Сергей Николаевич Чехин
Я и моя суккуба
Глава 16. Нижний мир
– Ира! – крикнул я, кое-как водрузив тяжеленный меч на плечо. – Сюда, скорее!
– Мне страшно! – пискнула жрица.
– Лере нужна твоя помощь!
Рыцарь отвлеклась от ботинка и подняла голову.
– Что ты задумал?
Глубоко вздохнул, зажмурился и с тревогой произнес:
– Прости. Иного выхода нет.
– Какого выхода? На вопрос ответь!
– Мне… я… – интересно, что чувствуют врачи, сообщая пациентам о необходимости ампутации? – Придется отрубить тебе ногу.
– ЧТО?! – девушка так дернулась, что еще немного и потянула бы чудище на себя. – Ты с ума сошел?!
– А какие еще варианты?! – заорал я, перекрикивая утробный рык демона. – Мы ничего не сделаем этой скотине! Проще пробить танк вилкой, чем его шкуру!
– Пи-дец, – Лера перестала сопротивляться и грохнулась на спину, широко раскинув руки. Губы задрожали, на покрасневших глазах заблестели слезы, дыхание сбилось на конвульсивные хрипы.
– Сволочь! – Ингрид огрела тварь кадилом по языку – с тем же эффектом. – Сволочь, сволочь, сволочь, сволочь!! Отпусти ее! Отпусти, отпусти, отпусти!!
– Ира! – потянулся и тряхнул жрицу за плечо. – Готовь лекарство! И найди какую-нибудь тряпку – зажать зубами.
Наверное, до этих слов милашка представляла все как опасную, но в целом рядовую для ммо-шки ситуацию. Этакую битву с рейд-боссом, которого высокоуровневый тролль по приколу притащил в город. Когда же поняла, насколько серьезно принятое мной решение, побледнела пуще прежнего (хотя казалось, куда еще), зашаталась как пьяная и в бессилье опустилась на колени.
– Это… какой-то бред, – она взглянула на меня опустевшими блеклыми глазами. – Так же… нельзя.
Щеку начало припекать, словно поднес ее к разогретой духовке, а от запаха серы и гнили кружилась голова. Еще немного, буквально три-четыре метра, и можно будет просунуть острие меж здоровенных клыков. Я смотрел в пасть, раззявленную, как откинутый капот, широченную, как бульдозерный ковш, глубокую, как колодец, на дне которого не сок, а кипящая серная кислота. И все же внутри эта мразь однозначно мягче, чем снаружи.
– О’кей, – выпрямился и, кривясь и кряхтя, направил меч вперед точно копье. – Давайте сделаем это…
– Поберегись!
С неба рухнуло что-то черное и приземлилось прямо между мной и монстром. Хира?! Копыта вонзились в землю по самые щиколотки, от удара во все стороны разошлось грязевое цунами в палец высотой, и лишь такой силы хватило, чтобы когти-кинжалы отсекли поганый язык. Тварь взревела так, что в соседних домах вылетели стекла, а нас сшибло с ног ударной волной. Обрубок заметался, словно брандспойт под полным давлением, брызги горячей и густой как смола черной крови заливали все вокруг.
– Поиграли и хватит! – демоница схватила девушек за шкирки и одним рывком поставила на ноги. – Надеюсь, вы быстро бегаете!
Прежде неповоротливая и медлительная зверюга поймала рейдж и погрохотала за обидчиками, шустро перебирая всеми шестью лапами. Когда мы добрались до корабля, гад на всем скаку протаранил причал. Доски не выдержали, но преследователь не уставал барахтаться, заглатывая отравленную воду по кубометру за раз. Настил затрясло, Ингрид чуть не упала, но втроем нам удалось сохранить равновесие, держась друг за друга и широко расставив ноги.
Суккуба запрыгнула на борт и протянула руку. Мы с Лерой переглянулись, молча кивнули и первой подсадили жрицу, едва держащуюся на грани обморока.
– Давай, – протянул рыцарю измочаленный канат.
– Уверен?
Покосился на чудище, таранящее мордой сваи, отчего по всему порту стоял мокрый треск. Плавало оно не в пример лучше, чем ползало, и до купания в яде оставались считанные секунды.
– Давай.
Лера в прыжке ухватилась за такелаж, я потянулся следом, и тут доски подо мной разошлись, и миг спустя вода сошлась над головою. Хорошо успел набрать побольше воздуха и зажмурился до рези. Кожу легонько пощипывало, ладони то и дело натыкались на склизкую и разваливающуюся от малейшего касания рыбу. Пару раз задел твердый и горячий панцирь, но тварь почему-то меня не тронула, не попыталась сожрать.
И я падал, падал и падал в бесконечную бездну. Гавани, конечно, глубоки – на то они и гавани, но должен же у них быть предел? Но пока обволакивали темнота, холод и тишина. Ни единого звука, кроме гула крови в ушах – я словно плыл голышом в изначальном космосе, отдавая пустоте остатки тепла. А цветастые сияющие пятна в уставших, перенапряженных глазах – новорожденные галактики, скопления и туманности, стремительно удаляющиеся от центра – от меня.
И вот мягкий щекочущий ковер водорослей сомкнулся надо головой. Это конец? Что за сияющий крылатый силуэт впереди, просвечивающий сквозь плотно сжатые веки? Яд впитался через кожу, и это предсмертный бред? Силуэт протянул руку, я коснулся ладони, и мы вместе воспарили в небеса. Мимо нас пролетали клыкастые чудовища и скелеты, но поводырь подобно ангелу пронзал тьму, покуда та не просветлела, потеплела, загремела. Ангел вырвал меня из первородного космоса, чтобы сбросить на грешную землю.
– Ты живой? – раздался знакомый голос. – Живой?
Плеск волн, покачивание палубы, запах благовоний. Я поднял голову и врезался лбом в кадило. Никогда бы не подумал, что обрадуюсь боли, но раз мне больно, значит, все еще жив. Не без опаски открыл глаза, но чудодейственный дым полностью втянул в себя отраву, смешал с соленым бризом и развеял над морем. Надо мной склонились три лица: Ингрид таращилась, Валерия поджимала губы, Хира… выглядела обеспокоенной? Не скажу наверняка, но никаких признаков надменности, иронии, или презрения не заметил.
– Нас… – обличающий перст указал на суккубу, – ждет серьезный разговор. Очень серьезный.
– Ну да, – прислужница скривилась. – Я вам жизни спасла, а в ответ – как обычно.
– Утихни… Если бы не твоя выходка, никого спасать бы не пришлось.
– И опять я не такая, – она скрестила руки на груди и отвернулась.
– Я тебе расскажу, кто, что, зачем и почему… но позже. Тварь сдохла? Добыли легкие?
– Тварь, – рыцарь вздохнула, – уплыла.
– Млять… – стукнулся затылком о доски. Потом еще раз. И еще. – И котенка-чертененка не спасли. Все зря…
Рыжее солнце наполовину село за горизонт. Не знаю, как тут с астрономией, но светило казалось просто огромным, а наше утлое суденышко – щепкой на фоне костра. Штурм начнется через час, край – полтора. Ровно столько же оставалось жить простому деревенскому парню, попавшему в непростую передрягу.
– Я… – Хира сглотнула и потерла грудь. – Это самое… Возьмите мои.
Я не поверил своим ушам и приподнялся на локтях, пытаясь понять, это тонкая шутка или же акт безраздельного благородства. Или засранку совесть замучила? Да ну, скорее поверю, что Ингрид прикончит адского крокодила голыми руками, чем в такое.
– Прикалываешься? Где ты тут хирургов видишь?
Лера молча указала на меня.
– Нет, извини. Одно дело отрубить ногу, и совсем другое – извлечь легкие. Это же инструменты, наркоз, стерильность, руки не из задницы, в конце концов. И сколько времени займет операция? Сутки? Спасибо, конечно, но… погоди, – сел и нахмурился, сверля притихшую суккубу подозрительным взглядом. – А ты случаем не прощение клянчишь? Предлагая то, от чего мы априори откажемся? Мол, вся такая жертвенная, кусок от себя ради вас отрываю, а вы тут разговорами серьезными грозите. Хира?
Рогатый профиль с острыми чертами устало улыбнулся.
– Не забывай, я не человек. И создана не из плоти и крови, а соткана из темной энергии, которая приняла форму плоти и крови. Как эта куртка, например. Поэтому могу отращивать когти или крылья. А могу что-нибудь отдать. Обычно требуют сердце – это очень редкий ингредиент. Для демонистов высоких рангов как философский камень для алхимиков. В общем, – девушка потерла нижние веки, – если прикажешь…
– А ты… что будет с тобой?
– А я проживу ровно столько, на сколько сумею задержать дыхание. Пять-шесть минут. За это время вытащу твоего друга из темницы, а потом… Ренегатов много. Без слуги не останешься.
– Подожди. Вытащи сюда еще одну тварь. Побольше первой, поменьше второй – все.
Девушка опустила голову и вздохнула.
– Все не так просто. Ты уже видел мой мир – тогда, во сне. Помнишь эти каменные пляжи и океаны лавы? Это тебе не здешний лес, где можно без напряга наловить всякой дичи. Мне просто повезло, что те два беса ошивались неподалеку. В общем, до заката точно не успеем. Но ты знаешь, как поступить.
Я добрел до носа корабля и сцепил пальцы на макушке. Выдохнул, вдохнул. Бревна и доски в воде, мусор на берегу, рытвина на главной улице. Снующие вдоль нее люди. Иллюзия. Имитация. Искин. Мы не можем полюбить вещь. Вещь может быть дорога, но не любима. Любовь – это гормоны, первая стадия непрерывного и неостановимого размножения, ведь самовоспроизводство – неотъемлемый процесс любого живого (и не только) существа. Размножаются даже вирусы, хотя им-то, по большому счету, зачем?
Впрочем, без разницы. Главное, что вещи не меняют на людей. По крайней мере, в моей системе ценностей. Между разумом и пародией на разум выбор более чем очевиден. Но что есть разум? Отделим ли он от тела, или носитель не имеет значения, важно лишь наполнение? Или же привязанность к чему-то неодушевленному – патология, психическая болезнь, опасное и алогичное заблуждение?
– Артур, – холодно произнесла Лера, видя мои плохо скрываемые сомнения. – Это же просто бот. Картинка. О чем тут думать?
О том, что я не знаю: просто или нет. О том, что всегда есть третий вариант. О том, что не обязательно выбирать из двух зол. Вариантов уйма, было бы желание. Много думать не вредно, вредно не думать о многом. Но если окуклиться в зоне комфорта, даже самые обширные и глубокие знания бесполезны в силу своей неприменимости. Заучи наизусть хоть всю «Википедию», докажи недоказанную теорему, реши нерешенное уравнение, сломай мировоззрение целой планеты, но какой в этом толк, если боишься лишний раз выйти из квартиры за хлебом? Чем разум, запертый в четырех стенах, хуже разума, запертого на жестком диске?
– Хира, подойди, – тихо произнес, не отводя глаз от краснеющего покачивающегося в такт волнам заката. – И захвати меч, пожалуйста.
Мы встали рядом – два силуэта напротив стены каленого багрянца.
– Дай руку.
Девушка подчинилась. Сжал коготок указательного пальца, поднес к острию левую ладонь и полоснул аккурат по линии жизни.
– Что ты?.. – выдохнула суккуба, глядя на полившуюся через край темную в сумерках струйку.
Правой рукой взял меч за крестовину и поставил перед собой, как тот мужик из «Игры престолов». Пораненную стиснул в кулак, чтобы текло побольше да побыстрее, и вытянул вперед, словно предлагая засыпающему светилу «брофист».
– Они ведь любят нашу кровь? – спросил, не поворачивая головы, хотя прекрасно знал ответ. – Цып-цып-цып, ублюдок.
Не прошло и минуты, как вода под носом корабля забурлила, а бревна, обломки и дохлая рыба закачались поплавками. В мрачной глубине проступили шесть янтарных точек, будто габаритные огни, давая представление о размере твари и направлении прыжка.
– Артур, ты сбрендил, – демоница вцепилась в плечо. – Не делай этого.
Пошедшая рябью гладь вспучилась, треугольное рыло вот-вот покажется на поверхности. Я уже видел блеск чуть разошедшихся клыков – пора. Лишь пройдя через страх, мы обретаем свободу.
– Артур! – хором взвизгнули девчата.
Шаг на скрипучую доску – раз. Шаг в пышущую жаром пропасть – два. Меч пониже, острие между ботинок – три. Шею ровно, глаза закрыть, вдохнуть полной грудью – четыре, уже проходили. Солдатиком с борта, скольжение как по водной горке, только края очень склизкие, горячие и сжимают со всех сторон – пять. Удар, точно ломом по льду, мокрый треск, затухающее биение – шесть. Кипяток льет на плечи, спазм давит королевским питоном – семь. Дрожь и кувыркания как в центрифуге – восемь. Ощущение невесомости, снова полет спиной вниз – девять. Медленный подъем, шелест разрываемой кожи, встревоженные голоса – десять.
Цель определена. Мне туда, наверх, где топают, орут и шумят. Клинок над головой, тычок, разрез – вот она, дверь в новый мир.
– Давай! – глухо, как в шлемофоне. – Сюда!
Лезть тяжело – не за что ухватиться. Все вокруг теплое, скользкое, мокрое. Поджал колени к животу, руки – к груди, чтобы, упаси демиург, нигде не застрять. Сгруппировался, оттолкнулся, почувствовал щеками твердый край кожи на брюхе чудовища.
– Хватай! – кажется, это Хира – боюсь дышать, боюсь открыть глаза, все лицо в остывающей жгучей слизи. – Ты с той стороны, а ты под плечо! Тянем! Раз-два!
Меня вытащили и уложили на мягкое, чем-то накрыли – наверное, Лериным плащом. Не шевелюсь, сжавшись в комок, кто-то слизал с лица всю дрянь длиннющим трепещущим языком.
– Дыши! – крепкая пощечина. – Дыши!
Вдох, распахнутый настежь рот, затем крик – долгий, громкий, протяжный.
Лишь пройдя через страх, мы рождаемся вновь.
***
Столпившиеся у причала неписи приветствовали криками и рукоплесканием, когда мы сошли на берег по брюху твари, как по красной ковровой дорожке. На туше осталась только Хира, увлеченно вспарывающая грудную клетку и живот – после смерти субстанция демона легко поддавалась даже обычному ножу, а кости размякли до переваренных хрящей. Но первым суккуба извлекла не столь необходимый орган, а здоровенный законопаченный сундук, и притащила к нашим ногам.
– Развлекайтесь, – девушка смахнула пот с совершенно сухого лба. – Сама справлюсь, честно. Помощь не нужна.
– Что внутри? – Лера с опаской покосилась на черный, похожий на гроб ящик.
– Гостинцы от зайчика, – фыркнула рогатая и вернулась к работе.
Под крышкой – чистые, опрятные и аккуратно сложенные – покоились два комплекта тканой одежды и один кожаный – черного, как поверженная бестия, цвета. С него, пожалуй, и начнем, как с наиболее любопытного. Брюки в обтяжку с нашитыми на бедрах пятиугольными гребневыми пластинами с красной окантовкой. Приталенный жилет из плотной кожи с шероховатой обсидиановой текстурой и такими же вставками на груди. Сапожки чуть выше коленей, с двумя рядами шнурков и отвернутыми голенищами. Лоснящаяся матовая рубаха с просторными рукавами и короткий, пониже спины, плащ из той же ткани. Все это добро явно предназначалось рыцарю – ему и отошло без суда и следствия.
Далее – полная противоположность, сияющая белизной как после «Тайда». Леггинсы до колен, туника с неглубоким вырезом, накидка, закрывающая левое плечо до локтя и застегиваемая фибулой на правом, и босоножки с ремешками на икрах. И последнему нубу понятно, что это – сет для жрицы.
Ну и на сладкое – обнова демониста прямиком от лучших кутюрье преисподней. Прыгали бы в пасти бесам – одевались бы как крутые игроки, как я. Рубаха – с высоким стоячим воротом. Жилетка – без рукавов. Штаны – просторные, с легким клешем. Ботинки – мягкие, блестящие. Сюртук – двубортный, с длинными, как у фрака, фалдами. После разъеденного до вареной марли старого тряпья так и вовсе сплошное удовольствие. Все из темного бархата: и не скажешь, что новичок нулевого ранга – в таком наряде и на прием к барону не стыдно.
Пока переодевались в заброшенных домах у базарной площади, Хира закончила с потрошением и сунула кусок нужной величины в промасленный рыбный мешок. Взвалила на плечо, точно адский Дед Мороз и махнула нам рукой. Когда добрались до мастерских, солнце почти село, и в нашем распоряжении оставалось в лучшем случае пятнадцать-двадцать минут. Лояльная дружина и ополченцы уже строились за баррикадами, среди парков и вилл царило мрачное напряжение. Многие женщины и старики тихонько плакали – этой ночью кому-то из мужей и сыновей выпадет жребий смерти.
И хотя все это – лишь очередная кат-сцена, запрограммированное представление, театр неживых актеров, и все равно в душе расползалось гнетущее чувство грядущего горя. Да, после пережитого страх приутих, но кто знает, быть может, я просто не успел как следует забояться. Все случилось слишком быстро, еще слишком многое предстоит осознать, осмыслить, переварить.
Переварить… Бррр…
Черная воняющая горячим битумом масса доверху набила медный баллон, к тому моменту оплетенный кожаными жгутами и снаряженный широкой лямкой для ношения через грудь. Ровно посередине ремня виднелся кармашек с узкой прорезью, куда демоница вложила осколок с душой, из-за чего щель засияла зеленым неоном, словно футуристический индикатор.
– Вроде так, – Хира отступила на шаг, прижала предплечье к животу и коснулась губ сгибом указательного пальца. Нахмурилась, насупилась и всем своим видом выражала недовольство полученным результатом.
– Вроде? – встал рядом и осмотрел костюм – выглядел жутковато и в то же время притягательно, окутанный ореолом загадочной средневековой инженерии, алхимии и магической механики.
– Я видела такой тридцать лет назад, – проворчали в ответ. – Единственный раз. Сидя в саркофаге с шипами и смотровой щелью шириной в полногтя.
– Зачем ты там сидела? – удивился я.
– Затем, что посадили, дурья ты башка! Предыдущий хозяин явно перепутал трактат по воспитанию суккуб с инструкцией по применению пыток.
– А…
– Жуй на, – прислужница потерла щеку и развела руками. – По идее, ошибок нет, но стопроцентную гарантию не дам.
– А можно испытать костюм?
– М-м-м… думаю, да. Если нигде не сифонит и хватит энергии, все пройдет гладко. Если нет… что же, какому-то бесу достанется пюре с хрустящей корочкой. Но учти – снаряжение предназначается поборнику, значит, поборник и должен проверять. Кто доброволец?
На притихших позади девчат даже не взглянул. Сказал сразу:
– Я.
В конце концов, Ермак мой друг, мне и отвечать за успех или неудачу.
Переобулся, натянул широкие кожаные портки (по сути – шаровары), поверх сюртука накинул тяжелый плащ в пол. Баллон надевали всем миром, и ходить с такой дурой на плече оказалось сложнее, чем с мешком картошки. А когда лицо закрыли «поросячьей» маской и стянули тесемками капюшон, от жары и прерывистого дыхания едва не подкосились колени. Но со временем немного привык, походил туда-сюда как в примерочной, приноровился держать равновесие и показал демонице большой палец – готов.
– Не дыши, сейчас подключу легкое, – раструб хобота-рукава обмазали сургучом и насадили на приемник цилиндра. – Так. Теперь скрепляющее заклинание. Как же там… – суккуба похлопала по лбу.
– М-м-м! – прогудел я и замахал руками.
– Стой смирно, не трать воздух. Сейчас… Никогда не думала, что этот эпизод когда-нибудь пригодится. Надо напрячь память.
– Уф-ф-ф… уф-ф-ф…
– Нет, отсоединять баллон нельзя. Терпи, не маленький. Кажется, есть…
– Мгн, пглф, фтг… – перед помутневшим взором закружились в танце радужные кляксы, в груди развели костер, горло сжало тисками. Собрался уже сорвать к чертовой бабушке маску, но тут прислужницу наконец осенило.
– Triplex energus defum! – воскликнула суккуба, и меня с головы до ног окутало призрачное сияние, точно череп полковника.
Миг спустя под ногами разверзся пентакль. Я зажмурился и глубоко вдохнул серную смесь, после такого мучения показавшуюся чистейшим высокогорным воздухом. Все вокруг разительно изменилось, и первое, что бросилось в глаза – низкое однотонно-черное небо без облаков и звезд, знакомое по недавнему наваждению.
Спину начало печь. Сперва подумал – неполадки с костюмом, но обернулся и увидел вместо привычного моря лаву, местами бурлящую, кое-где стреляющую гейзерами, но в целом спокойную и безмятежную как засахарившийся мед. Хаб-Харбор стоял на прежнем месте, но выглядел как после ядерной войны – слизанные до фундаментов здания, рухнувшие стены, пепелища и рытвины, наполовину обвалившаяся крепость. И все настолько статичное, что неподвижнее только фотографии – ни дыма, ни вспыхивающих на ветру углей, ни единого звука. Застывший во времени слепок, отражение верхнего мира.
Едва осмотрелся, а Хира уже вернула обратно. И не зря. Похоже, время в преисподней подчинялось иным законам – солнце никак не успело бы полностью скрыться за горизонтом за ту минуту, что мы пробыли внизу. С улицы донесся нестройный топот множества ног – ополчение двинулось на штурм, а счет пошел буквально на секунды.
Мастера помогли разоблачиться и засунули костюм в мешок. Суккуба прижала ношу к груди, подмигнула и словно аквалангист с борта лодки кувыркнулась в свежий портал. Мы с девчатами обступили жженый след на брусчатке в ожидании Ермака, но экспедиция затягивалась даже с учетом расхождения временных потоков. Прошла минута, вторая, опустившееся покрывало ночи прорезали треньканье тетив и первые вскрики раненых. Несмотря на новый, довольно теплый сет, я затрясся точно голый на зимнем ветру.
Но вот наконец на стене виллы напротив расцвел огненный чертеж. Из бездны выкатилась кряжистая фигура, фыркая и дергая за хобот. Вот следом показалась демоница, но в ее походке просматривалась странная неестественность. И лишь подойдя ближе, заметил под полой куртки уродливую рваную рану с почерневшими краями.
– Хира! – поймал ее на руки и бережно уложил на камни. – Ингрид, сюда!
Суккуба криво улыбнулась, пустив смолянистую струйку из уголка губ, и отмахнулась от кадила.
– Не поможет… паста…
– Что? – склонился над лицом и провел ладонью по бледной, влажной и дико холодной щеке. – Какая паста?
– С железом и золотом… Палач… таки нашел нужный состав.
