Сергей Маркелов
Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

XV Охотник на охотников

– Ну нет, я так больше не могу! – воскликнул Яхси, вскочив с места, и стал нервно ходить из стороны в сторону.

– Яхси, успокойся, прошел только час! – вразумительно молвила Хис, сидевшая рядом с Ришем.

– Только час! И это говорите вы! Сколько же должно пройти, чтобы вас…

– Яхси, мы тоже волнуемся, – перебила его Хис.

– А по вам не скажешь, только и знаете, что глазки друг другу строить!

– Яхси! – серьезно молвил Риш, бросив на волка осуждающий взгляд.

– Знаю, знаю, простите! – осекся Яхси, – Лучше пойду, поохочусь, а то совсем здесь разойдусь, – молвил Яхси, и направился к краю платформы.

– Яхси не отлучайся далеко, эти земли нам неизвестны, и будь осторожен, – озабоченно крикнула ему Хис.

– Вы же знаете – не буду! – чуть улыбнувшись, ответил ей через плечо Яхси, а затем кивнул Уссу, приглашая пойти с ним. Тот незамедлительно согласился, и уже через полминуты оба скрылись в ближайшем лесу.

– Может и нам пойти с ними? – обеспокоенно молвила Хис Ришу.

– Хис, успокойся, они скоро вернуться, – ответил ей Риш, заметив ее беспокойство, подойдя к ней.

– Просто мы и так потеряли… – Хис остановила сама себя, затем предложила, – И крайне неразумно расходиться здесь. Нам нужно держаться вместе!

– Ты права, Хис, но что мы можем поделать с Яхси, ведь он не меньше нашего волнуется за Усену, – задумчиво проговорил Риш, приглашая Хис, снова занять нагретое ими место, на камнях.

Печально обведя горизонт глазами, Хис тяжело вздохнула и, опустив голову, направилась обратно, в сопровождении Риша, которому было не слаще, чем ей, как и всем остальным.

– Не отходи далеко Яхси! Будь осторожен, Яхси! – передразнивая Хис, говорил волк, обращаясь к Уссу. – За кого она меня принимает?

– За того, кем ты и являешься! – быстро ответил ему Усс.

– Надеюсь это не шутка Усс, так как я сейчас не в настроении шутить, – бросил Яхси сурово, затем немного смягчившись продолжил. – Я давно уже не ребенок, и в наказах не нуждаюсь.

– Да! – тихо вторил ему Усс.

– И что на нее нашло? Эти места нам незнакомы! Да мне дай любую территорию, я выживу!

– Да!

– Что ты все да, да, да! Скажи лучше, что думаешь?

– Я думаю, что лучшее средство отвлечься от тяжелых дум, это поохотиться! – молвил Усс, указывая на следы, ведущие в чащу леса.

– Правильно думаешь! – согласился Яхси, и оба кинулись по следам.

– Крупная будет добыча! – молвил Яхси облизываясь.

– Похожи на кабаньи! – осмотрев их, подытожил Усс.

– Да сегодня ты очень сообразителен! Идем, и держись сзади, не понаслышке знаю, какими они бывают, когда их загоняют в угол, – молвил шепотом Яхси, и пошел вперед, на полусогнутых, опустив голову, и работая носом. Тоже за ним повторил и Усс, следуя как тень за волком.

Совсем не придавая значению времени, Яхси и Усс, так увлеклись охотой, и не заметили, что оказались от Риша и Хис довольно далеко. Их сейчас интересовало лишь одно – выслеживание добычи, а все остальное, они отодвинули на дальнюю полку.

Углубляясь все дальше в хвойный лес, и не раз пробегая по совершенно открытой территории, между полосами леса, оба они совершенно и не думали, что кто-то может наблюдать за ними, и даже решиться на охоту. А именно это и взбрело в голову, одному хищнику, который видя двоих горе-охотников, решил проследить за ними, пока те не остановятся и станут легкой добычей.

Долго ему не пришлось ждать. Спустя несколько минут после охоты, на охотников, первые остановились у лесной поляны, и, разглядывая снег пол лапами, громко разговаривали.

– Это не может быть! – вскликнул Яхси, не видя перед собой продолжения следов, – Не мог же он взлететь?! Вряд ли здесь такие водятся, как и вообще в природе.

– Яхси сюда! – прервал его размышления Усс, подзывая к себе.

– Вот и ответ! – указал он на следы перед собой.

Яхси немного притих, и положил свою лапу внутрь следа, и тот оказался раза в четыре больше.

– Вот блин, выслеживали, выслеживали, и на тебе, нас кто-то опередил! – воскликнул снова Яхси, а охотник, следивший за ними, из-за ближайшей ели, посмотрел на свои лапы, как бы сравнивая их и следы.

– Яхси, не мог бы ты потише, – навострив уши, прошептал Усс, чуя что-то неладное.

– Да ладно Усс, этот исполин поймал нашего кабана, и где-нибудь лежит сейчас, отъедается! – совершенно ничего не предчувствуя и не сбавляя голос, ответил Яхси.

– Все же думаю нам лучше убраться отсюда! – начал было Усс, обеспокоенно озираясь по сторонам, но не успел он договорить, как из-за ближайшей ели выскочил охотник с желто-зелеными горящими глазами, и вмиг подмял обоих под себя, прижав их лапами к горлу.

– Ну чего же ты медлишь?! – прохрипел Яхси, после нескольких секунд замешательства того, кто их поймал.

– Яхси, чего ты говоришь? – ответил ему Усс, после чего, хищник во весь рот открыл пасть, и медленно стал приближаться к шее Яхси. С его клыков капала слюна, а горячее дыхание быстро отрезвило Яхси.

– То есть, я хотел сказать, что лучше не надо. Знаешь, мы не очень сладкие, в нас много соли, очень вредно для фигуры! – от отчаяния принялся молоть чепуху Яхси, но как видно его слова произвели хоть какой-то результат и хищник захлопнув пасть, вопросительно взглянув на Яхси, молвив мягким, девичьим голосом:

– Что?

Яхси быстро сообразив, кто перед ним, точнее над ним, быстро затараторил, вкрадчивым голосом:

– Стать жертвой столь юной и привлекательной особы, как ты, это великая награда для меня! Давай же, покончим с этим, и я отправлюсь в мир иной, с твоим именем на устах, – драматически протянул Яхси, закатывая глаза. – А, кстати, как твое имя? – воспользовавшись моментом, спросил он.

– Чун! – крайне удивленно молвила хищница.

– О, зеленоглазая Чун, прокричал Яхси, подставляя шею для укуса.

Чун несколько раз, удивленно похлопав ресницами, перевела взор на Усса, на что тот, пожал плечами.

– Вы бешенные! – воскликнула она и резко отшвырнула обоих.

Яхси и Усс быстро встав на лапы, и потирая шеи, переглянулись, и у обоих в глазах загорелся хитрый огонек.

– Да, мы такие! – воскликнул Яхси.

– Двое бесстрашных одиночек, следующих зову своего сердца и живота! – вторил ему Усс, на что Яхси, подмигнул ему.

– Мы странствуем по земле, в поисках счастья! И вот я нашел тебя! – громко воскликнул Яхси, и стал медленно приближаться к хищнице.

– Не подходите! – испуганно молвила она и стала потихоньку пятиться.

– Ты только посмотри на нее Усс, какая прекрасная, стройная… – не найдя имя этому зверю Яхси перевел взгляд на Усса, тот пожал печами.

– А кто ты?

– Я – тигрица!

– Тигрица, как гордо звучит, – продолжал Яхси. – Какое немного вытянутое гибкое тело, какой чудный длинный хвостик, который покоится на широких немного коротких лапах. Какие плечи! – продолжал описывать тигрицу Яхси, оттягивая время, думая, как бы от нее поскорее избавиться.

– О-о-о. а сбоку ты как я посмотрю выше в плечах. Затем твоя гибкая спина, – Волк плавно спустился взглядом к задним стройным лапкам.

– А какая у тебя головка, немного большая, – чуть тише молвил последнее Яхси.

– А какие ушки, маленькие и кругленькие, с черненькой шерсткой внутри, – согласился Усс.

– Такой прекрасной густой шерсти снежно-белого цвета, с такими узкими черно-черными полосами, мы никогда не встречали, – сказал Усс, а хищница как-то переменилась в лице.

– Скажи Чун, в твоей семье, все такие?!

– Умолкни! – вдруг закричала тигрица, бросившись на Яхси и Усса, снова придавила их к земле.

– Это же комплимент! – воскликнул Яхси.

– Я одна такая! И не позволю каким-то двум бешеным крысам, надсмехаться надо мной, – прорычала угрожающе Чун.

Яхси и Усс, поняли, что на это раз им так легко не ввести ее в заблуждение.

– А раз вы точно паразиты, я почищу эти леса от вас, пока вы кого-нибудь не заразили, – снова раскрыла она пасть, метясь в Яхси.

– Погоди, погоди, погоди! – задергался Яхси, – Мы вовсе не бешеные!

– Так я вам и поверила!

– Это правда, посмотри на нас! Разве мы похожи на тех, кто не контролирует себя, брызжет пеной изо рта и несет чепуху?!

– Очень похожи! – согласилась тигрица.

– Это чистая правда! – прохрипел Усс.

Чун, взглянув ему в глаза, уже иначе взглянула на Яхси.

– Ну, раз вы не бешеные, тогда годитесь на обед.

– Стой, стой, стой! Ты совершаешь большую ошибку, – завопил Яхси.

– Это еще почему? – чуть ослабив нажим, спросила тигрица.

– Ну, во-первых, с виду по тебе не скажешь, что ты голодная. Нет, я хотел сказать, что ты не толстая, вовсе нет, наоборот ты даже очень ничего. Ну не в смысле ничего, а даже очень чего! – закончил первую часть Яхси, сам с трудом понимая, что несет.

– А во-вторых? – молвила Чун краешком рта, улыбнувшись, ведь никогда она еще не слышала подобного вздора, в таких количествах.

– Да, а во-вторых, такой милой, красивой, неповторимой девушке как ты, не пристало так себя вести, по отношению к таким как мы!

– Каким?

– Мы недавно расстались с нашим другом, – печально начал Яхси, решив использовать все тузы в рукаве, – Которого мы так любили, и по которому будем скучать еще долго. И вот с разбитыми сердцами, и опустошенными душами, мы какой уже день бродим с ним, не разбирая дороги, и не замечая ничего. Эту боль ничего не может унять, – говорил Яхси, сделав такую печальную физиономию, и загробный тон голоса, что тигрица отпустила обоих.

Чуть отойдя от них, она слушала его, впив в Яхси сочувственный взгляд, а Усс ни как не мог не надивиться на волка, который был просто неотразим.

– И вот мы, натыкаемся на тигрицу, которая, по меньшей мере, в полтора раза больше меня, и с желанием нас съесть, кидается на нас. И о чудо, только заглянув ей в глаза, я понимаю, понимаю, понимаю… – повторил Яхси, а Чун, даже чуть подалась вперед, в ожидании продолжения.

– Что, такой как она, я еще никогда не встречал, – закончил Яхси, заглянув ей прямо в глаза.

– Ее взгляд, ее голос, ее вид, совсем свел меня с ума, – начал он снова, приближаясь к тигрице. – И теперь я больше ни о ком, и ни о чем не могу думать, кроме нее. Порой мне даже чудиться, что она стоит передо мной, совсем рядом. Я нежно провожу лапой по ее… – Яхси не замедлил сопроводить слова, действиями, – Касаюсь ее плеча, ощущаю небольшую дрожь, исходящую из ее сердца. И нежно, с таким легким, и воздушным чувством безмятежности, охватившем меня внезапно, смотря ей прямо в зеленые глазки, я желаю лишь одного, чтобы наши уста соприкоснулись, – подался вперед Яхси, то же сделала и Чун, завороженная словами волчонка.

– И слились в едином страстном незабываемом поцелуе, – закончил Яхси.

Оба прикрыв глаза, приблизились еще ближе друг к другу, и когда они были уже в расстоянии сантиметра, их вдруг прервал Усс, подбежавший к ним, и громко молвивший:

– Надо уходить, здесь еще кто-то есть!

Чун резко очнулась и отстранилась от Яхси, который поцеловал воздух, с опаской стала смотреть по сторонам.

– Да здесь нет никого! – молвил волк, с укором посмотрел на Усса, но тут же оба были отодвинуты тигрицей лапами и кубарем покатились к ближайшей ели.

– Чун, сестра, где ты? – раздался совсем рядом чей-то голос и на поляне появился еще один тигр, удивив своим видом Яхси и Усса, которые прижались к земле, подглядывая и подслушивая.

– Иду, брат, я здесь, – откликнулась Чун, и подбежала к рыжему тигру, намного большему по размеру.

– Что ты здесь делаешь? Мать беспокоится, – сурово молвил он, смотря на нее сверху вниз.

– Прости брат, я пробовала охотиться самостоятельно, – чуть приподняв голову, ответила Чун.

– Сколько раз повторять, ты еще не готова! И не должна далеко отходить от семьи!

– Ты говоришь так, лишь потому, что я… – вскипела было Чун, но чуть покосившись назад, осеклась и продолжила мягким голосом, полным смирения.

– Прости брат, больше не буду, – печально молвила она, и, опустив голову, пошла вперед.

Ее брат, суровым взглядом проследил за ней, а затем, как-то резко сбросив с себя маску суровости, с некой долей жалости, посмотрел на сестру и направился за ней.

– Чун! – чуть слышно молвил Яхси, выпрыгнув из-за ели, и уставил мечтательный взгляд вслед за ней.

– Яхси, ты что? – подбежал к нему Усс, обеспокоенно заглядывая ему в глаза. – Уловка удалась, мы свободны, бежим, пока снова не угодили в неприятность, – молвил Усс.

– Да, конечно ты, прав, – согласился Яхси, поворачивая в обратную сторону.

– Яхси, а здорово ты водил ее за нос, просто слов нет! – восхищенно молвил Усс.

– Здесь самое главное практика, немного хитрости, показной скорби, тут любая девушка не устоит, – ухмыльнулся Яхси, Усс кивая головой, побежал вперед.

– Да любая! – повторил за собой Яхси, скинув улыбку, и немного печально напоследок бросил взгляд в ту сторону, где скрылась Чун, и тяжело вздохнув, побежал за Уссом.

XVI Крик Души

Холодный сырой ветер обдувал Усену, не давая ему покоя, и как бы препятствовал его отходу в более крепкий сон, нежели сейчас. Хотя нынешнее его состояние очень трудно назвать сном. Да, он лежал неподвижно, глаза закрыты, рассудок помутневший, но на этом сходства закончавались. Он прекрасно ощущал, что находится где-то лежа на снегу, но на каком боку, это трудно поддавалось его осмыслению, так как снег давил на него со всех сторон. Также его уши улавливали дуновение и завывание холодного ветра. Но как бы он не прислушивался, это было все, что он мог разобрать. Копошась в своей голове в поисках ответов: где он? И что с ним? Усену раз за разом натыкался совершенно на другие воспоминания. В основном это были воспоминания о его счастливом детстве, времени беззаботности и веселья, когда ничто не способно тебя заставить унывать надолго. Ему привиделась его родная пещера. Вот его мама, заботливо его умывает. А рядом, грызя ему хвост, лежит его сестра.

– Олеаш, – еле молвил сквозь зубы Усену, – Перестань, мне больно.

– Терпи Усену, – отвечала сестра, и продолжала.

С каждой секундой, она делает укусы все сильнее, и метила все ближе к груди.

– Не могу, Олеаш! – застонал Усену.

– Ты сам того захотел! – отвечает ему она, не думая останавливаться.

– Прошу, остановись! Ма-ма, скажи ей, чтобы прекратила! – поднимает голову Усену, на свою маму.

– Прости сынок, я больше не могу, – печально отвечает мать, чуть ли не со слезами на глазах.

– Ма-ма, что с тобой? Ты плачешь? Почему?

– Как же мне не плакать сынок?! Мои дети обречены вечно скитаться по злым землям, одни, и я ничем не могу вам помочь! – молвила мама.

При этих словах Усену почувствовал ноющую, нарастающую боль в груди, боль которую ни что не могло унять, боль, которую нередко называют любовью или разбитым сердцем.

– Ма-ма! Не говори так! Ведь ты всегда будешь с нами, а мы с тобой!

– Как бы я этого хотела, сынок… Но порой жизнь преподносит нам совсем не то, на что мы надеемся!

– Это точно! – кидается на него Олеаш.

– Не-е-ет! – закричал Усену, и вмиг пещера исчезла, а над ним навис охотничий пес.

– Ма-ма! Ма-ма! – кричит он, вне себя от страха, отбиваясь от пса, который царапал ему грудь.

– Усену! – послышался голос матери, и она кидается на пса, вмиг прогоняет его. Но тут появляется фигура человека.

– Ма-ма! – кричит Усену, и становится свидетелем, как жестокий охотник наносит ей удар в грудь.

– А-а-а! – кричит хриплым голосом Усену, вскочив на месте, на себе ощутив холодный клинок человека. Еле держась на лапах, Усену открыл веки.

Чуть держась на лапах, Усену обвел унылый пейзаж, затуманенным взором. После чего, осознав, где он, и что с ним, рухнул на снег лицом, и горько-горько заплакал, как плакать может лишь тот, кто на себе ощутил всю горесть потери близкого. Слезы не успевали падать на снег, и замерзали, прямо у его носа. А подбежавший к горлу ком, не давал ему, как следует вздохнуть. Но он все же нашел в себе силы набрать полную грудь воздуха, и так тяжело и жалобно вздохнул, сопроводив его еще и криком отчаяния, от которого у любого услышавшего бы его кровь застыла в жилах, а сердце так бы и разорвалось при виде этого бедного, заснеженного, затравленного и оставленного всеми живого существа. Это был крик души, души, которая больше не могла терпеть, и хоть в последний раз – да закричала. После чего, Усену, больше не в силах был терпеть, совсем сдался, решив, что так будет лучше, что это принесет ему избавление от этой жгучей боли в сердце.

Столь пронзительный, душераздирающий крик души, больше напоминающий предсмертный вопль, ни как не мог раствориться в воздухе, и исчезнуть навсегда. Эхо за считанные секунды разнесло его на многие километры в округе. И может именно благодаря ему, спустя несколько минут возле Усену, не подающему признаки жизни, показался огромных размеров рыже-полосатый тигр, ведущий за собой двоих людей, странной наружности, и в странных оранжевых одежках, доходивших им до пят. Не проронив ни слова, они переглянулись, после чего один из них, прислонил свою голову ухом к груди барса, после чего, поднял голову, показал на Усену, отстранил руку, и, заметив на ней кровь, показал второму знаками, что-то принести. Второй пустился бежать, а первый бережно стряхнул с Усену снег, и, сняв с себя одежду оставшись совершенно голым, накрыл ею барса. После чего сел возле него, поджав под себя ноги, и положив руки на колени, закачался головой и всем туловищем вперед, затем назад, затем снова вперед. Через несколько минут второй человек вернулся, держа в руках палки разной величины. Сложив их в виде носилок, на свою одежду, оба человека очень аккуратно приподняли Усену. Они положили барса на палки, сверху, прикрыв его, оставшимся концом одежды, и повязав оба конца, чтобы носилки не развалились. Чтобы барс не упал, взяв каждый со своего конца за ручки, люди приподняли носилки и понесли Усену, откуда появились.

За всеми их действия с высоты наблюдал Хэн, который предпочел остаться вне поля видимости людей. Но когда, те стали удаляться, Хэн сделал несколько шагов вперед. Тигр, приведший людей и последовавший за ними без всякого указа, по своей воле, обернулся. Завидев одиноко стоящего снежного барса, застывшего на месте, смотревшего в их сторону, с взглядом, полным сопереживания, тигр поклонился ему головою до самого снега. Когда он снова поднял голову, того уже не было, барс просто исчез, растворился в белой мгле. После чего, тигр поспешил за людьми, которые чуть ли не бегом мчались по снегу. В одних сандалиях, одетых на босу ногу.

Усену мало что понимал и осознавал, что с ним. Он даже остался безразличным, к тому, что земля ушла у него из-под лап. Да и не до этого ему было, ведь видения снова вернулись и били они еще ужаснее и страшнее прежних. Он снова оказался в родной пещере, рядом со своей матерью, которая держалась из последних сил.

– Ох, сынок, прости меня… – начала она, задыхаясь и кашляя.

– Тебе не за что извиняться, мама!

– Мой милый, маленький Усену, – обняла мама его, – Мое время на исходе, – продолжила, отстранив его.

– Нет мама не говори так, ты не можешь… – еле шепча хрипел Усену, а слезы так и текли из глаз.

– Олеаш, уводи своего брата, и помните, берегите друг друга…

Усену почувствовал новый прилив боли, схвативший его за все тело.

– Не-е-ет, мама! – запищал Усену, так как на крик у него совсем не было сил.

– Ступайте с миром! – прошептала напоследок мама Усену, и закрыла глаза, уснув вечным сном.

Вдруг стало очень темно и холодно, и Усену, почувствовал, что остался совсем один.

Но резкий грохот, больше походивший на бой в колокол, озарил темноту, и Усену помчался туда, где ему причудилась Олеаш. Не успев до нее добежать, темноту озарила резкая вспышка от оружейного выстрела которого он сам не слышал, но точно знал, что это был он.

– Олеаш! – протяжно взвыл Усену, увидев, как она падает в пропасть, казавшуюся бездонной и мрачной.

Не успел он отдышаться, как позади него, послышались чьи-то шаги, и тяжелое дыхание. Резко обернувшись Усену увидел силуэт человека, вернее охотника, того самого, кто нанес смертельную рану его маме.

– Не-е-ет! – выдавил из себя Усену, и вдруг очнулся от легкого прикосновения чьих-то теплых рук.

Не понимая, где он, что с ним, увидев перед собой силуэт человека, лицо которого скрывала темнота, Усену дернулся назад, и попятился, пока не уперся в стену. Человек неспеша привстал, чуть отошел, поднял с пола горшочек, из которого лился тусклый свет. А затем, что-то опустив в него, он вынул это, но уже загоревшееся небольшим огоньком. То была свеча, от света которой, Усену, смог хоть немного разглядеть человека. Это был среднего роста и среднего телосложения человек, с бритой на лысо головою, одетый в оранжевого цвета платье, доходившее до пола, а на ногах виднелись простые плетеные сандалии, обутые на голую ногу. Человек замерев на несколько секунд, поднял свечку чуть повыше, чтобы осветить всего барса, забившегося в угол. После чего, он осторожно медленно положил свечу на пол, который как заметил уже Усену, был деревянным, пододвинул к себе еще один горшочек с тлеющим там огоньком. Присев поближе к Усену, он поставил его перед собой, и стал крошить в него, какие-то травы, затем пару раз хорошенько дунул в горшочек, и тот задымил. Человек специально стало размахивать ладонью, в сторону барса, чтобы до него дошел этот дым, от которого глаза Усену заслезились пуще прежнего. Чуть вздохнув дым, Усену закашлялся.

Тут позади сидящего человека послышались шорохи, как видно здесь он был не один, и протянув ладонь правой руки чуть в бок, в нее вложили что-то похожее на ветку. Человек осторожно положил ее рядом с собой, а затем пододвинул длинным тонким прутком прямо к лапам Усену. После чего, человек поспешил удалиться, оставив два тусклых огонька, еле освещающих то место, где он оказался.

Стояла такая непроглядная тьма, что невозможно было определить точно, где он находится. Не найдя ответа на этот вопрос, Усену, перевел взгляд на то, что бросил ему человек. Понюхав, Усену отстранился, так как это был пучок из трав, запах которых ударил ему в нос.

– Съешь его, – донесся из темноты чей-то незнакомый голос, немного с хрипотцой, и явно принадлежащий кому-то не очень молодому.

– Не бойся, Пин! – снова молвил все тот же голос.

– Кто здесь, покажись! – молвил, поднимаясь Усену, и так напуганный тем, что отказался невесть где.

– Меня зовут Тау, – молвил коротко голос, и на свет показался исполинских размеров зверь, из породы кошачьих, раза в два больше и мощнее Усену, рыже-красного окраса, с черными широкими полосами по всему телу.

– Не бойся Пин, мы не причиним тебе вреда!

– Мы, мы, мы!?

– Да, мы, тигры и люди.

– Люди!

– Да, ты здесь, потому что тебе нужна была помощь, и ты ее получаешь! – молвил пояснительно тигр, но Усену не верил своим ушам, и продолжал нервно дрожать.

Это прекрасно заметил Тау, и продолжил:

– Бояться это нормально Пин, но ты должен как можно скорее отбросить свои страхи, а иначе не пройти очищение.

– Очищение?

– Да Пин, судя всему у тебя острое воспаление легких, которое если его срочно не лечить, может привести к смерти.

– Воспаление?! – все повторял за Тау Усену, не понимая половины слов тигра.

– Кровь из носа, кашель с кровью, – все это последняя стадия болезни. Тебе повезло, что мы тебя вовремя обнаружили, – вкрадчиво молвил Тау.

– Да, возможно! – немного задумчиво молвил Усену, понемногу вспоминая, что именно сюда он и силился попасть, и что может именно к тем к кому он попал, смогут ему помочь.

– Тау, да? Ты назвал меня Пином, почему?

– Так назвали тебя монахи в честь своего собрата, который первым тебя обнаружил, и даже не пожалел своей одежки ради тебя.

– Это был он? – указал взглядом Усену в сторону удалившего человека.

– Да, а теперь съешь, это лекарственные травы, они помогут заглушить боль.

Усену, с неким беспокойством посмотрел на подачку людей, но одного взгляда в глаза Тау, хватило чтобы отбросить всякое сомнение у Усену, и он принялся глотать ее.

– На вкус, как полынь, но это куда более сильнодействующие травы, – рассказывал Тау, пока Усену через силу жевал и глотал смесь горьких трав, и корений.

– Они помогут на время приглушить боль в груди, и придать тебе силы для очищения.

– Очищение? Что это?! – спросил Усену, почти доедая травы.

– Я не могу сказать тебе сейчас, ты должен увидеть все сам, и найти в себе силы, пройти его до конца, – слова Тау, вселили новые тревоги в сердце Усену, и без того переполненное различными страхами и сомнениями.

– Силы, для чего? – разволновался барс.

– Прости Пин, но большего я сказать не могу, – начал пятится Тау, потихоньку исчезая во тьме.

– Постой Тау, эти люди, и вправду могут меня вылечить, или я напрасно шел сюда?

– Это зависит только от тебя, от твоего желания жить и дышать! – загадочно закончил Тау, и исчез беззвучно во тьме.

Усену оставшись снова один, не решился последовать за ним в темноту. Страх перед неизведанным, сковал все его тело, и он грустно вздохнув, прилег возле горшочка с огоньком. Не сводя с него глаз, стал глубоко вдыхать пары трав, которые как он сразу почувствовал, понемногу облегчили его дыхание и клонили в сон. Сон, в котором так нуждался его истерзанный организм, измученный разум. Сон, который мог бы пролить свет на многие вопросы, на которые его уставший разум, никак не мог найти ответы, или хотя бы какое-нибудь объяснение, которое смогло бы немного успокоить и прогнать панические страхи прочь.