Сергей Леонидович Скурихин
Роса
Крики из деревни сюда уже не доходили. Вокруг стоял глухой лес, который жил своей жизнью – жизнью неизвестной, пугающей и непонятной. Ему не было дела до людских страданий, он лишь равнодушно позволял представительнице рода человеческого идти по мягкому покрову из прошлогодних хвои и листьев. Впрочем, позволял до поры до времени.
Савка почти обогнула затон, когда за ближним рядом деревьев послышался утробный рык: что-то большое, тёмное и остро пахнущее стояло за стволами. Девушка знала, что голодный зверь рычать не станет, а бросится на добычу сразу. Это только зверь сытый или самка с детёнышем сначала намекнут непрошеному гостю, чтоб тот убирался по добру, по здорову. Но страх советчик плохой, зато погонщик хороший. В ужасе Савка бросилась в сторону реки. Продираясь меж еловых лап и оступаясь на выпирающих из земли корнях, она наконец-то выбралась из чащи на узкий берег. Там она упала, поползла дальше на карачках и, когда вода достала ей до плеч, поплыла.
Чем дальше от берега, тем вода становилась холодней, и уже не одна волна судороги прокатилась по девичьему телу. Силы быстро покидали её, а ставшие непослушными ноги сводило нестерпимой кручёной болью. Савка забарахталась, закрутилась, хлопая руками по воде и поднимая брызги, но речной бог и не думал выпускать её из своих объятий. Она же с гибельным отчаянием боролась за каждый лишний миг жизни.
Но Савка не ведала и не могла ведать того, что набег на её деревню был коротким, и, загрузив награбленное, чужаки сразу легли на вёсла. Не могла она видеть и уродливую башку на носу их ладьи, что уже вынырнула из-за речного изгиба. Как не могла она видеть и знать того, что двое лиходеев, заметив её тонущую, разом прыгнули в воду. Вот только сделали они это не ради спасения живой души, а ради удали молодецкой да дурного спора.
Савка, перед тем как пойти на дно, услышала крики, свист и чередующиеся всплески. Потом чья-то сильная рука схватила её за волосы и рванула вверх, разворачивая одновременно лицом к свету. Дальше перед глазами Савки поплыли цветные пятна, которые вскоре сменил черный провал забытья. Так она попала на ладью, так она стала рабыней…
Разбойничье судно шло вниз по течению несколько дней. Поначалу Савку выворачивало от качки, и она бледная, перегнувшись над водой, кормила рыб остатками своей и без того скудной пищи. Правда, потом привыкла, как привыкла и к козлиному запаху чужаков, и к ноющей боли внизу живота.
