Сергей Малицкий
Тени Богов. Избавление
Часть первая. Обреченность
Глава первая. Тишина
«Поднимая тяжесть, о ней и думай».
Трижды вернувшийся. Книга пророчеств
Гледа парила в воздухе и в тишине. Подрагивала от неслышного ветра, взлетала к безмолвным облакам, которых было мало, словно они истаивали под утренним, но уже обжигающим светилом, опускалась, снова взлетала и оказывалась то тут, то там, словно она была не одной птицей, а множеством птиц или становилась той или иной птицей из ожидающей поживы стаи стервятников по выбору.
И еще она была голодом. Не испытывала голод, а была голодом, состояла из голода и могла бы сожрать все – и десятки тысяч воинов, что выстраивались внизу на голой земле, готовясь к битве, и их предводителей, и их оружие и доспехи, и тринадцать младших умбра, идущих сквозь боевые порядки берканцев в их первые ряды, и пятерых высших умбра, что еще не появились на поле битвы со стороны фризов, не встали среди них и отрядов энсов, но могли появиться, если чаша весов будет клониться не в ее пользу, хотя что может быть пользой, если есть только голод? Невыносимый голод, схожий с пыткой, столь беспощадный, что она готова была сожрать даже три обелиска, три скрещенных менгира, что застыли между одними рядами и другими. Если бы только она могла.
Сможет.
Однажды она все это сожрет. Сожрет для того, чтобы хоть на миг насытиться. Насытиться и овладеть этим миром, который оказался столь неподатлив. Но пока ей придется довольствоваться запахом крови. Всему свое время. Пусть будет хотя бы запах крови. Даже если ее голод от этого лишь воспылает. А пока – главным была битва.
Битва, которая происходила у нее на глазах.
Не нарушая безмолвия, фризское воинство медленно двинулось вперед.
Засверкали мечи энсов.
Неслышно забили фризские барабаны и загудели берканские дудки.
Две силы, две армии стали сходиться.
Скоро.
Через минуту.
Через секунду.
Через долю секунды прольется кровь, и невыносимая, ненавистная, убийственная тишина, которая хуже голода, прервется, должна прерваться, не может не прерваться!
Но нет.
Вот уже первая кровь, и вторая кровь, и лужи крови, а она все так же парит в тишине и пытается понять, почему их тринадцать? Почему там, в первых рядах берканцев встали несокрушимыми бастионами, разя энсов и фризов, именно тринадцать младших умбра? Почему не десять? Не девять? Не восемь? Почему тринадцать? Было что-то важное в этом числе, но голод, а особенно тишина не давали ей сосредоточиться. И все же важным было и то, что Беркана начинала побеждать. Для нее, парящей над схваткой, не имело значения, кто возьмет вверх, но именно в храмах Фризы продолжали возносить ей славу и приносить жертвы, именно высшие умбра продолжали служить ей, и она хотела, чтобы их служба не была омрачена даже тенью неудачи. В самую пору было бы призвать их на поле боя, но она не делала этого. Слишком много силы для этого требовалось. Силы, которую она с таким трудом извлекала из упокоища, извлекала, соорудив над ним башню хаоса, которая сама по себе была пропастью, пожирающей эту силу. Темницей, пожирающей ее силу. Или не она соорудила ее? А что если это сделала именно убийственная тишина?
Вот и пятеро. Ее непокорная, но прекрасная тень и четверо теней ушедших. Сейчас они вернут эту реку в привычное русло. Это всего лишь вторая большая жатва, был соблазн завершить все именно ею, но все же ей будут нужны все три, чтобы исполнить задуманное, чтобы избавиться от голода и тишины, поэтому только кровь, и только победа. Пока этого будет достаточно. Могло быть достаточным. Если бы не тринадцать умбра. Не пора ли им сдаться или хотя бы убраться прочь с бранного поля? Они же не стоят и мизинцев пяти высших. На что они рассчитывают? Что они задумали?
Что?
Что?!
Проклятье!!!
Она все еще умела быть быстрой. Она все еще могла действовать мгновенно. В одну божественную мимолетность она прозрела зловещий план низших. В долю ее она поняла их замысел и уверилась в его реальности. В один миг она, парящая в тишине, обратилась в холодное пламя и опалила сама собой сразу и одного из тринадцати, и собственную тень. Растратила всю себя на долгий и все равно неслышный для самой себя шепот. Остановила одного и заставила действовать другую. Не дала свершиться непоправимому – полному ритуалу жертвоприношения, которое неминуемо исторгло бы ее из этого мира туда, где тишина и голод нескончаемы.
И уже растворяясь и рассеиваясь, рассыпаясь в пыль на долгие годы, продолжая пребывать в тишине и голоде, она почувствовала и необъяснимую ненависть, и странную непокорность собственной тени, которая была плоть от плоти она сама, и смешанное с недоумением облегчение одного из младших умбра. Он не хотел умирать. Они правильно рассчитали, но он не хотел умирать. Они каким-то чудом изготовили ритуальные ножи и готовились принести себя в жертву. Не на ее алтарь, а на алтарь ее проклятия. Но он не хотел умирать. Она безошибочно нашла слабое место. Как его зовут? Бланс… Пять высших и двадцать низших полудемонов. Двадцать пять умбра. Двадцать пять точек опоры. Двадцать пять сущностей, потому что от нее остались лишь рассеяние и тишина. Тринадцать из двадцати пяти – большая часть. Больше половины. Безошибочный ход. Но нет. Не удалось. И она все еще здесь. Она все еще здесь. Почему же ее так беспокоит этот выживший? Что с ним не так?
Бланс-с-с-с-с-с-с…
* * *
Гледа, все еще юная девчонка, пережитого которой хватило бы на долгую и трудную жизнь, проснулась в холодном поту. Как и все последние дни, она лежала на войлочном матрасе в затянутой грубой тканью повозке. Прямо под нею скрипели колеса, впереди всхрапывали лошади и время от времени раздавался отдаленно знакомый голос возницы, иногда хлопанье бича, но Гледа оставалась в повозке. Даже до ветру ей удавалось выйти лишь ночью. Днем она должна была довольствоваться раздобытой где-то Филией ночной вазой. И Филия или Рит постоянно были рядом, но облегчение Гледе приносили лишь слезы. Вот и теперь, пока странный сон медленно улетучивался из ее памяти, она плакала. Смотрела на свои руки и оплакивала отрубленные руки своего отца. Прижимала ладони к груди, чувствовала боль в ранах, образовавшихся от вживленных в ее тело камней, и оплакивала свое тело. Прислушивалась к прочим ощущениям, которые казались ей чем-то вроде холодного пламени, облизывающего ее нутро, и оплакивала саму себя. Вот и теперь она была готова зарыдать от тоски и горя, но почувствовала на лбу мужскую ладонь. Странно, почему не Рит и не Филия? И почему рука перевязана? Неужели Скур?
– Когда росы были в последний раз? – раздался голос колдуна. – Сколько дней задержка?
«Святые боги, о чем он говорит?»
– Считай меня лекарем, – покачал головой Скур, которого она наконец разглядела, и который после всего произошедшего казался лишь тенью прежнего Скура. – Ты думаешь, я только ярмарочными фокусами пробавлялся? Нет… Разным приходилось заниматься. Вытравливанием плода никогда, а вот видеть потаенное наловчился. Рит что-то заподозрила, да и Филия, вот она и попросила меня… приглядеться к тебе. Облегчиться не хочешь? Могу отвернуться или вылезти на облучок, Стайн лошадей погоняет. Не волнуйся, он за полог нос не сунет.
– Не хочу, – стиснула зубы Гледа, садясь и прижимаясь спиной к борту повозки.
– Ну и ладно, – пожал плечами Скур, который в полумраке ветхого тента казался похожим на одетую в берканскую одежду гигантскую крысу. – Есть? Пить?
– Ничего, – мотнула головой Гледа. – Где мы? Где остальные?
– Едем в сторону Урсуса, – вздохнул Скур. – Через топь. Чувствуешь запах? Божьей милостью остались живы, хотя и не должны были, и вот – в свите молодого короля Ходы движемся к северной столице его королевства. Только миновали Призрачную башню. Да, пошли короткой дорогой, хотя и не лучшего качества. Болото – есть болото, зато нет ни энсов, ни прочей пакости. Пока нет. Но уже скоро… Урсус. Ты не ответила на мой вопрос, девонька. Сколько дней задержка?
– Сколько мы уже едем? – спросила Гледа.
– Хороший вопрос, – согласился Скур. – Особенно если учесть, что тебя больше недели лихорадка била, которую мы пережидали на Волчьем выпасе. Как раз король Хода устроил смотр оставшимся силам, сколотил кое-какой отряд, но вот, как ты в себя пришла… Наверное, недели две уже.
– Вот и числи, – прошептала Гледа. – Две недели. Даже чуть больше.
– Странно, – задумался Скур. – Я никогда не ошибаюсь. А ведь срок у тебя уже с месяц.
– Какой срок? – не поняла Гледа.
– Тот самый, – прошептал Скур. – Понесла ты.
– Понесла? – вытаращила глаза Гледа, и в один миг забыла и страшный сон, и отрубленные руки отца, и все остальное. – С чего бы это? Ты в своем уме? При чем тут мои росы? Их вовсе может не быть… подолгу! Война! Да что там – жатва! Битва… Да и нездорова я!
– А ты думаешь, что других признаков нету? – усмехнулся Скур. – Нет уж девонька, срок у тебя не меньше месяца.
– Да ты… – Гледа зажмурилась, так хотелось ей вцепиться ногтями в жалостливое лицо Скура. – Что ты воображаешь… Да я… Я вообще девственница еще!
– Филия мне сказала, – кивнул Скур.
– Она что? – вскинулась Гледа. – Проверяла меня?
– Тихо, – приложил палец к губам Скур. – Никто тебя не проверял. И хотя кроме Филии и Рит к тебе и не подходил никто, уверен, что и они не проверяли. Они же над тобой словно над великой драгоценностью все эти две недели трясутся. Но Филия… да что там, – он хмыкнул, – ведьма она. Рядом с Филией и я словно мальчишка на побегушках. Хотя и умею кое-что, что ей неведомо. Ей и проверять не нужно. Достаточно посмотреть. Я бы, кстати, и к Рит бы спиной в этом смысле не повернулся. Но взгляды взглядами, а живое слово все важнее. У подруг твоих просто появились подозрения, а у меня на этот случай имеется опыт. Поэтому я здесь с тобой один. Понесла ты, Гледа, будь уверена. И твоя девственность тому не помеха.
– Что ты хочешь этим сказать? – испуганно прошептала Гледа.
– Это оно, – понизил голос Скур. – Филия сказала, что это оно. То, что в тебе.
– Что оно? – похолодела Гледа.
– Оно ищет выход, – вовсе еле слышно прошелестел Скур. – Пока оно в тебе – оно словно в каменном мешке, где нет ни света, ни звука, ничего. Кое-что до него долетает через твои уши, но вряд ли многое. Но не забывай, что речь идет о боге. И то, что с тобой случилось, это один из его возможных способов вырваться из тебя. Через разрешение бременем.
– Я этого не хотела… – прошептала Гледа.
– Твоего желания и не требовалось, – пожал плечами Скур.
– Ее возможных способов, – омертвелыми губами поправила Скура Гледа. – Не его, а ее. Я чувствую…
– Тебе видней, – снова пожал плечами Скур.
– Не сходится, – сказала Гледа. – Ты же сам говоришь, что две недели прошло. Откуда месяц?
– Она торопится, – прошептал Скур, поднялся и, горбясь, направился к выходу. – Позову Филию и Рит. Они едут рядом.
* * *
– Ну все-все, – шептала Филия обнимая бьющуюся в рыданиях Гледу. – Успокойся. Мы живы, и ладно.
– Сейчас, – шептала Гледа. – Последние хочу выплакать. Выплачу и больше не буду. Никого не осталось, никого. Все погибли!
– А мы? – подала голос Рит. – Мы же остались? Два пустых сосуда и один полный. Хода остался. Да не один, а целую дружину собрал, пока мы у Волчьего выпаса стояли. Эйк с нами, хотя и скрипит зубами. От ран еще не отошел, но и от молодого короля не отходит. Тот же Скур. Стайн, кстати. Слышишь, бичом щелкает? Говорит, что земляк твой, поэтому от тебя ни на шаг. Брет. Ло Фенг.
– И больше никого, – заметила Гледа.
– Ло Фенг – это больше, чем кто бы то ни было, – не согласилась Рит. – Много больше.
– Отчего он не отправился домой? – спросила Гледа. – На свой остров.
– Теперь весь Терминум наш общий дом, – прошептала Рит. – Большой дом. И он горит. И Ло Фенг это знает. Хочешь, чтобы он нас бросил?
– Не хочу, – прошептала Гледа и вспомнила, как Ло Фенг рубил руки ее отцу. Но убил его все-таки не он.
– Девчонки эти еще мелькали в крепости, – вспомнила Филия. – Две странные змеюки. Как их… Хода же называл их…
– Андра и Фошта, – напомнила Рит.
– Точно, – кивнула Филия. – Но они исчезли. Ушли куда-то на восток.
– В монастырь, наверное, – предположила Рит. – В Райдонский монастырь. Откуда вышли, туда и пошли. Куда же еще они могли отправиться в такое время?
– Это важно, – задумалась Филия.
– И мы едем на восток, – сказала Рит. – Больше ехать некуда. За спиной – отравленная земля.
– И что теперь? – спросила Гледа и посмотрела на Филию. – Что мне теперь делать?
– Сначала скажи, что ты чувствуешь? – попросила Филия.
– Ничего нового, – призналась Гледа. – Раны на груди затягиваются, хотя и необычно это… с камнями в теле…
– Привыкнешь, – улыбнулась Рит, ощупывая собственную грудь.
– К тому, что внутри меня, не хочу привыкать, – покачала головой Гледа. – Оно – словно холодное пламя. Бьется, распирает меня. Что тут за чушь нес Скур?
– Это не чушь, – прошептала Филия.
Замерла Гледа. Окинула взглядом сначала одну, потом другую. Покачала головой.
– Нет…
– Да, – твердо сказала Филия и положила руку ей на плечо, словно боялась, что девчонка сделает что-то с собой.
– Но почему я? – чуть не задохнулась от отчаяния Гледа.
– Высшая сила не промахивается, – пожала плечами Филия. – Выбрала безошибочно. Самую стойкую, самую крепкую, самую…
– Безотказную, – скривилась Гледа.
– Нет, – твердо сказала Рит. – Безотказных не насилуют.
– Всех насилуют, – вздохнула Филия. – И убивают. В другом дело. Противостоять богу – невозможно. Но в твоих силах сделать так, чтобы, поддаваясь ему, выиграть у него.
– Выиграть у бога? – распахнула мокрые глаза Гледа.
– Да, – кивнула Филия. – Ты уже совершила невозможное. Ты поймала его.
– Разве я? – вздохнула Гледа. – А не ты ли? Не Ло Фенг ли? Не Бланс ли? Не твоя ли мать, которая все это устроила? Не сила ли этих странных камней? Я ведь всего лишь была чем-то вроде приманки. Разве нет? Жертвенным животным!
– Докажи, что это не так, – процедила сквозь стиснутые зубы Рит.
– Кому? – вскинулась Гледа.
– Самой себе, – прошептала Рит. – Погибшему отцу. Умершей матери. Всей Беркане.
– А нужны им мои доказательства? – побелевшими губами вымолвила Гледа.
– Тебе нужны, – сказала Рит.
Наступила тишина. Какую-то берканскую песню вполголоса напевал Стайн на облучке, скрипели колеса, всхрапывали лошади.
– И что мне делать? – наконец спросила Гледа. – Почему вы прячете меня? Чего мы боимся? Я могу избавиться от этого бремени?
– Очень много вопросов, – покачала головой Филия.
– Твоя мать затеяла все это, – яростно прошептала Гледа. – О чем она думала? Вот я – сосуд, который наполнился, но пока что не подчинился своему содержимому. И что дальше? Что дальше, скажи! Что я должна? Выкинуть? Убить ребенка в собственном животе? Погибнуть вместе с ним? Сгореть в пламени? Или родить его? Что?
– Это не ребенок, – покачала головой Рит. – Это воплощенный ужас.
– Тихо, – закрыла глаза Филия и прижала пальцы к вискам, как будто хотела унять боль. – Даже воплощенный ужас может быть ребенком. Тихо…
– Нет ничего ужаснее полной тишины, – словно не своим голосом произнесла Гледа.
– Тихо, – повторила Филия и вдруг открыла глаза, словно очнулась. Наполнила их слезами, подняла лицо, замахала руками, словно просила времени на передышку, замотала головой. И только через полминуты смогла говорить.
– С моей матерью тоже все не просто, – сказала она, переводя дыхание. – Она была готова распрощаться с жизнью. Это я знаю. И она добралась до Колыбели, это я тоже знаю. Но именно сейчас все, что я могу сказать, так это то, что она осталась жива. Не знаю какой ценой, не уверена, что меньшей, чем любой из нас, даже чем ты, Гледа, но осталась жива. Но где она, и что с нею – неизвестно. И все же можешь считать, что она не бросила нас в безысходности. Она не очень верила в то, что нам удастся остановить воплощение, но на тот случай, если бы удалось – я должна была сама или вместе с ловушкой высшего духа отправиться в Райдонский монастырь. В Обитель смирения.
– Через всю Беркану? – изумилась Гледа. – Это же очень далеко! Через пять королевств? И зачем?
– Она там будет, – твердо сказала Филия. – И если она пообещала это – значит, сделает. Там мы сможем разрешить твое бремя. Не знаю как, но сможем. Мне нужно еще все обдумать, но главное, чтобы твой плод не выжег всю эту землю дотла.
– Не знаю как? – сжалась в комок Гледа. – Мой плод?
– Но, думаю, нам надо торопиться, – продолжила Филия. – Вряд ли у нас есть больше трех месяцев.
– Но почему туда? – налила слезами глаза Гледа.
– Ло Фенг говорит, что там все началось, – прошептала Рит.
– Что все? – повернулась к ней Гледа.
– То, что остановило твоего пленника, – понизила голос Рит. – То, что было прежде менгиров, энсов, жнецов и всей этой дряни. Он знал это и раньше, но уверился в этом, когда прочитал книгу.
– Она же сгорела! – воскликнула Гледа.
– Не в его голове, – заметила Рит.
– Важно понять главное, – сказала Филия. – Ты не можешь ни выкинуть, ни убить ребенка, ни погибнуть сама. Боюсь, что это его освободит. Хотя, может быть, и сорвет его планы воплощения. На этот раз сорвет. В этом случае Терминум будет обречен на новые жатвы и годы, десятилетия, века мучений. Возможно таких мучений, что прежние покажутся детскими шалостями. Но главное даже не в этом. В другой раз у нас может не оказаться такой возможности – удержать его.
– Не окажется такой хорошей ловушки? – всхлипнула Гледа. – Или таких ловких охотников?
– И того, и другого, – сказала Филия. – В одном я убеждена. Он, она, оно хочет, чтобы ты разрешилась от бремени естественным путем.
– А ты уверена, что ее первоначальным планом было воплотиться во мне, отринув мой дух из моего тела? – спросила Гледа. – А что если она и хотела родиться как человек?
– Все умбра воплощались, изгоняя дух человека из его тела, – сказала Филия. – Все, кроме моей матери. Кажется, Карбаф когда-то пытался воплотиться в ребенка, мать говорила, что он рассказывал что-то о своем детстве, это было довольно забавно, взрослый человек в теле младенца – куча поводов для множества веселых историй, хотя тот же Карбаф навсегда зарекся испытывать то, что испытывает в своем бессознательном состоянии ребенок, проходя родовые пути. Но всегда речь могла идти только о вселении в уже существующую жизнь. О замещении духа. Того, что происходит с тобой, прежде не было. Думаю, мы извратили замысел высшей силы. Остановили ее. И теперь она ищет выход.
– Остановили на время, – положила руки на живот Гледа. – На недолгое время.
– Нам должно его хватить, – прошептала Филия. – Главное, о чем ты должна помнить, так это то, что убив себя, убив ребенка, погибнув – ты прежде всего разрушишь его темницу. Возможно, он попадет в другую темницу, но где она будет – никому неизвестно.
– Хотелось бы, чтобы подобные опасения были и у наших врагов, – заметила Рит.
– А если я не выдержу? – схватилась за сердце Гледа. – Дайте отдышаться… Неужели нет другого выхода? Что хоть это значит – «разрешить бремя»? Не то же самое, что разрешиться от бремени? Как его разрешить, если нельзя ни выкинуть, ни вытравить, ни убить себя? Как еще? Родить? Сделать то, что она и хочет?
– Какой-то выход должен быть, – стиснула кулаки Филия. – И мы его найдем. Но, запомни главное – ты должна как можно скорее оказаться в Райдонском монастыре. А уж там мы что-нибудь придумаем. Впрочем, думать мы начнем сразу. Не знаю пока, можно ли исторгнуть этот дух до срока, заключить его в чем-то до скончания веков, как-то погасить его, поскольку в тебе он конечно же не в полной силе, но какой-то выход должен быть. Надо думать…
– У нас будет на это дело целых три месяца, – улыбнулась Рит. – Ну, или около того. Чтобы что-нибудь придумать.
– Так нельзя, – прошептала Гледа. – Нельзя было начинать битву, не зная, что будешь делать с захваченным врагом, которого нельзя развязать и нельзя убить.
– Иногда нет другого выхода, – прошептала Рит.
– Мы будем думать, но я уверена, что у моей матери уже есть готовое решение, – твердо сказала Филия.
– Она была готова согласиться с тем, что сосудом можешь стать и ты? – спросила Гледа, посмотрев на Филию.
– Филия, ты или я, – подала голос Рит.
– Ты спрашиваешь, готова ли она была пожертвовать собственной дочерью? – усмехнулась Филия.
– И это тоже, – обронила чуть слышно Гледа.
– Она была готова пожертвовать собой, – так же тихо ответила Филия. – Остальное – это уже выбор судьбы. Уверяю тебя, в тот миг, когда началась жатва, она даже не знала твоего имени. Она и увидела тебя впервые в толпе за какие-то минуты до этого ужаса.
– А меня она не видела вовсе, – напомнила Рит.
– Я помню то призрачное явление, – прошептала Гледа. – Помню, как она явилась мне на площади Альбиуса. Такое ощущение, что это было много лет назад. И все равно. Как-то все это неубедительно.
– Как есть, – ответила Филия.
– Раздевайся, – вздохнула Рит.
– Не поняла? – посмотрела на рыжеволосую воительницу Гледа.
– Дорога будет трудной, – сказала Рит. – Ты пойдешь в Райдонский монастырь скрытно. Под чужим именем или вовсе без имени. В любом случае, не привлекая к себе излишнего внимания. В составе маленького отряда. А я в твоей одежде под солидной охраной отправлюсь дальше в свите короля Ходы. Только покрашу волосы, хотя все эти дни я держалась в стороне от всех, закрывала лицо. Никому не называла своего имени. Так будет и дальше. Это вовсе не будет значить, что я буду представляться тобой. Нет. Возможно, я сохраню собственное имя. Но те, кто будет разыскивать сосуд, получат повод для подозрений. Ты же не думаешь, что те, кто это затеял, оставят тебя в покое? Так пусть уж они не оставляют в покое меня.
– Поэтому вы меня прятали? – поняла Гледа. – А вы подумали, что те, кто это затеял, могут понять, что им подсовывают обманку?
– Могут, – кивнула Рит. – Только не забудь, в моем теле тоже есть камни.
И она расстегнула рубашку. Гледа посмотрела на Филию.
– К тому же с ней буду я, – добавила Филия. – Пока – без амулетов.
Она сняла с рук браслеты и протянула их Гледе.
– Надень.
– А как же вы? – испугалась Гледа. – А если они пошлют жнецов?
– Обязательно пошлют, – кивнула Филия. – Но чем дольше мы продержимся, тем дальше ты продвинешься. О том, куда ты направляешься, будут знать только Хода, Эйк и Брет. Ну и мы с Рит. Не расстраивайся. Главное – добраться до монастыря. Там будет моя мать.
– А если она захочет меня убить? – спросила Гледа.
– Только в том случае, если ты сама сочтешь это возможным и желанным, – твердо сказала Филия. – К тому же, она ничего не будет от тебя скрывать. Как она ничего не скрывала от меня. Кроме всего прочего, скорее всего туда же доберемся и мы.
– Знаешь, – Рит вздохнула, снимая рубашку и берясь за завязи портов. – Ло Фенг тоже говорит, что та сторона… сама должна сберегать тебя. Вплоть до разрешения от бремени. Так что, если они примут меня за тебя, хотя бы до родов я буду в безопасности.
– Скорее всего, – согласилась Филия. – И я вместе с Рит.
– Вы успокаиваете меня, – поняла Гледа.
– Да, – вымолвили одновременно Рит и Филия.
– Но не лжем тебе, – заметила Рит.
– Теперь твоя очередь нас успокаивать, – улыбнулась Филия.
– Потому что тебя будет сопровождать Ло Фенг, – прошептала Рит. – А это куда как серьезнее, чем целая королевская свита. А так же Стайн и Скур. Один как представитель властей, чтобы избавить тебя от дозоров. Второй, как колдун.
– Кстати, – заметила Филия. – Весьма неплохой колдун. Я бы даже сказала – на удивление неплохой. Возможно, в нем есть кровь курро. Как в Брете. Пусть и в виде отголоска. Но это не точно.
– Но во мне нет такой крови! – прошептала Гледа.
– Ты не можешь знать наверняка, – ответала Рит. – И запомни главное – мы не прощаемся.
* * *
Разговор с Ходой и Бретом, который произошел на стоянке, был еще короче. Гледа, уже натянувшая одежду Рит, обрадовалась им как родным. Эйк явно покашливал где-то неподалеку.
– Помаши стенам Альбиуса, когда будешь проезжать мимо, – попросил ее Брет. – Хотя, лучше не надо. Притворись дурочкой. Или какой-нибудь больной, что мечтает об исцелении.
– Притворяться во время жатвы больной, мечтающей об исцелении, все равно что притворяться человеком, – с досадой покачал головой Хода. – Особых ухищрений не потребуется.
– Разве жатва не закончилась? – удивился Брет.
– Посмотрим, – задумался Хода. – Я пока мало что видел, дальше Могильного острога мы не проходили, но творится что-то странное. Думаю, нужно как можно быстрее убираться подальше от Опакума. Похоже, что и Пепельная пустошь начинает расползаться.
– Вряд ли она доберется до Урсуса, – заметил Брет.
– Увидим, – процедил сквозь зубы Хода.
– Увидим, – согласился Брет.
– Увидим, – прошептала Гледа.
– Главное, не встревай во всякие ненужные приключения, – добавил Хода, протягивая ей тяжелую сумку. – Тут некоторое количество монет и стриксов. Мало ли. Могут пригодиться на тот случай, если жатва действительно не закончилась.
– Даже если она закончилась, беда никуда не ушла, – сказал Брет. – После всякой жатвы обычно год, а то и два продолжаются набеги энсов и прочее разорение. Так что, удача тебе понадобится, Гледа.
– И вам, – прошептала Гледа.
– И вот еще что… – Хода, юность которого как будто улетучивалась на глазах, вздохнул. – Не заходите в Урсус. Если я правильно помню наставления по воинской разведке и всяким хитростям, то именно в Урсусе к моей свите должен пристать соглядатай. Возможно – враг. Скорее всего, очень опасный враг.
– Умбра? – выдохнула Гледа.
– Может быть, – кивнул Хода. – Или их посланник. Думаю, есть и такие. Впрочем, это уже наша забота. К тому же мы еще не знаем, куда направимся после Урсуса. Может быть, и не в столицу. Но если мы даже где-то столкнемся, ты не должна подавать вида, что мы знакомы.
– Только если вы не подадите вида, что сами знаете меня, – прошептала Гледа.
– Все будет хорошо, – посмотрел на Ходу Брет. – Должно быть хорошо. Потому что иначе все будет слишком плохо.
– Пусть все будет хорошо, – согласился Хода. – Даже если это хорошо случится уже без нас. Кстати, имей в виду, что умбра может пристать и к твоему отряду.
– И что я буду делать? – испугалась Гледа.
– С тобою будет Ло Фенг, – успокоил ее Брет.
– Нет, – сказал Хода. – Ло Фенг, конечно, будет, но эйконец – не лекарство от всех болезней. Поэтому запомни главное. Первое – доверяй своему чутью. Второе. Действуй даже тогда, когда не знаешь, как поступить, потому что если правильные решения не приходят сами, до них можно добраться, принимая неправильные решения. И третье – Ло Фенг и прочие твои спутники должны оберегать тебя до самого конца твоего пути, но главная в отряде – ты. Ты, а не Ло Фенг, что не отменяет его мудрости и умений. И он об этом знает. Считай его своим первым советником. Или вторым, как хочешь.
– Почему так? – спросила Гледа.
– Потому что груз, который несешь ты, тяжелее его острова со всеми эйконцами, живущими на нем, – ответил Хода. – Тяжелее, чем весь Терминум.
* * *
Оставшуюся часть дня Гледа провела в повозке одна. Она смотрела в прореху в тенте сначала на топь, потом на хмурый лес, который поначалу больше напоминал болотные заросли, а потом уже на потянувшиеся поля и перелески. Смотрела и вспоминала ужас, накрывший ее родной Альбиус в начале весны, вспоминала стихийно собравшийся отряд во главе с ее отцом, от которого осталась только она сама, Хода и Брет. Вспоминала и думала, что два путешествия подряд – это уже чересчур. И если первое началось с прихода жнеца в ее город и смерти ее матери, а закончилось смертью отца, то второе вполне может рассчитывать и на ее жизнь тоже. А затем Гледа закрыла глаза и стала представлять одно за другим лица друзей, которые были уже мертвы. Всезнайку и своего тайного воздыхателя Флита. Телохранителя и приятеля Ходы Сопа. Вечно находящегося в тревожном беспокойстве монаха Вая. Терзаемого той же тревогой Кригера. Обреченного на смерть Рамлина. Отчаявшегося Фиска. Трудягу Хельма. Отца. Маму. Старого обезумевшего слугу Тенера. Словоохотливого торговца, оказавшегося отличным воином, Падаганга. Бедолагу Раска. Девиц, что привел Ло Фенг. Хопера, как бы его ни звали на самом деле. Святые боги, она же не собиралась больше плакать? Откуда же берутся слезы?
* * *
Когда Рит разбудила ее, уже стояла ночь. Повозка остановилась в какой-то деревне, во всяком случае где-то неподалеку дышали лошади и чуть слышно звучала дудка. Гледа приподняла край полога и увидела довольно большую избу, в которой помаргивал за занавесками свет.
– Трактир «Два гуся», – прошептала Рит. – Во всяком случае, так говорит Стайн. Пришла пора прощаться. Я остаюсь здесь, а ты уходишь. Вся дружина и весь обоз к северу от нас. В проулке. Встают на постой. А ты выбирайся из повозки и иди на юг. Тебя будут ждать через две избы. Только тихо. Дозор выставят через минут пять. Хорошо, что ты поспала. Оружие, еда, все, что нужно, уже там. О тебе в отряде почти никто не знает, Стайн уходит домой, Ло Фенг якобы возвращается на свой остров. А про Скура никто и спрашивать не станет. Ты же должна просто раствориться.
– На время, – прошептала Гледа.
– Конечно, – обняла ее Рит.
Второй раз она попала в объятия, уже выбравшись на улицу. Ее обняла Филия. Ничего не сказала, только поймала ее запястья, нащупала браслеты и погрозила в темноте пальцем. Но пройти Гледе удалось не более пары шагов. От лошадей отделился верзила Эйк, наклонился, неумело чмокнул Гледу в макушку и, всучив ей кулек медовой карамели, прошептал:
– Попомни мои слова, Хопер вернется. Ну, или как там его? Бланс? Не может такого быть, чтобы он вовсе исчез. Его же не убили. Филия сказала, что он должен вернуться, это порода такая. Я как его увидел, сразу понял, что такого парня просто так на излом не возьмешь. Поняла?
– Поняла, – отчего-то обрадовалась Гледа и зашагала по темной улице на юг. Через две избы темными тенями стояли лошади. На двух из них сидели всадники, в которых по силуэтам, едва различимым в темноте, Гледа узнала Скура и Стайна. Двух лошадей под уздцы держал Ло Фенг. Он ничего не сказал. Вгляделся в лицо Гледы, кивнул, еще раз кивнул, когда она залезла в седло, и тут же оказался в седле сам. Показал рукой на юг и тронул коня с места. Крохотный отряд тайно покидал деревеньку недалеко от Урсуса.
* * *
Когда тихий топот четырех лошадей затих, от укутавшегося в ночной туман стога отделились еще два всадника и последовали за ушедшим отрядом. Последовали беззвучно.
