Сергей Марков
1001 Ж
При желании можно было обвинить в этом папашу, мечтавшего о сыне. Это ведь он, не добившись желаемого даже с третьего захода, приучил к паяльнику и сверлам младшенькую.
Но Даша папу любила. От него приятно пахло дымком, с ним можно было вдоволь ковыряться в железяках и не бояться зачухониться – мама, увидев свежие пятна на джинсовом комбинезончике, вспыхивала как спичка. Папа был спокоен, добр и мудр. Он рассказывал сказки, позволял есть мороженое и дошираки, чертил на огромных листах ватмана схемы каких-то хитроумных устройств и никогда, совсем никогда не ругал. Бывало, конечно, что Дашка косячила. Двойки приносила домой, например. Особенно по русскому и литературе. Тогда папа просто вздыхал и смотрел так грустно, что хотелось в лепешку расшибиться, лишь бы снова увидеть его скромную обаятельную улыбку.
Да, папа у нее был что надо. Лучшего папу во всем мире не сыскать! Но обратная сторона такого счастья проявила себя в универе.
Когда она была мелкая, ее спрашивали частенько, хотела бы она стать умной или красивой. Тогда Даша смотрела на своих напомаженных и раскрашенных сестер, понимала, что в той части ей ничего не светит, и говорила, что будет умной. Родители и гости смеялись.
Ну не зря молва призывает остерегаться своих желаний!
Универ она окончила с отличием, диссер защитила на ура, работу нашла без проблем, но в возрасте тридцати лет внезапно обнаружила себя старой девой, у которой в жизни не было и намека на отношения с мужчинами. На любовные отношения. Так-то они были, но исключительно приятельские.
– Дашка, мы пивка хлопнуть, ты с нами?
– Каэшна!
– Красава! Наш человек!
Одноклассникам, одногруппникам и коллегам по работе она неизменно и в два счета становилась «братушкой», а братушек не домогаются даже по синьке. Даже если попросить «по-братски».
В общем, грустно стало, неожиданно появилось чувство, что она многое безвозвратно потеряла… И ни трое соплежуев и тихий пьянчужка-муж старшей сестры, ни вечные сложности с противоположным полом средней не могли избавить Дашку от ощущения бесцельно прожитых лет. Она об этом, конечно, никому не рассказывала, разве что по пьяни, вечерком в баре. Но всякий раз уже следующим утром, трезвая как стеклышко, она была сосредоточена на работе и наравне со всеми гоготала над сальными шуточками начальника отдела. А на душе кошки скребли, и куда от этого деться, спрашивается? Не будешь же вечно заливать печаль? Или будешь?
Но внезапно пришла помощь. Откуда не ждали – от средней сестры.
Нинка уже год примерно таскалась на какие-то танцы, какие именно – Дашка не вникала, а тут систер заявила ей во время семейного сборища на мамин юбилей:
– У нас открытый урок будет в субботу, кстати. Не хочешь сходить?
– Ты чо, мать, – хмыкнула Дашка, – где я и где этот ваш поповерт? Ты ж знаешь, я по железкам больше.
– Угу, знаю. Так и помрешь старой девой с десятком кошаков…
– Ну, значит, так и помру… Только без кошаков. Мне собаки как-то больше нравятся.
– Ага, знаем-знаем. Ну ты все-таки попробуй, а? Разок сходишь, чего тебе стоит?
– Да я ж не умею плясать, ты чего…
– И не надо уметь. Там научат. На крайняк, будешь девчонок водить вместо мужика. Вдруг откроются в тебе такие наклонности хотя бы, а то мама думает, что ты у нас железный дровосек с просроченным сердцем… Боится, что никто тебе в старости стакан воды не подаст.
– Стакан, говоришь…
– С меня бутылка, если месяц отходишь!
– С этого бы и начала, – улыбнулась Дашка. – Заметано.
– Вот и чудненько! Я тебя запишу! – обрадовалась Нинка и выскочила из комнаты с телефоном в руках.
– Юбку-то дашь? У меня нет ни одной… – бросила Даша ей вслед.
Нинка не ответила, а из папиной комнаты раздались звуки старенькой радиолы. Леонид Утесов пел про темную ночь и глубину ласковых глаз.
На душе сразу сделалось светло и томливо.
***
После армейки Санечек долго не мог сообразить, чем занять освободившееся время. Там, на службе, все было просто, каждый день по часам расписан, и за год службы тело само уже привыкло к режиму.
Сперва пытался жить по старой привычке на новый лад. В режиме «общага-универ-подработка-общага». Но быстро обнаружил себя отщепенцем среди однокурсников. В армейке ему куда проще было стать частью корабля, частью команды. К тому же крепкий деревенский парень обозначил для окружающих, что с ним не забалуешь. Это считывалось даже интуитивно на глубинном языке инстинктов, как у самцов крупных хищников, которым не обязательно калечить друг друга, чтобы понять, кто есть кто в этой саванне.
Александр был буйволом: зверем крепким и основательным, о такого легко сломает зубы не только шакал, но и лев-одиночка. Завалить его можно, но для этого нужна целая стая умелых охотников, а в Саниной роте организованных хищников не наблюдалось, посему служилось ему спокойно.
А после дембеля он сразу выпал из привычной среды обитания и попал в джунгли, существующие по другим, малопонятным ему правилам. И вроде бы всего вдосталь, но и свои проблемы имелись: то корни цепляли копыта, то ветки хлестали по глазам.
В общем, на гражданке Сане пришлось туговато. Он быстро сообразил, что буйволов немало на службе, а в городе они так редки, что едва ли могут образовать приличное стадо. Тут водились другие звери, в основном более мелкие, но пошустрее и похитрее.
Саня пробовал сдружиться с ними, но получалось плохо. Единственным, что могло смазать эти скрипучие контакты, было пиво, его любили и маменькины сынки, и хипстеры, и рэперы, и богема, и те, кто в той или иной степени совмещал в себе разные городские культуры.
Но пиво Сане быстро надоело. Одно дело – выпить бутылочку после тяжелого рабочего дня под футбол с друзьями, а совсем другое – нализаться до состояния бородавочника и рассуждать о сортировке мусора, арт-пространствах или девяти флоу какого-то эмси (что значат все эти слова, Саня представлял смутно). Тут ему нечего было кинуть в общую копилку, так что он лакал свое пиво молча и почти не хрюкал, пока окончательно для себя не решил, что такое бытие опустошает сознание. Ну или точнее, просто заскучал и забил на попытки влиться в тусовку.
Куда сильнее ему хотелось найти девушку, но с этим опять же были проблемы. В армии они заключались в банальном отсутствии женского контингента, а на гражданке – в видовых различиях. Кроме презрительно смеющихся над неуклюжим бычком мартышек, в джунглях было полно пестрых птичек, бабочек-однодневок, кошечек-охотниц, змеюк всех цветов и размеров, капибар и морских свинок, ядовитых лягушек, улиток, пираний, ленивиц и розовых дельфиних. Фауна была более чем разнообразная, но задачу это нисколько не упрощало.
В свободное от учебы и подработки в «Спортмастере» время Саня ходил на свидания. В основном в кино на скидочные сеансы – к финансам он относился щепетильно. К цветам относился формально, если дарил, то примерно на третьем свидании и, как правило, что-нибудь недорогое и без изысков. А на первом так и вовсе пытался разведать, с кем ему предстоит иметь дело, за чашкой кофе или даже в парке. Ну и большинство потенциальных возлюбленных срезались уже на этой зачаточной стадии отношений. Александр был молчалив и внимателен, а эти достоинства среди молодежи оценить могли немногие.
Если девчонка была болтлива сама по себе, то еще куда ни шло, но чаще посиделки в ресторанном дворике были удручающе унылыми: стесняющаяся всего на свете ровесница, вяло макающая в сырный соус картоху из макдака, скованный и простоватый Саня, время от времени пытающийся расшевелить ее какой-нибудь армейской историей или вопросом об учебе, облегченные выдохи, когда электронный голос наконец приглашал пройти в кинозал. А там темнота, хруст попкорна, бульканье колы из трубочки и попытки пойти на сближение, настолько неловкие, что аж в зубах свербило.
Сколько таких свиданий было у Сани за год учебы в универе – и не сосчитать. Чаще всего он честно пытался дать отношениям шанс развиться, но его терпение почти никогда не вознаграждалось.
Он провожал девушку до дома или к общаге, мило чмокал в щеку и на следующее утро писал что-то типа «привет, какие планы на вечер». Как правило, планы у девушки были, и почти всегда они не были связаны с ним.
Сашок был парнем прямолинейным, но не совсем уж тугим. Он понимал, что надо быть легче и естественнее, а не собой, как учили его товарищи по курсу, но поделать ничего не мог. Он пробовал разные подходы: и тиндер, и быстрые свидания, но все без толку. Для тиндера у него была слишком прозаическая внешность – с таким среднерусским простоватым лицом сложно просочиться сквозь мелкое сито очень поверхностного отбора. На быстрых свиданиях вырисовалась аналогичная ситуация с поправкой на то, что там выделиться из толпы можно было красноречием и харизмой, но и ими Саня не успел разжиться. За целый год телефон ему оставила только одна дама слегка за сорок, но она давала его абсолютно всем, и самооценку это нисколько не поднимало.
Саня откровенно раскис, но своих однообразных попыток не оставил, хотя с каждым разом от него все сильнее разило безнадегой – запахом, способным отпугнуть почти любую женщину.
Однажды он возвращался с учебы окольными путями и увидел боковым зрением возле арки, ведущей в типичный питерский колодец, яркую рекламную вывеску, прикованную цепью к водосточной трубе. Вывеска приглашала окунуться в увлекательный мир аргентинского танго, обещала новых друзей и другие непривычные ощущения.
Саня, недолго думая, набрал указанный внизу таблички номер.
– Алло! – донеслось из трубки.
– Здравствуйте, я бы хотел записаться на открытый урок по танго… – начал он неуверенно.
– Отлично! – обрадовался женский голос, – как Вас зовут?
– Александр, – представился Саша.
– Очень приятно, Александр, а меня Юлия. Можно просто Юля. Скажите, суббота днем Вам подходит?
– Да.
– Тогда записываю Вас. Приходите, будем ждать!
Саня отключился и заглянул во внутренний двор рядом с вывеской. Там среди припаркованных машин, трансформаторных будок и закованных в решетки кондиционеров одиноко цвела белая сирень. Двор был закрытый, но в момент, когда он туда заглянул, легкий ветерок ласково взъерошил его волосы и поманил нежным цветочным ароматом.
***
– Я пойду на танго? – спросила Ксюша у мужа.
Не всерьез спросила, а так, по-женски подковырнуть – маленький укольчик или щипок, чтобы пробудить от спячки. В последние несколько месяцев она с грустью наблюдала затухание их семейной жизни. Она работала психологом, Леша руководил проектом в строительной компании. Оба постоянно были на работе, вечно в делах. Муж еще и в разъездах часто. Приходил домой поздно, с трудом стягивал с себя офисный костюм, плюхался на диван и жадно поглощал приготовленный Ксюшей ужин. Иногда он включал футбол, но чаще всего засыпал уже к перерыву.
Ксюша знала, что так сейчас живут многие семьи. Охотятся за каким-то мифическим благополучием в будущем. Но знала она и то, что начинается эта гонка с убежденности в ее скоротечности, а заканчивается разводом, депрессией, алиментами и разделом имущества. Поэтому, когда медовый месяц плавно скатился в день сурка, она начала беспокоиться.
Особенно ее беспокоило то, что и выходные ситуацию нисколько не улучшали. Ремонт, встречи с его друзьями, даже поход на стадион – чего только не сделаешь ради укрепления семьи! – не способствовали обретению взаимопонимания, зверя и без того полумифического, особенно в условиях большого города.
И Ксюша взялась за штурвал их семейной ладьи. А что делать, если муж прилип к веслам и гребет куда-то изо всех сил, не разбирая дороги? Так и о рифы разбиться недолго.
Стала искать в сети какое-нибудь совместное занятие и наткнулась на объявление о наборе в группу аргентинского танго. «Что же еще поможет разжечь затухающую искру?», – подумала Ксю и сразу же записала их обоих, а теперь щупала супруга на предмет ревности.
Но тот смотрел полуфинал Лиги чемпионов и противостояние «Челси» с «Барселоной» забрало остатки его оперативной памяти.
– Угу, – прогундел он и зачерпнул горсть фисташек из миски.
Вот и вся любовь, вот и все аргентинские страсти. Эх, недолго музыка играла…
– А ты со мной не хочешь?
– Когда? – спросил муж, не отрываясь от экрана, на котором Месси и Роналдиньо возили носом по газону «Стэмфорд Бридж» Джона Терри и компанию.
– В субботу днем… – медовым голосом ответила Ксюша, садясь к мужу на коленки и будто невзначай помещая в зону его видимости декольте. Мол, а такие трюки есть в арсенале у вашего Роналдиньо?
В этот момент чертов бразилец пару раз крутанул бедрами, пнул мяч и тот оказался в сетке ворот.
Леха аж подскочил и фисташки рассыпал от восторга. Ксюша – ноль, Роналдиньо – один…
Но Ксю была психологом и удар держать умела. Подождав, пока «Барса» начнет катать вату, она повторила свой вопрос.
– Не, в субботу не могу, – ответил Леха, – мы в баню с коллегами. Александр Витальевич, гендир, подрядчика позвал, нельзя пропускать.
– Ясно… – выдохнула Ксюша, – ну так я сама?
– Да-да, ты иди, потом расскажешь, чо как.
Ксюша посмотрела еще раз на мужа. Тот окончательно утонул в футболе. Она загрузила посудомойку и стиральную машинку, умылась, почистила зубы и ушла в спальню.
Из гостиной еще долго доносились Лехины восхищенные междометия. Роналдиньо в тот вечер был в огне.
Ксюша пролежала минут десять и поняла, что Морфей на встречу с ней не торопится. Включила торшер и взяла с полки Курпатова. «Рецепты хорошего сна». «Ну что, Андрей Владимирович, на Вас вся надежда…», – подумала Ксю и потянула ляссе.
Курпатов, и сам того не зная, не раз давал ей опору в непростые моменты. Так бывает иногда. Человек живет, трудится и при этом оставляет след в чужих жизнях. Причем глубокий след, основательный. Такой борозды не вспашешь, снимая ролики в тиктоке или выкладывая фоточки в инсте20.
Вот и Андрей Владимирович так считает и уже в самом начале книги увещевает заблаговременно уложить спать и все свои гаджеты. Оно и правильно, одни нервы от них – жалкий суррогат общения! Перекинешься с мужем парой сообщений в течение дня, а за ужином и поговорить не о чем. Уткнулся в экранчик и тыц-тыц пальчиком в свой дурацкий твиттер. И плевать, что рядом живая женщина. Типа поженились, и все, пожизненная бронь.
Вдруг дверь в спальню тихонько скрипнула.
Ксю подняла глаза.
Неужели муж одумался и бросил свою сине-гранатовую бригаду добивать лондонцев без него?
Какое там… Это Ромарио. Не тот, что тоже бразилец, а их годовалый мейн-кун. Видать, почувствовал, что хозяйке грустно. Не то что некоторые…
Рома оглядел комнату синющими глазами, потянулся по-хозяйски и прыгнул на кровать. Прошелся по ней старательно, понюхал Курпатова и мягко положил на книгу рыжую пушистую лапу. Мол, в целом не против, но сегодня не стоит.
«Если тебе были нужны знаки судьбы, то вот один», – вздохнула Ксю и отложила книгу.
Она погладила Ромарио, и тот вытер мохнатой щекой зародившуюся в уголке ее глаза слезу. Свернулся калачиком под боком и замурчал раскатисто.
К окончанию матча Ксюша уже крепко спала.
***
Обычно среди десятка или около того Юлиных учеников половина имела проблемы с дисциплиной и почти все – с целеполаганием. Но Юля проблем в этом не видела. На самых начальных этапах обучения, думала она, не так уж и важно понимать, что именно тебе нужно от танго. Можно просто плыть по течению и глядеть, куда оно тебя вынесет. Как бы ни старался преподаватель, у каждого ученика свое русло. Кто-то наверняка захочет грести наперекор, кто-то осядет на дне и будет лежать кверху пузом. И объяснять, что подобное поведение контрпродуктивно, бессмысленно.
Но в этот раз все пошло неожиданно хорошо: тренированное тело Гены быстро схватывало азы техники шага, контакта и баланса, мягкая и душевная Ксю, казалось, уже на первом уроке была готова обниматься, технический ум Дашки помогал ей прекрасно запоминать фигуры, а боевитый характер – быстро продвигаться в освоении обеих ролей. Саня с Аленой тоже старались не отставать. Их с чистой совестью можно было похвалить за упорство – тоже не последний инструмент в обучении, хотя часто недооцененный.
Были и нюансы, куда ж без них: Гена почти не слышал ритм и посредственно импровизировал. Запомнить связку мог, но исполнял скорее механически, творчества в его танце не хватало. Мягкость Ксю имела и обратную сторону – из-за нее она частенько обмякала и висла на партнере. Дашка, напротив, была чрезмерно жесткой, как и Саша, с которым она регулярно становилась в пару на уроке, чередуя практику с ним за девочку и практику с Аленой за мальчика. Алена, как ребенок, воспитанный планшетом, попросту плохо владела телом.
В общем, там, где у одного было достоинство, у другого – недостаток, и наоборот.
Зато все они старались изо всех сил и при этом улыбались, шутили и тем самым выдергивали саму Юлю из пучины житейских неурядиц.
Она понимала, что в последние годы частенько халтурила в других группах. Совсем немножко. Просто пускала какие-то вещи на самотек. Но с этой пятеркой все было иначе.
Она пыталась набрать в нее еще народу, но не задалось. То ли ее страх разбавить маленькую сплоченную банду инородными элементами просочился в действительность, то ли просто не судьба… Пятерка друзей так и осталась пятеркой.
Они гоняли чаи в чилаут-зоне школы перед уроками, вместе покидали студию после уроков, ходили в кино и гуляли в парках. Звали и ее с собой, но муж, дети и вторая, она же первая, работа вынуждали Юлю отказываться раз за разом. Оставалось следить за публикациями в социальных сетях и завидовать. Завидовать их дружбе и тому, что и в танго, и в жизни все у них еще впереди.
На уроках с ними Юля растворялась в работе без остатка. В других группах случалось, она ограничивалась выдачей задания и контролем. Ну и отвечала на редкие вопросы. Но тут вопросы сыпались без конца, что не только не раздражало Юлю, а наоборот, заряжало силами. Ей казалось, что каждый из них – это ее шанс счастливым образом повлиять на судьбы хороших людей.
Но вложить в них все свои знания ей было не суждено. Так случилось, что через год владелец зала вдвое поднял арендную плату, и группа, которая и без того была убыточной, стала совсем уж непосильной ношей. С тяжелым сердцем Юля объявила ребятам о том, что группа упразднена.
***
Год спустя или около того пятеро друзей собрались в «Чито-Гврито» на Гороховой. В ресторане громко играла музыка с восточными мотивами, шумно веселились гости, проворно лавировали между узкими рядами официанты. Пахло вином, мясом на углях и свежим лавашом из тандыра.
Первой пришла Алена, она дорабатывала последние две недели в почтовом отделении неподалеку, а дальше ее ждала магистратура в Болонье.
– У нас столик на пятерых на имя Геннадия, – сказала она администратору на входе.
– Проходите, пожалуйста, за мной, – пригласила ее девушка и повела вглубь заведения во второй зал.
– Что-нибудь закажете сразу? – спросила она после того, как Алена разместилась в кресле.
– Саперави, будьте добры.
– Хорошо, сейчас принесем.
Через минут пять пришел Гена. У него всегда было все четко как в аптеке. Урок закончился ровно в полшестого, дальше полчаса на дорогу и вуаля.
– Привет, – кивнул он Алене и чмокнул ее в щеку. Он, в принципе, мог бы быть ее отцом по возрасту, но танго частенько замыливает такие вещи. – Остальные еще в пути?
– Ага. Я саперави заказала, будешь?
– Воздержусь, пожалуй. Ты же в «Касу» сегодня?
– Конечно!
– Ну вот, и я тоже. Еще оштрафуют за пьяное вождение, – улыбнулся Гена уголком губ.
У обоих дзинькнули телефоны. Алена первой открыла их общий чат.
«Гайз! Опаздываю, простииииите!» – писала Ксю. Слова сопровождала гифка со шрековским котом.
– Ксю опаздывает, – сообщила Алена Гене, который к своему телефону не притронулся.
– Ничего, милонга с девяти, еще успеем и поесть, и поболтать, – спокойно ответил он.
К ним подошла официантка.
– Здравствуйте, меня зовут Нелли, я буду вам помогать сегодня. Сколько вас будет?
– Здравствуйте, Нелли, – отозвался Гена, – нас будет пятеро.
– Хорошо. Желаете что-то заказать или мне подойти попозже?
– Мы Вас позовем, когда будем готовы.
– Хорошо. Приятного вечера!
– Спасибо, – кивнул Гена и повернулся к Алене. – Ты как?
– Волнуюсь немного. Страна новая, язык знаю пока еще не очень.
– Ну зато там будет танго. В Италии куча марафонов всяких, мужчин там больше, чем у нас – звездой будешь!
– Посмотрим, – мечтательно улыбнулась Алена. Она понимала, что из всей их компании ей танго давалось тяжелее всего. Да и на милонгах питерских она пока чаще сидела, чем танцевала. Но возражать не хотелось. Хотелось верить в лучшее.
Под окном раздался рев мотора.
– Это Дашка, наверное! – воскликнула Алена и выскочила из-за стола.
Возле крыльца и в самом деле припарковалась Дашка на своей «Ямахе». Едва она стащила с головы шлем, как на нее тут же налетела Алена.
– Привет! – завопила она и стиснула подругу в объятиях.
– Здорово-здорово, – улыбнулась Дашка и сдула с лица прядь волос. – Наши-то в сборе?
– Только Гена пока.
– А, пунктуальный йожик… – снова улыбнулась Даша.
– Ксю опаздывает, – доложила Алена.
– Тоже как обычно, – ухмыльнулась Даша.
– А Сашок? – спросила Алена.
– Обещал отпроситься сегодня, так что ждем.
Дашка с Аленой присоединились к Гене за столиком. Снова обмен приветствиями.
– С завода? – спросил Гена Дашку.
– А как же, – просто ответила она.
– В каком амплуа сегодня? – спросил он, имея в виду, будет ли Даша танцевать на милонге дамскую партию или, как это часто бывало раньше, примется спасать одиноких барышень.
– Сегодня я хамелеон, – улыбнулась Даша. – Взяла две пары туфель. Могу и тебя поводить. Мигни, если этого хочешь!
Она рассмеялась и заразила даже обычно серьезного Гену.
Тот улыбнулся, пусть и немного скованно, как бы против воли.
– А меня поводишь? – выдавила сквозь смех Алена.
– Каэшна! – Дашка приобняла ее за плечи и поиграла густыми черными бровями. – Этот вечер принадлежит нам, красоточка!
Алена «красоточкой» не была и понимала это, но слышать такие слова, пусть и в шутку, пусть и от немного угловатой, но такой душевной и родной Дашки, было приятно. Взгрустнулось, что теперь они не скоро смогут увидеться.
К столику подошла официантка Нелли и следом за ней Саня.
– Всем привет, – скромно улыбнулся он.
– Готовы сделать заказ? – спросила Нелли.
– Оставьте нам четыре меню, пожалуйста, – распорядился Гена и спокойно поднялся пожать руку младшему товарищу.
Дашка и Алена с обеих сторон чмокнули парня в раскрасневшиеся щеки.
– Ну что, посмотрим, чем тут потчуют? – проговорил Гена, намекая остальным, что пора уже изучить меню.
Несколько минут все сосредоточенно листали ламинированные буклеты.
– А «ча-шу-шу-ли» – это что такое? – спросила Алена, читая из меню по слогам.
– Там же написано, – терпеливо пояснил Гена, – мясо, тушеное с овощами и приправами.
– Думаешь, это вкусно?
– Ну, если ты любишь мясо… – ответил инструктор по йоге.
– Я возьму! – сказала Дашка, – попробуешь у меня и если захочешь, возьмешь себе.
– Отлично! – обрадовалась Алена. – Я тогда хинкали закажу. А ты, Сань?
– Я, наверное, тоже хинкали… – рассудил Саша.
– Геннадий? – снова поиграла бровями Даша.
– Я… – Гена сосредоточенно перевернул несколько страниц, – буду эларджи, пожалуй…
– А что это? – спросила Алена.
– Кукурузная каша с сыром сулугуни.
– И что, никакая на свете сила не заставит тебя съесть кусочек мяса? – поинтересовалась Дашка.
– Разве что заградотряд с калашами, – невозмутимо ответил Гена.
– Надо Ксю что-нибудь заказать, – сказала Алена, – я напишу ей.
Она достала телефон и принялась фотографировать меню. Через минуту у всей компании завибрировали мобильники.
– Ты бы не могла отправить ей меню в личку? – попросил Гена.
– Ой, да, конечно! Сорян! – сконфузилась Аленка и оставила общий чат в покое.
Через пять минут перед ними опять возникла Нелли.
– Готовы? – коротко спросила она, словно у ребят был только один вариант ответа.
– Ну, давайте приступим, – согласился Гена. – Начнем с девушек.
Они заказали еды и бутылку саперави на всех.
Ксю не успела определиться, и Алене пришлось отпустить Нелли с блокнотом на кухню.
– Ничего, – пообещала Алена не то друзьям, не то себе. – Она приедет, обязательно.
– Конечно, куда денется, – поддержала ее Дашка. – Ты давай рассказывай!
– Чего рассказывать?
– Ну как, ты у нас без пяти минут итальянка!
– Да ладно тебе… Ребят, я уже скучаю по вам…
– Не пузырься, – взбодрила ее Дашка, – два года пролетят – не заметишь. Вернешься звездой к нам. Ну и каникулы, опять же. А может, и мы к тебе, – добавила она мечтательно, – на мотике… Что скажешь, Сань, поедем в Макаронию?
– С удовольствием! – загорелся Саня. – Только у меня-то нет мотоцикла…
– Ничего, я тебя приючу на заднем сидении, если усики свои сбреешь и приставать не будешь! – засмеялась Дашка.
Ей ужасно нравилось смущать стеснительного Саню.
Тот привычно покраснел.
Они еще долго визуализировали путешествие в Италию, пока не принесли еду. Минуты на три в беседе наступило затишье, и в уют их столика снова прорвались немудреные аккорды и гвалт соседей.
– А Ксю-то все не отвечает, – забеспокоилась Алена.
– Да уж… – согласился Гена.
– Может, муж не пустил? – предположила Даша. – Позвоню-ка я ей…
– Не стоит, – возразил Гена, – зачем вмешиваться в их отношения?
– Ну, мало ли что?! – отмахнулась Дашка, достала телефон, встала из-за стола и вышла на улицу.
– Едет, – сообщила она возвращаясь. – Погрызлись они, кажись. Ничего, пройдет… Девушка! Можно нам еще шашлык куриный? – обратилась она к ближайшей официантке.
Ксю приехала спустя полчаса. Вид у нее был усталый, но, хоть и вымученно, она улыбалась.
– Всем привет!
– Ксюшка! – обрадовалась Алена и вскочила обниматься.
– Все хорошо? – спросил Гена, когда вся компания, наконец, расселась.
– Да, – неопределенно ответила Ксюша, – нормально. Как обычно.
– Не пускал? – резко бросила Дашка.
– Ну да… Говорю же, как обычно… в последнее время.
– Ты ж говорила, ему пофиг? – спросила Алена.
– Поначалу было пофиг, а теперь вот не пофиг.
– Так тащи его в танго! – предложила Дашка.
– Какое там… – взгрустнула Ксю. – Пробовала, и не раз. Занятые мы и важные, видите ли. Не до танцев нам.
– Ну и чего? – нетерпеливо воскликнула Алена.
– Ну, ушла я… Типа по-английски…
– С концами, что ль? – изумилась Даша.
– Не знаю… – растерянно развела руками Ксю.
Казалось, она вот-вот готова расплакаться. И девчонки в любой момент были готовы ее обнять.
– Так, ладно. Не будем о грустном, – уверенно скомандовал Гена. – Сегодня «Каса»! А там, глядишь, образуется все как-то. Аганова за пультом!21 Огнище будет!
– Да! – вновь оживилась Дашка, – Ольчик выбьет из тебя всю грусть-тоску! Ну-ка, подставляй стакан! Девушка! А принесите нам еще бутылочку!
И они просидели до десяти. Так хорошо сидели, что и уходить не хотелось. Но «Каса» и Аганова за пультом – это серьезная причина подняться со стула. Рассчитались, собрались и покатились гурьбой по Гороховой. Свернули на Садовую, там вдоль сомнительного вида подвальных магазинов, мимо лавок с палеными чехлами для айфонов и грошовыми наушниками ноги сами привели их к непримечательной арке с уютными ламповыми буквами «Студия танца». Поднялись по щербатым ступеням на площадку с открытой галереей, свернули сразу налево, в первую же дверь, и прошли строем мимо жующей сухарики бабули-консьержки.
– Здравствуйте! Добрый вечер! – произнес жизнерадостно каждый из них, источая ароматы предвкушения праздника и саперави.
– Добрый вечер, – консьержка строго ответила всем одним махом, не отрываясь от телевизора. Там показывали какой-то старый сериал из девяностых.
Чугунная лестница винтом, отдаленные звуки музыки и запертые двери мелких фирмочек: пошив одежды, фотостудия, свадебные платья, турфирма… Наконец и она, школа танцев «Casa Latina», в которой уже больше десятка лет жила старейшая милонга Питера, а возможно, и всей России.
Девушка за стойкой регистрации приветливо улыбнулась, глядя на их развеселую компанию.
Они развесили куртки, нацепили бахилы, обилетились и поднялись еще выше в полутьму, мимо колоритных статуй африканцев, музыкальных инструментов и грамот с кубками, к приглушенному свету под крышу мансарды с круглыми окнами, голыми балками и вентиляторами.
Народу уже была полна коробочка. Смех и болтовня почти перекрывали музыку. Те, кому не случилось выйти танцевать, толпились у бара, пили воду и просто сидели на длинном диване вдоль одной из стен.
Они ввалились и не переодеваясь пошли обнимать сосредоточенную Аганову.
Та пальцем скомандовала паузу и только спустя секунд пять с широкой улыбкой нырнула в их объятья.
***
Юля сидела у барной стойки и потягивала шампанское. Она пришла на милонгу три танды назад и пока не потанцевала. Народу было много, но бóльшую часть она не знала, хоть бывала тут каждую пятницу – положение преподавателя и столпа общества обязывало.
Тут почти как в чиновничьей среде – куча неписаных правил и условностей. Может ли она, Юля, преподаватель танго с более чем десятилетним стажем, провести пятничный вечер за бокалом вина и хорошей книгой? Может. Но если будет злоупотреблять таким отдыхом, то весьма скоро ее имя и облик выветрятся из памяти легкомысленной публики, и тогда станет еще сложнее собирать народ на мастер-классы, а ученики ее школы рано или поздно зададутся вопросом: имеет ли право учить их та, кто сама не слишком частый и желанный гость на милонге? Вот и приходилось держать марку.
Но сегодня делать это было несложно. За пультом Аганова, и зал трещал по швам от развеселого народа. Плыть в потоке радостного возбуждения легко и приятно, осталось только дойти до нужной кондиции.
– Тебе повторить? – очень кстати спросил Мишка, касовский бармен.
Как чувствовал.
– Да, пожалуйста, – согласилась Юля. – Народу сегодня прорва!
– Так Аганова… – пожал плечами Миша. – Тебе льда добавить?
– Немного. И шоколадочку какую-нибудь, если можно.
– Сделаем.
Пока Миша открывал новую бутылку брюта, Юля почувствовала на себе пристальный взгляд. Кто-то хочет ее пригласить. Такие вещи за годы практики она научилась определять безошибочно.
И точно – под сводом у лестницы оперся о кирпичную стену Юрка, давний приятель и неплохой партнер. Он выглядывал из своего укрытия, словно охотник, но Юля понимала, что дело тут как раз в обратном – он прятался от нежелательных взглядов и целиком фокусировался на ней. Надо было идти плясать.
Конечно, откажи она ему, тот бы не обиделся. Они давно знакомы и не раз болтали за чашкой кофе в общих компаниях и даже наедине, после практик и мастер-классов. Юра понимает, что нежелание танцевать в конкретный момент не всегда означает нежелание танцевать с конкретным человеком.