Сергей Латышов
Когда солнце заходит в последний раз
Пролог
Часто многое в нашей жизни, да и сама жизнь тоже, зависит от непредвиденных случайностей, и когда что-то неожиданно происходит, мы в первый момент досадуем на то, что наши повседневные планы рушатся, ещё не совсем понимая, что вместе с ними может рухнуть нечто большее…
***
Иван уже целых пять минут стоял с поднятой рукой, сигналя каждой проезжающей машине. Наконец-то показалась "Волга" с зелёным огоньком в правом углу лобового стекла. Иван, решив, что вытянутая рука это недостаточный повод, для того чтобы машина остановилась, показал ею на свои ручные часы и вдобавок провёл пальцем по шее. Такси пронеслось мимо. Выругавшись про себя, он снова взглянул на часы. Стрелки двигались предательски быстро. Почему, когда куда-то торопишься, размышлял Иван, смотря то на циферблат, то на мчащиеся по шоссе легковушки, время летит с бешеной скоростью, а когда чего-то ждёшь, будто стоит на месте.
Перед ним остановилась машина. Открыв заднюю дверь, он бросил на сидение сумку, сам же сел на переднее и на вопросительный взгляд шофёра произнёс:
– В аэропорт. Только никого не подсаживайте и если можно побыстрее, я опаздываю на самолёт.
Он ещё раз посмотрел на часы. Должен успеть, подумал Иван, и все из-за… Снова появилось чувство тяжести и полной осознанности разрыва с Катериной. У него были и до неё девушки, но Иван фанатично тренировался, и ничего кроме спорта его не интересовало. Став теперь взрослее, он считал, что нашёл ту единственную, которая сделает его жизнь богаче и ярче, но…
Да теперь то уже точно ничего не поправишь, Иван попробовал отогнать невесёлые мысли. Поссорившись с тренером, он уехал из-за неё с ответственного тренировочного сбора перед чемпионатом страны. Хотя он и был одним из сильнейших, но чемпионат страны это главный отборочный старт. Его конечно в любом случае возьмут на Кубок мира, но обязанным тренерскому совету быть не хотелось. А выиграть или быть призёром в такой ситуации… Не тренируясь несколько последних дней, Иван был в разобранном состоянии, а сейчас надо было возвращаться, чтобы послезавтра на чемпионате быть любыми силами на высоте.
Иван снова бросил взгляд на часы, должен успеть, но Андрей уже наверно волнуется. Андрей был его товарищем по сборной команде, а также его лучшим другом. Они были совершенно разные, как по внешности, так и по характерам. Андрей на три года его моложе, постоянно весёлый и жизнерадостный, никаких проблем ни в спорте, ни в личной жизни, он просто-напросто их себе не создавал. Он так же, как и Иван, уехал со сбора, но совершенно по другой причине. Считая, что он провёл серию соревнований успешно и ему нужно немного расслабиться и отдохнуть, Андрей сказал об этом тренеру, собрал сумку и уехал домой. Это случилось уже после отъезда Ивана, и поэтому Андрей, приехав домой, позвонил ему, сказав, что если он ещё не покупал билет обратно, то чтобы брал и на него, а также предложил вместе развеяться и поразвлечься. Естественно, что Ивану было не до развлечений; так они и не встретились. Созвонившись перед самым отъездом, Иван предупредил Андрея, что билеты у него и договорился встретиться в аэропорту.
Иван вбежал в здание аэропорта за две минуты до конца регистрации. Расталкивая всех на ходу, он пробирался к стойке, на табло которой светился номер их рейса. У стойки, мило беседуя с девушкой в форме аэрофлота, стоял Андрей. Иван видел, как он кивнул девушке в его сторону. И знал, что тот сейчас накинется на него с упрёками и будет смотреть, как на злейшего врага народа, а потом, через несколько секунд, его лицо озарится той улыбкой, за которую его и любят то все их знакомые.
– Ты что, обалдел?
– Да я…
– Ладно, не оправдывайся. Ты в своём репертуаре. Эгоист. Заставляешь людей беспокоиться.
Зная, что Андрей уже говорит всё это полушутя, Иван позволил себе улыбнуться и вздохнуть свободнее. Чувствуя вину за опоздание, он всё таки как будто сбросил с плеч гору, а слушая его болтовню, ощущал как ему становиться легко и спокойно, и все проблемы разом отодвинулись далеко назад. Иван очень был рад его видеть.
Медленно продвигаясь в очереди к зоне досмотра, Иван слушал последние новости Андрея. Тот был как всегда доволен собой, и с удовольствием рассказывал о том, как он прекрасно отдохнул на даче и в какой он сейчас отличной форме.
– Ну, тут то я тебя проверю. Я сейчас силён как никогда, этот чемпионат я должен выиграть, – он взглянул на Ивана, рассчитывая увидеть, какое впечатление произведёт на того, его смелое заявление. Но, не прочитав ничего на его лице, Андрей поинтересовался:
– Ну, а ты как?
– Да, так себе. – Иван грустно улыбнулся
Заметив, что что-то не так, Андрей спросил:
– Что, с Катькой опять?
– Да, теперь окончательно
– Плюнь ты, из-за чего расстраиваться. А? Я наоборот только рад. Ну не пара вы друг другу, не пара. Какая из вас семья вышла бы?
– Понимаешь, – возразил Иван. – Не было у меня ещё так, как с ней.
– Ну, не было, так будет. Вон девушек, хорошеньких сколько, – и он подмигнул милиционерше, которая в этот момент проверяла его паспорт. – Ты бы на себя со стороны посмотрел, такие на дороге не валяются.
Действительно, они резко выделялись из толпы: оба высокие, худощавые лицом, с атлетической фигурой и в ярких спортивных костюмах.
На посадку их провели в небольшой автобус. Оглядевшись, Андрей толкнул в бок своего друга:
– Слушай, Ванёк, а какой самолет то? Что-то народу маловато.
– Не знаю, наверно АН-24.– Иван стал рассматривать пассажиров, которых в автобусе было не больше двадцати человек.
– Ничего себе! Билетов в кассах нет. Народ неделями толпиться, а наш рейс полупустой.
– Не на юг же летим. – Иван продолжал разглядывать попутчиков. Люди летели по своим делам, кто-то в отпуск или в гости, а кто-то, наверно, в командировку, выполняя срочное поручение своего предприятия.
Автобус подвёз их к самолету. Они вышли и подошли к трапу. Пропустив вперёд женщину с ребёнком и мужчину с мальчиком лет десяти, Иван подал билет бортпроводнице, и равнодушно скользнув по ней взглядом, поднялся на борт. Андрей же, широко улыбаясь, приветливо поздоровался, сказал несколько комплиментов, бросил пару фраз о погоде, попробовал узнать её имя и поинтересовался, чем она занимается вечером. Девушка улыбнулась в ответ не менее очаровательно и попросила его не задерживать посадку.
Плюхнувшись на сидение рядом с Иваном, Андрей достал плэйер, одел наушники и стал подёргиваться в такт музыки. Иван смотрел в окно на продолжавшуюся посадку. Его взгляд привлёк пожилой мужчина, с аккуратной бородкой и одетый в строгий чёрный костюм, в белую рубашку и в галстуке. В правой руке он держал небольшой кожаный чемоданчик, а через левую, был перекинут плащ. Ивана не столько поразила внешность этого пассажира, сколько он был удивлен: ведь в наше время все стараются одеваться по проще, особенно в дорогу. Изысканный строгий костюм наверно больше подходит для дипломатических переговоров. Но здесь в глубине России дипломату всё-таки делать нечего.
“Строгий костюм” прошёл вперёд, сверяя своё место на билете с цифрами над сиденьями. Депутат какой-нибудь, решил Иван и посмотрел на Андрея. Тот уже спал, по-детски открыв рот и немножко посапывая. Иван осторожно снял с него наушники, одел их себе и сделав звук чуть погромче, чтобы не слышать шума мотора, откинулся на спинку сидения. Самолёт выруливал на взлётную полосу. Иван, закрыв глаза, отдался полностью своим мыслям, одновременно чувствуя, как они оторвались от земли и набирают высоту.
Иван посмотрел на часы. Летели уже минут тридцать. Он поймал себя на мысли, что хочет пить. Пора бы уже и воду разносить, он обернулся назад. За неплотно зашторенную занавеску видно было, как стюардесса открывает бутылки с лимонадом. Иван взял газету, но в иллюминатор правого борта ярко светило солнце. У этого окна никто не сидел и Иван, хотел было встать, чтобы задёрнуть шторку, но для этого нужно было бы разбудить спящего Андрея, тогда он развернулся и стал смотреть в своё. Далеко внизу сквозь дымку была видна земля. Дымка стала сгущаться, и вскоре разглядеть что-нибудь было уже невозможно. Самолёт влетел в плотное облако…
Первая часть
Сверкнул последний луч заката
И стало так темно.
А я один бегу от страха,
Не знаю, что мне суждено…
***
Это был их последний рейс. Экипаж летел домой и впереди долгожданный очередной отпуск. И как они не старались, всё равно каждый из пилотов заранее мысленно строил планы насчёт его время препровождения.
– Командир! Потеря связи.
Чёрт возьми, как только они влетели в это облако, он сразу почувствовал что-то неприятное; и вот теперь на тебе “подарочек”, командир корабля, пилот первого класса, ошарашено смотрел на приборы. Они все были на нуле. Высота – ноль, скорость – ноль, горючего вообще получается, как будто не было, но они летели, как летели, так и продолжают лететь дальше, не снижаясь и не падая. Это он чувствовал, всё-таки в пилотском кресле без малого двадцать лет и всякое бывало, но такое…
– Как у тебя?
– Всё на нуле, командир, – второй пилот с ужасом смотрел на приборную панель.
– Не паникуй Коля. – Командир уже овладел собой. – Доложи всё по форме. Отказ приборов. Может быть, у нас только односторонняя потеря связи.
– Хорошо, Александр Петрович.
Командир до боли в руках сжал штурвал; как только они вылетят из этого чёртового облака, он снизит самолёт до минимума и постарается посадить на каком-нибудь ровном поле. Задача трудная, но выполнимая и через час, максимум через два их обнаружат. Придёт помощь и всё будет в порядке, ну только немного позагорают. А вот Анечке придётся постараться и всё аккуратно сообщить пассажирам.
– Дима, – обратился он к штурману. – Позови Анечку, пожалуйста.
Тот поднялся и вышел в салон.
Командир прислушался к шуму моторов. Всё было как будто нормально: теперь бы удачно посадить машину и ничего больше. Мгла начала рассеиваться и через несколько секунд они вылетели из облака. Небо было совершенно ясное. Но солнце…
***
Иван перестал смотреть в окно, всё равно ни черта ничего сквозь облако не видно. Он сделал ещё громче музыку и закрыл глаза. Мысли возвращались к последним дням и от этого настроение опять ухудшилось.
Почувствовав какое-то движение, Иван приоткрыл глаза. Красивая стюардесса, находясь впереди салона, что-то говорила, он вгляделся в её слегка накрашенные губы и попытался понять о чём. Иван перевёл взгляд на Андрея: тот проснулся и слушал бортпроводницу с широко раскрытыми глазами. Потом повернулся к Ивану, и видя, что тот ничего не слышал, сделал знак, чтобы Иван выключил магнитофон.
– Ты слышал? – начал Андрей с негодованием. – Они обалдели, будут мне компенсацию выплачивать. Этот Аэрофлот уже в корне обнаглел, что хотят то и вытворяют.
– Что случилось? Объясни толком, – Иван видел недовольные лица пассажиров, многие возмущались. Стюардесса стояла в проходе, и с каким то виноватым видом что-то говорила толстому пассажиру кавказской национальности.
– Вынужденная посадка по техническим причинам. Ты понимаешь Иван? Они выпускают неисправные самолёты на линию, а мы расхлёбывай. Когда мы теперь доберёмся?
Иван уже не слушал Андрея, хотя тот что-то ещё объяснял, при этом выразительно жестикулируя руками. Ивану стало жалко стюардессу, которая переходила от одного кресла к другому, выслушивая упрёки в адрес экипажа и всего Аэрофлота в целом.
Потом он посмотрел в окно. Они летели уже довольно низко. Землю было видно очень хорошо и солнце… Красно-багровый диск показался Ивану огромным. Такое солнце можно наблюдать на закате. Приятное для глаз, когда можешь смотреть на него без боли и сколько захочешь, а оно уходит за горизонт. Но это солнце почему-то не уходило за горизонт и вечерним его никак не назовёшь – оно было в зените. И слева. Иван вдруг понял, что солнце теперь светит в его иллюминатор, тогда как всего лишь несколько минут назад, оно ярко сияло в противоположном, и мешало читать ему газету. Они изменили курс, подумал Иван, значит, что-то серьёзное случилось, хотя, наверное, летят к ближайшему аэропорту.
Иван продолжал смотреть в окно. И что-то было не так внизу. Вначале он долго не мог понять что, что именно не так, а потом вдруг понял, но не знал, чем это можно объяснить. Он видел сотню раз землю сверху и она была другой. Она была поделена квадратиками – поля, дороги: железные и автомобильные, оросительные каналы и лесополосы, линии электропередач и ещё просёлочные дороги, которыми испещрена вся Россия. Та же земля, которую он видел сверху, была девственна. Они уже довольно долго летели низко и все подробности сверху были хорошо видны. Они летели над скалами и холмами, пролетели большой лес с озером в центре, но Иван не увидел ни просек, деливших наши леса на квадраты, ни дорог к озеру… Самолёт летел над землей, холмистой и скальной, и на сколько хватало глаз, Иван не видел привычной картины внизу: когда садишься или взлетаешь – картины цивилизации, картины обетованной земли…
***
Но солнце… Александр Петрович не мог поверить своим глазам. Они не меняли курс. Он всё это время держал штурвал прямо. Они таранили облако. Но когда они влетали в него, солнце было справа. Оно ярко ослепляло его, и он даже надел солнцезащитные очки. А этот вечерне-багровый диск был слева. Слева от него, не справа, а слева. Выходит, они теперь летели в другую сторону, развернулись в этом облаке и изменили направление. И судя по солнцу – время вечернее. Только сейчас до него дошло посмотреть на свои ручные часы. Они стояли. Но вылетали то они днём…
– Коля! – обратился он ко второму пилоту. – Сколько на твоих?
Николай долго смотрел на свои часы.
– Они стоят! – изумлённо воскликнул он.
У остальных также часы остановились. Сколько же они летели в этом чёртовом облаке? Пять-шесть минут, не больше. Командир ничего не понимал, но зато твёрдо знал, что сейчас необходимо, во чтобы-то не стало, посадить неисправную машину.
– Приготовиться! Будем садиться!
Минут пятнадцать они летели примерно на высоте тысячу метров, выискивая удобную площадку для посадки. Наконец они увидели подходящую долину между двумя холмами. Сделав два круга, и примерно рассчитав длину торможения, решили, что места хватит. Сели они мягко, как на взлётную полосу.
Выключив двигатели, командир откинулся на спинку сидения.
– Всё! Отлично приземлились ребята, я вас поздравляю! – он подумал, что надо сообщить свои координаты в надежде, что хоть односторонняя связь работает. Но до него вдруг дошло: они ведь не знают, где находятся, совершенно не представляют, где могут быть. Они летели пятнадцать минут низко над землёй, но эти места ему незнакомы.
– Дима, – кивнул он штурману, – Я сейчас пойду к пассажирам, объясню ситуацию, а вы постарайтесь определиться по карте. Найдите хоть примерно, где мы можем быть, – Командир вышел в салон…
Иван был удивлён, что они просто сели и всё; сели неизвестно где. Значит действительно плохо, раз они даже не дотянули до аэропорта. Он видел, как вошёл в салон человек в лётной форме, как все притихли; слышал, как он объяснял, что отказали приборы, что они вынуждены были сесть, что скоро за ними прилетят вертолёты спасателей и доставят в ближайший аэропорт, и не пройдет и нескольких часов, как они будут лететь дальше. И тут начался шум. Все кричали и опять стали обвинять кто пилотов, кто аэрофлот. Друг друга перебивая, они пытались кому то доказать, что им некогда, что они спешат, что горит срочная командировка, у кого-то рожает жена, а кто-то опаздывает на свадьбу, а кто-то на похороны. Иван видел растерянное лицо стюардессы, слышал, как рядом ругался Андрей: высказывая им, что он должен нервничать перед чемпионатом страны и почему они сели в какой то пустыне.
– Да, поймите же! – отчаянно закричала бортпроводница. – Ведь мы сели. Вы понимаете? Мы могли разбиться, а мы живы. Мы могли же и не долететь до ближайшего аэропорта, и на похороны уже нужно было бы лететь к нам.
Только тогда все замолчали и уставились на разгорячённую девушку.
– Конечно, вам придётся потерпеть неудобства. И то, что мы сели в этой пустынной местности очень и очень неприятно, – продолжил за неё командир. – Но поверьте, другого выхода не было. Сейчас нам остаётся только ждать…
Иван сошёл с трапа на землю. Экипаж закреплял камнями колёса. Он медленно стал подниматься по склону холма. Его догнал Андрей.
– Влипли, а…? Будет, что рассказать ребятам.
Иван задумчиво кивнул, продолжая идти.
– Ты не знаешь, сколько сейчас время? – спросил он у Андрея, поднявшись на вершину холма.
– Нет, я уже у многих спрашивал. У всех стоят.
Сверху открывался вид на серую холмистую пустыню. Ни звука, ни ветерка. И на сколько хватало глаз – полное однообразие, ни травинки, ни деревца. Мрачная местность, нагнетающая тоску и безнадёжность. Диск солнца стоял в зените, и от его не яркого света возникало ощущение, что это тёплый летний вечер.
Они посмотрели вниз. Почти все пассажиры вышли из самолёта и разбрелись по долине.
– Как ты думаешь, долго нам ждать?
– Не знаю, – уже бросил Иван на ходу, и как будто что-то вспомнив, стал быстро спускаться вниз по склону к самолёту.
Андрей же, сев на камень, стал вглядываться в горизонт, то в одну, то в другую сторону, надеясь увидеть приближающуюся помощь.
Иван поднялся на борт самолёта и прошёл в кабину. Все члены экипажа были там. Так же там был и "депутат". Они вопросительно взглянули на вошедшего Ивана.
– Скажите, через сколько за нами прилетят?
Командир экипажа пожал плечами.
– Что вы хотите этим сказать? Вы вызвали помощь по рации?
– У нас нет связи.
Иван опешил. До этого момента он думал, что за ними уже летят.
– Я вас понимаю молодой человек. – командир смутился, но посмотрев на Ивана, и как бы что то для себя решив, продолжил. – Связь мы потеряли тогда же, когда и отказали приборы. Есть надежда, что работает односторонняя связь, и мы сообщили о случившемся. Но мы совершенно не знаем, где мы, каковы наши координаты. В облаке мы сбились с курса и сейчас по карте пытаемся определить наше местонахождение. Если у вас есть свои соображения, то помогите.
Иван рассказал о своих наблюдениях, сделанных им, когда они летели низко над землёй.
"Депутат" кивнул и высказал своё мнение:
– Да, я тоже это заметил. Если хотите, то я вам предложу свою версию. – Он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями. – Мы можем быть намного дальше, чем предполагаем. Сколько мы находились в этом облаке? Вы думаете, что пять-шесть минут. То есть вам так кажется. Но ведь мы могли бы там быть и пятьдесят – шестьдесят минут, а может и намного больше. И всё это время летели. В каком направлении? Вы этого тоже не можете сказать. Если это какое-нибудь магнитно-радиоактивное облако, случайно забредшее из районов Семипалатинска, то не мудрено, почему у нас потеря связи и отказ работы приборов. Излучение могло подействовать и на наши психо-временные связи, тем самым нам показалось, что мы были в нём всего лишь пять минут. Вы заметили, что мы пролетели около ста километров по незаселённой территории? Где можно найти такое огромное пространство? Принимая во внимание всё выше сказанное, можно предположить следующее, – он повёл пальцем по карте. – Я думаю, что вот здесь или где-то в этом районе, – "депутат" показал на северо-запад от Аральского моря.
– О боже! – стюардесса прижала руки к груди.
– Нет, этого не может быть. – удивился штурман.
– Я не утверждаю категорически, но предположим худшее, – произнёс "депутат". – Где вы в России видели такую местность? А я бывал на Арале. И поверьте, очень похоже. Так вот представьте: если потеря связи полная, а это скорее всего так и есть, потому что излучение просто разрушило некоторые детали ваших приборов, чем можно и объяснить их отказ. Так вот там тоже совершенно не знают, где мы. Поиски естественно начались сразу после потери связи, но они сейчас ведутся по линии маршрута, потом будут постепенно расширятся, охватывая всё новые и новые районы. Вы, понимаете, о чём я говорю?
Все согласно кивнули.
– Так вот это значит, что помощь скорее всего придётся ждать очень долго. – заключил свою речь "депутат".
– Я думаю, что надо всё рассказать остальным. Все должны знать полную правду. – командир направился к выходу.
Андрей слушал Ивана внимательно, и не перебивая, а когда он закончил, то с силой ударил рукой по обшивке самолёта.
– Ты думаешь всё?
– Что, всё? – переспросил Иван.
– Как что? Чемпионат! Ты, думаешь, не успеем? – У Андрея где-то ещё жила надежда, что вот-вот они услышат гул вертолёта и вечером всё-таки долетят до места. Но по лицу Ивана он понял, что это надолго. И если их даже быстро найдут, то пока всё разберётся, пока они долетят; то к тому времени соревнования кончатся, и их поезд сейчас ушёл, ушёл, может быть, вместе с путёвками на Кубок Мира. А там… Там могли бы быть медали. И всё из-за непредвиденной случайности, по воле злого рока и независящим от них обстоятельствам, рушатся сейчас их надежды. А им остаётся только ждать. Сколько? Чего? Просто ждать, долго и нудно.
Иван видел и понимал переживания своего друга. Ему самому было нелегче. Они сейчас здесь, за сотни километров, от какого либо жилья и ничего не могут предпринять. Хоть кричи не кричи, уже ничего не изменишь…
Они сидели на вершине холма, соорудив себе что-то подобие скамейки. Им казалось, что они уже здесь вечность, хотя прошло не более трёх или четырёх часов. Андрей слушал музыку, тупо уставившись в красный диск солнца, медленно опускавшийся к горизонту.
Иван за это время несколько раз принимался читать газеты, но никак не мог за чёрными строчками букв уловить смысл написанного. Услышав за спиной шорох, он обернулся. Наверх к ним поднималась стюардесса.
– Можно присесть с вами?
Иван кивнул на большой плоский камень, лежащий рядом. Девушка села.
– Как вы считаете, гипотеза того мужчины насколько верна?
– Какая разница правильна она или неправильна. Но факт тот, что искать нас не собираются, – процедил раздражённо сквозь зубы Андрей, обиженны на весь мир.
Анна долго после этого хранила молчание, не решаясь вновь завести разговор. Они тоже не нарушали установившуюся тишину и просто сидели, смотря на солнце, уходившее за горизонт.
– Вы есть хотите? – наконец произнесла Анна, взглянув на них вопросительно. – Мне мама сделала несколько бутербродов, а я так их и не съела.
Андрей улыбнулся и сразу же оживился. Ещё час назад никто из них и не думал о еде, но время шло, первые волнения улеглись, и голод уже давал о себе знать.
Спускаясь к самолёту, они познакомились. А, жуя в салоне бутерброды, слушали рассказ Анны себе, о работе и о том, что она из города в который они летели, и что это был последний рейс их экипажа перед отпуском. А теперь об отдыхе придётся забыть: их просто затаскают по комиссиям и инстанциям, расследующих причины аварий в Аэрофлоте. Она с вздохом сказала, что её мама сейчас волнуется и не находит себе места. Но постепенно девушка перешла с грустной темы на различные истории из её жизни в Аэрофлоте. Анна работала стюардессой второй год и двадцатилетней девушке нравилась её работа. На полтора часа она становилась хозяйкой салона и с удовольствием делала пассажирам объявления, разносила газеты и прохладительные напитки, продавала сувениры, которые многие охотно покупали на высоте пять тысяч метров.
Слушая её приятный голос, Иван смотрел на красивое лицо, и его внутреннее напряжение спало, уступив полному расслаблению и временному спокойствию. Андрей же оживился и преобразился. Он рассказал анекдот, и они долго смеялись. Анна сходила за лимонадом, а Андрей уже разошёлся и поток его любимых остроумных историй, трудно было остановить.
Им было хорошо и весело, и они действительно забыли в этот момент, что попали в аварию, что они даже не знают, где они. Андрей шутил и смеялся, как будто был дома. Анна говорила, что вот они и встретились вечером и проводят его вместе, как тот этого и хотел. И на что Андрей отвечал, что чем же хуже ресторанного, этот импровизированный стол, показывая рукой на разложенные на сидениях бутерброды и бутылки с лимонадом. Иван рассказал ей, что они ехали на чемпионат страны по лёгкой атлетике. Анна приглашала их к себе домой, после того, как они выберутся отсюда, и заверяла, что мама будет очень рада, что она хорошо готовит и им понравится у них.
За окнами стало совершенно темно. Пассажиры возвращались в салон и устраивались спать, приспосабливая для этого кресла и свои вещи.
Втроём они вышли на улицу. Солнце село и словно темнота разлилась чернилами, создав непроницаемую тьму, так что в двух шагах ничего не было видно. Такая ночь бывает, когда небо затянуто тучами, сквозь которые не может пробиться свет луны и звёзд.
Включили осветительные огни. И Иван подумал, что если ночью поиски будут продолжаться, то их обязательно обнаружат.
Они вернулись в салон и, решив, что пора спать и уже поздно, пожелали друг другу спокойной ночи. Иван с Андреем прошли на свои места, где и устроились на ночлег. Иван вспомнил, что у него есть западногерманский секундомер, в котором кроме двух стандартных, есть ещё и часовая стрелка. Они достали его и завели. Потом с надеждой нажали на пуск. Секундная стрелка побежала по кругу.
– Слушай, почему мы раньше не вспомнили про секундомер? Ну, теперь хоть примерно будем знать время. – Андрей с удовольствием смотрел на движущуюся стрелку.
– Ладно, давай спать. Только ты не брыкайся ночью.
– Всю жизнь мечтал ночь провести в кресле АН-24. Да тут и ноги не вытянешь, как следует. – Андрей поёрзал на сидении, принял удобное положение и замолчал, делая усилия заставить себя заснуть.
Иван ещё долго смотрел в потолок, о чём-то думал, ни о чём конкретном; усталость пережитого дня постепенно брала своё, глаза закрылись сами собой, и Иван почувствовал, что он куда-то проваливается…
***
В иллюминатор кто-то снаружи тихо постучал. Иван прижался лицом к стеклу. Вначале в темноте он ничего не увидел. Потом стал различать, как что-то большое двигалось. Это что-то большое приближалось к ним, и спустя мгновение Иван ясно разглядел, что это было. Он почувствовал, как волосы под одеждой на руках и ногах встали дыбом, по коже пробежал холодок. Он не мог ни пошевелиться, ни вскрикнуть; ужас приковал его к месту.
Огромное, больше, чем самолёт, чудовище оказалось в слабом свете его огней. Оно открыло пасть, похожую на крокодилью, и откусило половину крыла. И тут же кто-то, толи завыл, толи заплакал, а в иллюминаторе, прямо за стеклом, на него смотрела, зловеще ухмыляясь, дьявольская рожа. Он никогда раньше не видел её, но сразу узнал. Поросячий нос, красные глаза, окровавленные клыки и два острых рога…
Иван бежал; бежал наугад, спотыкаясь о камни, падая на них и опять вставая бежал. А вслед раздавалось дикое хохотание и топот. Он ещё раз упал, хотел встать, но ногу что-то держало; держало крепко, потом обвило голень. Змея, промелькнула мысль, а дальше чувствовал, как обвиваются его руки и вторая нога. И вдруг он увидел две приближающиеся фары. Машина.
Они нас нашли, они мне помогут, только бы не проехали мимо. Его уже душило за шею. Он закричал. А потом; потом крик оборвался, перейдя в хриплый стон; стон ужаса и отчаяния. Фары приблизились, но это была не машина. Из огромных круглых, бездонных глаз излучался свет. Два "прожектора" шарили по местности. Глаза что-то искали. И нашли; они осветили его, они смотрели на него в упор и стали приближаться…
– Иван! Иван!
Он открыл глаза. Андрей тряс его за плечо. Иван слышал, как тяжело стучит его сердце; ощутил, как по вискам струится пот.
– Ты, что весь дёргаешься? Стонешь?
– Да так… Кошмар приснился.
Иван посмотрел в окно. Вначале в темноте ничего не различил, потом увидел. Крыло было на месте.
– Ты знаешь, как наяву. Думал мне крышка, – произнёс Иван и с каким то выдохом облегчения откинулся на спинку кресла.
Он обвёл глазами салон самолёта. Все спали тихо и безмятежно. Впереди кто-то похрапывал, а сзади на коленях у женщины, сладко посапывая, иногда ворочался ребёнок.
Иван посмотрел на секундомер. Прошло восемь часов, но видимо рассветать, и не собиралось. Андрей опять спал. А Иван чувствовал, что уже не уснёт. Сидеть тоже было невмоготу, но он, переменив позу, всё-таки закрыл глаза.
В забытьи прошло ещё два часа. Всё, он больше не мог ни спать, ни сидеть. Он видел, как уже ворочались остальные пассажиры, но снаружи всё по-прежнему было темно.
Иван встал и вышел из самолёта. Он сделал несколько разминающих упражнений, затем по десять раз присел и отжался.
Вдруг Иван услышал какой-то шорох над собой. Он стал вглядываться вверх, но "чернила" не позволяли ничего разглядеть. Иван ещё раз услышал звук, похожий на хлопок крыльев. Он вспомнил свой сон и тревожное состояние начало возвращаться. Тогда ему стало жутко. На склоне посыпались камни. Иван внимательнее всмотрелся в темноту.
– Кто здесь?
Но ему никто не ответил. Иван минуту размышлял: пойти посмотреть или нет. Но что больше, разум или страх удержало его, он не знал. Не приснись ему такой страшный сон, который оставил в нём тревогу, он бы сейчас конечно пошёл посмотреть, что или кто там. Но идти одному туда в темноту… Зверёк наверно какой-нибудь, решил для себя Иван и поднялся в самолёт, но только после того как, хорошо закрыв и проверив люк дважды, он прошёл в салон.
Пассажиры просыпались и потягивались. Из кабины вышел командир экипажа и пожелал всем доброго утра. Но на утро это было непохоже. Стояла глубокая ночь. Прошло уже около двенадцати часов, как зашло солнце, а на рассвет даже никакого намёка. Никто ничего не понимал. Все смотрели друг на друга, надеясь, что кто-нибудь сейчас всё объяснит.
Вдруг женщина, которая сидела рядом с толстым кавказцем, сказала, что не видит своего соседа. Иван обвёл взглядом всех, и действительно этого пассажира среди них не было.
– Я видела, как он ночью встал и вышел. Я подумала, что он направился в туалет.
– Когда это было? – спросил у неё пилот.
– Не знаю, я сразу уснула. Наверно три-четыре часа назад.
Иван рассказал, что он что-то слышал на склоне холма. Он звал, но ему никто не ответил. Пилот вышел в кабину и вскоре вернулся с фонариком.
– Кто со мной пойдёт, посмотрит?
Андрей с Иваном встали и направились к выходу…
Они осмотрели всё в радиусе четырёхсот метров. Прошли вдоль и поперёк всю долину. Поднялись на вершину холма.
– Куда он мог подеваться?
Хотя Иван и не видел лица пилота, но по интонации слышал, что тот сильно встревожен.
– Придётся обождать до рассвета. В этой темноте хоть глаз выколи. Ни черта ничего не видно. – пилот осторожно стал спускаться к самолёту…