Сергей Маркелов
Усену: Брат Тигров. Цикл «Усену». Книга вторая. Том 2

– Бедная девочка, ты и в правду веришь, что он вернется?

– Верю! – смело ответила Хис, готовясь к схватке, которую нельзя было миновать.

– Глупо, не верить тому, что видишь-шь! И надеяться на то, чего не будет!

– Это мы еще посмотрим.

– Тебе меня не победить! Многие тысячи лет я кочевала из сердца в сердце, и всякий раз не знала поражений. Но победу над таким сердечком, я запомню надолго! – прошипела змея, высунув свой раздвоенный язык, и оскалила клыки.

– Рано празднуешь! – воскликнула Хис, и, прыгнув, накинулась на змею.

Завязалась ожесточенная схватка, между Хис, норовившей перекусить змее горло, и Ревностью, извивающейся как можно, чтобы не дать себя укусить, и покрепче сжать настырную лисицу в своих объятиях.

– Ой, как обрадуются мои родители, когда мы найдем их, ты обязательно должен погостить у нас, – трещала как трещотка лисичка, увлекая Риша, все дальше вперед.

Но чем больше она ликовала, и все дальше увлекала его за собой, тем неохотнее он делал шаг за шагом. Нос лиса все больше клонился к земле, а уши так и падали.

– Постой! – в конец не выдержав, молвил грустно Риш, останавливаясь.

– Что такое, что-нибудь случилось? – подбежала к нему лисичка, и взглянула ему в глаза. Но и это не подействовало. Риш по-прежнему оставался мрачен.

– Понимаешь, я не могу…

– Чего?

– Не могу тебе помочь.

– А-а! – резко отстранилась от Риша лисичка, явно испугавшись этого ответа.

– Нет, я бы, конечно, хотел помочь, ведь сам когда-то был в подобной ситуации… Но меня останавливает зов сердца. Да, у меня есть та, ради которой я готов жизнь отдать.

– Но я не прошу предавать ее, лишь помочь мне, – вкрадчиво молвила лисичка, снова подбираясь к сердцу Риша.

– Я знаю, знаю… но все же ты просишь все вот так бросить, и уйти с тобой.

– Нет, нет, никого не бросай, лишь помоги.

– Помочь тебе – это и есть то, о чем я говорю. Это трудно понять, но все же…

– Нет, не надо… Можешь не утруждаться, я все поняла, – пустилась в слезы лисица, и повернулась от Риша.

– Не плачь! Дело не в тебе, и даже не в самой просьбе! дело – во мне… Однажды я уже, подвел своих друзей, послушался чужих уговоров, и бросил их. даже ту, которую так сильно люблю, я предал. И с тех пор меня мучает страх, повторить все это заново. Снова поступил так, не совладать с собой, и хоть на миг, но позабыть про Хис…

Риш, явно помудрев, подошел к плачущей лисице, поднял ее мордочку, с нежностью чмокнул ее в лобик, отчего та немного повеселела.

– Ты не будешь больше плакать? – лисица в ответ, глотая последние слезы, закивала головою.

– И не будешь отчаиваться, и сейчас же начнешь поиски своих родных? – улыбнувшись, она закивала головой.

– И не будешь дуться на меня?

Лисица явно не хотела отвечать.

– Ну же, кивни! А то мне придется прибегнуть к секретному оружию…

Риш в шутку пару раз пощекотал лисицу, отчего та сдалась и закивала.

– Другое дело, а теперь ступай. Ты своей дорогой, а я своей.

– Спасибо, – тихо сказала лисица, медленно направилась дальше.

На прощание Риш помахал ей лапой, улыбка лисицы, была ему ответом.

Битва между Хис и Ревностью, затягивалась. До сих пор ни одной из них не удалось нанести смертельного удара своей сопернице. Изматывая друг друга, они то расцеплялись, гоняясь друг за другом, то снова сцеплялись, и не видно было конца этой схватки. Вдруг в один прекрасный момент, Хис сквозь шум схватки, услышала голос любимого.

– Слышишь змея, я была права! – прорычала Хис, и еще с большей силой и натиском накинулась на нее.

– Этого не может быть! – лишь успела вскрикнуть Ревность, прежде чем место их схватки окутал густой туман.

– Хис, Хис, где ты, это я Риш, твой навсегда! – воодушевленно кричал Риш, прыгая от счастья, что, наконец, смог побороть свой страх.

– Хис! – вдруг резко осекся он, увидев неподалеку чью-то лежащую фигуру.

Кинувшись к ней, Риш не ошибся, то была Хис, вцепившаяся зубами в змею, размером не больше ее.

– Хис! – жалобно повторил Риш, высвободив пасть Хис от змеи, и отшвырнул ее в сторону.

– О, Хис, мне так много надо было сказать тебе… Но я все стеснялся, и вижу, что зря, – закончил Риш, опустив голову над любимой.

– Не нужно слов, – тихо ответила ему Хис. – Я все прекрасно вижу, и чувствую к тебе тоже самое.

– О, Хис, ты жива! – воскликнул Риш, подхватил ее на лапы, и, приподняв обнял ее, со всей добротой и нежностью.

– Твое сердце Риш, говорит само за себя, – молвила нежно Хис, прижавшись к Ришу еще плотнее, чувствуя, как тепло его сердца, согревает и ее.

X Ненависть и Отчаяние

– Усену, Риш, Хис, Усс, где вы? – кричал Яхси, оказавшись вдруг в совсем непонятном месте, окруженный густой пеленой тумана.

Вдруг он услышал чьи-то шаги. Обернувшись в ту сторону, откуда они доносились, волк встал в ожидающую позу, готовый принять непрошенного гостя во все оружие.

– Риш, Хис, Усену, Яхси, Хэн, куда все запропастились?! – кричал Усс, находящихся на другом конце того же места, окруженного туманом.

Ничего не видя, и совсем не разбирая дороги, он просто шел вперед, натужно говоря сам с собой, чтобы хоть как-то выдержать ту гнетущую силу, что давила на него со всех сторон.

Наконец впереди себя он увидел чей-то знакомый силуэт, и, не разбирая, кто это, кинулся ему навстречу. Но как только он оказался достаточно близко, чтобы разглядеть кому он принадлежал, он резко остановился. замерев на месте, от охватившего все его нутро удивления, смешанного с нетерпением.

– Хэн, что ты здесь делаешь? – спросил грозно Яхси, увидев в приближающемся существе ненавистного ему барса.

– Амма? – вдруг вскрикнул Усс, увидев напротив себя, именно ту, ради которой теперь жил, и хотел кинуться к своей любимой, но ее голос остановил его.

– Не приближайся! Не знаю, что ты задумал, но тебе не удастся меня провести! – рычал Яхси, видя перед собой не Усса, а Хэна.

– Амма, это же я, Усс, твой возлюбленный, зачем мне тебя обманывать?! – ничего не понимая молвил Усс, поведение возлюбленной, немного его ошеломило.

– Ты мне не друг, Хэн! Стой на месте!

– Но как же Амма, это же я Усс! – хрипел жалобно Усс, видя перед собой не Яхси, а Амму.

– Я вижу кто ты!

– Если это и вправду ты, вспомни, как мы любили друг друга!

– Ты лжешь Хэн, мы никогда не были друзьями. Друзья не бросают друг друга в опасности!

– Но Амма, я и вправду, пытался! В ту ночь я гнался за тем грузовиком до самого утра, пока…

– Ты бросил нас Хэн, и ни к чему твои объяснения, я больше не верю ни единому твоему слову.

– Амма, прошу тебя не надо, ты все для меня, без тебя моя жизнь будет никчемной!

– Ищи друзей в другом месте, оставь нас!

– Но я не могу, – переходя на слезы, молил о прощении Усс. – Ведь я люблю тебя, и всегда буду любить тебя!

– И ты еще смеешь говорить о привязанности?! Ты бросил нас, это все перечеркивает.

– Прости, прошу, прости меня Амма, – уже ползком молвил Усс, заливаясь слезами, – Я сделал тогда все, что мог.

– Это верно, все что мог, – вне себя от злости хрипло усмехнулся Яхси над Хэном.

– Неужели Амма, ты никогда не простишь меня?!

– Простить тебя?! Что за вздор?! Да за твои поступки, тебя разорвать мало.

– А-а! – прохрипел Усс, слова Аммы, повергли его в крайний ужас.

Раздираемый им, а также отчаянием и печалью, чувствуя, что сердце вот-вот разобьется на куски, не в силах больше смотреть на ту, которую так сильно любил, и которая сейчас так нестерпимо жгуче мучила его, Усс опустив взор, прикрыв мокрые глаза лапами.

– Что случилось Хэн?! – не остывал Яхси, чувствуя внутри себя настоящий огненный ураган ненависти, который так и рвался наружу.

– Ни как – тебе стыдно?

– Да Амма, я сгораю от стыда! – прохрипел печально Усс.

– Брось показуху Хэн, ведь я чувствую, что все это – ложь! – перейдя на рычание, кричал Яхси. – Подними же на меня глаза!

– Да Амма, – смирился Усс, подняв глаза, и впив их в глаза своей возлюбленной, которые казались совершенно стеклянными, лишенными к нему, всяких чувств.

– Может это и ложь, но что я знаю точно, Амма, так это то, что некогда мы любили друг друга, клялись в верности до конца, и пообещали любить вечно. Не знаю, как мы дошли до этого, но если ты хочешь, я уйду!

– Правильно Хэн, скатертью тебе дорожка, и никогда, слышишь, никогда не возвращайся!

– Если это твоя воля Амма, я подчинюсь. Но прежде чем уйти, напоследок я скажу, что даже если земля развернётся передо мной, и солнце навечно скроется во тьме, знай Амма, что и тогда – я не перестану тебя любить! Прощай Амма, от всего моего разбитого сердца, желаю тебе счастья! – печально молвил Усс, а закончив, хотел уйти прочь, но голос вновь остановил его.

– Обещать мне счастья, не в твоей власти, и не спеши так быстро смываться. Прежде верни мне моих друзей

– Ты все издеваешься, ведь ты знаешь, что время не повернуть вспять, а значит, я не могу вернуть тебе те месяцы, что ты выстрадала со мной!

– Как это – невозможно?! Ты сам завел нас сюда, а еще говоришь, что это не твоих лап дело! Знаешь, что Хэн, во всем этом случившемся виноват, прежде всего, ты.

– Амма, ты можешь винить меня во всем, в чем захочешь… Но говорить, что я отравил тебе жизнь – Нет! Одумайся Амма, послушай, что ты говоришь, я не верю своим ушам.

– Не отнекивайся Хэн, – сняв себя с цепи, начал быстро приближаться Яхси к Хэну, – И перестань строить из себя невиновную овечку. С волком такие штучки плохи, – клацая зубами, продолжал он.

– Амма, прошу тебя, остановись пока не поздно! – начал пятиться Усс, после грозных слов его возлюбленной, которая ясно дала понять, что больше не в силах терпеть его.

– Что же ты пятишься Хэн? Боишься меня?!

– Нет Амма, не боюсь! Я знаю, что где-то в глубине твоей души, еще теплиться огонек любви.

– А зря, ведь искорка моего сострадания давно угасла.

– Не может быть!

– Может, еще как может. Ты Хэн, убил во мне все хорошее, что во мне было, ты лишил меня друзей, надежды на возвращение домой, и ты за это поплатишься.

– Нет Амма, это не я! Я бы никогда не причинил тебе вреда, – остановился Усс, поняв, что только так сможет подтвердить свои слова.

– Остановись Амма, прошу, мы еще можем все исправить, и все начать сначала…

– Как ты наивен Хэн. Прошлое не вернуть, а значит уже поздно, что-либо, менять.

– Тогда остается одно… – скорбно молвил Усс, взглянув в глаза Амме, которые по-прежнему были безучастны.

– Хочешь погубить – губи! – крикнул он, и его слова летели из самых глубин его сердца, после которых он кинулся навстречу Амме.

– Покончив с этим раз и навсегда, – воскликнул Яхси, с рычанием накинулся на Хэна.

Завязалась ожесточенная схватка, в которой Яхси всячески старался вцепиться в шею Хэна, а Усс, старался как можно меньше причинить Амме вреда, все время ловко изворачиваясь и пытаясь прижать ее к своей груди.

Судьба этой схватки была предрешена заранее. Яхси и Усс, даже и не подозревали, что борются друг с другом. Ненависть и Отчаяние, охватившие каждого из них, лишь подливали масло в огонь и со стороны наблюдали, что из этого получиться. Их страхи приняли форму тех иллюзии, что видел и слышал каждый. Но урон, наносимый в схватке, был реальным, и нес настоящую, а не иллюзорную боль и угрозу быть убитым от лап друга.

Как я уже сказал, результат этой схватки был заранее известен. Усс никак не мог выстоять против озверевшего волка, да и иллюзия, что против него борется его любимая, не давали ему сил на сопротивления. Он просто потерял вкус к самой жизни, сопротивлению к ее невзгодам и бедам. Предательство Аммы было сильнодействующим оружием против него.

Что касается Яхси, то Ненависть не ошиблась, выбрав образ Хэна. Того, кто не вызывал особого у него доверия, и даже наоборот вызывал чувство отвращения, от которого до ненависти был один шаг. Она умело подтолкнула Яхси напасть. Спустя полминуты после начала неравной схватки, Яхси удалось вцепиться в шею Хэна, повалить его на бок, и обездвижить. Злостно рыча, он прохрипел:

– Ну что Хэн, доволен?

– Я счастлив, ведь я умру в твоих объятиях, – на последок прохрипел Усс, обняв, вцепившуюся в его горло, Амму, как мог, и спустя несколько секунд стих.

Его глаза закрылись сами собой, но его сердце еще не переставало биться, а значит, не угас слабый огонь надежды, теплившийся в нем.

На мгновение Яхси, чувствуя вкус победы, закрыл глаза. Но тут почувствовал, что-то жгучее, обнявшее его лапу. Он медленно открыл их.

– А-а! – воскликнул Яхси, разжав пасть, увидев, что вместо поверженного врага Хэна, его друга – Усс, лежавшего подле него, намертво вцепившегося в его лапу.

– Усс?! Но… но… Как?! Ведь это, был… Нет! – сто раз переменившись в лице, прохрипел Яхси, склонившись над своим другом.

– Как я мог! – прохрипел он, не сдерживая слез, понимая, что натворил.

– Это все… Это все… – осекся волк.

– Я виноват. Моя ненависть и недоверие, затмили мой разум… Прости мой друг, я не хотел… Хотя – нет! Именно этого я желал все это время… Но моя ненависть сыграла со мной злую шутку, и направила меня против тебя. Бедный Усс, ты ни в чем не виноват. Это все я! Я – жестокий и бездушный убийца.

Яхси умолк, так как подбежавший к горлу ком не позволял ему больше говорить, а его слезы отчаяния и раскаяния, в конец затмили ему взор. Ему ничего не оставалось, как молча, склониться над Уссом, скорбно плача и внутри бичевать себя за содеянное. Капля за каплей слезы Яхси, падали на Усса, впитываясь в него.

– Ам-ма… – прохрипел вдруг Усс, – Я знал, что ты, простишь меня, – еле слышно простонал Усс, не открывая глаз, и находясь как бы в полудреме.

– Усс! – воскликнул от удивления Яхси, и быстро утерев нос и слезы, стал ощупывать Усса, отчего тот стал потихоньку приходить в себя.

– Что случилось, где Амма?

– Ее здесь не было Усс, как и Хэна. По вине нас самих, мы чуть не убили друг друга! – протараторил Яхси, не скрывая радости, что друг жив.

– Но я помню, как она душила меня…

– Это был я, Усс, прости!

– Ты?! – ничего не понимая, подняв голову, прошептал Усс, но увидев Яхси всего в слезах понял:

– Значит, Амма не виновата…

– Никто не виноват, не твоя Амма, не ты, а только – я!

– Ах, Яхси… Если бы не ты… Мне бы не почудилась моя Амма…. Все это время я только и боялся что, когда ее найду, она не простит меня. Ведь я не смог ей тогда помочь… И вот к чему это все привело!

– Понимаю Усс, понимаю… И прости! – приобнял волк раненного Усса.

Тот не замедлил обнять волка, со всей взаимностью. Огонек надежды вновь загорелся в сердце с прежним жаром, и даже еще большей теплотой, ведь оно освободилось от оков его окружавших, и не дававшим покоя, его хозяину.

– И ты прости! – молвил Усс.

Оба, согреваемые теплотой сердец друг друга, закрыли глаза, полные надежд, что подобное впредь больше не повториться.

XI Унесу

– А-а, кто там? – вскрикнул Усену, вдруг оказавшись совсем один, в непонятном месте, окруженный туманом.

– Яхси, Риш, Хис, Усс, Хэн! – прокричал Усену, во второй раз, услыхав непонятные шорохи у себя за спиной.

– Покажись! – в третий раз молвил Усену, но на этот раз мог точно поклясться, что он здесь не один.

– Ха-ха-ха-ха, – прозвучал чей-то восторженный с хрипотой, смех.

Спустя несколько секунд, испуганному взору Усену, показалось существо, сплошь темного цвета, напоминавшего по форме барса.

– Усену, не стоит так пугаться…

– Ты кто?

– А ты не узнаешь? – молвило существо, остановившись на месте, больше походившее на чью-то тень, вставшую на землю.

– С чего мне тебя узнавать?! Впервые вижу, – немного напугано и обескураженно прохрипел барс, нутром чувствуя, что здесь что-то не так.

– Ты обижаешь меня Усену, ведь мы как не как родственники. Если не сказать больше – мы как две части единого целого.

– Что ты? – повторил Усену, не понимая слов незнакомца.

– Я твоя тень Усену, и имя мне – Унесу, – молвила тень, и сделала шаг вперед.

Усену невольно сделал шаг назад.

– Я отражение самого тебя, Усену, я та часть, что не дает тебе покоя по ночам…

– Уйди, прочь! – крикнул Усену.

– Прочь?! – повторила тень, затем грустно засмеявшись, продолжила:

– Как я могу оставить тебя, если я твоя тень, твои самые жуткие страхи, та часть тебя, что превосходит тебя и по силе, и по уму.

– Ты лжешь!

– Нет Усену, лжешь сейчас ты. Меня ведь не обманешь, я слышу все, что ты думаешь, и чувствую, все, что ты чувствуешь… Признай Усену, ты всегда был слаб, и опирался на других. Сам ты ничего не стоишь, особенно сейчас, когда оказался один. Все твои мысли, страхи, чувства видимы мне, ведь я уже почти полностью овладела тобой.

– Это неправда, этого не может быть! – выкрикнул испуганно Усену, понимая сам, что слова тени не лишены доли правды.

– Не может?! Но это все-таки происходит. Ты сам прекрасно чувствуешь, как день ото дня, тебе все труднее приходится заставлять себя тронуться в путь. Ты потерял всяческие ориентиры, и больше не веришь в успех своего пути. Да-а, Усену, твой путь напрасен… Ты даже не знаешь сам, почему еще не сдался, и не повернул назад. Признай Усену, твоя цель слишком недосягаема, а мечты слишком заоблачные, чтобы когда-нибудь воплотиться в жизнь. Ты слабеешь день ото дня, а я, наоборот, все больше охватываю тебя, и совсем скоро, ты полностью станешь моим!

– Нет, нет, ни за что! Я верю в свои мечты, и следую своей цели, – запинаясь, кричал Усену, отступая назад под натиском тени, начавшей приближаться.

– Тебе не стоит бояться меня. Ведь я – та часть тебя, что укажет новый путь. Путь, куда более лучший и простой. Не упирайся Усену, ведь я все слышу, – молвила вкрадчиво тень, проведя пальцем передней лапы по уху.

– Ты сам знаешь, что рано или поздно, но всему этому придет конец. И ты останешься совсем один, без цели, без всякого смысла жизни и друзей, – продолжала тень, начав описывать круги вокруг Усену.

– Так если это рано или поздно произойдет, так почему бы тебе не бросить все сейчас, когда ты менее всего зависим от этого?! – убыстряла шаг тень. – Начнем новую жизнь, только ты и я, вдали от всего мира, высоко в горах, где не водится ни один человек, где весь мир будет принадлежать только нам, и ни кому больше. Больше не будет бед, несчастий, переживаний, житейских хлопот, никаких воздушных замков не надо будет возводить, а значит и не придется наблюдать, как они будут рушиться под ударами судьбы. Это идеальный мир, Усену, мир в котором нет места превратностям судьбы, предательству, лжи и коварству, где все что происходит, будет только по твоей воле, и ни чьей более, – закончила тень и начала неспеша сбавлять темп.

Злостно скаля зубы, она всячески старалась заглянуть в опущенный глаза Усену, которого слова тени еще больше пугали, ведь она сейчас озвучила все его мысли, терзающие не один день его разум. Наконец Усену собрался с мыслями, взял себя в лапы, и гордо подняв голову, ответил тени:

– Да тень, я вижу и чувствую, что ты сильна, и все сказанное тобой правда. Я сам виноват в том, что позволил своим страхам взять надо мной верх, я и вправду слаб… Но ты ставишь мне в укор заоблачные мечты, которые сам не знаю, претворяются ли в жизнь, а между тем предлагаешь свои. Мир, о котором ты мечтаешь, мир в котором я бросаю все, и уединяюсь высоко в горах, совсем один – лишен всяческого смысла.

– Вот именно Усену, тебе больше никогда не придется беспокоиться о будущем, мы будем жить только сегодняшним днем, – попыталась перебить Усену тень, чувствуя, куда идет разговор.

– Нет, тень, совсем не этого ты хочешь! Ты хочешь, чтобы я стал тобой! Одиноким, обиженным на весь мир, лишенным, как и ты друзей, а значит и всего хорошего, что есть в жизни. Не я стремлюсь к несбывшимся мечтам, а ты, строишь невыполнимые цели. Говоря, чтобы я отрекся от мира и суеты, ты, – ткнул пальцем в тень Усену, начиная обретать уверенность, – Желаешь лишь одного – заполучить меня.

– Это правда Усену, и знаешь что? У меня это прекрасно выходит. Рано или поздно ты станешь моим.

– Твоим?! А я думал мы единое целое?! А раз так – ты должна знать, что этому никогда не суждено сбыться. Пока у меня есть цель, мечты и друзья, тебе меня не одолеть.

– Ха-ха-ха, какие высокопарные слова. Про цель и мечту, я уже говорила, а что же касается друзей, ты сам знаешь какими они бывают непостоянными, – прошипела тень, задев за больное место.

Усену вновь замкнулся.

– И ты прекрасно помнишь, какова на вкус горечь предательства и лжи. Что тебе друзья Усену?! Ведь сегодня они есть, а завтра – нет!

– Верно… Горек вкус предательства друга… Но знаешь, что, Унесу?! Я сам это все заслужил, сам был причиной всего произошедшего…

– Познай себя – это слова полного ничтожества! Винишь себя за их проступки?! Где твоя гордость, где чувство собственного достоинства?!

– Да все это у меня есть! Но знаешь, как говорят – хочешь сохранить друга – проиграй ему.

– И к чему это привело Усену?! На лишних пару дней сохранил друзей, а что дальше? Ты так и будешь всю жизнь стелиться перед ними? Так ты точно потеряешь не только их, но и себя.

– Я лучше стану полным ничтожеством, чем брошу их.

– Посмотри на себя, ты уже им стал! И продолжаешь свой путь в никуда! Твои друзья держаться тебя больше из сострадания, чем из чувства дружбы. Ты стал жалким подобием друга!

– Это не правда!

– Не правда?! Вспомни, в любом возникшем разговоре или споре, ты стараешься держаться нейтральной стороны, ты совсем не проявляешь инициативы при общении с ними. И как ты думаешь, твои названные друзья относятся к тому, что ты все время увиливаешь от честного ответа и постоянно меняешь тему разговора, когда та не устраивает тебя? Ты уже давно лишился их доверия и былого уважения. Ты все больше стал походить на безмолвную тень, то есть на меня, – улыбаясь, закончила тень, предвкушая вкус победы.

– Да-а-а, я все это прекрасно понимаю… – грустно вздохнул Усену, – Но я точно знаю, что мои друзья, и мое отношение к ним не измениться.

– Это только пока, до тех пор, пока ты им не надоешь.

– Этого не случиться!

– Ты так уверен в каждом из них? И готов поручиться?

– Мне не ведомо будущее. Но я знаю одно, чтобы ни случилось, будь то мимолетная разлука, или долгое расставание, и как бы далеко мы не оказались друг от друга, мои друзья всегда останутся в моем сердце. А воспоминания, будь то хорошие или плохие, будут согревать мою душу, когда мне будет холодно и одиноко. Я так часто обижал друзей своим поведением, что вполне естественно отпугивал их от себя. Знаешь, что тень, или как там тебя, даже оказавшись с ними по разные стороны света, лишенные всякой возможности поговорить, не то, что свидеться, я не забуду их. И я буду счастлив, если они хотя бы один раз в году вспомнят меня, обмолвятся хоть единым словечком обо мне, или хотя бы упомянут мое имя. Плохое забывается дольше – я понимаю, но чувствую, что пока меня помнят, вспоминают добрым словом, это заставляет меня двигаться дальше. И пусть это будет мимолетное мгновение, но вспомнив меня, они вспомнят и то, что нас объединяло тогда, их цели и мечты, к которым мы некогда стремились вместе…

– Послушай себя Усену, ты несешь полный бред! – взволнованно и раздраженно вскричала тень.

– Нет! Это не бред сумасшедшего! Знаешь, тень, мы умираем не тогда, когда приходит наш срок, вовсе – нет! А тогда, когда нас забывают, вырывают и рвут на мелкие кусочки то, что напоминало бы о тебе, говорило: а я знал его, и до сих пор воспоминаю! Память, тень, вот, что отличает меня от тебя. Я храню в ней все самое хорошее и печальное из своей жизни: семью, друзей, врагов. Перебирая ее, я порой вспоминаю прошлое, и, ставя себя на свое место в прошлом, часто задаюсь вопросом – А правильно ли я поступил? Я извлекаю из памяти уроки, которые мне помогают жить дальше. И знаешь, тень, какой самый главный урок, я извлек из всего нашего разговора?

Тень покачала головой, растерявшись от слов Усену.

– В те минуты, когда сомнения и страхи, какими бы сильными они не были, пытаются овладеть тобой, грызут тебя изнутри и стараются надломить твою волю к жизни – вспомни тех, ради которых ты живешь, кому ты небезразличен, и все сразу встанет на свои места.

– Ты не можешь Усену! – испуганно молвила тень, начав пятиться назад.

– Ты прекрасно знаешь, что могу! – ответил Усену, грозно надвигаясь на тень.

– Но Усену, не надо! Подумай прежде, от чего ты отказываешься!

– От пустой и повседневной жизни, вдали от всех – я это переживу.

– Но Усену, ты же знаешь, что ты не можешь причинить мне вреда!

– Знаю, и не собираюсь! Мы единое целое, а значит, и быть нам посему вместе, – крикнул Усену, и кинулся на тень.

Охваченная небывалой волной страха, она хотела удрать, но барс, поймав, крепко обнял ее за туловище.

– Не вреда я себе желаю, а мира! – крикнул изо всех сил Усену, сильно зажмурив глаза, чувствуя, как тень, с глухим стоном, начинает растворяться в воздухе.

– Отныне, ты не будешь портить мне жизнь! Ты – та часть меня, которую я так боялся. Но теперь ты не страшна мне! Я принимаю тебя, какова ты есть, и от того, я больше не боюсь себя, – громко отчеканил Усену, чувствуя, что с каждым сказанным словом, тень становиться все менее ощутима, а сердце все сильнее и сильнее начинала греть, непоколебимая сила, исходящая, по ощущению его самого, из него самого.

Это чувство продолжалось несколько секунд. После чего все стихло. Ушло жжение, страх. Все погрузилось в сплошную темноту.

– Усену, поешь, прежде чем уходить в спячку, – послышался голос, совсем рядом с барсом.

Он открыл глаза, и совершенно не понимая, где он, и что с ним, уставился на того, кому принадлежал голос, выведший его из видения.

– Хэн?! – еле выдавил из себя Усену, впив в него свои расширенные глаза.

– А ты ожидал увидеть медведя?! – явно попытался пошутить Хэн, и пододвинул к лапе сидящего, полулежащего барса, его долю добычи.

Затем он обошел всех остальных и отдал им их доли. После Хэн занял заранее приготовленное место.

– Вам нездоровиться? – спросил он, чувствуя на себе пожирающие взгляды друзей, которые, как и Усену, пришли в себя, но до конца не понимали, что с ними случилось.

Все впили свои взгляды в первого, кто пробудил их от видений.

– Что случилось? – повторил свой вопрос, не понимая, чем он заслужил такое всеобщее внимание.

– Спасибо Хэн! – встал и подошел к барсу Усену, склонив голову.

Так же молча, быстро подбежали к Хэну Риш и Хис, и чуть ли не прижавшись к нему носами, склонили головы до земли.

– Спасибо Хэн, – сказали лисы.

– Спасибо Хэн! – подбежал и Усс.

– Даже не хочу знать, как тебе удалось все это провернуть… Но, спасибо Хэн, – молвил, подойдя к Хэну, последним Яхси, прямо заглянув ему в глаза.

– Что, я?! – удивился Хэе.

– Боюсь, я здесь совсем не причем, и не понимаю, о чем вы? – удивленно продолжил Хэн.

– А как же тот туман? – молвила первая Хис, подняв на Хэна взгляд, и вправду увидала в его глазах искорки удивления и непонимания.

– Какой туман?

– Ну тот, в котором я сражалась с Ревностью, – молвила Хис.

– Я с Отчаянием! – добавил Усс.

– С боязнью стать неверным, – воскликнул Риш.

– Со своим Гневом! – молвил Яхси.

– С самим собой! – закончил Усену, и вновь наступило молчание и вновь все впили вопросительные взгляды в Хэна.

– Туман, страхи?! – тихо повторил задумчиво Хэн. – А-а, кажется, я понял, о чем вы! И могу вас успокоить – я здесь совершенно не причем.

– Как? – в один голос воскликнули друзья.

– Во всем виновата резкая перемена давления в горах. Туман, и все, что вы видели, это всего лишь игра вашего подсознания, и не более. Мне надо было и раньше догадаться, всю дорогу вы двигались как-то вяло, и импульсивно. Но свежий ночной воздух и короткий отдых, снова вернули вас в прежнее состояние, – все ясно и доходчиво объяснил Хэн.

Друзья тем временем, совершенно не веря своим ушам, при последних словах Хэна, резко задрали головы на небо и увидев звездное ночное небо, чуть ли не попадали от удивления.

Неужели Хэн прав, и все это было лишь игрой воображения? Вот что охватило разум каждого из друзей, не давая им покоя. Допытывающе, взглянув на Хэна, и не найдя в его глазах более вразумительного ответа, чем он уже дал, друзья, с неохотой разошлись по сторонам.

– Поешьте, и вам станет лучше, – молвил спокойно Хэн, устраиваясь на ночлег. – А то на вас больно взглянуть.

Друзья полные дум, стали с неохотой поглощать пищу, совсем не разбирая, что они едят.

– А знаете что?! – начал Хэн, чтобы хоть как-то отвлечь друзей от тяжких мыслей, – Я однажды испытал нечто похожее, что и вы сегодня. Я тоже попал в излом, вокруг не было никого, только я! Вот тогда-то я и встретился с ними – своими самыми жуткими кошмарами и страхами. После долгой нелегкой схватки с ними, по крайней мере, мне показалось, что она длилась вечность, я смог побороть их. Это помогло мне сильнее познать самого себя, осознать свои страхи, встретиться с ними лицом к лицу. Вы и вправду везучие ребята, если вам удалось пережить, что-то подобное… И я, очень тронут, тем, что вы так выказали мне благодарность, но это не ко мне… По-настоящему заслуживаете похвалы – вы! Раз смогли побороть самих себя, и узнать свои слабые стороны, обретя мудрость…

– Какую мудрость? – откликнулась Хис, быстро закончив с едой.

– Я думаю, каждый из вас открыл для себя свою мудрость, – ответил загадочно Хэн, и широко зевнув, улегся спать.

– Но уже поздно, а нам предстоит еще долгий путь, так что, думаю, вы не будете возражать, если я лягу, – закончил он, закрывая глаза.

– Конечно, спокойной ночи! – молвил Усену, как и все друзья, пожелав ему доброй ночи.

После чего, друзья еще долго сидели на своих местах, задумчиво, не сводя глаз с одной точки перед собой, лишь изредка переглядывались между собой. Обескураженные, сбитые с толку, разбитые усталостью, друзья не могли долго сопротивляться усталости, и их вскоре стало клонить на бок.

Борясь с дремотой до последнего, друзья не могли избавиться от мыслей о сегодняшнем странном дне. О том, что он открыл для каждого из них, и о загадочных, но так понятных словах Хэна. Но голова тяжелела, веки закрывались сами собой, земля, как магнит притягивала все тело к себе. Разум потихоньку стал отпускать друзей, и они вскоре и вовсе уснули, так и не отыскав все ответы на вопросы, так мучавшие и не дававшие им покоя.

Может они и вправду не получили все ответы. Но они получили куда более ценное, а именно мудрость, которая порой, куда более ценна, чем знания.