Сергей Лысков
Неверная осень
Действующие лица:
Тихов Игорь Матвеевич – муж Полины, отчим Сергея, любовник Насти Терниковой. Выпивает. Желает заполучить наследство жены.
Тихова Полина Павловна – жена Тихова, мать Сергея. Имеет сестру Настю и брата Фёдора. Одна из вероятных наследниц состояния отца.
Терникова Анастасия Павловна – сестра Полины Тиховой, любовница Тихова, мать Петра. Одна из вероятных наследниц состояния отца.
Фёдор – брат Насти и Полины. Один из вероятных наследников состояния отца.
Витёк – брат Тихова. Врач. Влюблен в Терникову.
Тихов Сергей – сын Полины. Врач скорой помощи. Любит Александру. Пишет стихи.
Саша (Александра) – девушка Сергея. Бывшая девушка Петра.
Пётр – сын Терниковой, двоюродный брат Сергея. Продает вейпы, связан с наркодилерами.
Адвокат.
В действиях используются фрагменты аудиозаписи.
Место действия: пятикомнатная квартира.
Время действия: наши дни.
Декорации.
Развернутый план пятикомнатной квартиры. На сцене: балкон, столовая, кухня, гостиная прихожая, часть подъезда и двери в спальные комнаты и в зал. Мебель и интерьер свободные. Обязательное наличие вазы в центре прихожей.
Акт 1
В полумраке раннего утра Тихов Игорь Матвеевич что-то ищет.
Тихов. Какой болван насыпал столько песка (роется в вазе). Черт! И тут ее нет! (Обреченно вздыхает.) Куда же можно засунуть эту монету? Все кубарем, все изрыл, а найти не могу, куда же ты ее спрятал, старый черт?! (Морщится и хватается за сердце.) Ну-ка не шали! Да, перебрал вчера, тяжело с похмелья, понимаю, но так и мне не сладко, целый год, как крот, все рою, ищу наследство. (Стучит по стене.) Погоди, а если он в стене замуровал? А ведь мог, старый черт, закалка советская, точно мог! Интересно, металлоискатель возьмет золото? (Смотрит на стены.) Возьмет, как же я сразу не додумался. Кирпичик вытащил, червонец вставил и потешается сейчас надо мной, ржет во всю свою глотку. Аа-й! (Снова трогает грудь.) Надо опохмелиться. (Достает из холодильника початую бутылку водки.) Не хотел, но надо. (Наливает в кружку.) Хух, ну, за долгую и богатую жизнь Тихова Игоря Матвеевича! (Пьет, занюхивает рукавом. Трет грудь, следом наливает еще, но не успевает выпить, из спальни доносится крик.)
– Игорь!
Тихов (вздрагивает). Чтоб тебя! (Пауза, смотрит на пустую бутылку.) Зараза, заметит же. (Наливает в бутылку воды и ставит обратно в холодильник.)
На кухню входит Полина.
Полина. Ты чего не спишь?
Тихов. Пить захотел. (Выливает водку из кружки и наливает воды.) Будешь?
Полина. Нет.
Тихов. А ты чё кричала?
Полина. Отец приснился.
Тихов. И чё ему в земле не лежится!
Полина. И не говори, представляешь, как живых их видела, мать рядом стояла, а он, как обычно, сел в кресло и сидит. Грязный такой, прям смотреть больно. Ну, и я спрашиваю:
– Ты откуда?
– Еле вылез из вашей могилы, зятек постарался, глубокой сделал, – говорит, – что, не видишь – нога поранена…
– Иди-ка искупайся – грязный ведь, – говорю ему, – да пойдем покушаем. (Пауза.)
Мать же сидит в стороне, молча так, слушает все, а потом отцу:
– Поедем, дед, на дачу, не рады нам тут.
А он скулами играет, губы кусает и смотрит на меня исподлобья.
– Что, думаешь, жить начнешь? Нет, не будет тебе жизни в этом доме!
А матушка ему вторит:
– Собирайся, Поля… Мы за тобой пришли. Собирайся, доченька.
Пауза.
Тихов. Помянуть бы надо…
Полина. Завтра год, как отца схоронили, вот и помянем… Совсем меня замучил по ночам, все снится да снится. Чувствую, не к добру, как бы ни случилось со мной чего-нибудь, Игорёк.
Тихов. Ты мне это из головы выкинь, все будет хорошо, Полька. Нельзя отчаиваться, уже чуть-чуть осталось, завтра год тестю сделаем, помянем. Адвокат завещание зачитает, как и хотел твой отец, ровно через год после смерти. Разумеется, ты в наследство квартиру получишь, и все наладится, все будет хорошо, вот увидишь. Мы же как раз долечиваемся, ребеночка сделаем, а детские заботы всю хворь уносят, вот увидишь. Осень – мое время, осенью мне всегда везет.
Полина. Еще б кто лечился всерьез!
Тихов. Не надо на меня всех собак вешать!
Полина. А на кого?
Тихов. Давай долечимся, а там будет видно.
Пауза.
Полина. Как же я устала от такой жизни, Игорёк!
Тихов. Сам такой, Полька. (Хочет обнять ее.) Как-то все тяжко идет, со скрипом. И вроде все делаем, все по правде, все для семьи… Но со скрипом, через усилия…
Пауза.
Тихов (держится за сердце). Км‑м. (Тяжело вздыхает.)
Полина. Что с тобой?
Тихов. Ничего особенного, так бывает, спина прихватит, а потом отпустит. Сейчас пройдет.
Полина. Не понимаю я тебя. Родной брат врач, а ему трудно сдать анализы, проверить спину. А может, это не спина?
Тихов. Не болтай ерунды… Она всегда так, пару минут поноет и отпустит. Как твоя сестра любит говорить, боли в спине – значит, взвалил на себя забот больше чем надо.
Пауза.
Полина подходит ближе и чувствует запах алкоголя.
Полина. Фу! Ты что, похмелялся? (Тихов отрицательно мотает головой.)
Полина встает, идет к холодильнику, достает бутылку, смотрит, что водка не тронута, ставит ее обратно, после открывает шкафчик, там тоже нетронутая бутылка, смотрит на мужа, который стоит буквой «Ф», хмельной от выпитого.
Полина. Дыхни.
Тихов. Ху‑х! (Дышит.) Вчерашнее.
Полина. Тьфу, окаянный! Умереть можно!
Тихов. Звыняйте, метаболизм такой.
Полина. Заливает он мне, «вчерашнее»! Что я с тобой, первый день живу?
Пауза.
Полина идет обратно к холодильнику и снова достает бутылку, открывает ее, нюхает, после пробует на язык.
Полина. Воду он пил… (Выливает содержимое в раковину.) Вот тварюшка, ну за что мне это, Боже…
Тихов (резко). Хватит причитать, иди спать…
Полина. Ты спиваешься, Игорь, я за год после похорон отца не помню тебя трезвым… Что случилось? Может, хватит уже пить? Ты в зеркало глянь: опухший, руки трясутся, спать перестал, по ночам шумишь, меня уже соседи упрекают за шум. Мол, что это вы стучите так поздно? Все ли у вас хорошо? А не хорошо у нас! Ну что ты молчишь?
Тихов. Не нравится – не держу.
Полина (громко). Говорила мне мама, хлебнешь ты с ним горя, расти Сергея одна, поможем. Нет же, счастья дуре захотелось – влюбилась, поверила.
Тихов. Не ори! (Сквозь зубы.) Сергея разбудишь.
Полина. А пускай слышит, пускай все знают, что в этом доме творится… (Громче.) Все!
Тихов (громко) Заткнись! (Замахивается рукой, но не бьет.)
Полина (тихо). Ненавижу тебя такого…
Уходит, хлопнув дверью.
Тихов берет из шкафчика бутылку водки и фотографию покойного тестя, ставит все это на стол, наливает себе и пьет.
Тихов. Когда ты упокоишься, Павел Сергеевич? (Пьет.) Будь ты неладен, старый черт! Все из-за тебя! Целый год сам не свой, как в угаре, а тебе хорошо: лежишь спокойно в деревянной кроватке. А я же жить хочу! Как все жить, не выживать, а жить по-людски, в хорошем доме, с любящей семьей, детьми. Что я делаю не так? Просто хочу быть счастливым, что в этом плохого? (Тянется налить себе еще.)Погоди, Игорек, напьешься, а дел невпроворот. Раз надумал сегодня поминки сделать, так будь добр, делай, а не пей. Пить будешь, как завещание озвучат.
Следующую часть монолога произносит, одеваясь.
В санатории на Кавказе отпразднуешь. На месяц уедешь откисать в кислых водах. Или нет, лучше жену с сыном в санаторий, а я пока ремонт затею в квартире. До кирпичика все разберу, но найду монету. Слышишь меня, старый черт? Один день тебе потешаться надо мной осталось, один день пережить, и все станет на свои места (осекся).
Пауза.
А если старшей дочери отписал наследство? (Истерически смеется.) Ха-ха! Да нет, не мог!
Уже одетый, оглядывает квартиру.
Но если так (шепотом), значит, сон в руку, Полька.
Уходит, закрыв дверь. Полина убирает со стола бутылку, при этом возмущенно что-то бубнит. Наступает утро. Из своей комнаты выходит Сергей Тихов.
Сергей (громко). Мама!
Зовет ее и заходит в ванную, Полина, услышав сына, идет к ванной комнате, оттуда выходит Сергей с мокрой головой.
Полина. Опять голову мыл… Сколько раз тебе говорить, чтобы ты этого не делал перед выходом из дома.
Сергей. Моя голова, что хочу, то и делаю (подходит к зеркалу и расчесывает волосы).
Полина. Ты как с матерью разговариваешь?
Сергей. Нормально… Есть хочу (смотрит на нее). И если уж начистоту, ты меня не слушаешь (идет на кухню). Сколько раз объяснял, после сна на голове «взрыв», а если помыл, хватает до вечера, ну, такие у меня волосы – непослушные.
Полина. Помыл. На холод. Заболел. Больничный. Ты хоть феном пользуйся.
Сергей. Еще хуже получается, он пересушивает, а надо, чтоб сами сохли.
Полина. Тогда вставай раньше.
Сергей (садится за стол). Нет. Сон – это святое.
Полина (накладывает еду в его тарелку). А если тебя уволят за частые больничные, что тогда? С дружками по подъездам штаны протирать будешь, как отец? Тот который год все пыжится, ищет себя, шабашник недоделанный. Сколько раз ему дед работу находил?
Сергей. Не сравнивай меня с отчимом! (Отодвигает тарелку.) Это ваши проблемы, зачем терпишь?
Полина. Чтобы тебя на ноги поставить. Мальчику пример отца нужен.
Сергей. Такой? Упаси Боже, хорошо, вовремя поступать уехал!
Полина. Не ерничай!
Сергей. А что он сделал хорошего? «Принеси-подай-пошел вон!» Чему он меня научил? С тринадцати лет слова доброго не слышал, только подколы. Нет, мама, это твой муж, и он никогда мне не станет отцом, дед был мне папой, а этот… И вообще, к чему ты этот разговор завела? Думаешь, я собираюсь сидеть на вашей шее? Нет! Пускай сам, но зато на свои, а не за чужой счет, как некоторые.
Полина. Как мы заговорили! Может, сегодня начнешь? Квартиру снимешь, продукты закупишь, одежду, свои гулянки с девочкой оплатишь сам. А давай сегодня и начнем, раз такой самостоятельный?
Сергей. Конкурс выиграю и начну.
Полина. Чего? (С иронией.) Ах, извините, вы же у нас великий поэт… солнце русской словесности, артист погорелого театра.
Сергей. Литература и театр – два разных вида искусства (начинает есть).
Полина. А то мы в актеры поступали забавы ради. Кстати, Игорь тебя возил и хлопотал за твое поступление. Но кто-то и первый тур не прошел.
Сергей. Сцена – не мое.
Полина. А что так?
Сергей. Слишком зависимая профессия, а я свободу люблю.
Полина. Это что-то новенькое, значит, стихи писать в двадцать два года – это полная свобода, куда на это раз поступать будем, в поэтический институт?
Сергей. Мам, при чем здесь это? Я для себя пишу, и получается неплохо.
Полина. Кто это сказал, что неплохо? (Нервно.) Твоя подружка?
Сергей. Нет. Сам вижу – слог ровный, рифмы живые, над размером работать надо, но все так начинают. Конкурсы, потом гастроли и – нести светлое, доброе в мир. Что в этом плохого?
Полина. Все!
Сергей. Другого ответа и не ожидал.
Полина. Это не профессия. Увлечение, но не профессия… Ни семьи, ни детей, только гулянки и разврат, один останешься и сопьешься, как твой отец.
Сергей. Мой отец погиб.
Полина. Зря ты так, сынок, сколько хорошего Игорь для тебя сделал.
Сергей. Деда отравил.
Полина. Что ты сказал?
Сергей. Говорю, с дедом не ладил.
Полина. Ладно, ешь быстрей, надо готовиться к поминкам.
Сергей. Вот и поговорили.
Пауза.
Полина. Глупый ты еще, сынок, молодой, наивный… Все никак не поймешь, что в жизни важна профессия. А писать – пиши, это так, забавы ради… Разве я могу пожелать тебе плохого?
Сергей. Верю, мам.
Полина. Добивайся своего, участвуй в конкурсах, но не бросай профессию, которая кормит. Врач всегда будет нужен, люди всегда будут болеть, Сережка. Не надо быть лучшим доктором, будь просто хорошим, и этого хватит на бутерброд с маслом.
Сергей. Может, ты и права, мам, ведь жизнь для чего‑то заставила меня закончить на отлично ваш медицинский? Признаюсь честно, мне это далось так легко, словно у меня есть призвание к медицине.
Полина. Вот видишь, правильный путь всегда легкий.
Сергей. К слову, я там встретил Сашку, она, правда, после первого курса перевелась на юридический, но встретились мы именно в медицинском. Значит, не все зря, и есть в этом смысл.
Раздается звонок в дверь. За дверью стоят Анастасия Терникова и ее сын Пётр.
Сергей. Сиди, я открою…
Сергей идет открывать дверь.
Терникова. А‑м (растерянно). Здравствуй.
Сергей. Здравствуйте, мама на кухне.
Дает ей войти, за Терниковой входит Пётр.
Пётр. Привет, братан, как жизнь?
Сергей. Течет, куда только – непонятно, а так все нормально.
Полина (из кухни). Кто там?
Сергей (помогая гостям раздеться). Пеца с тетей Настей.
Полина (нервно, сама с собой). И так столько шума в доме, еще она пришла (начинает мыть посуду).
Пётр и Сергей идут в комнату. Терникова проходит на кухню.
Пётр. Ну как тебе мои кроссовки?
Сергей (обернувшись и посмотрев на обувь Петра). Да ничего.
Пётр. Новая коллекция, их даже на полках фирменного магазина еще нет.
Терникова (подслушав). Не хвастайся.
Пётр. А чё сразу «не хвастайся», я, может, хочу привить брату чувство стиля. (Шепотом.) Айфон новый видел?
Сергей. Нет.
Пётр (достает из кармана аппарат). Денег стоит немерено, но аппарат крутой, идем, покажу, что может.
Сергей. Откуда деньги взял?
Пётр (ждет, пока мать уйдет на кухню). Бизнес начал. Про кальяны слышал?
Сергей. Только плохое.
Пётр. Да прям, их даже детям можно.
Сергей. Ага, расскажи мне, что кальян можно детям, Пеца, я врач.
Пётр. Не сам выдумал, так пишут в инструкции, но это все детали. Детям никто не продает, а вот взрослые любят «попыхтеть». Ты сам как, пробовал?
Сергей. Нет, и не хочу.
Пётр. Зря, безобидная штука. Конечно, есть и потяжелее заправки, но мой бизнес только «разрешенка», никакой наркоты!
Сергей. Такое ощущение, что ты меня уговариваешь вложиться.
Пётр. А-а! Хитрый лис, раскусил, пойдем пошепчемся
Уходят в комнату Сергея.
Полина домыла посуду и заметила Терникову.
Полина. Привет, сестра. Чай?!
Терникова. Привет. Не пью чай, кофе крепкий (улыбается), если не трудно.
Полина. Молоко свежее есть.
Терникова. Без молока… Всегда пью без молока.
Полина варит кофе.
Полина. Даже выглядит страшно (ставит на стол кружку). Черный, как нефть, как ты его пьешь? (Протягивает ей кружку и отворачивается.) Ненормально пить такой крепкий кофе.
Терникова (тихо). Сколько лет пью и ничего, жива-здорова.
Полина (повернувшись). Отец приснился.
Терникова. Понятно, почему ты не в духе.
Полина. Грязный весь, недовольный, сидит в кресле, а потом говорит: собирайся, Полька, за тобой пришли. Не будет тебе житья в этом доме.
Терникова (делает глоток). И что ему не лежится…
Полина. Замучил меня совсем, Настя (всхлипывает), сил моих больше нет! (Плачет.)
Терникова. Я тебе сколько раз говорила, надо продавать эту квартиру и уезжать отсюда.
Полина. Куда, Настя, куда уезжать?
Терникова. Да куда угодно, хоть в столицу.
Полина. Кому мы там нужны, Настя?
Терникова. А кому здесь? Мать с отцом в могиле лежат, никого из родственников в этой дыре нет. Продать все к чертовой матери и бежать без оглядки (пауза). Я вот что подумала… может, сегодня год сделаем деду?
Полина. А так можно?
Терникова. Почему нельзя, сегодня помянем, а завтра без суеты адвокат завещание озвучит.
Полина. Даже не знаю, Настя, Игорь куда-то ушел, надо спросить у него.
Терникова. Полина, это наш отец… Игорь ему никто.
Полина. Почему никто? Зять.
Терникова. Зять, ни дать ни взять… Давай настраивайся, сегодня делаем поминки. Решено.
Полина. Страшно как-то… Зарание делать. А так вообще можно?
Терникова. Не волнуйся, можно, специально ходила в церковь узнавала, позже нельзя, а раньше можно.
Пауза.
Полина. Раз так, давай сделаем.
Терникова. Правильно, завтра других дел полно. Я тогда домой за деньгами, надо на базар съездить, окорочков куриных купить, водки, конфет…
Полина. Булочки бы заказать, отец их любил сильно.
Терникова. Так, погоди, давай записывать, а то что-нибудь, да и забудем. (Громко.) Сергей!
Сергей за сценой. Что?
Полина (громче). Сынок!!
Сергей выходит из своей комнаты.
Сергей. Ну что еще?
Терникова. Принеси листок и ручку.
Сергей. Сейчас (уходит).
Терникова. Ты, Поля, зря так волнуешься… Все будет хорошо, к вечеру соберемся, помянем отца. Ничего в этом греховного нет, зато завтра, как культурные люди, без шума и пыли всё поделим.
Полина. У тебя только завещание на уме.
Терникова. Вот не надо меня бессердечной делать, я, может, свое уже выплакала, выстрадала. Теперь хочу пожить для себя.
Полина. Я как подумаю, что наследство делить надо – аж сердце замирает, отец так дорожил всем этим, а мы на куски всё разорвем. Ты вон продашь всё на следующий день, а я не смогу, Папа так любил эту квартиру!
Терникова. Он себя только любил! Оттого в завещании и потребовал поделить имущество ровно на годовщину. Это уму непостижимо, жалко ей этого тирана.
Полина. Настя, Богом прошу, замолчи.
Терникова. Накипело, сестра. (Сквозь слезы.) Мать, ирод, загубил, жила бы, радовалась – нет, за этим самодуром ушла, любила его! (Плюется.) Вот по ком плакать надо, а отец пусть покоится с Богом, получу, что заслужила, продам все без оглядки и уеду.
Полина. Фёдору позвонить надо.
Терникова. Да не приведи господь.
Полина. Брат как-никак, а вдруг и ему наследство достанется?
Терникова. Достанется – скажем. А звать его не буду, хватит с меня этого пьяницы, сколько раз он меня обворовывал, не пущу на порог! Хочешь – звони, а я не буду.
Пауза.
На кухню входит Сергей.
Сергей. Вот бумага (кладет на стол). Вот ручка.
Терникова. Ну как работается на скорой помощи?
