Сергей Николаевич Беликов
Год кабана. Сборник рассказов
Ястреб Женский
Смотрел недавно по телевизору программу об африканских племенах. Показывал и комментировал свои съемки бывший политик, а ныне, как он себя сам рекомендовал, «фотограф и путешественник», Сергей Ястржембский. Хорошо сделанный репортаж, ничего не скажешь, смотрел обзавидовался.
А я что? Вот и подумал, а была б какая-нибудь золотая рыбка или может русалка волшебная, так и сказал бы ей,-
–Не хочу быть владычицем морского завода, а хочу быть великим путешественником и гениальным фотохудожником.
Путешествовать я люблю и делаю это с превеликим удовольствием, истории про эти путешествия веселые пишу, а недавно специально купил хороший фотоаппарат и начал осваивать профессию сначала фотографа, ну и потом, конечно, гениального фотохудожника-пейзажиста.
Поехали недавно к себе на дачу. А фотоаппарат у меня теперь как привязанный, всегда со мной. Приехали, разгрузились, покосились, пополивались, закусили, выпил… Фотоаппарат же привязанный, так и пошел на вечерней зорьке к реке на фотосессию. Заодно и сеточку рыболовную прихватил, «телевизор» называется. Чем черт не шутит.
Пока сеть забросил, пока фотоаппарат разнуздал , да настроил, уже и солнце садиться стало. Что ж пора фотоохотиться. Начал снимать реку, берега, деревья, томно подсвечиваемые заходящим солнцем и так увлекся , что чуть не прозевал совершенно очаровательное зрелище. Не так далеко от меня, в воде у противоположного берега, в тени деревьев уже почти опустившегося солнца купалась женщина с длинными распущенными волосами. Она активно двигалась в воде и радостно плескалась. Я перенаправил свой аппарат, в смысле фотоаппарат, в сторону этой приятной незнакомки и лихорадочно начал снимать. Потом эта женщина, а была она крупной фигуры, статная с большой высокой грудью, двинулась к берегу и исчезла в густых камышах. Подождал, покружил вокруг большой вербы и воротился домой. Сразу же просмотрел внимательно все сделанные фотографии и опешив. Никакой женщины не было, да еще статной и красивой , да с высокой грудью, да … сами понимаете. На фотографиях вечерние пейзажи нашей Великой Протвы.
Не успело утреннее солнце вывалиться из-за леса, а нелегкая уже теребила меня за плечо. Пепел гениального фотохудожника-пейзажиста тревожно застучал в моем сердце. Посмотрел в окно, плотные туманные облака обволакивали ветви деревьев, сквозь которые пробивали лучи восходящего солнца. Красота. Пора, пора на утреннюю зорьную фотосессию. Быстро собрал все необходимое и направился к выходу. По пути зашел в туалет, задумался, завыстраивал экспозиции. Долго ли, коротко ли, а появился на улице и не смог сдержать всплеска эмоций.
– Все пропало. Туман рассеялся. Натурально, профукал фотосессию.
Бросился вниз к реке, а она в тридцатисекундной достигаемости, и облегченно вздохнул. Туман вместе с дымкой, так же как и я недавно, задумчиво и основательно присели на пару, растянувшись над рекой, наслаждаясь утренней прохладой и пением разухабистых соловьев.
Уже почти приблизившись к раскидистой вербе, я с удивлением увидел вчерашнюю прекрасную незнакомку, и тут же направился к ней, на ходу приводя затворы фотокамеры к бою. Сегодня утром дама, как мне показалось, была уже одета, причем в какую-то странную, зеленоватую, чешуйчатую одежду и несла в руках что-то наподобие багра или удочки. Дыхание перехватило, я не мог сказать и полслова, только врожденная фотогениальность не оставила шансов окружающей природе. Я лихорадочно стрелял фотоавтоматом по сторонам, пользуясь представившимся случаем. Однако, когда я подошел вплотную на прибрежную полянку под ивой, незнакомки моей и след простыл. Только круги по воде. Я тут же метнулся к «телевизионным» сетям и, доставая их, понял, что сети кто-то проверил. В ячейках только хребты обглоданной рыбы.
Что бы это могло быть? Или Кто?
В течение нескольких дней каждое утро я уходил на берег и тихонько сидел в засаде, ожидая свою прекрасную незнакомку. Но она так и не появилась. А я то размечтался. Придется осваивать мастерство великого фотохудожника-пейзажиста самостоятельно.
Залучное, лето 2015 г.
Борис Годунов. Пролог. (Часть 1)
Наконец-то наступил этот долгожданный день. Мы идем в обновленный, отреставрированный Большой театр смотреть и слушать знаменитую, историческую постановку– Борис Годунов. Достойное событие и настроение соответствующее. А вот с утра все пошло как-то наперекосяк. Еду на работу – туман, скользко, сплошные пробки. Приехал и тут же началось: крикливые совещания и бездарные переговоры, необоснованные требования и абсурдные ультиматумы, бесконечная налоговая и неудержимый водоканал…Вроде бы как всегда, но с особым напором и подозрительным хамством…
Не успел глазом моргнуть, а время уже к обеду. Подумал:
Никуда не поеду, посмотрю телевизор, выпью чаю с "печеньками".. и хорошо.
Включил телевизор, а там Послание…И разговор такой, что всех нас посылают, и притом как можно дальше. Что за ерунда? Однако, первичное недоумение быстро развеялось, дело пошло на лад и в правильную сторону. Тут тебе и формирование монолитной русской нации, и крещение, и сакральное место. А чего стоят американские покровители и циничные спонсоры, не говоря уже об отвратительных санкциях? Зато у нас бесконечная легитимность и безоговорочная правота, подкрепленная Правдой, которая на нашей стороне!!!
Я слушал, мысленно восторгался и с гордостью поддерживал, единился и солидировался с этими судьбоносными постулатами. А через некоторое время почувствовал уже внешние атрибуты растущего восхищения и обожания. Мышцы напряглись, плечи расправились, высоко поднялась голова, давление и все, что могло еще подниматься. Неудержимо захотелось взять чего-нибудь покрепче и швырнуть куда-нибудь подальше!
А потом… , вокруг начали появляться странные люди, которые синхронно передвигались в такт моим движениям и я с удивлением узнавал в них своих двойников, тройников и даже дюжинников. Мы все выстроились в каре, встали во фрунт, отдали положенные чести и двинулись по кабинету чеканя шаг. Мы маршировали четко и слаженно, впечатывая пыль в потрескивающий паркет. При этом периодически выкрикивали лозунги и здравицы. Один из моих двойников даже попытался произнести несколько торжественных тостов, но я во время его осадил. Потом пригляделся внимательней и рассмотрел, что это был скорее всего тройник, а то и какой-нибудь двадцатипятитысячник, который хоть и был слегка похож на меня, но странно и противно шепелявил и гадко сморкался по сторонам, зажав пальцами одну из ноздрей.
Через некоторое время возле входных дверей появилась обширная делегация, возглавляемая каким-то странным типом, облаченным в одежды польского унтер-офицера с четырехугольной пислудской конфедераткой, надетой на голову с явно подозрительной "рязанской мордой". Причем этот тип, а все называли его не иначе как – Ваше Высочество, Димон, наш Наследник, постоянно куда-то пытался улизнуть. Но охмуряющие ксендзы отлавливали его и вновь усаживали на жеребца, который практически не останавливаясь гадил прямо посреди кабинета. А рядом уже на другом жеребце нагло гарцевала белокурая полячка Мнишек и подзуживала новоявленного ложного прынца немедленно трогать на Москву! Толпа была внушительной и неуправляемой, кто-то запевал песни, кто-то орал благим польским матом, периодически раздавались возгласы:
Поезжайте в Киев и спросите , кем был Паниковский до революции?”
Острый запах конского навоза резко ударил мне в нос, я отвернулся в противоположную сторону и с удивлением обнаружил за своим столом крупного, хорошо одетого в дорогие золоченые одежды пригорюнившегося мужика. Этот мужик развалился в моем кресле , отодвинул на самый край стола компьютер и постоянно то снимал, а потом опять одевал очень дорогой с виду головной убор и неустанно бормотал
Ох, тяжела ты шапка Мономаха..
Народ же, окружавший этого мужика, нудно стенал и молил признать избрание на царство,-
На кого ты нас покидаешь, отец наш!
На кого ты нас оставляешь, родимый!
Борис, Борис! Все пред тобой трепещет!
А спустя некоторое время я услышал, как в Кремле (а это недалеко от моей работы) загудели колокола и загремело,-
Слава, слава , Борису Годунову!
Я уже не знал кого угомонить в первую очередь, то ли зарвавшихся поляков с Отрепьевым, то ли позорно мнящегося Бориску, но тут слава Богу Послание закончилось и все сразу же прекратилось …
В полном изнеможении я рухнул в кресло и несколько минут пребывал в оцепенении. Потом открыл глаза и с облегчением вздохнул. Все куда-то исчезли, и Лжедмитрий с ксендзами, и новоявленный царь Борис, и мои двойники..
А вот запах конского навоза остался.
Я широко отворил окна и долго проветривал помещение…
Даааа…А ведь вечером в Большой…!!! (продолжение следует)
Москва. Давно это было.
Борис Годунов. Часть 2
Всем известно, что театр начинается с вешалки, а я сразу пошел дальше… – в буфет! Трудно сказать, каким был буфет раньше, поскольку посещал я Большой театр много лет назад и не черта не помню: ни каким был буфет, ни чего в нем и в театре давали. Но сейчас это был Буфет! Большой и торжественный, с ассортиментом, поражающим воображение. Я бегло осмотрел интерьер, меню и витрины, собирающийся народ. Что ж, оценка – отлично. Новая, красивая мебель, мягко вписанная в дизайнерские решения, как бы разводит достопочтимую публику по территории буфета, оставляя пути для выбора места и компании. Есть из чего выбрать поесть! Ну и, конечно, выпить-закусить. На стойке бара не какие-нибудь «коньячки», а Коньяки, с Большой буквы и Большой цены. Хотя от пытливого зрителя, который не поленится изучить распечатанное меню, не ускользнет наличие отменного по качеству и цене, а самое главное, патриотичного дагестанского коньяка.
До начала спектакля удалось осмотреть почти все зрительские помещения в партере, на бель– и просто этажах. Конечно, «внушаить», тут не поспоришь. Дорого, сердито. По слухам и стырили не меньше.
Впрочем, пора. Спектакль начинается. И сразу после открытия занавеса явились шикарные объемные декорации, с первых нот, с первого появления певцов и актеров стало понятно, что мы присутствуем на некоем волшебном мероприятии. Происходящее на сцене завораживало, окутывало пеленой средневековой тайны, уводило в то загадочное и тяжелое время. На душе становилось тревожно и Смутно.
Спустя непродолжительное время я плавно погрузился в какой-то магический транс и неожиданно обнаружил себя в толпе страждущих и молящихся, одетым в грязную и дурно пахнущую одежду. Рядом на коленях стоял юродивый, облаченный в железный колпак и закованный в тяжелые вериги. Он делал страдальческое лицо и приборматывал, что невиноватый он, и что он сам не приходил,и что его просто не так поняли. А потом заунывно загундел,-
Я пью до дна, за тех кто в море…
Я с удивлением посмотрел на юродивого и прямо таки поймал на себе прожигающий железный колпак, умоляющий взгляд Макара. Я покрутил пальцем у виска, чего ж ты творишь, дурила? Он моментально, словно прозрел, бросил мне благодарственный кивок и жалостливо затянул,-
Аа-аа, отняли копеечку, ….у юродивого…
Царь Борис остановился и зычным басом вопрошал, а какого, мол, хрена, в такую тяжелую минуту его отвлекать и если уж кто и остановил, то не грех бы ему помолиться за Царя!?
Юродивый же, скотина, не отвечал, а еще пронзительней прежнего продолжал, что нельзя, понимаешь, молиться за Царя… Ирода. Тут Годунов, снова и уже с нарастающей яростью изложил свое отрицательное мнение по поводу происходящего безобразия …прямо у меня головой!
Господи ты, Боже мой. Вот это влип. Сука-Макаревич подставил.
Я упал на колени, поклонился, и прошептал, едва в силах-
Не вели казнить, государь, вели слово молвить.
А потом набрался внутренних сил, сказал себе, типа –была не была, поднял голову и смело глядя ему в глаза вымолвил,-
Видите ли, Владимир Владимирович. Странное получается дело, но раз уж так сложились обстоятельства, то я хотел бы поговорить с Вами наедине!
И так покачивая головой и недвусмысленно намекая на окружавшую нас толпу молящихся и юродивых, я стал мягко подталкивать его к краю сцены. Бояре, кстати, тоже не подарок, дал по ходу понять ему, стрельнув взглядом в сторону Шуйского и еже с ним.
Царь, с одной стороны, опешил от такой наглости, а с другой, повернувшись ко мне боком, как бы спрашивал, а где разговаривать-то?
Я не заставил себя долго ждать и тут же предложил,-
А пошли в буфет, Владимир Владимирович, там сейчас никого, зато есть отличный и относительно недорогой дагестанский коньячок, я после первого отделения уже пробовал.
Царь повел себя как истинный хозяин положения; молча кивнул и последовал в сторону буфета на шестом этаже. Знал куда идти. Я проверял, это лучший буфет в театре…