Сергей Лысков
Туман будущего. Пираты
– О чем ты, Рей? – обернулся Ромов.
– Все потоки информации связаны единственным запросом корректора желаний, – ответил робот.
– Каким еще запросом? – руководитель напрягся.
Рей подошел к хозяину и вывел на панель биофона инфографику корректора желаний, автором которой был Стив Мору. Предсказуемо, что политик хотел поквитаться за пощечину с терминалом «Омега», но чтобы с таким размахом дать ответ – не верилось. По данным инфографики, корректор использовал половину человечества, дабы просчитать возможные ошибки на пути к достижению цели. Невероятный массив данных с погрешностью расчета в тысячные доли процента.
Листая график исполнения, Ромов мрачнел, понимая жестокость задуманного. Почти все, кого он любил и уважал, обречены на гибель в этом противостоянии.
– Это можно изменить? – с дрожью в голосе спросил руководитель.
– Можно, но не всё, сэр, – ответил Рей. – Мы поэтому и пришли к вам. Оптимальный вариант – бросить всё и вернуться назад в течение двадцати трех часов. Пираты пока слабы, они ждут постройки и не смогут причинить нам вред, потери будут, но незначительные. Если остаться, достроить реактор и запустить ядро «Альфы», шансы на урегулирование конфликта мирным путем равны десятой доле процента. Все, кто останутся на «Альфе», останутся здесь до конца своих дней.
– Построить терминал и умереть, – сглотнув подступивший к горлу ком, прошептал Ромов. – Как же это до омерзения предсказуемо, только человек мог такое придумать.
– Я не уйду, – воинственно заявил Тимур.
Строго посмотрев на подчиненного, Александр Федорович дрожащей рукой открыл бутылку с водой и сделал большой глоток. Затем нервно зашагал по каюте, вдавливая стельки в пол, в тишине слышалось потрескивание электромагнита от нажатия стоп.
Паника нарастала.
– Покажи, что будет с колонией, – прекратив ходить, резко приказал Александр Федорович.
– Судьба колонии привязана к расчету, – ответил робот и вывел инфографику.
Поначалу все выглядело обнадеживающим, настолько, что Ромов и Балов даже переглянулись, намекая друг другу – вот оно, решение, но когда робот показал 2241 год, холодок пробежался по спинам и на висках проступил липкий пот от ужаса увиденного. Под предлогом экспансии на Марс мировое правительство за несколько дней уничтожит все, что строилось годами. С особой жестокостью территория будет зачищена от неугодных колонистов.
– Надо защищаться, – яростно заявил Балов. – Начнем разработку оружия. Мы придумаем, как остановить Землю.
– Сейчас февраль 36-го года, а уже в сентябре, когда пираты поймут, что ядро создано, транспортные нити «Глобал Энерго» будут заблокированы, – ответил Рей. – Через два месяца наступит голод, потом из-за износа системы доставки придется покинуть колонию.
– Не заблокируют! У нас контракты! – возмутился Балов. – Мору не посмеет. Общественность не позволит.
– Боюсь, что позволит, – ответил Рей – Единственный выход, сохраняющий жизнь большинству участников миссии, – отказаться от дальнейшего строительства, – стоял на своем умный робот. – Все остальные решения приведут к жертвам.
– Как ты узнал про этот запрос? – строго спросил Ромов.
– Я уже говорил, сэр, – вывел на речевую панель улыбку робот. – После включения обнаружил отправку данных, связанных единым алгоритмом корректора желаний. Потом понял, что вся электроника, как нити паутины, собирает информацию, подключился к устройству и нашел нужный запрос.
Подойдя к роботу, Ромов отстегнул от биофона подаренный Джобом прототип корректора желаний. Неприметный гаджет, похожий чем-то на панель биофона – тот же сенсорный экран, матрица для светового интернета, камеры, синхронизатор. По сути, корректор – некая надстройка для обычного бифа, умный органайзер для постоянного нахождения в сети. То, что устройство собирает личные данные, не было секретом, но то, что у этого сбора была такая мерзкая цель, как минимум незаконно и аморально.
Робот попросил разблокировать гаджет.
– Хочешь сказать, они следят за нами? – сняв блокировку, спросил руководитель.
– Да, сэр.
– Это надо остановить, – бросил идею Балов.
– Можно, но корректор перестанет давать четкий прогноз, по сути, это поломка устройства. Но позвольте я сначала докажу свою правоту.
Ловко работая кистевыми протезами, Рей открыл внешнюю панель гаджета и подключился к начинке. На речевой панели появилась красная линия, визоры задергались, и робот повернул голову к хозяину.
– Сэр, вы должны знать, с вашего устройства есть доступ еще к одному запросу, – робот вывел наполовину закодированную инфографику. – Он полностью идентичен расчету господина Мору, но сделан вашим другом Джобом Сью.
– Что значит идентичен? Джоб замешан в этой мерзости? Ты уверен? – сыпал вопросами Ромов.
– Да, сэр, – ответил Рей.
– Покажи, – приказал руководитель.
Робот разделил экран на две половины и вывел оба расчета для сравнения. Данные Джоба повторяли запрос политика с единственной разницей – некоторые линии развития были затемнены, и без особых ключей доступа невозможно было увидеть предначертанное.
– Есть еще одно отличие, – отвлекая людей от изучения содержимого экрана, сказал Рей. – Количество пользователей, задействованных в расчете вашего друга, больше, чем у политика.
– На сколько?
– Трудно посчитать, – ответил робот. – Есть ощущение, что это все пользователи корректора и вся роботизированная техника.
– Надо собрать все корректоры и сломать их, – предложил Тимур.
– Нет смысла ломать устройства, – ответил Рей. – Просто будем фильтровать информацию.
– А ты хорош! – радостно заявил Балов, ударив робота по плечу. – Будем сливать дезинформацию, – Ромов осек его тяжелым взглядом. – Ну а что, на войне как на войне, все средства хороши, Александр Федорович.
– Война – понятие относительное, сэр, – улыбнулся робот. – В современном мире никто в открытую не воюет. Но при этом уровень жестокости людей ужасает даже меня. Покинув терминал, мы сможет через пятнадцать лет вернуться и достроить начатое. Нет нужды губить жизни людей в противостоянии с мировым правительством. Колонизация Марса неизбежна, это лишь вопрос времени.
Ромов вывел на панель биофона индивидуальные расчеты по каждому космонавту. И чем дальше он изучал прогнозы, тем мрачней становился его вид. Трудный выбор, это только в изложении робота все так просто. Отложить на время, переждать бурю. Спасти тысячи жизней.
– Рей, собери совет, через три часа в центральном корпусе колонии, мы будем транслировать обсуждение для каждого космонавта, решение о возвращении домой должны принимать все, – выключив биофон, сухо приказал Ромов.
– Да, сэр, – ответил помощник. – Напомню, голосование не лучший способ избежать негативных последствий, плюс таймер – у нас осталось двадцать два часа тринадцать минут до принятия решения.
– Знаю! – строго сказал хозяин. – Но будет так, как я сказал!
– Это глупо, – возмутился Балов. – Они же всё бросят и побегут на Землю! Трусы! Александр Федорович, так нельзя! Мы в шаге от победы! Нужно сражаться! – Балов заговорил на повышенных тонах.
– Собирай совет, – еще раз приказал руководитель и открыл сонник. – Через два часа я спущусь на планету. А теперь прошу вас оставить меня, мне нужен отдых.
Ромов закрыл сонник и включил режим ускоренного засыпания. Ровно через три часа все, кто мог покинуть рабочее место, спустились на планету. На Марсе никогда не было такого количества людей одновременно. Почти восемь тысяч человек удалось разместить на планете, некоторые ждали на поверхности, будучи в скафандрах, экзоскелетах и на марсоходах. В общем, кто где мог, там и смотрел обращение руководителя к соратникам.
И важность происходящего понимал каждый.
– Друзья, – начал Ромов. – У нас меньше девятнадцати часов на нелегкий выбор – достроить терминал через полгода и погибнуть или полететь домой. Рей, выведи на экраны бифов расчет, – попросил руководитель. – Итак, это детальный план мирового правительства по захвату терминала. Как видите, даже если мы рискнем и останемся, нас ждет полная блокада и голодная смерть. Умный робот считает целесообразным отложить великую стройку на десятилетия, обещаю, что мы примем всех, кто захочет в будущем вернуться сюда и закончить начатое. – Ромов сделал паузу, пристально смотря в камеру трансляции, и с дрожью в голосе добавил: – Сегодня 7 февраля 2236 года, и я официально снимаю с себя полномочия руководителя, прошу проголосовать за это в чате внешней связи. У меня все!
В большом зале воцарилась гробовая тишина, такая, что было слышно нажатие клавиши. Ромов первым проголосовал в знак решимости выполнить задуманное. Ошарашенные космонавты переглядывались, они не понимали, как поступить. Никто не хотел делать такой выбор в условиях, когда их лидер смалодушничал и пошел на попятную.
– Я хочу высказаться! – подняв руку, выкрикнул начальник стройки.
– Пусть говорит, дайте Палычу слово, – послышались одобрительные возгласы строителей.
Подойдя к импровизированной трибуне (робот-оператор, прежде фиксировавший лабораторные опыты, теперь передавал изображение на биофоны окружающих), коренастый мужчина дрожащей рукой приладил голову робота под свой рост.
– Всех приветствую, – заговорил Палыч. – Не умею говорить речей, так что буду краток, – потупив взгляд, пробубнил он.
– Громче, – выкрикнул кто-то из толпы.
– Полгода осталось до запуска ядра, – посмотрев в объектив, со сталью в голосе продолжил Палыч. – В худшем случае год, потом можем собрать чемоданы и уехать. Я не верю, что какие-то там пираты будут морить голодом мирных людей. Это первое. И второе – я отказываюсь принимать отставку Ромова. Нет, Александр Федорович, вы убедили нас, что колонизация Марса возможна, а значит, вам быть нашим руководителем до конца, хотите вы этого или нет.
– Правильно сказал! – заголосила толпа.
– Можно мне сказать? – подошел к трибуне Рики Джонс.
Палыч сделал шаг в сторону, а Рики, настроив камеру, начал:
– Я тоже отказываюсь признавать отставку Ромова, – он демонстративно нажал на клавишу «не согласен». – Зачем мы слушаем эту железяку, что вероятность нашей гибели высока. Я вам так скажу: когда глобусы придут за моей жизнью, я заберу на тот свет каждого, кто посмеет на нее покуситься. До последнего вздоха зубами буду перегрызать глотки этих мразей, но не побегу, поджав хвост, домой.
– Мы тоже! – послышались крики его подчиненных.
К трибуне подошла Маргарита Александровна. Какое-то время она слушала заведенную толпу, готовую хоть сейчас начать войну против Земли. Все как один отказывались принимать расчеты Рея за истину, более того, многие начали кричать, что это происки землян и что надо выключить умного робота.
– Нас называют космиками, – заговорила Рита, и толпа стала утихать. – Сначала я обижалась, что меня лишили дома просто за то, что живу в космосе и не поддерживаю политику мирового правительства. Но потом я поняла, что дом – это там, где тебе хорошо, там, где ты счастлива и, главное, свободна, – она вытерла проступившие на глазах слезы. – В космосе у меня любящий муж, друзья, наука, не сложилось, правда, с детьми, но я счастлива. Как я должна все это бросить, Александр Федорович? – она посмотрела на Ромова. – «Альфа» мой дом, я не могу отсюда уйти.
Толпа одобрительно загудела, призывая голосовать против отставки Ромова и требуя продолжить стройку. Несколько часов люди подходили к трибуне, и каждый высказывал свое мнение, а когда Ромов все-таки настоял на голосовании, все дружно отказали ему в отставке, потребовав достроить ядро терминала, ну а потом все, кто захочет, смогут вернуться на Землю.
– Простите, – в ответной речи начал руководитель. – Я испугался.
Толпа стала аплодировать, а Ромов, дождавшись тишины, продолжил:
– Давайте достроим «Альфу».
– Достроим! – кричала толпа. – Достроим! Без робота достроим!
– Теперь они тебя не любят, – повернувшись к Рею, прошептал Балов.
– Я не человек, чтобы меня любить, – сухо ответил Рей. – Мое дело – служить на благо общей цели. Кстати, вы так и не объяснили, сэр, почему решение нужно было принять еще вчера? – озираясь на возбужденную толпу, тихо спросил помощник.
– Игра слов, человеческая фишка, – улыбнулся в ответ Балов, – Не пытайся понять, это равноценно тому, что мы остаемся! Знаем, что все погибнем, но остаемся. Бессмыслица с глубоким подтекстом.
Рей вывел на речевую панель улыбку, но при этом он то и дело нервно двигал головой, фиксируя агрессивные выпады в свой адрес. Заряженная на победу толпа гудела. Рабочая смена была сорвана напрочь, но никто не горевал, все понимали важность момента, важность принятых решений, все, кроме умного робота. Но как у преданного слуги у него не осталось выбора, с этого дня главной миссией стало не только достроить «Альфу» но и выжить.
Идея создать полный цикл жизнеобеспечения давно кружилась в умах космиков на «Альфе», и только Рей понял, как это сделать наверняка. Во всех расчетах живой груз либо уничтожали, либо он становился добычей пиратов, и только в одном варианте существовал туман будущего, что давало шансы на успех. Нужна была автономная баржа глобусов, два синхронизированных контейнера – в одном живой груз, а во втором человек, присутствие сопровождающего делало расчеты непредсказуемыми, закрывая будущее туманом. Человек в случае внештатной ситуации, мог запустить спасательный модуль к Марсу, мог его защитить и устранить поломки, он кратно повышал шансы на успех миссии.
Оставалось малое – найти этого героя (или героиню).
Дневник Маргариты Адамян: «12 сентября 2236 г.
Сегодня великий день! Мы запустили в ботанический сад колонию муравьев с детенышами и маткой. Цель эксперимента: создать полноценную экосистему. Муравьи смогли бы частично рыхлить почву и перерабатывать биологические отходы. И это только первый этап. Далее мы планируем запуск других насекомых.
Старший научный сотрудник, заведующая лабораторией Адамян М.А.».
Закончив просмотр, Рей, подключился к лабораторным записям Маргариты и стал копировать данные.
– Что ты делаешь, Рей? – спросила вошедшая в кабинет Рита.
– Анализирую ваш отчет, мэм. Вы позволите показать вам кое-что?
– Показывай, – сев за стол, настороженно сказала Рита.
– Две инфографики: один – колония на Марсе, второй – колония в терминале «Альфа», досмотрите до конца.
Сделав глоток воды, женщина увеличила изображение и, всматриваясь в текст, попыталась найти отличия. Конечно, насекомым комфортнее на грунте, но итог эксперимента был мизерным для общего дела. И, напротив, в условиях космоса и низкой гравитации колония была на волоске от гибели, и все же её вклад в сохранение жизни колонистам огромен. Эти крохотные существа спустя время обнулят все усилия пиратов по блокировке терминала.
– Предлагаешь закрыть лабораторию и перебраться в космос?
– Да, мэм, – ответил Рей. – Единственный путь к спасению – это учится жить в космосе. Не всем это понравится, но нам надо стать тем, кто мы есть.
– Космиками? – грустно спросила она.
– Да, мэм, – Рей вывел на речевую панель улыбку.
Рита закрыла расчет. В эту минуту в комнату ворвался застегивающий после пробуждения комбинезон Балов, он, не слушая никого, все спрашивал: «Ну как вам моя сестра, наверняка уже в экспериментальном модуле, следит за насекомыми?» Тимур говорил и говорил о её разработках в генетике, уверяя начальницу, что Риза – гений в науке, а её новый взгляд и попытка перенести принципы робототехники в органику в будущем изменят жизнь человечества в космосе.
– Не пойму, о чем ты? – улыбнувшись, перебила его Маргарита Александровна.
– Такая темненькая, коротко стриженная, с большими голубыми глазами, на мои похожи, – отыскивая фотографию в биофоне, ответил Тимур, но как только понял, что никто не понимает, о ком идет речь, с опаской добавил: – Колонию муравьев доставили?
– Да, все нормально, – подтвердила его начальница.
– Тогда где Риза? Она сопровождала груз, – растерялся Балов. – Как так, Рей? Ты же говорил, что это план идеальный и без нее груз не доставить.
– У меня нет полной информации по Ризе Баловой, – сухо ответил робот. – Вероятность её гибели низкая.
Тимур, сощурившись, полез в архив данных, не веря словам робота. Рей подошел к нему и положил руку на плечо, выведя на речевую панель грустный смайлик. Но Балов как ребенок не верил упрямым фактам. Раздобыв свободный экзоскелет, он побежал к лифту подъема на нижнюю орбиту и, не обращая внимания на очередь, залез в подъемник.
– Куда без очереди полез? – закричал в рацию работник. – Не видишь, руду подымаю! Жить надоело?!
– Мне надо на орбиту.
– Всем надо, – буркнул рабочий. – Жди. Следующим рейсом с космонавтами тихонько подымем.
– Нет, – строго ответил Тимур и нажал кнопку подъема.
Стоявший рядом робот-рабочий слегка опешил, но, следуя инструкции, как действовать при ускоренном подъеме, сел на пол платформы и закрыл голову руками. Балов сделал то же самое. Доли секунды – и его тело буквально вдавило в металлический корпус экзоскелета, через минуту он почувствовал нагрев каркаса, но паники не было. Попытавшись сделать глубокий вдох, Тимур понял, что мышцы не слушаются. Как учили, короткими рывками надо восстановить ритм дыхания, но, главное: «Нельзя терять сознание! Нельзя терять сознание!». Впрочем, навыки не работали, давление нарастало. Балов стал задыхаться, воротничок на комбинезоне покраснел. Из последних сил Тимур поднял голову, чтобы не сломать шею, и застопорил экзоскелет. А лифт только набирал максимальную скорость.
– Ты что творишь, дурак! – пуская по телу разряд тока, уже на орбите ругался дежурный медик. – Балов, ты что, технику безопасности забыл? – видя, что тот приходит в сознание, спросил врач. – Бегом в медотсек этого летчика, надо проверить состояние сосудистой системы.
В полусумрачном состоянии, не чувствуя рук и ног, Тимур требовал отпустить его, борагозя что-то про сестру, и только когда в его легкие поступил сонный газ, тело обмякло, а сознание мгновенно выключилось. Как потом скажет начальник медслужбы: «Везучий паренек, догадался, что надо застопорить экзоскелет, иначе бы переломало, как щепку».
На восстановление ушли целые сутки.
– Ну, привет, лихач, – открыв сонник, сказал Ромов. – С днем рождения тебя!
– Александр Федорович, где я? – оглядываясь по сторонам, спросил Балов.
– В медмодуле. Была небольшая операция, заштопали селезенку и несколько сосудов, хорошо, что на поверхности сразу связались с нами и врачи уже ждали тебя, а то так и погиб бы рядом с роботом.
– Где Риза? – резко поднявшись, затараторил Тимур. – Рей заверял, что она прилетит к нам с колонией.
– Нашли твою сестру, с большой долей вероятности она жива, – успокаивая парня, сказал Ромов. – Плохая новость: по камерам роботизированной техники Рей увидел, что её похитили пираты, причем сильно рискуя. Мы теперь знаем поименно их руководящий костяк. – Ромов сделал паузу, потом с грустью добавил: – В общем, Риза у них.
– Нет! Нет! Почему? – закричал Балов, тарабаня ногами по соннику. – Сэр, умоляю, её надо освободить! Дайте мне военных роботов и корабль, я один готов отправиться на поиски.
– Не болтай глупости, – ответил Ромов. – В расчетах Мору нет смерти твоей сестры, значит, она будет жить.
– Вы не понимаете, о чем говорите, – со слезами на глазах стоял на своем Балов. – Пожалуйста, эти звери будут держать её в рабстве. Она же девочка!
– Прекратить панику! Рей будет её искать, и, когда найдет, тогда и полетишь за ней. Такие операции надо планировать, их нельзя делать на эмоциях.
– Она же беззащитна, – едва сдерживая слезы, прошептал Тимур. – Пожалуйста, найдите её.
– Встать, колонист! – громко приказал Ромов. – Застегнуть форму! Равняйсь! Смирно! Приказываю отправиться на рабочее место, Балов!
– Так точно, – вытирая слезы, ответил Тимур и, встав на стельки, пошел к выходу, затем, по переходу, к лифту и спустя два часа, теперь уже под пристальным наблюдением сотрудников доставки, спустился на поверхность. Мрачный и осунувшийся, он зашел в рабочий кабинет. Сотни неисправных микросхем, десятки сломанных роботов с немым укором смотрели на колониста. Балов сделал глоток воды, посмотрел на выключенного робота и, отгоняя негативные мысли, взялся чинить железных помощников. Робот за роботом, микросхема за микросхемой – так и пролетела рабочая смена.
Но ему не стало легче.
Из архива записи биофона Рики Джонса:
– Ну и где сигналы «автономок»? – кричал на сотрудников начальник охраны. – Почему не доложили, что глобусы прекратили транспортировку провианта?
– У нас шли помехи, – оправдывался солдат. – Третьи сутки активность Солнца запредельная, маяки некорректно работают. Думали, пройдет.
– Думали они, – подлетая на малом военном челноке к выгоревшему дотла маяку, проворчал Рики. – Вот оно, ваше солнце, – он залез в бронированный экзоскелет и взял в руки корабельную пушку. – Стрелять по всему, что движется в нашу сторону.
– Так точно!
В это с трудом верилось, но вся цепь маяков терминала «Альфа» была уничтожена. Более того, те, кто это сделал, сначала выпотрошили всю начинку из станций, а потом взорвали, чтобы невозможно было восстановить. Играя желваками, Джонс смотрел на эти куски металла и не мог поверить, что вот она, блокада терминала, о которой говорил робот. До конца не верилось, что они решатся на такую мерзость. И даже золото не спасало ситуацию, никто же не отказывался заполнять «автономки» рудой.
– Свяжись с «Омегой», – приказал Рики.
– Нет связи, сэр, – после очередной попытки доложил солдат. – Сигнал блокируется через ближайший маяк глобусов.
– Что значит блокируется? Свяжись с маяком, они полоумные, что ли? Это нарушение правил космической навигации, за такое под суд можно отдать всех причастных!
– Сэр, у нас проблема, – сказал солдат и включил ответ робота: «Сожалеем, люди, но с этого дня у вас нет доступа к услугам связи, пожалуйста, перезаключите договор в офисе “Глобал Энерго”, сообщение техническое, на него не следует отвечать».
– Чертовы глобусы! – выругался Рики и взял рацию. – Всем кто меня слышит, требую немедленно разблокировать доступ к световым каналам связи, выключите глушилки, вы нарушаете все нормы космического права!
– Никакой реакции, сэр, – посмотрел на начальника солдат. – Все маяки неактивны. Наш сигнал не проходит, они его глушат.
– Это противозаконно! Свяжитесь с Ромовым. Немедленно!
И, как только связь установили, обвиняя глобусов в предательстве, Джонс не скупился на отборный мат. Еще бы – маяки, его детище, были разграблены и сожжены, тут не только начнешь ругаться – руки сами потянутся к пистолету. Ромов молча слушал, а когда начальник охраны выговорился, спокойным тоном добавил: «Ну, вот и началось, Рики. Лети домой, не трать ресурсы! Нам остается только ждать».
На подлете к «Альфе» когда эмоции поостыли, начальник охраны вспомнил рекомендации робота Рея о тотальной слежке через умные гаджеты. И, понимая, что месть – блюдо холодное, открыл бортовой дневник для фиксации случившегося.
Бортовой дневник Рики Джонса: «19 сентября 2236 г.
Господи, произошло нечто ужасное… Мы не можем связаться ни с “Омегой”, ни с Луной. Связи нет ни с кем. Гробовая тишина в эфире…»
Большего он писать не стал, в то же день Александр Федорович собрал всех руководителей и напомнил рекомендации Рея по ведению дневников через корректор желаний. Речь руководителя была сбивчивой, неподготовленной. До сих пор не верилось, что началась настоящая блокада. Почему-то колонисты до последнего сомневались в расчетах Рея, что угодно, только не убийство десяти тысяч человек в космосе. Но реальность была иной, их всех приговорили к смерти.
Мрачным взглядом Ромов окинул присутствующих.
– Всё, друзья, назад пути нет, – подытожил он. – Мы жертвы режима, нас читают, нас слушают, иногда видят. Помним, что у нас остался единственный союзник – время, что бы не происходило, мы должны выжить.
– Давайте без нас будете заниматься выживанием, Александр Федорович, – резко высказался Палыч. – При всем уважении к вам, но маяки могли пострадать и от метеоров. Я не верю, что в космосе могут орудовать пираты! Вы представляете, сколько нужно ресурсов, чтобы не просто там жить, а еще и заниматься разбоем?
– Все двадцать маяков погибли одновременно, – с иронией заметил Ромов. – Владимир Павлович, смиритесь с тем, что умный робот прав.
– Да хоть и так, – резко ответил Палыч. – Ядро построено, обязательства выполнены, мы летим домой.
– Это самоубийство! Маяки выключены, как вы собираетесь лететь без навигации?
– Молча, как летали предки, – огрызнулся Палыч. – Мы обычные строители, зачем на нас нападать?
– Это окончательное решение? – спросил Ромов.
– Да!
– Мы хотим домой! – загудела толпа строителей.
– Я вас предупредил, – заканчивая собрание, сухо сказал начальник.
И, как бы ни пытались отговорить соратников, лететь к Земле решилось триста шесть человек. Провиант, сонные модули, роботы-помощники и часть оборудования были размещены на трех крейсерах класса «Астра», и на следующие сутки люди отправились в путь. В официальной хронике этот акт неповиновения назвали разведывательной экспедицией.
Бортовой дневник Рики Джонса: «28 сентября 2236 г.
Александр Ромов снарядил разведывательную экспедицию к Земле. Он также потребовал остановить добычу золота на поверхности Марса, а всех свободных людей и машины задействовать на работах в ботаническом саду. Наших запасов еды осталось на две недели. Привезенного воздуха – на тридцать дней. Ромов издал указ – законсервировать весь кислород и перейти на полное насыщение терминала кислородом, вырабатываемым ботаническим садом. Это семьдесят процентов от минимальной нормы. Поэтому мы сократили вентиляцию в жилых помещениях и убрали её вовсе в проходных модулях, и тут же увеличилось количество респираторных заболеваний. С «Омегой» по-прежнему нет связи.
19 октября 2236 г.
Разведывательная миссия перестала выходить на связь. Ромов приказал отправить военных роботов и охранников, предполагая самые неблагоприятные события при возвращении на Землю.
Запасы провианта закончились, мы на грани катастрофы. Люди истощены и подавлены, сорок процентов населения терминала “Альфа” больны цингой. Ботанический сад не может удовлетворить потребность в еде даже на тридцать процентов. Сегодня от истощения умер первый космонавт, Эрик Сомов. Тело было обезвожено и химически кремировано. “Омега” молчит…
23 ноября 2236 г.
На совете было принято решение о строительстве из добытого золота модулей для ботанического сада. Запасы грунта есть, семена – тоже. Новые отсеки позволят увеличить запас еды до семидесяти процентов, и мы сможем засадить построенную площадь исключительно полезными растениями, дающими еду. Но на это нужно время и человеческие руки. Все и так работают по шестнадцать часов в сутки, опыляя растения и ухаживая за плодами. Люди слабы, а роботы не могут выполнять такую тонкую работу. Терминал “Альфы” на грани гибели. Сегодня, впервые за пять лет, Александр Ромов дал распоряжение приостановить строительство терминала и всех рабочих перенаправить на возведение новых модулей жизнеобеспечения. Умерло сто двадцать человек. Все тела кремированы, и урны отправлены на Марс.
17 декабря 2236 г.
Пропала связь со второй разведывательной миссией. Решение о третьей на общем голосовании было отклонено. Умерло двести человек. Из хороших новостей: новый ботанический сад построен. Старый сад решили полностью использовать как «легкие» космпорта. Плодоносящие культуры пересажены в новый сад с золотыми стенами. Кто бы мог подумать, что здесь, за миллионы километров от дома, золото будет цениться не дороже обычной руды. Золотой сад: стены, пол, потолок, – всё из золота. Неимоверная расточительность, но это единственный материал, доступный нам. Немного цинично, но освободившиеся жилые отсеки были демонтированы, и у нас получился еще один ботанический сад. Теперь проблема кислородного голодания устранена. Мы смогли возобновить вентиляцию проходных терминалов, мало того, мы утроили запасы законсервированного кислорода. “Омега” молчит…»
Тихо войдя в модуль Балова, руководитель застал парня спящим в кресле. Подойдя к нему, он легонько тронул его за плечо.
– Я не сплю, Александр Федорович! – резко подскочил Тимур. – Простите, немного устал.
– Собирай вещи, вся колония переезжает на «Альфу».
– При всем уважении, но это плохое решение, сэр, на поверхности мы сможем выжить.
– Знаю, – с грустью ответил Ромов. – Но так надо, сынок, – он посмотрел на него и с улыбкой добавил: – Просто доверься, Рей убрал туман будущего с расчета корректора желаний, и в нем нет колонии на Марсе.
– Я уже проклинаю тот день, когда создал этого робота, – огрызнулся Балов.
– Зря ты его ненавидишь, – с улыбкой заметил Ромов. – Сколько себя помню, не доверял роботам. Не понимал, почему умные машины нам помогают.
– Это их задача, – недовольно огрызнулся Тимур.
– Верно, – согласился Ромов. – Просто я думал, раз они мыслят как мы, то значит, могут и предать.
– Робот не может предать хозяина, – буркнул Балов.
– Теперь я это понял, – он посмотрел в глаза парню, – потому что они не умеют лгать, ложь – удел людей, у нас все построено на лжи, а значит, все – тлен.
– Не пойму, что вы хотите этим сказать, Александр Федорович.
Ромов посмотрел на него грустными глазами. Ситуация с Реем была неоднозначной, многие на «Альфе» не доверяли роботу, но только не Ромов – он слепо ему следовал. Но самое циничное было в том, что умный робот не ошибался и где-то в глубине сознания каждый понимал, что все будет плохо – будет голод, будут смерти, но все смотрели на Ромова и переставали бояться. Была какая-то непоколебимость в этом человеке, вера в избранный путь, потому что роботы не могут лгать, а значит, надо делать так, как велит умная машина.
Руководитель подошел к озадаченному парню.
– Рей нашел твою сестру, – прошептал он.
– Не может быть! – оживился Тимур. – Где она?
– Не торопись радоваться, – грустно заметил руководитель. – Она летит сюда на военном крейсере пиратов для провокации.
– С пиратами?
– Нет, одна, – ответил Ромов. – Рей сказал, что это сложный маневр, пройдя рядом с нами, ИР получит статистические данные роботов на «Альфе». Риза ничего не решает в большой игре, она маленький винтик, но кто-то ведет ее, дает очень верные указания, возможно, рядом с ней умный робот. – объяснял Ромов. – Не понятно, зачем они её берегут, но берегут.
– Давайте остановим крейсер? – предложил Тимур. – У нас есть военные роботы! Умоляю! Я лично возглавлю спасательную миссию.
– Нет, – сухо ответил Ромов. – Мы не можем так рисковать. В случае штурма они поймут, что мы создали Рея. Только УэР может осуществить остановку крейсера.
