Сергей Леонидович Скурихин
Проходной балл
Нештатная ситуация
Чужая ночь – плотная, непроглядная, с редкими и такими же чужими звёздами, – она внушала ему первородный страх. Древнейшим рецептом от этого страха был огонь, и Глеб, за неимением чего-то более подходящего, поджёг спрессованный в брикет мусор. Зеленоватый костёр сразу дал нехороший дымок, но вместе с ним немного света и тепла, и тревога пилота потихоньку, словно пятясь в темноту, отступила…
Его шлюп выбросило сюда с почти пустыми топливными баками. Энергии хватило лишь на управляемую посадку. Сейчас же её остатки забирал радиобуй, который каждые пятнадцать минут подавал сигнал о помощи. Остальные системы корабля, в том числе и навигационную, Глебу пришлось отключить, и он даже не знал, что за планета стала его временным пристанищем. Последнее, что выдал анализатор, – это практически земной состав местного воздуха и его пригодность для дыхания, а также низкий уровень радиации на поверхности. Впрочем, от знания текущих координат всё равно толку было мало. Главное же, чтобы кто-то услышал радиобуй и пришёл по его волне сюда, как по путеводной нити.
Веки у Глеба смежились, и он так и уснул со вторым брикетом в руке. В короткой полудрёме он снова пережил последние минуты на корабле перед отстрелом шлюпа, вспомнил неуставную сутолоку, вой сирены и металлический голос, монотонно сообщающий о разгерметизации.
Когда Глеб проснулся, радиобуй уже молчал. Мрак, окружавший его со всех сторон, чуть-чуть просветлел, перейдя в густые сумерки. Хотя возможно, его глаза просто привыкли к темноте. Глеб встал, размял затёкшие ноги и поднялся в шлюп. Там он взял самое необходимое: половину запаса еды и питья, аптечку, портативную горелку и разряженный пистолет. Надежда на то, что его скоро найдут, в душе теплилась, поэтому далеко отходить от места посадки он не собирался. Сам шлюп теперь мог служить лишь защитой от атмосферных осадков и ветра: его корпус быстро остыл, а внутри стало весьма прохладно, ведь обеспечить терморегуляцию было уже нечем.
Глеб вручную задраил входной люк и спрыгнул с подножки на песчаную почву. На нём был простой лётный костюм. Надевать шлем он не стал, так как дышалось здесь легко, почти как дома. Конечно, в шлюпе имелся полноценный скафандр, только тот пока был не нужен, а встроенную в него батарею Глеб решил покамест поберечь.
Нехитрые сборы убили ещё немного времени, и сумерки, казалось, отступили на полутон. Вдали, на самой линии горизонта, что-то находилось. Там смутно виднелся то ли холм, то ли какое-то строение. Туда Глеб и направился, негромко позвякивая содержимым заплечного ранца. Идти пришлось довольно долго, и вокруг стало ещё светлее, так что Глеб уже мог разглядеть внизу собственные ботинки.
То ли холм, то ли постройка оказалась ромбовидным объектом явно искусственного происхождения. Размером этот «ромб» раза в полтора превышал глебовский шлюп и одним своим остриём зарывался в песок, другим же задирался к сумеречному небу. Грани объекта основаниями треугольников смыкались в его широкой центральной части. И когда Глеб подошёл довольно близко, одна из таких граней – верхняя – загорелась неровным малиновым светом. Что-то недоброе было в этом свечении, и землянин невольно остановился. Глеб инстинктивно потянулся к поясному пистолету, хоть тот сейчас годился разве что для колки орехов. Но малиновое свечение тут же задёргалось, а потом стало распадаться на причудливые фрагменты, пока не погасло совсем.
«Похоже, проблемы с запасами энергии здесь не только у меня», – хмыкнул про себя Глеб, но подходить ближе не решился. Гарантии, что охранная система «ромба» на исходе заряда не плюнет в него остатками какой-нибудь плазмы, никто дать не мог. Глеб по широкой дуге обошёл «собрата по несчастью», отгоняя от себя мысли и о кладбище кораблей, и о том, что неким носителям разума, возможно, сейчас требуется его помощь.
Судя по внешнему состоянию, этот «ромб» закопался здесь очень давно, а признаков какой-либо активности возле него не наблюдалось. «Вряд ли тут есть живые, – успокоил свою совесть Глеб и добавил уже вслух, обращаясь к чужому кораблю: – Ну, принимай в компанию! Дружить будем пока на расстоянии». После этих слов он обернулся назад. Размытое пятно его шлюпа едва угадывалось в темноте, а открывшийся пейзаж, что скрывать, оптимизма не добавлял. Лёгкий озноб пробежал по позвоночному столбу Глеба, но пилот смог побороть слабость.
А дальше Глеб увидел то, что его знания, полученные в лётной академии о звёздных системах и планетах, поколебало до самых устоев!
Перешагнуть ночь
Глеб буквально «вошёл в рассвет». Это словосочетание из лексикона поэтов и прочих романтических натур вдруг стало не фигурой речи, а реальностью, стало физикой наблюдаемого мира! И то ли «ромб» так забрал на себя внимание, то ли сказалось напряжение последних часов, но Глеб толком не заметил, что вокруг него будто включили свет – неяркий и приглушённый.
Широкая полоса между его шлюпом и зарывшимся в песок «ромбом» являлась границей между ночью и днём. Чтобы убедиться в этом, Глеб вернулся обратно, снова погружаясь в густеющие на ходу сумерки. Потом он опять вышел на свет, где стал подслеповато шарить по небосводу глазами в поисках солнца. Но солнца не было! Как не было и туч, способных его скрыть! Кругом стоял пасмурный день, сухой и ветреный, как бывает в северных широтах Земли, когда золотую осень вот-вот должен сменить подступающий циклон.
Это была какая-то нелепица! Выходило, что планета не вращалась вокруг собственной оси и что на одном её полушарии всегда стоял день, на другом же царила вечная ночь. А разделяла эти половинки сумеречная полоса по всему условному нулевому меридиану. Или же это была не планета, а спутник наподобие Луны. Но о крупных спутниках, да ещё и с кислородной атмосферой, Глеб раньше ничего не слышал. По идее, на дневной стороне тогда должна быть видна на небе и часть планеты, освещённая местным солнцем. Но ни каких признаков самого солнца, как и отраженного планетой его света, на небосводе не было! На земле же царило полное запустение: ни следов, ни тропок, ни дорог, а только песок да камни.
«Ромб, вон, выглядит так, будто его тысячу лет назад тут бросили, – думал обескураженный Глеб. – Да, всё это больше смахивает на заброшенный музей космонавтики под открытым небом. Правда, экспонатов всего два, маловато для такой территории… Странно, я уже с полчаса на дневной стороне, а ни разу не вспотел. Тут совсем не жарко. Очень похоже на то, как тёплой майской ночью зайти с веранды в хорошо проветриваемый дом. Перепад температур между днём и ночью от силы градусов пять… И где же, в чёрную её дыру, местная звезда?! Ну не может же она располагаться к планете так близко, чтоб занимать весь небосвод? Тут тогда лежал бы не песочек, а океаны из лавы под толщей удушливых испарений! Либо планета просто упала бы на свою звезду». На последней мысли Глеб даже слегка подпрыгнул, дабы удостовериться, что силы гравитации ещё не покинули этот противоречащий всем научным представлениям мир.
Нет, притяжение, чуть легче земного, вернуло Глеба обратно, и струйки пыли издевательски брызнули во все стороны из под ребристых подошв. А кругом, насколько хватало взгляда, раскинулась песчаная равнина с нечастыми вкраплениями разновеликих камней. И пересекать эти обширные пространства, особенно с теми скудными запасами воды и пищи, что имелись у Глеба, было перспективой так себе. «Нужно возвращаться к шлюпу и ждать спасения. А время можно скоротать за обследованием ромбовидного объекта», – принял решение землянин.
Когда появлялась определённость и некий план действий, у Глеба всегда случался приступ аппетита. Эта реакция здорового организма не исчезла и сейчас. Глеб включил горелку и поставил на неё пищевой бокс, сделанный из толстостенной фольги. Через пару минут он с удовольствием перекусил, только запивание еды пришлось ограничить двумя глотками из фляжки. Как ни крути, а воду тут следовало беречь.
Сытый и малость повеселевший Глеб пошёл обратно в сторону шлюпа. Проходя мимо «ромба», он остановился и с отдаления бросил в тот три камня. Первые два уткнулись в песок под вздёрнутым остриём, а вот третий снаряд попал в корпус. Раздался характерный звук удара камня о металл, но сам «ромб», словно сидящий на лавочке умудрённый дед, оказался невозмутимым и равнодушным к таким совсем мальчишеским проказам землянина. «Всё-таки придётся обесточить скафандр, чтобы зарядить пистолет, – убедил себя Глеб. – Пусть корабль выглядит как мёртвый, но он чужой, и лезть в него без оружия – авантюра!»
Землянин вернулся к месту своей вынужденной посадки. В шлюпе уже стояли холод и темнота. Глеб светил себе пламенем портативной горелки, пока возился в отсеке с инвентарём. Батарея скафандра и пистолет принадлежали к семейству унифицированных устройств, поэтому с подключением первой к последнему не возникло никаких проблем. Зарядив оружие наполовину, Глеб убрал батарею на место. Теперь заряда в пистолете хватило бы на полчаса интенсивного боя, и подумав об этом, землянин невольно скривил губы в саркастической усмешке. Окружавшие его пейзажи казались настолько безжизненными, что сами слова «интенсивный» и «бой» даже про себя звучали нелепо и неуместно.
«Ромб»
Вход в инопланетный корабль скрывался на тыльной его стороне. Верх округлого провала, основательно занесённого песком, чернел у самой поверхности земли. Глебу, за неимением инструмента, пришлось долго отбрасывать песок руками, прежде чем он смог полностью освободить проём. Но даже расчищенный ход оказался для землянина низковат, и тот сильно согнул голову и плечи, чтобы протиснуться внутрь.
«Есть кто живой?» – спросил Глеб, упираясь лопатками в свод потолка. Этим вопросом он как бы страховался, показывая, что является здесь всего лишь любопытным гостем, но никак не бесцеремонным нахалом. Впрочем, слова его всё равно утонули в равнодушном мраке, не породив даже эха.
Глеб зажёг горелку и опасливо двинулся вперёд. Звука собственных шагов он не слышал. Видимо, пол и стены этого прохода были выполнены из какого-то звукопоглощающего материала. Чувствовался лёгкий подъём, но визуально вокруг ничего не менялось: в пятне размытого света от горелки была только одна чёрная матовая поверхность. На ощупь Глебу показалось, что стены покрыты очень мелким ворсом, но при этом они обладали и твёрдостью пластика.
Вскоре на его прямом и коротком пути встала сплошная перегородка. То, что это именно перегородка, Глеб понял, когда просветил весь её периметр. А в самом центре появившейся преграды красовался оранжевый значок, который заставил сердце землянина биться чаще. Это было схематическое изображение человека! Пусть с узкими плечами, маленькой головой, короткими ногами и неестественно длинными руками, но однозначно – человека!
Значение этого предупреждающего символа пилот с Земли понял сразу: «Входить по одному». За закрытой перегородкой находилось что-то типа камеры дезактивации и дезинфекции, которую астронавт должен был пройти, перед тем как попасть во внутренний отсек корабля. «Значит, нас с ними объединяет не только строение тела, но и схожая инженерная логика!» – с удовлетворением признал Глеб. Но и развить данное умозаключение в практическую плоскость у него не получилось. Дверь была задраена наглухо, а все попытки нагревом стыков вызвать срабатывание аварийных систем пошли прахом. Похоже, корабль был полностью обесточен.
Вариант оставался один, и Глеб выбрался наружу, на ходу переводя бегунок пистолета в положение средней мощности. С расстояния, которое он посчитал безопасным, землянин выстрелил в перегородку со значком. Брызнул сноп искр, и утроба корабля испустила странный металлический звук, отдалённо похожий на стон. В этом стоне Глебу почудилось скорее удивление, чем боль, но, тряхнув головой, он мистическое наваждение отогнал.
Дверь в месте попадания заметно деформировалась, правда, герметичности конструкция не утратила. Глеб с досады даже пристукнул рукояткой по неуступчивой перегородке. Снова, только тише, раздался знакомый уже звук. Но это было всё, чем груда инородного металла смогла отреагировать на действия землянина. Глеб со злостью развернулся, ударившись головой о низкий потолок, и отправился восвояси.
В общем-то, он понимал, что всё сделал правильно. Расстреливать дальше боезапас не имело смысла. Наверняка за первой перегородкой стоит такая же вторая, и застрять перед ней с разряженным пистолетом значило перечеркнуть все предыдущие усилия. Тысячелетний же опыт предков говорил Глебу, что оружие надо всегда держать под рукой и в рабочем состоянии. Ещё неизвестно, чем эта сонная, на первый взгляд, планета, окажется на самом деле.
Вернувшись в шлюп, Глеб ревизовал имеющиеся запасы еды и питья. При экономном подходе тех хватало на пару месяцев. Если в течение месяца за ним не придёт спасательный борт, то ключи к выживанию Глебу придётся искать самому и на дневной стороне этого мира. Пока же он выбрал выжидательную позицию.
Перед тем как забраться в скафандр, чтоб стало чуть теплее, Глеб открыл аптечку и сделал себе недельную сонную инъекцию. Неделя сна на ресурсах организма, потом лёгкий перекус и снова инъекция, – так с минимальным расходом провианта Глеб хотел убить месяц. Если и после четвёртой фазы сна помощь не придёт, то глубокий рейд на дневную сторону планеты будет уже неизбежен. На этой мысли Глеб отключился, и первым, что он увидел во сне, был зимний сибирский лес.
Туда, где вечный день
Месяц медикаментозного сна, пусть и с короткими перерывами на приём пищи, давал о себе знать – Глеба штормило как в сильном похмелье. Особой горечи этому похмелью добавляло ещё то, что четвёртое пробуждение стало таким же одиноким, как и все предыдущие. Увы, не сбылась его надежда очнуться на каком-нибудь транспортнике, где бывалый пилот подаст руку и скажет: «Ну, привет, потеряшка!»
Глеб, пошатываясь, вышел из шлюпа. В таком состоянии он идти не мог, поэтому взял некоторое время на то, чтобы придти в себя. Второй костёр, так же сложенный из остатков спрессованного мусора, был сейчас ещё одним «живым существом» в этом безмолвном мире. Глеб отрешённо смотрел на языки токсичного пламени и вспоминал тёплое земное солнце. Когда костёр прогорел, землянин присыпал пепел песком и неуверенно поднялся.
