. Он очень плох после смерти любимого внука. Сегодня встречаться с кем-либо ему запретил врач. Сердце. В противном случае он прилетел бы в Москву сам для встречи с вами.
– Понятно. Заказ связан со смертью внука?
– Вам это скажет сам синьор Аньелли. Вот и гостиница. Вас проводить?
– Нет необходимости. Я сумею объясниться на ресепшене. Как вы понимаете, я не собираюсь сидеть в отеле. Я буду в городе.
– Разумеется, синьор Романов. Как только синьор Аньелли почувствует себя лучше, я сразу же позвоню и приеду за вами.
Подойдя к стойке, за которой стояла высокая блондинка в форме отеля, Романов вынул паспорт и положил на стойку. Блондинка заглянула в документ и на чистом русском обратилась к гостю:
– Добро пожаловать в «Маджестик», синьор Романов. Вам заказан и уже оплачен номер. Точнее, сьют. Все услуги отеля, включая ресторан, тоже оплачены. Точнее, прислана гарантия. Одну минуточку. – Она подошла к ксероксу и сделала копию паспорта. Затем вручила новому постояльцу ключи и кивнула на юношу, стоящего возле стойки: – Джованни проводит вас. Меня зовут Елена. Можете обращаться ко мне по любому вопросу.
Юноша тут же взял чемодан Романова и направился к лифту слева от стойки. Проводив гостя в номер, он минут пять добросовестно объяснял, что где находится, и наконец, получив десять евро на чай, удалился, рассыпаясь в благодарности на английском и итальянском языках.
Как только беллбой ушел, Романов не пошел в город, но достал компьютер и вышел в Libero.it. Он нашел четырех Аньелли, которые могли быть его заказчиками, костыляя себя за то, что не спросил у Паолы, как этого Аньелли зовут. Романов довольно сносно знал итальянский, который начал изучать сразу же, как только число итальянских клиентов перевалило за двадцать. Поэтому он добросовестно лазил по разным сайтам, пока не нашел краткую газетную статью, в которой говорилось, что внук Филиппо Аньелли, бывшего председателя совета директоров компании «Тамойл», бывшего вице-президента «Конфиндустрии», Фабио Аньелли, работавший в России, умер в Москве от передозировки наркотиков. Ему было двадцать восемь лет. Понятно! Дедушка, видимо, хочет выяснить все подробности и наказать виновников в гибели внука. В принципе, задача плевая. Выявить круг общения молодого Аньелли и выяснить, кто из них мог приобщить его к употреблению наркоты. А также поставлял эту дрянь. Стоило для этого тащиться в Рим в ожидании большого гонорара.
Романов любил Рим, поэтому его раздражение потихоньку уходило по мере того, как он приближался к любимому ресторану в Трастевере. Вообще-то он в Риме останавливался в отеле «Флора», расположенном на той же улице, что «Маджестик, и обедал в одном из многочисленных ресторанчиков под названием «Граф Галючано», где подавали превосходную пасту и можно было получить хорошее домашнее вино. Посетителями этого ресторанчика были в основном туристы, поскольку на улице располагались пять или шесть отелей. Но в этот раз он решил поужинать в оригинальном ресторане в Трастевере. В отличие от других городов за границей, Романов, находясь в Риме, редко пользовался такси. Поэтому путь до Трастевере занял около часа. Свободного места, разумеется, в этом ресторане не было, но официанты прекрасно относились к постоянному клиенту из Москвы, который оставлял чаевые в размере двадцати процентов от стоимости обеда и говорил с ними на их родном языке. Будучи человеком обязательным, он все же решил предупредить Паолу, где будет находиться в ближайшие два часа. Вынув визитку помощницы Аньелли, он набрал номер.
– Слушаю, синьор Романов, – раздался мелодичный голос Паолы.
– Добрый вечер. Хочу проинформировать вас, что буду в ресторане «Трилусса». Это на Виа дель Политеама.
– Я знаю это ресторан, синьор Романов. Не забудьте отдать мне счет. Он будет оплачен.
Сам не зная зачем, Романов сказал:
– Если вы сейчас свободны, то, может быть, поужинаем вместе? Я вас приглашаю. Последовала небольшая пауза. Затем Паола сказала:
– Буду рада познакомиться с вами поближе. Если только я не нужна сегодня синьору Аньелли.
– Отлично, я буду вас ждать, – сказал Романов, удивляясь, что итальянка так быстро согласилась встретиться в интимной обстановке. Разумеется, ни о каком романе не могло быть и речи, но он был вынужден признаться самому себе, что Паола ему нравится.
Официанты встретили Романова радостно. Обменявшись традиционными поцелуями с каждым, он спросил насчет столика на двоих. Конечно, столик для дорогого Базилио нашелся. Увидев, что на каждом столе стояла табличка «RISERVATO», Романов спросил, где он может сесть.
– Где хочешь, – несколько удивленно сказал Доменико, выполнявший роль старшего до прихода метрдотеля, который должен был явиться к открытию.
Доменико был не просто официантом. Как-то раз он признался, что он совладелец ресторана. Ему принадлежали пять процентов… Поэтому его место среди обслуживающего персонала было особенным.
Романову сразу принесли рюмку граппы и меню. Потягивая напиток, как итальянцы, мелкими глотками, хотя русскому человеку хотелось опрокинуть рюмку в глотку, он сказал молоденькому официанту, застывшему у стола:
– Джузеппе, я жду гостью. Как только она придет, я сделаю заказ.
Юноша наклонил голову в знак понимания и сказал:
– Конечно, синьор.
Паола появилась через сорок минут, когда Романов уже собирался сделать заказ, придя к выводу, что она не придет.
– Что будете пить, прекрасная итальянка? – спросил Романов, с первых минут пытаясь придать беседе неофициальный характер.
– А вы? – слегка насмешливо спросила она.
– Я, как правило, пью граппу. Вино редко. И только в одном ресторане. Так что на меня не ориентируйтесь. Я знаю, что в вашей стране женщины пьют исключительно легкие вина.
– Я пью граппу. Или коньяк. Хотя могу выпить виски или ром. В зависимости от ситуации.
– Например?
– Например, если бы я хотела напоить вас, я заказала бы австрийский ром «Штрох» крепостью 80 градусов. Но для того, чтобы развязать вам язык, хватило бы и граппы в 51 градус. Этот напиток редко можно увидеть в продаже, но здесь он есть.
Романов почувствовал себя уязвленным. В первую очередь, как мужчина. Какая-то смазливая девчонка с внешностью ангелочка утверждает, что может его напоить. Она безошибочно угадала его чувства и так же насмешливо сказала:
– Когда я жила в Москве, мне доводилось пить чистый спирт.
«Вот оно что, – подумал Романов, – жила в Москве. Потому так чисто говорит по-русски».
– Я так и думал, что вы жили в России. Долго?
– Двенадцать лет. Окончила московскую школу. Затем училась в Институте иностранных языков. Так что кроме русского говорю еще на английском и немецком. Еще что вас интересует? Ведь вы пригласили меня с целью получить информацию? Не смущайтесь. Задавайте вопросы.
– А как вы оказались в Москве?
– Мой отец возглавлял представительство фирмы «Финмекканика» в Москве. С советских времен. Он и сейчас в Москве. Но скоро выходит на пенсию.
Романов ощутил легкое беспокойство. Беседа явно не вписывалась в тот сценарий, который он набросал в ожидании женщины. Еще его уязвляло, что она даже из вежливости не проявляла к нему никакого интереса. Хотя не исключено, что знала о нем все, что ей было нужно.
– Синьор Романов, вы в Риме гость, поэтому, позвольте мне угостить вас. Я знаю итальянскую кухню лучше вас. Кстати, как я поняла, вы завсегдатай этого ресторана. Но здесь есть блюда, которых нет в меню. Это очень интересно. Ведь единой итальянской кухни в действительности не существует. В каждом ресторане, в каждой траттории своя кухня. Как правило, основанная на семейных рецептах.
– Честно говоря, я не привык к тому, чтобы дамы меня угощали.
– Вы гость, – повторила она, – поэтому вполне позволительно принять угощение дамы. Ведь это все равно, как если бы я пригласила вас к себе и приготовила обед. Когда я буду в Москве, с удовольствие приму приглашение в ресторан «Пушкин». На Тверской.
Она подозвала официанта и что-то сказала ему, точнее спросила.
– Я спрошу у шефа, – сказал Джузеппе и ушел. Вернулся он через пару минут и молча кивнул.
– Я заказала пасту, которая называется «Волосы Лукреции Борджиа». Это блюдо можно попробовать только в нескольких ресторанах в Болонье и здесь. Поскольку шеф-повар из Болоньи. Но готовит он это не для всех.
– Никогда не встречал такое блюдо. Хотя в Болонье бывал неоднократно.
– Я же говорю, это можно попробовать только в нескольких ресторанах. Итак, синьор Романов, спрашивайте. Я готова ответить на все ваши вопросы, кроме одного. Относительно заказа. О нем вам скажет сам синьор Аньелли. Причем не исключено, что вы будете беседовать с глазу на глаз. Либо на английском, либо на итальянском. Если меня не будет. На ваше усмотрение. Если честно, то я и сама не знаю, чего хочет синьор Филиппо.
Романов подумал, что действительно, если есть такая возможность, лучше получить информацию о клиенте из первоисточника. Получая заказы от итальянцев, он редко собирал о них информацию. Просто выполнял заказ, не думая ни о чем, кроме гонорара. Но иногда, когда дело касалось очень деликатных вопросов, он прежде, чем браться за него, изучал подноготную клиента и даже советовался с отцом. В данном случае получить подробную информацию о клиенте было очень разумно.
– Чем занимается синьор Аньелли в настоящее время? Чем он занимался в прошлом, я примерно знаю.
– Синьор Аньелли в настоящее время болеет. Если вас интересует его деятельность, то он член советов директоров ряда компаний. Его очень ценят за знания, опыт и связи в международном масштабе. Он может звонить по многим телефонам.
– Как погиб Фабио Аньелли? И чем он занимался в Москве?
– Он работал в банке «Юникредито». Ему оставалось проработать семь месяцев, после чего он должен был возвратиться в Рим. Но он известил Филиппо, что не хочет возвращаться и даже намерен осесть в Москве надолго. По-моему, у него там была любовница. Из провинции, приехавшая покорять Москву.
– Вы ее видели?
– Да. По поручению Филиппо я приезжала в Москву, чтобы выяснить у Фабио, что происходит. Тогда я ее и увидела.
– Что она из себя представляет?
– Очень опасная личность.
– В чем же ее опасность?
– Дешевые шлюхи всегда очень опасны. Это люди-бульдоги. Если они сомкнут челюсти, их не разжать. Они добиваются своей цели любыми средствами.
– Филиппо знал, что Фабио пристрастился к наркотикам?
– Нет. Он получил извещение от консула. Вскрытие делали в Центральной клинической больнице, куда его увезли после передозировки. Затем итальянские патологоанатомы подтвердили диагноз.
– Когда его похоронили?
– Две недели назад.
– Вы можете назвать его друзей в Москве?
– Нет. Но, скорее всего, их можно найти в банке.
Беседа текла ровно, в деловом тоне. Романов задал сотню вопросов и сумел синтезировать в мозгу вероятную ситуацию. Но чем больше ответов он получал, тем больше вопросов у него возникало. Он совсем забыл, что собирался приятно провести вечер с красивой молодой женщиной. Профессионал победил мужчину. Иногда Паола отвечала вопросом на вопрос, и Романов чувствовал, что это не вежливость и не праздное любопытство, а желание также узнать побольше о человеке, от которого многое зависело. Так они прощупывали друг друга минут пятнадцать. Романов не понимал, почему у него возникло тревожное чувство.
Принесли закуску и бутылку граппы, которую официант открыл в их присутствии. Он хотел разлить напиток по рюмкам, но Паола жестом попросила его поставить бутылку на стол. Затем налила ароматную жидкость не в рюмки, а в бокалы и, взяв свой, несмешливо посмотрела на Романова:
– За знакомство синьор Романов.
– Вы хотите меня напоить? Это не так просто. – Он взял свой бокал и тоже улыбнулся.
– Я же говорила, что если бы собиралась вас напоить, то заказала бы австрийский ром.
– Я никогда не напиваюсь, потому что папа с юных лет приучил меня соблюдать норму. Он мне внушал: «Никогда не напивайся, сынок. Знай свою норму. Выпил шестьсот – семьсот грамм, и довольно. Остановись».
Паола оценила юмор. Она пила граппу по-русски, опрокидывая бокал сразу в глотку. При этом не морщилась, как это принято в России. Когда граппа была выпита, а «Волосы Лукреции Борджиа» съедены, Паола попросила принести счет. Романов попробовал расплатиться, но женщина протянула официанту кредитную карточку. Романов положил на стол бумажку в двадцать евро на чай.
– У нас не принято давать такие большие чаевые, – заметила она.
– У нас тоже. Это я только здесь.
Такси отвезло Романова в отель, а итальянка поехала дальше. По дороге домой она мысленно проигрывала сегодняшний вечер, одновременно готовя свой доклад шефу, который просил ее постараться разобраться в человеке, которому он собирался вверить остаток своей жизни. Мультимиллионер Филиппо Аньели поклялся на свежей могиле своего наследника посветить остаток жизни поиску и наказанию его убийц. Он готов был потратить все деньги, только бы найти тех, кто разрушил его жизнь. Тех, кто находился на самом верху. Всех.
