В тревожной ситуации с муравьями наступило временное затишье. Это позволило Богданову наконец довести до ума свой аналого-цифровой вычислитель. Заняло это у него несколько вечеров. Повезло, что в списанном в застойные времена конструктиве, который он упер с работы, оказалось достаточно свободного места для размещения новых плат.
Олег снова стал регулярно получать рекомендации по фондовому рынку. Он был доволен и не удержался от того, чтобы выразить свою признательность и восторг в ответных сообщениях и телефонных звонках.
Следующий звонок от Геннадия поступил через несколько дней.
– Привет, Лень…
Богданов улыбнулся:
– Привет. Рад тебя слышать. Что скажешь?
По угрюмому сопению и вздохам в трубке Леонид Михайлович понял, что у Геннадия плохие вести. Он поторопил друга:
– Ну, что ты пыхтишь? Не томи. Случилось что-то?
В голосе Геннадия послышались соболезнующие нотки:
– Да как тебе сказать… Ты сильно не расстраивайся. Похоже, муравьям, которых ты принес, конец пришел.
– В смысле «конец»?
– Сдохнут они все в конечном итоге. У них отсутствует ген, вырабатывающий антитела для вируса, которым они заражены… Как-то так… Ты не огорчайся. Все обязательно наладится.
Леонид Михайлович несколько секунд переваривал убийственную новость. Закралась надежда:
– А ты ничего не путаешь, Гена?
На другом конце линии раздалось сопение, и блеклый голос Суржикова ответил:
– Да вроде нет. Все проверил. Сравнил генотип этого нового муравья с генотипом тех, что были до этого. У новых пара связанных локусов в генотипе отсутствует. Как раз те, которые вырабатывают белок, блокирующий репликацию ДНК-вируса.
Богданов обреченно пошевелил губами и поникшим голосом поинтересовался:
– А если этих новых скрестить с теми, что были до этого? У тех-то эти локусы ведь есть.
Энтузиазма а голосе Геннадия не прибавилось:
– Скрестить-то, конечно, можно. Только потомство у них будет неспособно к размножению.
– Почему?
– Потому! Вспоминай арифметику и школьный курс биологии. У потомства количество хромосом будет нечетным. Жить с таким изъяном вполне можно, а вот размножаться никак нельзя. Для этого нужен диплоидный набор хромосом, то есть четное количество. Как-то так.
Богданов сосредоточенно уставился на стол перед собой и запустил свободную от телефона руку в шевелюру. Случайно взгляд его скользнул по обитателям террариума, и он обрадованно выдохнул:
– Погоди, погоди. Ты что-то путаешь. Просто у меня есть несколько особей, которые переболели и выздоровели.
Суржиков молчал и пыхтел. Леонид Михайлович нетерпеливо поинтересовался:
– Ты меня слышишь?
– Да слышу, я, слышу. Соображаю, как такое может быть. Ты можешь мне их привезти?
Богданов с готовностью подтвердил:
– Конечно.
– Тогда подъезжай вечером на дачу. У меня переночуешь, а утром я тебя на машине до работы подкину.
Вечером друзья со стаканами виски в руках наслаждались закатом на веранде дачи Суржикова. Это был один из тех летних вечеров, когда на землю нисходит благодать. Когда не хочется шевелиться, да и вообще ничего не хочется. Вечерняя прохлада неторопливо и осторожно ставит бодрящие компрессы на организм, уставший от дневного зноя. Остается только одно – сидеть и молча наслаждаться. Солнце уже коснулось вершин деревьев. Легкие тени протянулись от кустов по земле. Неугомонный кот на кого-то азартно охотился. Он застывал, изготовившись к прыжку, усиленно виляя напряженным задом. Потом прыгал в цветник, пытаясь поймать и удержать в цепких лапах невидимую добычу. Через несколько секунд выяснялось, что добыча эта исключительно мнимая, рожденная охотничьей фантазией кота. Его хищная морда с поджатыми ушами высовывалась из цветов. Он настороженно оглядывался и потом как ни в чем ни бывало выходил безмятежной походкой с высоко поднятым хвостом. Усаживался перед цветником, умывался. Внезапно снова настораживался, прерывал умывание и поворачивал голову к цветнику. Так и застывал на несколько секунд с поднятой лапой и торчащим из пасти кончиком языка. И все повторялось. Кот хищно припадал к земле, и охота на невидимую добычу продолжалась. Леонид и Геннадий рассеянно наблюдали за выкрутасами кота. Тишину нарушил Леонид:
– Мне, наверное, надо было тебе с самого начала все это подробно рассказать…
Леонид замолчал и прислушался. Его фраза прорезала ватную тишину вечера, как молоток, упавший на камень. Но потребность высказаться пересилила желание наслаждаться вечерней тишиной:
– Я взял себе на работе тему для изучения под названием «Симбиоз в социальных отношениях». Вернее, «Биологические основы симбиоза в социальных отношениях». И ни слова о муравьях. С темой о муравьях меня бы просто сократили и поперли с работы. Сейчас время прагматиков. Повышенный интерес к социальным отношениям, особенно после событий на Болотной и других массовых выступлений. Тему одобрили…
Леонид, собираясь с мыслями, протяжно вздохнул. Геннадий, развалившийся в кресле со стаканом виски в руке, его прервал:
– Давай без этой тягомотной лирики. Я ящик из-за этой политики смотреть не могу.
Леонид наморщил лоб.
– Хорошо. Без лирики так без лирики. Короче, исследования я решил проводить на муравьях. С ними проще. Это не пчелы и термиты. Места меньше занимают. Не летают, не жрут древесину. Короче, с ними, как ты говоришь, тягомотины меньше.
Геннадий зевнул и лениво поправил Леонида:
– Ты можешь по делу говорить? Ты, блин, не на ученом совете высказываешь обоснования своих исследований.
Леонид озадаченно поджал губы и продолжил:
– Короче, у муравьев наблюдаются две формы социального симбиоза. По аналогии с людьми это животноводство и растениеводство. Муравьи одного вида разводят тлю, так же как люди разводят коров.
Геннадий, проявляя интерес, зашевелился. Он сменил сибаритствующее лежание в кресле на позу повышенного внимания. Сел ровнее, выпрямил спину и повернул голову к собеседнику:
– Так, так, так. Это уже по делу. Меня эти тлиные пастухи уже на даче достали. Не знаю, что с ними и делать. Травлю эту тлю, травлю, а через день она уже снова все облепила.
Леонид рассерженно ввернул:
– Ты сам-то не отвлекайся от разговора. Ну уж, коль скоро зашел об этом разговор, то прими к сведению, что тля боится дыма. Дохнет от него. Купи себе дымарь пчеловодческий и развлекайся с ним на досуге. Получишь массу удовольствия.
Геннадий открыл широко глаза, наморщил лоб и ударил кулаком по подлокотнику кресла:
– Точно! Как я сам-то не догадался? Вот что значит специалист. Все, все, молчу. Продолжай, больше не отвлекаю.
Богданов недовольно посмотрел на приятеля и после паузы продолжил:
– Теперь с растениеводством разберемся. Муравьи выращивают грибы. Готовят для них субстрат из свежих пережеванных листьев, коры. Ферментируют их своей слюной и другими выделениями. На этом субстрате они и выращивают грибы.
Геннадий беспечно поинтересовался:
– Какие грибы-то? Белые? Подосиновики?
– Нет. Что-то из рода шампиньонов. Слушай! Какая тебе разница, какие это грибы? Они ими питаются, и все.
Суржиков задумчиво почесал за ухом:
– Я просто соображаю. Может, мне в хозяйстве такие муравьи сгодились бы.
Леонид скептически дернул уголком рта:
– Вряд ли. Плодовое тело этого гриба, которое называют «муравьиная брокколи», имеет размер в несколько десятков микрон, самое большее миллиметр.
Геннадий попытался сострить и весело хохотнул:
– Это какими же вилками они его едят?
Леонид осуждающе посмотрел на приятеля, тот виновато пробормотал:
– Все-все. Молчу.
Богданов отпил виски из стакана и продолжил, глядя на вечерние забавы неугомонного кота:
– Короче. Ввиду ограниченности рабочего пространства мне пришлось вести исследования с использованием растений, к которым оба вида муравьев одновременно имели доступ.
Суржиков отпил виски, не отрывая глаз от забавных проделок кота, и рассеянно прокомментировал:
– Видел я твою оранжерею. Все забываю спросить, что там у тебя растет.
Леонид ответил, загибая пальцы на руке:
– Померанец, герань и маракуйя, в просторечии страстоцвет.
Геннадий хмыкнул:
– И какие растения предпочитает каждый вид муравьев?
Леонид скривил губы:
– Да вроде особых предпочтений они не демонстрируют. Во всяком случае, я не замечал. Оба вида муравьев шастают по каждому из растений.
Геннадий выразил легкое раздражение:
– Ну ты-то сам выбирал эти растения из каких соображений? В соответствии с какими-то научными рекомендациями?
Леонид беззаботно ответствовал:
– Не-а. Я этой фигней как-то не заморачивался. Что было под руками, тем и воспользовался. Почитал литературу. Никто особого внимания на типе растений не акцентирует. Решил остановиться на растениях с разным типом твердости листьев. Главное, чтобы были низкорослые комнатные культуры. Короче. Я всеми этими растениями обзавелся случайно. Наобум. Сначала приобрел померанец. Вроде небольшое дерево. Вечнозеленое. Может выращиваться как комнатная культура. Потом Тамара, добрая душа, мне притащила герань и пассифлору.
Геннадий наморщил лоб и уточнил:
– Пассифлору? Это что еще за фигня?
Леонид снисходительно пояснил:
– Ну, маракуйю. Пассифлора, страстоцвет, маракуйя – это разные названия одного и того же растения.
Геннадий скривил рот:
– В первый раз слышу.
Наступила пауза. Геннадий отпил виски, посмотрел на диск солнца, ушедшего наполовину за горизонт, и потянулся за сигаретой:
– Ну а дальше-то что? В чем соль всей этой кутерьмы?
Богданов огорченно буркнул:
– А что дальше? Дальше начались проблемы.
Геннадий философски подытожил:
– Ну ясен перец. Праздники в жизни бывают не часто. Для того и деготь, чтобы жизнь медом не казалась. Зато на фоне бед праздники выглядят ярче и веселей. Говоришь, грибы выращивают твои селяне? Неплохо было бы посмотреть на эти грибы. Одно могу сказать точно: тот гриб, которым заразились твои скотоводы… – Он с сарказмом посмотрел на друга: – Они ведь первые заболели?
Леонид согласно кивнул головой. Суржиков затянулся сигаретой и кивнул ему в ответ:
– Так вот, тот гриб, который я обнаружил в твоих муравьях, только злодеи могут выращивать и угощать им гостей. Все обошлось удачно в силу случайного стечения обстоятельств.
Суржиков весело хихикнул:
– Помнишь как в «Крепостной актрисе»? Покушала грибочков и преставилась. Не смотрел, что ли, этот фильм?
Леонид неопределенно пожал плечами:
– Не помню. Может, и смотрел.
Суржиков стряхнул пепел с сигареты:
– В общем, так. Понятно, что дело темное. Ты этот субстрат муравьиный для грибов привез?
– Привез, конечно.
Геннадий замял сигарету в пепельнице.
– Ну пошли. Посмотрим, что за штамм грибов выращивают твои муравьи.
В доме Суржиков деловито распорядился:
– Так, я посмотрю, что ты приволок. А ты пока по хозяйству займись. Посуду помой. – Он предупредительно поднял вверх ладонь: – Только давай без обид, старик.
Богданов, оставшись на кухне, долил себе в стакан виски. Сел за стол, выпил и задумчиво уставился на дверцу навесного кухонного шкафчика. Посидел с минуту и принялся перемывать тарелки, мурлыча себе под нос:
– Мы учим летать самолеты, мы учим их страх побеждать. Такая у нас работа – учить самолеты летать.
Он приступил к протиранию вымытой посуды полотенцем, когда на кухню вошел Геннадий и с порога заявил:
– Значит, так. Я сепаратор запустил. Теперь только остается ждать. Кстати, посмотрел навскидку под микроскопом то, что ты приволок. Там не менее трех видов грибов. Во всяком случае, мне так показалось.
Геннадий сел за стол.
– А я-то все голову ломал, откуда у твоих муравьев взялся такой экзотический штамм грибка. Оказывается, они у тебя умельцы, можно сказать, спецы в этом деле. – Суржиков откинулся на спинку стула. – Я это себе представляю так. Твои тлиные скотоводы захаживали в гости к землепашцам и жрали их посевы. Тем это надоело, и они им подготовили сюрприз.
Леонид отодвинул в сторону чистые тарелки.
– Ну, это вряд ли. Муравьи очень жестко разбираются с чужаками на своей территории, но иначе. Хотя… – Богданов стал разминать в пальцах сигарету. – Если и те и другие постоянно лазили по одним и тем же растениям, их феромоны могли смешаться, и они перестали воспринимать друг друга как чужаков. – Богданов закурил. – Выходит, образовалось сообщество муравейников. Только в этом случае отпадает злой умысел с отравлением грибами. Хотя… Два разных вида. Черт его знает. Во всяком случае, они вынуждены были не воспринимать друг друга как врагов. Иначе бы я стал свидетелем военных действий между ними. Интересный сюжет. Интеграция муравейников. Надо будет внимательней присмотреться к их совместному существованию. Скрещиваться они, как ты говоришь, не могут. А жаль.
Вставая, Суржиков скрипнул стулом и, хлопнув себя ладонями по ляжкам, заявил:
– Утро вечера мудренее. По койкам.
Суржиков позвонил через несколько дней. Богданов в это время пристраивал веб-камеру к террариуму. Он чертыхнулся на отвлекший его звонок мобильника и взял трубку. Геннадий, как всегда, был конкретен и с места в карьер сообщил:
– Ну, все как я предполагал. Шесть штаммов грибов. Может, и больше. Я выявил только шесть. Различаются способностью выработки меланина. Из субстрата также выделились ДНК растений и продукты метаболизма. Можно предположить, что именно твои растения и вызвали мутации грибов. Подробности я тебе послал по почте. Загляни в компьютер. Извини, трепаться некогда, я на работе, у меня здесь проблем и так хватает.
Леонид Михайлович открыл свой почтовый ящик на компьютере. Письмо было большим и скрупулезным. Упрекнуть Геннадия в отсутствии обстоятельности не поворачивался язык. Тем не менее отчет Суржикова напоминал головоломку или задачу для химической олимпиады. Чтение опуса Геннадия Леонид Михайлович перемежал с поисками в интернете содержательного смысла, кроющегося за строками отчета Геннадия. Выходило, что, сам того не подозревая, Богданов использовал в своем эксперименте растения, обладающие большой биологической активностью. В дверь просунулась голова Тамары Михайловны:
– Не пора устроить перекур?
Богданов дежурно кивнул головой и встал со стула. Его мозгу действительно после отчета Суржикова требовалась передышка. Он затягивался табачным дымом, рассеянно слушал болтовню Тамары Михайловны и привычно стряхивал пепел в баночку. Размышления не отпускали. Вывело его из ступора громкое восклицание его напарницы:
– Леня. Ты где?
Богданов поднял на нее глаза:
– Что?
Тамара Михайловна дружески усмехнулась:
– Проблемы?
Богданов растерянно вздернул брови:
– Да нет, просто рабочие моменты.
Он затушил окурок в банке и вздохнул:
– Извини, работать надо.
Когда Леонид Михайлович усаживался за стол, его внимание привлек кустик померанца. Деревце цвело. В цветках его суетились муравьи. Богданов поморщился и всплеснул руками:
– Ну конечно же! Пыльца! Мог бы и сам догадаться. Вот он, источник чужеродных генов.
Богданов принялся собирать пыльцу померанца в пробирку. Он уже взял в руки мобильник, чтобы в очередной раз напрячь Суржикова своими проблемами и навязать ему новые генетические исследования, но вспомнил, что его не следует отрывать от работы. Пришлось ограничиться сообщением Геннадию по электронной почте. Закончив свое послание, Леонид Михайлович с чувством выполненного долга откинулся на спинку стула и расслабленно сложил руки на столе. Его взгляд рассеянно скользнул по герани и пассифлоре. И этот случайный взгляд дал новый толчок ходу его мыслей. Он поморщился и сдавленно выругался:
– Ну я и дурак! Герань ведь тоже недавно цвела. Надо было записывать когда, а я это дело прошляпил.
Богданов привстал со стула и стал внимательно рассматривать длинные стебли пассифлоры. Цветов он не увидел, но, присмотревшись внимательней, разглядел почти у самого основания стебля зеленую ягоду. Зашипев от злости, Леонид Михайлович кинулся в кабинет Тамары Михайловны. С порога он с озабоченным лицом озадачил ее вопросом:
– Как правильно ухаживать за вашей пассифлорой?
Тамара Михайловна подняла голову и удивленно посмотрела на коллегу:
– Я же вам дала подробную инструкцию в печатном виде, когда передавала растение.
Леонид нахмурил брови:
– Я ее куда-то задевал. Куда – не помню.
Тамара Михайловна сделала скорбное лицо:
– Она у вас что, загнулась?
Богданов сунул руки в карманы халата.
– Вроде нет. На ней даже одна ягода выросла. Я не видел, как она цвела. Можно еще раз каким-нибудь образом стимулировать ее цветение?
Тамара досадливо дернула головой и скорбно посмотрела на Богданова:
– Леня, ты пропустил самое интересное. Я держу пассифлору исключительно из-за ее цветов, а не из-за плодов. Но, похоже, тебе повезло, что она вообще не загнулась. Ладно, подожди. Сейчас распечатаю эту инструкцию заново и дам препарат для стимуляции цветения.
Богданов успокоился.
– Я покурю в коридоре.
– Подождите, Леонид, вместе покурим. Я быстро.
Деловито зашуршал принтер. Через пару минут, затягиваясь сигаретой, Тамара Михайловна на перекуре давала наставления безалаберному Богданову. Закончила их она строгим наказом:
– Следуй строго инструкции, и все будет в порядке. Это не сложно. Войдешь в ритм содержания растения, и потом это войдет в привычку.
Через час Геннадий сам заехал к Леониду Михайловичу и забрал собранную им пыльцу растений. Суржиков спешил, и от подробной беседы уклонился.
Пообщаться Геннадию с Леонидом без посторонних глаз удалось лишь через несколько дней. Произошло это на дне рождения их приятеля Михаила. Обсуждение в их компании того, что следует подарить имениннику, было долгим и упорным. Оно шло между друзьями через ватсап. Лейтмотивом обсуждения стало общее мнение – не превращать празднование в банальную пьянку, поэтому все дружно скинулись на сертификат в боулинг. Празднование действительно сулило надолго запомниться. В конечном счете оно запомнилось женам друзей, собравшихся на празднование дня рождения Миши. Геннадий пришел с Верой, остальные женатики тоже отметились как примерные семьянины. Бросок шара по кеглям мужчинам удалось совершить не более двух раз, в том числе удостоился парочки бросков шара и именинник. После этого дорожки прочно были оккупированы женщинами. Мужчины благосклонно переместились к бильярдным столам. Но и тут женщины их не оставили в покое и выразили неутомимое желание пинать кием шары, пусть и меньшего размера, чем в боулинге. Геннадий с Леонидом наблюдали за игрой, расположившись в креслах, с пластиковыми стаканами пива. Геннадий благостно смотрел за бросками шаров по кеглям, развалившись в кресле, и комментировал:
– Это, конечно, не банальная пьянка, но тоже что-то довольно странное. Дружным единение это не назовешь. Только сейчас начал понимать истинный смысл произнесения тостов во время застолья. Тосты – это цемент, скрепляющий компании. Ты как думаешь?
Он вопросительно посмотрел на Леонида. Богданов неопределенно пожал плечами:
– Да какая разница? Собрались вместе – и хорошо. Главное, мне кажется, Мишка будет доволен и счастлив. Особенно счастливы будут женщины.
Геннадий хмуро заметил:
– Вот именно. Как бы это не стало доброй традицией для нашей компании.
Леонид удивился:
– А что тебе, собственно, не нравится?
Геннадий сел ровней в кресле.
– А чего хорошего? Компания дружно развалилась на разрозненные фрагменты. Вот мы с тобой, как два обсоса, сидим здесь и лакаем пиво из пластиковых стаканов, потому что крепкие напитки здесь запрещены. Жрем эту холодную пиццу, вместо того чтобы нормально закусывать холодную водку заливным языком с хреном.
Леонид невозмутимо хмыкнул:
– А кто нам мешает так поступить? Дон Румата, совершенно не вижу, почему бы двум благородным донам не зайти к дону Сатарине и испить молодого ируканского. Гена, тут в двух шагах кафешек море. Вон, Олег тоже один сидит как неприкаянный. Давай и его с собой прихватим.
Геннадий выразительно поскреб рукой подбородок.
– Кафешки рядом, говоришь? А что? Это идея. Я только Веру предупрежу, во избежание неприятностей. Сиди здесь, жди.
Леонид с состраданием наблюдал за жестикуляцией друга, когда тот разговаривал с женой. Но это не заняло много времени, и вернулся Суржиков с довольной улыбкой. Олег присоединиться к ним отказался. Он смотрел на них глазами побитой собаки.
– Не, мужики, это без меня. В кои-то веки бывшая жена со мной дочь отпустила. Если я не оправдаю доверия, мне кранты.
Кафешки действительно в большом количестве располагались этажом выше помещения, где разместился боулинг. Увидев изобилие желанных заведений, Геннадий удовлетворенно хрюкнул:
– Ну, это же совсем другое дело.
К выбору места посиделок, как выразился Суржиков, он подошел обстоятельно и без суеты. Поведение Геннадия стало беспощадным и сокрушительным ударом по комплексу неполноценности Богданова. Геннадий заходил внутрь очередного кафе. Разглядывал его с барским видом, оценивая качество интерьера, безапелляционно требовал меню у подбегавших к нему официантов, решительно отклоняя их предложения для начала присесть за столик. Леонид зачастую не успевал даже осознать, чем вызвано очередное недовольство Геннадия, но подчинялся его властным командам:
– Так, нам не сюда. Пошли.
Богданов удалялся вслед за товарищем, виновато улыбаясь официантам:
– Извините.
За пределами кафе он пытался выяснить у друга, что тому не понравилось. Геннадий отвечал скупо, почти междометиями или встречными обезоруживающими вопросами:
– Да ну, шалман.
– Ты цены видел?
– Да к чертям собачьим.
Наконец с местом Геннадий определился, и Леонид облегченно вздохнул. Хотя для этого им пришлось вернуться в одно из кафе, которое они уже посещали. Суржиков перед тем это кафе решительно отверг. Причем у Геннадия повторный приход в охаянное им кафе не вызвал ни малейшего смущения. Леониду он скороговоркой пояснил:
– Коль скоро я плачу, то я и выбираю. Как говорится, кто девушку угощает, тот ее и танцует. Денег не жалко, просто дураком себя чувствовать не желаю. Я этих халдеев отучу диктовать мне дурацкие правила их заведений. Придумали, видишь ли. «Обслуживаем только за столиками или у стойки бара». Пусть соображают, с кем имеют дело. Расслабились ребята.
Пристроились они за столиком в углу, вблизи торшера с оранжевым абажуром. Геннадий пошарил глазами по помещению и с ностальгией голосе сообщил:
– В детстве у нас дома над столом висел почти такой же абажур. У него еще бахрома была. – Он тут же, без перехода, угрюмо буркнул: – Эх, знать бы, что так все сложится, прихватил бы с собой бутылку вискаря.
Леонид осуждающе посмотрел на друга и протянул:
– Гена…
Суржиков загадочно улыбнулся:
– А чего «Гена» -то? Вот нет в тебе, Леня, авантюризма. Это же так… – Геннадий щелкнул пальцами, подбирая слова. – Это так, как бы это выразить… Так здорово! Романтично, что ли. Нарушать правила, стереотипы, мишуру эту, чопорность. Осточертело соблюдение дурацких приличий. Иногда хочется, как поручик Ржевский, насрать в рояль. – Он наклонил голову набок и поднял вверх указательный палец: – Зато… тебе везет.
Леонид удивленно уставился на приятеля, а тот продолжил:
– Вот ты затеял свой эксперимент, без плана, без подготовки, наобум… Что оказалось под рукой, из того и сварганил себе полигон для испытаний и исследований. Попробовал бы ты так выпендриться там, где мы с тобой раньше работали. Огреб бы по полной программе за такое разгильдяйство. Сразу бы получил целую авоську дынь. Ты работаешь бесшабашно. Примерно как мы в детстве. Велосипеды собирали из всякого барахла, кто во что горазд. Что нашли в металлоломе, из того и лепили. Знаешь, и ведь мы тогда гордились своими поделками и были счастливы.
Леонид обескураженно вопросил:
– Так я не понял, в чем мне везет?
Геннадий съехидничал:
– А что, скажешь, не везет, что ли?
Он начал загибать пальцы на правой руке:
– Уникальных растений тебе добрая Тамара подкинула. Оба вида муравьев удачно генетически модифицировались. – Он посмотрел на Леонида с язвительным прищуром: – Хочешь сказать, это не везение? Да нормальный человек такой эксперимент затрахался планировать и ставить. А у тебя – раз-два – и все получилось. Знаешь, кончай прибедняться.
Леонид удивленно уставился на приятеля:
– Ты что, завидуешь?
Геннадий ожесточенно округлил глаза:
– А вот завидую! Что, нельзя?
Леонид ошарашенно и удивленно захлопал глазами:
– Ты что, с цепи сорвался? Тебя куда понесло-то?
Геннадий более спокойно и как-то виновато буркнул:
– А кому мне еще вот так запросто сознаться в своих грехах, как не тебе? Вере моей? Да не поймет она. А ты точно поймешь и зла держать не будешь. Я же тебя знаю как облупленного. – Он отрешенно махнул рукой: – Вот сознался тебе, и сразу легче стало. Как будто камень с души сняли.
Богданов с сожалением посмотрел на друга.
– Что-то ты сегодня не в духе. Случилось что-то?
Суржиков сумрачно посмотрел на Леонида:
– Да ну, чертовщина какая-то. Представляешь, приснился дурацкий сон. Будто на том месте, где у меня в саду яблоня растет, стоят три здоровенных пня. Высокие, от толстых деревьев. По виду то ли тополя, то ли клены. А я позвал работяг их выкорчевать. Те корчуют, а под пнями какой-то потайной ход, из кирпича сложенный. И ведет этот ход хрен знает куда. Выход у него в гроте у какой-то речки. Мраморные скульптуры, парк. Короче, бредятина. Теперь не могу освободиться от ощущения, что все это было на самом деле. У тебя такого не бывает?
Леонид недоуменно пожал плечами и сдвинул брови к переносице, пытаясь припомнить, что ему снится. А Геннадий продолжил:
– А у меня бывает, особенно в последнее время. А знаешь, что странно? Эти сны регулярно повторяются. Вот до этого мне снилось, что у моего дома есть скрытые ходы и помещения.
Леонид лукаво посмотрел на Геннадия и сдержанно хихикнул, как бы намекая на скрытую нишу за шкафом.
Суржиков заметил его ухмылку и поморщился, истолковав ее именно так, как это себе и представил Богданов.
– Знаю, что ты подумал. Нет, не за шкафом. Ход во сне шел из мансарды черт знает куда. Как будто я не достроил дачу. Вернее, оставил часть помещений на потом. Помещения практически не отделаны. – Суржиков приподнял от стола руки и развел их в стороны: – Представляешь, стены бревенчатые. А бревна практически свежие, почти сырые. С них даже кора наспех счищена. А главное – смысл этих помещений я понять не могу. На фига они мне? Не понимаю. Рядом прораб крутится. Васька. Помнишь его? Ну, я у него так осторожно спрашиваю, типа, что будет в этих помещениях? А он мне: «Ну, это тебе видней». Я осторожно ему так: «Вроде на моих чертежах этих помещений нет». А Васька с топором своим возится и между делом мне вещает: «Конечно, нету. Мы бревна лишние прихватили на лесопилке. Они у них в пилораму не влезали. Они их нам по дешевке отдали. Не помнишь, что ли?»
Не помню ни фига. Лесопилку помню, доски-пятидесятки шириной семьдесят сантиметров грузили, помню. А Васька бубнит как заведенный: «Мы из них тогда два глухих сруба впрок срубили. Думали, в хозяйстве все сгодится. А ты сказал, чтобы мы их вплотную к дому ставили, чтобы место не занимали. Ну, чтобы срубы не сгнили, мы на них общую крышу с домом завели. Еще тогда прикидывали, что если срубы убрать, то получится крытая большая терраса». Топором постукивает и мне вещает: «Ты же сам нам сказал, чтобы мы проход между ними и домом прорубили. Я говорил еще, что тебе дров не хватит, чтобы такую махину протопить. А ты мне: „Я ученый, я инженер, я способы знаю“. Не помнишь, что ли? Один сруб глухой, а второй с большими выпусками. Вспоминай». Я ему: «Так тут, что ли, еще два сруба?» А Васька: «Два, два!» Я вообще прибалдел. Идем, говорю, посмотрим. В общем, долго мы шарились по этим лабиринтам. Там еще вдобавок темень. Окон нет. Висят какие-то лампочки от потолка на проводах без выключателей. Чтобы включить свет, лампочку в патрон надо вкручивать. А выход из этих срубов прямо в баню, чуть не в парилку. Я утром проснулся, пошел смотреть. Естественно, ничего нет. А мне все мерещится, что я вход туда специально замаскировал. Не поверишь. Я полдня вымерял рулеткой помещения внутри и снаружи. Естественно, ничего.
Леонид положил руку на запястье друга:
– Бывает. Эти загадки подсознания не сразу объяснишь. Потом уже, когда решишь задачку, которая тебе покоя не дает, начинаешь офигевать от этих тонких намеков.
Геннадий с сомнением и тревогой посмотрел на друга:
– Думаешь, все дело в подсознании?
Тот неопределенно пожал плечами и как-то беззаботно усмехнулся:
– Знаешь, а я ведь тебе тоже завидовал. У тебя все так ловко получается. Так все продумано, все предусмотрено. Я бы никогда так не смог. Если бы не ты, я бы не знаю что и делал бы.
Официант подошел с подносом и стал разгружать заказ на столике. Геннадий налил водки из графина по стопкам:
– Ну, за нас! Чтобы деньги были, Кремль стоял и мозг не мучил.
На лице Суржикова проступило успокоение. Он пережевывал селедку с зажатой в руке вилкой:
– Должен сказать, материальчик ты собрал что надо. Не на одну докторскую диссертацию потянет.
Леонид смущенно пробормотал:
– Да ладно тебе. Это все еще надо как-то обосновать. Тут куда ни кинь сплошные кроссворды. Как эти генетические модификации произошли? Кто в этих процессах инициатор, а кто ведомый? И главное, цель-то моего исследования была совсем другая. Простая, незатейливая как грабли. А тут такое повылезало.
Геннадий снова наполнил стопки:
– Я же говорю, что тебе везет.
Леонид с мольбой и надеждой в глазах посмотрел на Геннадия:
– Слушай, Ген, а почему бы тебе самому не воспользоваться этими результатами? Это же все по твоей части. А главное, это все ты сделал.
Суржиков уперся суровым изучающим взглядом в приятеля, потом перевел взгляд на свою тарелку и стал сосредоточенно орудовать вилкой:
– Нет уж, извини. Заманчиво, конечно, но… извини. Нет!
Он опрокинул стопку в рот, поморщившись, ткнул вилкой в заливной язык в тарелке и с каким-то ожесточением проговорил:
– Я в эти игры уже наигрался. На фиг мне эта диссертация?! Ее на хлеб вместо масла не намажешь. Это раньше за нее доплаты шли хорошие. А теперь я на своей халтуре в несколько раз больше заработаю. Эра бизнеса. Не-не-не. И даже не уговаривай. Это мы уже проходили. У меня даже кандидатский минимум был сдан в свое время. Так что я очень даже в курсе этих дел.
Леонид повеселел:
– Тем более. Надо защищаться!
Геннадий сокрушенно улыбнулся:
– Это же нудная бодяга. – Он стал загибать пальцы: – Искать руководителя, писать статьи, суетиться. – Геннадий решительно мотнул головой: – Не… – Потом нахмурился: – И вообще, не тяни меня, Леня, на тропу войны. Не надо. Я с нее только недавно сошел. Навоевался со своими обормотами по самые ноздри. Только что не захлебнулся.