Сергей Лысак
Некомбатант
Светиться самому в научном мире мне категорически противопоказано. Это сразу же привлечет внимание тех, кто наблюдает за развитием этой «кальки», и иностранных разведок. В первую очередь англичан. А за ними французы, пруссаки и австрияки подтянутся. Но если возможный интерес местных любителей чужих секретов меня особо не напрягал, то вот иметь дело с ребятами из Службы глубинной разведки мне не хотелось категорически. Поэтому наиболее предпочтительная роль для меня в этом спектакле заключалась в том, чтобы выступать в качестве мецената, поддерживающего отечественную науку. В этом ничего подозрительного нет, мой папенька тоже из таких. Вот и продолжу, так сказать, семейную традицию. Что помимо общественного признания обеспечит мне еще и солидную прибыль. О чем должен заботиться денно и нощно каждый нормальный фабрикант.
Но если с кругом своих старых знакомых я разобрался быстро, то вот с профессорско-преподавательским составом оказалось сложнее. Все были удивлены возросшей тягой к учебе недавнего разгильдяя. А мое желание закончить полный курс института за оставшийся год и вовсе сначала восприняли как шутку. И это при том, что мне ни в коем случае нельзя было показывать свои реальные знания. О многих достижениях науки здесь даже не подозревают. Хорошо, что Ганс еще до начала занятий провел тщательный обзор всех сегодняшних научных данных и вовремя меня притормаживал, чтобы я случайно не ляпнул что-нибудь, не согласующееся с сегодняшней парадигмой. Не нужны мне лавры Ломоносова или Ньютона. Слишком много проблем они могут создать. Но вместе с этим мне удалось обзавестись рядом новых полезных знакомств в научной среде. В том числе и с Якоби, который читал нам лекции по электротехнике. И я смог своими наводящими вопросами подбросить ему несколько перспективных идей. Мне не жалко. Одно дело, если что-то новое озвучит ученый с мировым именем. И совсем другое, если это сделает никому не известный студент. Поэтому можно надеяться, что к моменту начала Крымской войны в моем распоряжении будут вещи, которые в истории моего прежнего мира появились гораздо позже.
Но это, так сказать, теоретические разработки. Задел на будущее.
А вот мой отец занимался реальным настоящим. Наша оружейная мастерская освоила выпуск новой продукции, которая неожиданно стала очень популярной. Наряду с казнозарядными охотничьими дриллингами наладили также выпуск ружей попроще, ориентированных на массового покупателя, что обеспечило хороший спрос. С револьверами же получилась целая детективная история. Поначалу их восприняли настороженно. Покупали, но без особого ажиотажа. Так продолжалось до тех пор, пока налетчики с Лиговки не совершили самую большую глупость в своей жизни – перепутали в сумерках петербургского обер-полицмейстера Галахова, решившего прогуляться вечером в штатском, с обычным купчиной. Кончилось это для любителей чужих кошельков очень плохо. Генерал Галахов, в отличие от военного ведомства, заинтересовался новинкой и заказал небольшую партию револьверов для вооружения полицейских чинов. Для себя любимого в том числе. И наш «Страж» (как назвали револьвер) не подвел в критической ситуации, уложив на месте четверых бандитов. Правда, как потом шептались по углам недоброжелатели, Галахов, отличавшийся крутым нравом, сам решил спровоцировать ситуацию, чтобы проверить новое оружие в деле. И вроде бы его сопровождала группа охраны, готовая вмешаться. А на ком опробовать? На лихих людишках, естественно! Коих даже в столице Российской империи хватает. Так это или нет, осталось неизвестным. Но результатом этого инцидента, умело поданного в газетах с нашей помощью, стал крупный заказ на револьверы со стороны полицейского ведомства, а также хороший спрос со стороны частных лиц, поверивших в новинку, сделанную в России, а не в Европе.
Для уличных грабителей настали трудные времена. В первое время многих из них находили утром в подворотнях и на мостовой уже остывшими. Тех же, кто рисковал обратиться в городскую больницу за медицинской помощью, быстро выводили на чистую воду. Также резко снизилось количество нападений на полицейских. Наличие оружия, постоянно готового к применению и способного сделать шесть выстрелов подряд, остужало многие горячие головы. Как это ни парадоксально звучит, но с полицией Санкт-Петербурга в лице обер-полицмейстера Галахова Александра Павловича у нас сложились очень хорошие отношения. Проявил интерес к нашим разработкам и Отдельный корпус жандармов. Причем не только к уже имеющимся, но и к тем, которые нужны были господам жандармам для своих тайных дел. Разумеется, мы пошли навстречу и, выслушав хотелки охранителей престола, разработали ряд моделей «не для свободной продажи». То есть с силовыми структурами у нас были любофф и полное взаимопонимание. А вот военное ведомство – увы. Единственным «успехом», если его можно было считать таковым, стало разрешение офицерам приобретать револьвер за свои деньги и становиться с ним в строй. Офицеры, хоть и не сразу, но оценили новинку по достоинству. И в большинстве своем воспользовались данным разрешением. Сначала в столичном гарнизоне, а потом и в самых дальних уголках империи. Но настоящий успех нас ждал на Кавказе, где уже много лет полыхала Кавказская война. Здесь все офицеры быстро оценили возможности нового оружия и не жалели никаких денег на его приобретение даже за свой счет. О массовом же вооружении револьверами кавалерии и артиллерии, кому многозарядное личное оружие очень бы пригодилось в условиях реального боя, речи не шло. Казна не собиралась нести такие расходы. Но если с револьверами мы добились хоть какого-то успеха, то вот с винтовками все обстояло гораздо хуже. Несмотря на прекрасные результаты испытаний, военное ведомство в конечном счете все же отказалось принимать винтовку на вооружение, мотивируя высокой стоимостью оружия и боеприпасов. Про нарезные казнозарядные пушки и пулеметы говорить было и вовсе бессмысленно. Генералы, как всегда, готовились к прошедшей войне.
Правда, в нашей собственной «епархии» все обстояло не так удручающе. Оружейная мастерская, наряду с хорошо раскупавшимся охотничьим оружием и револьверами, наладила также выпуск винтовок военного образца, работая «на склад». После отработки конструкции винтовки сделали также десяток опытных образцов пулеметов Гатлинга под винтовочный патрон, который назвали пулеметом Давыдова. Данную конструкцию мы даже не стали предлагать военному ведомству, поскольку ответ знали заранее. После испытаний пулеметы также отправились на склад до лучших времен, а я в свободное от учебы время занялся подготовкой того, что в моем прежнем мире называлось частной военной компанией.
Глава 5
Непонятки продолжаются
Сложность ситуации была в том, что во главе нашей команды «партизан» должен был находиться офицер, причем желательно с боевым опытом. Но поскольку заполучить такого кадра, находящегося на действительной военной службе, было нереально, приходилось искать среди отставников, что резко сужало круг поиска. Дело оказалось не таким простым, как мне представлялось вначале. Нам не нужны были спившиеся и проворовавшиеся личности, которых с позором выгнали со службы без мундира и пенсии. Люди преклонного возраста, вышедшие в отставку по выслуге лет, да еще обычно и с кучей болячек, тоже были малоинтересны. Они могли не потянуть этот воз, поскольку предстояло работать «в поле», а не сидеть в уютном кабинете и перебирать бумаги. По этой же причине не подходили те, кто вышел в отставку по ранению. Хотя здесь были возможны варианты. А поскольку представители этих трех категорий составляли абсолютное большинство среди отставных офицеров, я начал сомневаться в успехе поиска и уже думал снизить планку требований. Как неожиданно мне повезло.
Информацию об отставном ротмистре Павле Игнатове я получил от своих многочисленных «агентов» – местных мальчишек, которые за денежку малую таскали мне каждый день разнообразные новости. Иногда достоверные, иногда не очень. Но зная, что для получения истины нужно перерыть кучу информационного мусора, тем более в этом «просвещенном» девятнадцатом веке, когда электронные средства коммуникации отсутствуют как явление, деваться было некуда. Вот меня и заинтересовало сообщение о прибытии в столицу отставного ротмистра, прибывшего с Кавказа в полном здравии, но злого на весь белый свет. Ходили нелицеприятные слухи о причине его отставки. Причем иногда вообще уж одиозные для высшего общества. Однако у меня создалось стойкое впечатление, что кто-то их намеренно распускает. Поэтому, приведя себя в парадный вид, какой только мог быть у «гражданской штафирки», я отправился в гости к ветерану Кавказской войны.
С первого же взгляда стало ясно, что дом, в котором проживал Павел Игнатов, знал лучшие времена. Встретившего меня лакея несколько удивила просьба сообщить хозяину дома о деловом предложении, которое может его заинтересовать. Но он пообещал доложить все в точности, хотя и предупредил:
– Только не уверен, что он вас примет, ваше благородие. Барин как вернулся с Кавказа, ни с кем встречаться не хочет. Но как знать, может, и согласится…
Пока лакей пошел докладывать о моем визите, я еще раз осмотрел окружающую обстановку. Чисто, но бедно. Похоже, отставной офицер с трудом сводил концы с концами. Немногочисленная прислуга молча скользила мимо, с интересом поглядывая на незваного визитера. Очевидно, гости в этом доме сейчас были редким явлением.
Прошло уже почти полчаса, и все склонялось к тому, что мне здесь не рады. Но все же мое ожидание было вознаграждено. Вернувшийся лакей сообщил, что барин согласен меня принять. Однако предупредил:
– Вы только осторожно с ним, ваше благородие. Барин дюже злой сейчас и вспылить может по любому пустяку. Может и на дуэль вызвать, если что не по нраву…
Интересный расклад! Только дуэлей на пустом месте мне не хватало. Хоть я и не являюсь дворянином, и по идее «не достоин» становиться к барьеру, но кого такие мелочи будут волновать, если господин ротмистр закусит удила? Грохну придурка без разговоров, тем более выбор оружия будет за мной, но зачем мне такая скандальная слава нужна? Чтобы от меня все потенциальные деловые партнеры шарахались? А отказываться от дуэли, ища различные уловки, – это значит вообще закрыть себе доступ в местное «высшее общество», куда я очень стремлюсь попасть. Ладно… Если увижу, что имею дело с неадекватом, то сразу же вежливо откланяюсь, чтобы не доводить ситуацию до критической…
Павел Игнатов оказался молодым крепким мужчиной возрастом чуть за тридцать. Он принял меня в гостиной довольно настороженно, явно давая понять, что не надеется услышать от такого расфранченного хлыща, как я, что-то заслуживающее внимания. Но любопытство все же пересилило. Не каждый день к нему приходят отпрыски одного из богатейших промышленников Российской империи, да еще и предлагают какое-то дело. Тем не менее вел себя хозяин вполне учтиво и в вежливой форме поинтересовался, какого хрена мне тут надо?
Поздоровавшись и представившись, я расположился в удобном кресле за столом и, отказавшись от предложения закурить, окинул взглядом гостиную, украшенную портретами предков (причем в основном в военных мундирах). А затем перешел к цели своего визита.
– Павел Артемьевич, как это ни парадоксально звучит, но у меня есть деловое предложение, которое может вас заинтересовать. Причем заинтересовать как офицера кавалериста. Жалованье будет более чем достойное. Не ниже генеральского. Но сначала мне хотелось бы узнать истинную причину вашей отставки. Салонным слухам я не верю. Скажу прямо, меня не интересуют лишь две категории отставных офицеров вашего возраста. Это проворовавшиеся казнокрады и горькие пьяницы, ищущие смысл жизни на дне бутылки. Все прочее обсуждается.
– Хм-м… Не ожидал такого, Юрий Александрович. Смогли вы все же меня удивить… Никакой тайны в истинной причине моей отставки нет. Всего лишь прилюдно сказал негодяю, что он негодяй. Было за что. Вызвать меня на дуэль он побоялся. Хорошо представлял, с кем будет иметь дело. Но поскольку мой визави находился в более высоких чинах, да еще и со связями, то мне этого не простили и вынудили подать в отставку. Устроит вас такой ответ? Или нужны подробности?
– Вполне устроит. Я вам верю. Но судя по тому, что по возвращению в столицу вы нигде не бываете и не пытаетесь искать правду в высоких кабинетах, возвращение на службу вас не интересует?
– Нет. Боюсь, что в следующий раз могу сорваться, и тогда отставкой уже не отделаюсь. Видите ли, когда каждый день рискуешь нарваться на пулю горцев, то выслушивать от штабной крысы обвинение в трусости, это как-то… В общем, не хочу… Но чем я могу быть полезен вам? Я ведь, кроме как воевать, ничего не умею.
– А именно это и требуется. Мне нужен отставной офицер с боевым опытом, умеющий творчески думать и не держаться устава, «аки слепой стены», как говорил Петр Великий. Шагистика на плацу меня не интересует. Мы с отцом хотим создать на наших заводах службу охраны. Но одной охраной дело не ограничится. Придется сопровождать ценные грузы в другие города и иметь отряд быстрого реагирования для защиты в случае нападения разбойников. Уж простите, но на нашу полицию у меня никакой надежды нет. Она обычно появляется тогда, когда все уже закончено. Иногда фатально. Поэтому нам нужен человек, который создаст и возглавит эту службу. Уверяю, что ничем противозаконным вам заниматься не придется. А жалованье будет, как у генерал-майора.
– Вы не перестаете меня удивлять, Юрий Александрович! Вот уж чего не ожидал… С охраной заводов понятно. Воров нынче развелось очень много. Но что вы говорили о каком-то отряде быстрого реагирования? Можно подробнее?
– Можно. Это должен быть кавалерийский отряд, вооруженный новым оружием – винтовками и револьверами, способный отразить нападение крупной и хорошо вооруженной банды. Численность зависит от поставленных задач. Финансирование – не проблема. Все ваши разумные доводы в части оснащения отряда будут удовлетворены. Но принятые на службу должны соблюдать железную дисциплину. Причем сознательно, а не с помощью мордобоя. Добиться этого вполне можно высоким жалованьем и обещанием пенсиона, которым будут очень дорожить. Из кого набирать? На ваше усмотрение. Из мещан, казаков, даже из крепостных крестьян, которых можно выкупить у помещиков и предложить им вольную после определенного срока службы. Думаю, желающие найдутся. Главное условие – отряд должен состоять из добровольцев. Никакой рекрутчины. И еще один важный нюанс. В случае столкновения с противником отряд не должен делать ставку на лихую кавалерийскую атаку с шашками наголо. Это в самом крайнем случае. Наши люди должны умело применять современное огнестрельное оружие как в конном, так и в пешем бою, выдерживая дистанцию. Зачем это надо – расскажу позже, если мы договоримся.
– Очень, очень интересно… То есть вы хотите создать что-то вроде наемного отряда рейтар?
– Скорее не рейтар, а конных егерей. Рейтары все же действовали только в конном строю. А нашим людям придется не только хорошо держаться в седле и умело владеть шашкой, но также спешиваться, оставлять коней в укрытии и действовать рассыпным строем. В том числе из засады. Никаких хождений плотными колоннами под огнем противника, как любят воевать наши генералы.
– Удивительно слышать такие слова от штатского! Вы уж простите меня, Юрий Александрович… Но мне самому не нравится многое из того, как воюют наши генералы. Насмотрелся на Кавказе… Хорошо! Я согласен!
В общем, поговорили мы с ротмистром весьма душевно. Когда решили принципиальные вопросы и обсудили конкретные детали условий найма, перешли к делам на Кавказе. А вот тут ротмистру было что рассказать, и я узнал много нового. Из того, что обычно не пишут в газетах, где в основном одни победные реляции. Но и я смог удивить боевого офицера своими предложениями о возможном применении нового оружия. То, что это прописные истины для более позднего исторического периода, ему знать не надо. Наоборот, выдал это за мнение штатского дилетанта, не скованного привычными для военных догмами и не знающего, «как положено». Как говорится, а вдруг прокатит?
То, что «прокатило», стало понятно сразу. Ротмистр очень заинтересовался моими «рассуждениями дилетанта» о массовом применении нарезного казнозарядного оружия, и особенно пулеметов. Как в обороне на оборудованных позициях, так и на тачанках при отражении атаки вражеской кавалерии и пехоты в чистом поле. А рассказ о траншейных мортирах, способных довольно точно поражать противника навесным огнем, и которые можно перевозить в разобранном виде на вьючных лошадях по горным тропам, привел его в полный восторг. В общем, засиделись мы допоздна и решили продолжить встречу уже с моим отцом. Как ни крути, а официальным работодателем будет именно он. Ему и решать. Но в том, что мне удалось найти хорошего командира нашей ЧВК, сомнений не было.
Из информации, полученной от Игнатова, хоть он прямо об этом и не говорил, стало ясно, что причиной его отставки стал не только конфликт с тыловой крысой. Это было всего лишь вершиной айсберга. Уж очень ротмистр оказался неудобен многим чинодралам. Вот и имели они зуб на Игнатова, который был как «в каждой почке заточка». Несмотря на трудновыполнимые задания и дурацкие указивки штабных (которые лучше знают, как надо делать), он каждый раз действовал по-своему. И каждый раз неизменно добивался успеха, причем с минимальными потерями, демонстрируя всем окружающим дурь некоторых влиятельных особ. Разумеется, эти особы ждали подходящий случай, чтобы избавиться от возмутителя спокойствия. И такой случай представился.
Разведчики вовремя обнаружили засаду, и его отряд успел занять оборону до того, как на него напали. В завязавшемся бою горцы так и не смогли выбить русских из занятого укрытия, после чего отошли обратно, понеся большие потери. Однако приказ о взятии аула выполнен не был, поскольку это привело бы к полному уничтожению отряда без малейшей надежды на успех. Что ротмистр и доложил по возвращению. Но это стало долгожданным поводом обвинить его в трусости и связанным с этим невыполнением приказа. Итог известен. Правда, лишнего скандала высокое начальство все же постаралось избежать и сделало предложение, на которое офицер был вынужден согласиться. Ротмистра Игнатова отправили в отставку с мундиром и пенсией по ранению, а не по каким-то дискредитирующим его обстоятельствам. Хотя рана, полученная им в этом бою, была неопасной. Но в Петербурге травля неожиданно продолжилась. Очевидно, у «оскорбленной» стороны оказались длинные руки. Вот кто-то по ее наущению и занялся распространением слухов.
На улице уже стемнело. Коляску в этот раз я брать не стал, поскольку не хотел афишировать свой визит к Игнатову. Поэтому добирался на извозчике, причем вышел за три квартала от нужного дома. Может быть для кого-то это паранойя, но для меня – стандартные меры предосторожности. И как оказалось, не напрасные. На выходе меня ждали. Зрение в инфракрасном диапазоне, обеспечиваемое Гансом, сразу же позволило обнаружить наблюдателей, укрывавшихся в темных закоулках улицы. Слежку по пути к дому Игнатова я не обнаружил. Это значит, что они з н а л и, что я сюда приду? И заранее приготовились? Ладно, поиграем…
Иду в сторону Невского проспекта, чтобы поймать там извозчика, никого не трогаю. Двое соглядатаев следуют за мной, стараясь держать дистанцию. Явные дилетанты. А вот и проходной двор, очень удобный для разных нехороших дел. Предчувствие не обманывает. Едва поравнялся с воротами, как оттуда несется истошный женский визг:
– Помогите!!!
Ага, спешу и падаю. Такие трюки на полных идиотов рассчитаны. Игнорирую вопли, прибавляю шагу и иду дальше, как ни в чем не бывало. Вопли быстро смолкают. Зато сзади раздается топот. Кому-то не нравится, что клиент не реагирует должным образом. АДМ находится в кармане, поэтому кругового обзора у меня сейчас нет. Но дистанцию до движущихся объектов Ганс контролировать может, поэтому в нужный момент резко оборачиваюсь и наношу тычковый удар тростью в лицо ближайшему «объекту». Тросточка у меня не совсем обычная. Внешне выглядит, как произведение искусства. Но за красивой оболочкой скрывается металлическая труба, играющая роль ножен, куда вставлена шпага. Шпага мне пока что без надобности, поэтому использую тросточку в качестве дубины. Тоже неплохо вышло. Один «объект» падает без чувств. Дубиной в лоб – довольно убедительно. Двое других, чуть отставших, на мгновение опешили. Это дало мне возможность сделать шаг навстречу и приложить тростью в челюсть следующего любителя ночных прогулок. Бил так, чтобы покалечить, но не убить. Оставшийся налетчик все понял правильно и попытался удрать, но поскользнулся на снегу и упал. Встать уже не получилось – в спину ему уперлась шпага. А вот теперь можно и побеседовать.
– Как звать тебя, убогий? Жить хочешь?
– Не губите, ваше благородие!!! Бес попутал!!!
– И как звать этого беса? Только не говори, что встретили меня случайно и хотели просто ограбить. Не поверю. Начнешь врать – буду делать в тебе лишние дырки. Итак?
Два раза ткнуть Яшку-Соловья шпагой в задницу все же пришлось. Попытался мне лапшу на уши навесить, негодник. Такие вещи контр-адмирал Тихонов научился определять, еще когда был лейтенантом. Да и Ганс следит за реакциями «подследственного», определяя степень достоверности его ответов. После второго предупреждения, что поскольку обе «булки» у него уже дырявые, то следующие на очереди будут яйца, Яша поплыл и действительно запел, как соловей. Их кто-то нанял, поставив задачу ограбить меня, но не убивать. Нанимателя он не знает, поскольку разговаривал с ним старшой. На вопрос, где найти старшого, Яша заскулил и стал причитать, что тогда ему конец. Но после моего обещания устроить ему конец прямо здесь и сейчас все же сдал своего главаря. Оказалось, что это всеми уважаемый купец второй гильдии Ситников Федор Ильич, владелец трех лавок и трактира на Двенадцатой линии Васильевского острова. Где эта гоп-компания обычно и ошивалась в ожидании очередных поручений. Вытянув из бандита все интересное, что он мог знать, напутствовал его на прощание:
– А теперь, соловушка, лети из Петербурга. И чем скорее и дальше, тем лучше. Тогда, может, и уцелеешь. Поскольку очень мне с твоим Федором Ильичом потолковать захотелось.
– Да куда же мне, ваше благородие?!
– Как куда? Россия-матушка большая. Если ты в столице останешься, то я за твою шкуру и гроша ломаного не дам. Думай, Яша…
Оставив бандита лежать и думать над моим предложением, проверил двух других. Живы, но в отключке. У одного тяжелейшее сотрясение мозга, а у второго еще и челюсть раздроблена. Не надо приставать ночью к прохожим.
Окинув взглядом пустынную улицу, продолжил свой путь к Невскому проспекту. Больше меня никто не преследовал. Девку, игравшую роль «жертвы насилия», и сопровождавших ее бандитов, уже искать бесполезно. Поняв, что операция пошла не по плану, они сразу же смылись. Под раздачу попали только эти три громилы. И что-то мне подсказывает, что жить им осталось недолго. Федор Ильич такого провала не простит.
К сожалению, весь следующий день пришлось провести в институте, прогулять никак не получилось. Но тянуть с визитом к господину Ситникову было нельзя. Знал я его постольку-поскольку, так как он входил в круг знакомых моего папеньки, но подробности его жизни меня никогда не интересовали. Таких знакомых у любого фабриканта хватает. Свои темные делишки Федор Ильич прятал надежно, а слухи – они слухи и есть. Днем после занятий проехался на извозчике по Васильевскому острову и изучил расположение интересующего меня объекта. Вот теперь можно и нанести визит господину купцу второй гильдии. Поскольку проживает он в том же доме, где находится трактир. Только на втором этаже.
Проводив Елизавету после оказания друг другу «знаков внимания», причем Лизонька осталась очень довольна, я занялся подготовкой к визиту в дом купца Ситникова. Сейчас уже ночь, поэтому до утра меня никто не должен побеспокоить. Заперев дверь своей спальни, открыл форточку и улегся в кровать, укрывшись одеялом. Даже если кто сюда случайно и заберется, то ничего не заподозрит. Дрыхнет студент после трудов тяжких на любовной ниве, и пусть дрыхнет. Но дрыхнуть будет только моя тушка. А мне пора.
Дав Гансу команду на перенос в АДМ, сначала завис в центре комнаты, еще раз оценив обстановку, а затем вылетел через форточку, быстро исчезнув в ночном небе.
Шли мы на высоте порядка двухсот метров, забираться еще выше нет смысла. АДМ и днем разглядеть практически невозможно, а ночью и подавно. Внизу проплывали кварталы ночного Петербурга. По заснеженным улицам спешили припозднившиеся прохожие. Иногда проезжали кареты и повозки. Справа осталась Дворцовая площадь, впереди темная лента Невы, а за ней уже был хорошо виден Васильевский остров.
Надо сказать, что это не первый мой полет над городом. Мы с Гансом уже занимались картографированием Петербурга и окрестностей, поскольку хоть география этой Земли совпадает с моей прежней, но вот архитектура и расположение городов несколько отличается. Впрочем, утверждать это с уверенностью нельзя, поскольку в памяти АДМ есть только современная информация по этой теме, а не «преданья старины глубокой». Знал бы раньше, что понадобится, загрузил бы из инфонета данные на 1850 год. Но увы, пришлось срочно удирать, поэтому связываться с загрузкой данных не было времени. Ну и не страшно, займемся этим сами.
Ганс летает иногда с моего разрешения в автономном режиме, но недалеко, чтобы все время оставаться на связи. Если же надо обследовать удаленные районы, то делаем это вместе. Оставляю свою бренную тушку почивать в теплой постели после «физических упражнений» с Лизой, и вся ночь в нашем распоряжении. Хорошо, что мое личное присутствие в тушке для ее ночного отдыха необязательно. Поэтому, когда я в нее возвращаюсь незадолго до подъема, никаких ощущений усталости и бессонной ночи нет. Ценное качество, сколько времени свободного появляется. Правда, злоупотреблять этим не хочу. А наоборот берегу свою тушку, она мне еще пригодится. Ганс тоже периодически проводит ей «техобслуживание», но говорит, что проблем нет. Прежний хозяин моей тушки не успел привести ее в непотребное состояние многочисленными возлияниями. И теперь вроде бы как за ум взялся. Поэтому мой цветущий внешний вид никого не удивляет…
Ладно, что-то меня не вовремя на философию потянуло. Сейчас, в отличие от прошлых ночных прогулок, у нас «боевой вылет». Пока Ганс ведет АДМ в заданную точку на Васильевском, выдерживая курс, высоту и скорость, еще раз прикидываю возможные варианты действий. Плохо, что я не знаю, дома ли сейчас Ситников. Задействовать свою несовершеннолетнюю агентуру нельзя. Это потребует времени, и слишком велик риск привлечь внимание. А времени нет. Поняв, что бандюки задание провалили, и произошла утечка информации, таинственный наниматель может убрать Ситникова, ставшего опасным свидетелем. Поэтому надо действовать срочно. Пока этот таинственный мистер Икс не успел отреагировать. Вряд ли он ждет от студиозуса Юрия Давыдова быстрых и радикальных действий. Скорее всего подумает, что я нажалуюсь папеньке, а папенька уже выставит претензию купчине. А такие дела быстро не делаются, и он успеет подчистить хвосты. В обычной ситуации так бы и случилось. Но в этой истории меня смущает один момент. Почему именно я стал объектом охоты для этого мистера Икс? Гораздо логичнее было бы, если охота шла на моего отца – фабриканта Александра Давыдова. Но я-то кому мешаю?! Двадцатилетний студиозус?! И в свете этих событий мой противник может начать действовать быстро, на опережение. Ладно, посмотрим…
Но даже если господин Ситников дома, здесь тоже возможны варианты. Лучше всего, если он будет один в спальне, и почивает после трудов не совсем праведных. А если еще и спит с открытой форточкой, то вообще прекрасно, не придется стекло разбивать. Вытряхну всю информацию из мерзавца так, что он даже не проснется. Если вообще после этого проснется. Это будет зависеть от того, что узнаю. Но вот если он не один, да еще чем-то занят, а не дрыхнет… Здесь придется импровизировать. Возможно, для начала захватить кого-то из прислуги, кто вхож к нему в любое время, и ждать удобного момента. Лучше всего лакея или горничную. Они потом все равно ничего не вспомнят, в АДМ есть функция блокирования памяти объекта внедрения. Да и не будет этот объект болтать о том, что на какое-то время память потерял. Так могут и за сумасшедшего принять. Своих людей Ситников вряд ли опасается, поэтому может впустить к себе в спальню даже ночью. Особенно горничную… Хе-хе… Ладно, уже подлетаем к цели. Сейчас выясним, по какой схеме действовать.
То, что мои схемы накрылись медным тазом, я заподозрил, когда увидел какую-то суету возле парадного подъезда дома, где жил Ситников. Подозрения усилились, когда стало ясно, что в числе карет, стоящих у подъезда, есть полицейская, и внизу снуют полицейские чины. Снизившись, Ганс осторожно провел АДМ вдоль стены дома до уровня второго этажа, включив режим мимикрии. Силовое поле вокруг АДМ приняло расцветку и фактуру стены, поэтому заметить нас было бы крайне сложно даже днем. Сейчас же это вообще нереально. Да и не смотрел никто из служивых вверх. Все интересное творилось внутри здания. Подозрения стали уверенностью, когда АДМ приблизился к окну, и мы с Гансом смогли заглянуть в комнату. Там было довольно светло, а занавеска ничуть не мешала разглядеть безрадостную картину.
Купец второй гильдии Федор Ильич Ситников лежал на полу и возле него суетился доктор. Рядом стояли два полицейских чина и двое в штатском, одним из которых оказался следователь Крашенинников. Похоже, мы опоздали…
– Ну что скажете, Петр Прокофьевич?
– Похоже на отравление медленно действующим ядом. Смерть наступила часа два-три назад. Следов насилия нет. Пока это все, что могу сказать, господа…
Всё, приплыли… А я возлагал такие надежды на «беседу» с Федором Ильичом! Увы, не судьба. На всякий случай поинтересовался у Ганса, можно ли извлечь информацию из мозга Ситникова после столь длительного периода? И получил однозначный ответ «Нет». Если бы тело было сразу заморожено и не наступили посмертные изменения в мозге, тогда хоть и сложно, но возможно. А так – нет. Ну, на нет и суда нет.
Повисев еще за окном и послушав, о чем говорят служители закона, отправились обратно. Больше здесь делать нечего. А пока летим, можно и обдумать ситуацию. Мистер Икс оказался очень шустрым, сработав на опережение. Здесь возможны два варианта. Первый – он очень быстро узнал о вчерашнем инциденте и понял, что затея не только провалилась, но еще и произошла утечка информации. Поэтому сразу же убрал опасного свидетеля, чтобы обрубить ведущую к нему ниточку. Второй – господин Ситников был обречен изначально, независимо от исхода этой авантюры. Поскольку он единственный, кто знал нашего таинственного мистера Икс. А вот это уже наводит на размышления. Попахивает играми влиятельных особ, поскольку для обычного криминала такая подстраховка нехарактерна.
