Сергей Куковякин
Санитар
Глава 1 Что-то со связью
– Сколько, сколько?!
Счёт за выпитое-съеденное от «Сулугуни» дружественным назвать было никак нельзя. Даже, если на четверых разделить… вырисовывалась проблема.
Нет, не заплатить сейчас, а отдать завтра денежки Марии-хозяйке за съемную студию.
Будет она опять брови хмурить, бухтеть что-то себе под нос.
Правда на её стороне, не можешь за жилье расплатиться – живи на вокзале. Или – работу другую ищи. Такую, где платят больше.
Шесть лет университета, два года ординатуры, а на карточке – горькие слезки.
Ладно, завтра будет завтра, что-то придумаю – не в первый раз.
Мария-хозяйка давно на давление жалуется, вот и устрою её в больничку. С мужиками поговорю, они и помогут.
Так, всё. Сегодня про деньги больше не думаем…
– Ну, за аккредитацию! За тех, кто сдал и не сдал!
Сколько раз уже за это сегодня пили? Два раза? Три? Ну, можно и четвертый…
Придумали же такую галиматью, делать им там больше нечего…
– Мужики! Всё! Уходим!
Конечно, уходим. Что за пустым столом-то сидеть.
– Сереж, у нас дежурства не возьмешь? У вас же ещё не меньше месяца ремонтировать будут.
Это, Вадим, коллега мой подработать предлагает. У нас отделение ремонтировать задумали в кои-то веки. Народ в отпуска выгнали, меня в том числе.
Так-то можно, деньги не помешают, но я домой съездить хотел…
– Ответ до завтра терпит?
– Терпит.
Вадима качнуло.
– Перезвоню.
– Звони. С завотделением проблем не будет, он вообще тебя на постоянку готов взять.
Это точно. Был уже такой разговор, но менять шило на мыло…
– Давай, Вадик, до завтра. Высплюсь и звякну. – я изобразил сотовый у уха.
Пешком до моего нынешнего съемного жилья отсюда – далеко, автобусы уже не ходят, такси надо брать, а это – опять расходы. Вот так работаешь, работаешь, а каждую копейку считать приходится.
Телефон глючил. Приложение для вызова такси хрень какую-то показывало. У мужиков то же самое было.
– Что там у них опять? – Вадик экраном ко мне свой смартфон повернул.
– Не знаю. На той неделе так же было.
Я ещё раз попробовал вызвать машину. Результат был прежний – никакого.
– Звони завтра.
Вадим Иванович ручкой мне сделал и в сторону дома двинулся. Ему хорошо, несколько кварталов и он дома…
Я ещё раз попробовал вызвать такси. Болт на всю глупую рожу…
Так-то, в принципе не холодно. Можно и пешочком пройтись. На небе ещё какие-то всполохи, что-то типа северного сияния. Никогда у нас такого раньше не было, а тут – опять. Кстати, на той неделе, когда сотовые глючили, так же было. Об этом даже по телевизору показывали.
Может, правда, на своих двоих пройтись? На небесное явление ещё дорогой полюбоваться? Грусть-печаль развеять?
Честно говоря – лениво.
Я некультурно прошелся по газону к проезжей части и стал ловить машину.
Во как… Дожили… Такси вызвать по мобильнику нельзя…
– Куда? – водитель был немногословен.
Я назвал адрес.
– Садись.
Я разместился на заднем сидении.
– Пристегнись.
Во как… Дисциплинированный водитель мне попался.
Оказалось – не очень. Дорогой он всё свой телефон терзал, пытался куда-то дозвониться.
– Не знаешь, что со связью? – повернул сидящий за рулем ко мне голову.
Мля! На дорогу надо смотреть, а не башкой куда попало вертеть!
– Не знаю. У самого так же.
Что я ему мог ответить?
– В небе ещё всё сверкает…
Сам вижу, что сверкает. Не слепой.
Еле у меня налички и хватило с ним рассчитаться. С телефона на телефон деньги тоже не переводились.
«Пятерочка», она у моего дома круглосуточная, хлебом и молоком меня не обеспечила. Кассы у них не работали.
Ладно, перебьемся…
Глава 2 Салют с фейерверками
Лифт… не подавал признаков жизни.
Да, что сегодня такое! То – одно, то – другое!
Дом – пусть не совсем новый, однако, лифт не так давно меняли – года он не работает, а везти меня отказывается!
Опять кто-то стройматериалы на нем поднимал? Не все жильцы ещё свои гнёздышки оборудовали. С дежурства придёшь – спать хочется, а вверху опять сверлят. Ничего и сказать нельзя – в своем они праве.
Пришлось подниматься на пятый этаж пешком. Вроде и не высоко, а после суматошного дня и ресторана – такого желания не было.
Холодильник работал. Это я уже с порога услышал. Мария-хозяйка расчетливо свой бизнес вела, моя съемная студия старьем всяким была обставлена. Холодильник, наверное, ещё во времена Леонида Ильича Брежнева был произведен. Тогда вредоносным маркетингом не занимались, специально жизненный цикл товаров не укорачивали. Вещи для советского народа на века делали. Это, если верить моей квартирной хозяйке. Я в упомянутое время не жил, со слов ей верить приходилось.
Новенький телефон от известного китайского производителя не функционировал, а отечественный холодильник – за милую душу. Наша техника – самая надежная.
Телевизор не подавал признаков жизни.
Как бы из-за него у меня беды не возникло! Скажет Мария, что сломал я раритетную технику!
Настроение у меня совсем поползло в минус. Нет, ипотеку надо брать, за своё жильё платить, а не за съемное. Пусть эти выплаты и на два десятка лет растянутся и в кабалу попадешь, но что, делать-то?
Я подошел к окну. Там – одновременно Новый Год и день города. Небо переливалось всеми цветами. Ещё и что-то типа молний посверкивало. Настоящий салют с фейерверками.
Однако, молнии без грома были. Тишина стояла какая-то зловещая.
Может, отключить электроприборы? Коротнёт что-то ночью из-за всех этих небесных явлений, а Мария-хозяйка мне по полной программе за испорченное имущество счёт и выкатит. Холодильник у меня пустой, ничего там не испортится.
Отключил и спать пошел. Завтра с утра в кадры надо ещё забежать, справочку взять для устройства на работу по совместительству. Пока нашу больничку ремонтируют, я немного денежек подшабашу, а домой съезжу в другой раз.
Лечебное заведение наше раньше заводской медсанчастью было. В СССР работающие на производстве, особенно – военном, приоритет в медицинском обслуживании имели. Могли, когда заболеют, по месту жительства в поликлинику обратиться, а кроме того – лечение и по производственному принципу получить. В родной медсанчасти. Ещё и в профилактории при ней оздоровиться. Времена поменялись, медсанчасть прикрыли, а вместо её номерная городская больница стала. Сейчас, при очередной реорганизации, её к больнице скорой помощи присоединяли. Та, совсем на одном краю города, а мы – в другом его конце. Получается, если мы филиалом больницы скорой помощи будем, пациентов на неотложках быстрее к нам доставлять. Город разросся, машин – море, пробки случаются, а время доезда для спасения пациента большую роль играет. Покумекали с маршрутизацией в региональном минздраве и решили – филиалу скоропомощьной больницы быть.
По федеральной программе денежки подтянули и нас сейчас ремонтируют. Ещё и аппаратуру обещают новенькую поставить. Ну, это тоже надо. От материально-технического обеспечения медицинской помощи её результат напрямую зависит. Даже мне это понятно, хоть и не в министерстве здравоохранения я работаю.
Засыпалось мне плохо. Всё ворочался, устраивался поудобнее. Голова что-то ещё заболела. Рано как-то. Утром ей надо болеть, а не сейчас. Алкоголь – зло, это все знают.
За окном – калейдоскоп продолжался.
Шторы задернуть?
Я нашел более простое решение. Отвернулся к стенке и задремал. Вернее – в сон провалился.
Ночью снилось всякое-разное. Как будто я аккредитацию прохожу, а со сдачей второй станции у меня проблемы возникли.
– Не сдали сердечно-легочную реанимацию, – говорит мне мужчина в белом халате. – Смотрите график на сайте, когда ещё можно раз попробовать.
Я не сдал? На кукле с электронной начинкой? Пациентов сколько раз спасал, а тут у меня не получилось?
– Манекен-тренажер тут не рабочий скорее всего, – не соглашаюсь я с человеком в белом халате. Какой-то он не знакомый мне, никогда я его раньше не видел.
– Хороший тренажер. Все сегодня на нём сдали нормально, – не принимает мои доводы сотрудник мультипрофильного аккредитационно-симуляционного центра. – Новенький.
– Что, меня сейчас и до работы не допустят?
– Получается так. Пока аккредитацию не пройдете…
Тут я и проснулся.
Приснится же такое… Нет, бы что хорошее.
Босыми ногами я прошлёпал в кухонный закуток. Водички в стакан налил. Выпил.
С организмом всё хорошо было. Ну, я же в первом мужском возрасте – всю ночь пить и гулять могу, а наутро как огурчик.
Глава 3 Санитар
Дом, в котором я сейчас жилье снимал, раньше был заводским семейным общежитием. Коридорного типа. В девяностые свои комнаты жильцы каким-то хитрым образом приватизировали. Кто так и здесь жить остался, а кто-то свои метры продал.
Предприимчивые люди, как моя Мария-хозяйка, комнатки недорого к рукам прибрали, подремонтировали, обставили и сейчас сдавали. Поговаривали, что у Марии в доме не один десяток квартир-студий. Она раньше в профсоюзном комитете завода подвизалась, все ходы-выходы знала и на хромой кобыле куда угодно могла въехать.
Общежитские хоромы и сейчас продолжали продавать. Где, после ушедших в мир иной, а кто и денежек подкопил и в более нормальное жилье перебирался. Ну, а прежняя жилплощадь в этом случае на продажу шла.
Вот в доме и продолжали сверлить, колотить, лифт цементом загаживать. Ремонтировались новые жильцы.
Коридоры никто не трогал. Они же – помещения общего пользования, чего в них вкладываться. Коридоры, как были, так и стояли с советских времен.
Я оделся, есть не хотелось, и в отдел кадров за справкой пошел.
Лифт так и не работал, поэтому пришлось лестницей воспользоваться. Её состояние не лучше коридоров было.
Почему я здесь жильё снимал? До работы мне было три шага. Вышел из бывшего общежития, пять минут – и уже на рабочем месте. Не надо в больницу через весь город мотаться, часы на дорогу тратить.
На лестнице я никого не встретил, на улице тоже было пусто. Все нормальные люди на работе и учебе уже были, никто без дела не шлялся.
Туман какой сегодня… Видно, после вчерашнего светопреставления на небе.
Мать моя! Это, они, что за три дня так нашу больничку отремонтировали! Пока я к аккредитации готовился, трудовой подвиг совершили! Причем, сделали её в каком-то ретро-стиле. Ну, так, наверное, главный врач больницы скорой помощи приказал. Тут он теперь хозяин-барин.
Здание было выкрашено зеленой краской, не сочной, а какой-то грязноватенькой. Так военную технику камуфлируют. Зато окна, те – сияли чистотой.
Над входом в стационар в глаза бросался красный транспарант.
«Планы партии – планы народа!»
Прикалываются?
Это, они про какую партию? Их у нас много…
У дверей меня тормознули две женщины. Одна, как говорят – в теле, вторая – худосочная и с косичками, похожими на крысиные хвостики.
– Петров! Стой!
Стою. На мадамов смотрю. Что-то раньше я их в нашей больнице не видел.
– Опаздываешь? – ехидненько так говорит та, что в теле.
Какой опаздываю? Я же в отпуске.
– Всё отделение назад тянешь?
Куда я кого тяну? Никуда не тяну.
Дальше стою и молчу. Может, это – представители администрации больницы скорой помощи, а начинать мне знакомство с ними в ругательном виде совсем не хочется.
– Мариночка, запиши, что Петров на семь минут опоздал, – это могутная худосочной строго говорит, а та и послушно записывает в какую-то тетрадочку.
У женщин ещё и красные нарукавные повязки имеются…
Ну и порядочки у нас тут сейчас будут с этим присоединением! Строем ещё ходить заставят…
Так, а откуда они мою фамилию знают?!
За спиной у меня шаги забухали, словно слон из зоопарка сбежал и своим ходом к нам в реанимацию направляется. Не знаю, почему такая ассоциация мне в голову пришла.
– Серега, привет!
Мужик, весьма габаритной комплекции, меня по плечу хлопнул. Чуть руку не оторвал. Травматолог он. Ему и пришивать её бы пришлось.
– Коромыслов! Стой!
Крупная дама с повязкой обширностью лексикона не страдала.
– Опаздываешь?
Травматолог Коромыслов виновато развел руками.
– Транспорта не было… – начал оправдываться мой коллега.
– Всё отделение назад тянешь?
Мне минуту назад подобный же вопрос был задан.
Коромыслов отдувался, с ноги на ногу перетаптывался.
– Мариночка, запиши, что Коромыслов на восемь минут опоздал.
На Коромыслова смотреть даже стало больно. Скукожился как-то он, голову опустил. Чуть не в половину меньше стал.
– Может, не надо?
– Надо, Коромыслов, надо…
Мадам была непреклонна.
– Пошли, Серега. – кивнул мне на дверь доктор-травматолог. – Бесполезно с ними разговаривать.
Дамочки при этом лучились от счастья – нарушителей трудовой дисциплины они выявили.
В кадры я решил попозже зайти, сначала надо в отделение наведаться, прояснить для себя, что тут такое творится.
Экстренная хирургия у нас на первом этаже, а ординаторская – вторая дверь от входа. Первая дверь – кабинет заведующего отделением.
– Ты куда? – остановил меня Коромыслов.
– В ординаторскую.
– Стой, так нельзя. Сначала надо переодеться.
Так, и тут новые порядочки…
Я пошел за травматологом.
Стоп. Тут раньше у нас хозяйственное подсобное помещение было, а сейчас что, после ремонта – раздевалка?
Ну, дела…
В комнатушке в рядок стояли шкафчики для одежды. Я пробежался по прямоугольникам с надписями глазами. Вот и мой. По крайней мере с моей фамилией и инициалами.
Что-то ещё там мелконько написано.
Я шагнул к своему шкафчику.
«Санитар» – так был обозначен мой статус черненькими буковками.
Они, что, из аккредитационного центра уже сюда сообщили, что я станцию по сердечно-легочной реанимации не сдал? Меня из докторов, сразу в санитары перевели?
Глава 4 Палата для ударников
Я переоделся. Свою одежду в шкафчик поместил, а казенную робу на себя напялил.
Ишь, в санитары меня…
Почему это так? У меня же ещё прежнее свидетельство об аккредитации годное, не вышел срок его действия. Я заранее хотел всё сдать, у нас так кадры требуют. Ну, чтобы дыра между старым и новым свидетельством не получилась. Одно уже закончилось, а нового ещё нет.
Досдавался… Кукла ломаная у них. Козлы…
К дверям ординаторской еле ноги меня донесли. Шел и думал, а надо ли мне туда? Не во врачебном я уже сословии…
Нет, надо заглянуть, о новых порядках узнать.
– Можно?
В ординаторской – пятиминутка. Это – по названию, а по времени она и гораздо дольше может затянуться.
– Зачем? – завотделением на меня глаза вытаращил. – Сергей, я ведь тебя на палату ударников поставил, иди туда и делом занимайся!
Во дожил… В ординаторскую не пустили!
В палату Петрович отправил! Горшки выносить!
Ну, допустим, про горшки ничего не было сказано.
Стоп. А, почему в ординаторской половина народа мне незнакомая? Из больницы скорой помощи докторов к нам перевели? Их – сюда, а наших – к ним? Ротацию сделали?
Что-то я совсем ничего не пойму. Сходил, называется, на аккредитацию. До санитара по карьерной лестнице вырос.
Тут ноги мои к полу и приросли. Куда меня Петрович поставил? На палату ударников? Что это ещё за ударники? Вообще я такого не слышал. После ординатуры, вот уже почти пять лет работаю, а про каких-то там ударников первый раз слышу.
На некоторых дверях палат, и правда, какие-то таблички висели. На одних дверях – только номера, на других – номера и таблички. Что там на них написано?
«Образцово-показательная палата для ударников».
Вот так, черным по белому. Для дураков.
Рядом с дверьми, на которых таблички, стендики какие-то под стеклом. Надо почитать, может что-то и прояснится.
Оказалось, что это положения об этих самых палатах. Кто такие ударники, там не было прописано. Подразумевалось, что это и так всем понятно.
Из вывешенного под стеклом я узнал, что в данных палатах стены, пол и окна должны быть приведены в самый лучший порядок. А, порядок может быть лучшим? Порядок, он порядок и есть. Что, может быть и худшим? Тогда это – совсем не порядок.
В палате должны стоять лучшие одинаковые койки с лучшими одинаковыми матрацами и подушками.
Тут меня смех начал разбирать.
Прикроватные тумбочки должны быть покрыты салфетками.
Это, вообще, кто придумал?
На каждой тумбочке и окне должны стоять живые или искусственные цветы.
Я чуть не начал биться головой об стену.
Палата должна быть радиофицирована, а на стенах необходимо иметь картины. Далее в скобочках значилось – портреты вождей и другие.
Портреты вождей? Вождей? Каких?
Что-то я совсем запутался. Это, что, всё главный врач той больницы придумал, куда нас присоединили?
Точно, внизу под положением подпись главного врача имелась. Ещё и скрепленная круглой печатью.
Для данной палаты должна быть выделена посуда высшего качества, в палате должно быть повешено зеркало и иметься умывальник.
Ну, не меньше чем знаменитый Мойдодыр… Кривоногий и хромой…
Завершал положение пункт о необходимости иметь в палате для ударников ширму.
– Ознакомился?
За моей спиной стоял заведующий отделением.
– Я тебя на палату ударников поставил, а ты… – Петрович тяжело вздохнул. – На семь минут сегодня опоздал. Знаешь, какая за неё конкуренция! Тебе же скоро в комсомол поступать. Ещё раз опоздаешь и четыре года санитарства коту под хвост! Как в институт тогда пробиваться будешь? Сам знаешь, туда берут только тех, кто пять лет безупречного стажа санитаром имеет и комсомолец…
Завотделением ещё что-то говорил, а у меня голова поплыла.
Ведь не прикалывается он, на полном серьезе говорит.
– Ладно, сегодня я твоё опоздание замял. В три литра спирта мне это обошлось. Как раз вчера его с шовного сливали. Степанида дачу строит, ей спирт на твоё счастье срочно и потребовался…
– Спасибо, – только и произнёс я пересохшим горлом. – Отработаю.
– Конечно, отработаешь. Куда денешься. Иди, давай, в свою палату. Ты у нас самый лучший младший медицинский персонал, только тебе её я могу и доверить. Не Коромыслову же. Он, правда, на палату ударников давно просится. Их у нас три всего…
Петрович ещё что-то говорил, но уже мне в спину. Я побрел в сторону дефицитной палаты. Мне же в комсомол поступать надо и в медицинский институт пробиваться.
Так Петрович сказал. Или, в дурдом мне пора?
Глава 5 Проверочник
В коридоре отделения Коромыслов… пол мыл!
Старательно так, со знанием дела. Чувствовался у него в этом занятии многолетний опыт.
На меня ещё он всё искоса поглядывал. Причем – осуждающе. Он де выполняет свои функциональные обязанности, а я с заведующим отделения лясы точу.
Он, что тоже аккредитацию не сдал?!
Нет… Петрович о нем, как о санитаре говорил. Желает де Коромыслов в палате для ударников трудовые подвиги совершать. Конкурент он мой. Санитар как я, а не травматолог.
Совсем что-то я … Кто есть кто путаюсь. Не, такого врагу не пожелаешь!
Что-то со мной не того…
Так, если я понимаю это, ну, что – не того, значит – у меня всё нормально. Может, это временное какое-то расстройство? Психиатрию надо было лучше учить. Не одной хирургией заниматься.
Чтобы успокоиться и немного прийти в себя, я решил трудотерапию к себе применить. Откуда Коромыслов швабру брал я видел, а поэтому достал из чуланчика её близняшку и отворил дверь в палату для ударников.
Вожди на стенах палаты присутствовали. Причем, написанные с мастерством и вдохновенно. Владимир Ильич Ленин, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. А ещё – календарь. На нём рабочий и колхозница куда-то в светлое будущее шли. Как-то сразу это понималось.
На календаре, год – нынешний, прожитые дни крестиками зачеркнуты. Похерены, если просто сказать. Хѣръ – это буква из старославянской азбуки, как наша «Х» пишется. Крестик.
Месяц на календаре – текущий, сегодняшний день пациенты палаты уже закрестили, а завтрашний – ещё чистенький. Не прожит он пока.
Немного я даже успокоился. Хоть во времени я не потерялся. Это уже радует, а с текущим происходящим – разберусь потихоньку. Не всё сразу.
– Здравствуйте, – я нейтрально поздоровался с жильцами палаты. Здравия им пожелал. В лечебном учреждении, это – самое актуальное приветствие.
Оба ударника мне синхронно ответили. Тоже здравия пожелали.
Я занялся полом, а они на коечки улеглись – не стали мне мешать.
– Сережа, может сходишь всё же? – раздалось с койки у окна.
– Куда? Зачем? – не совсем понял я о чем меня просят.
– Куда, куда… Туда. За этим самым.
Лежащий на кровати щелкнул себя по горлу пальцем.
Понятно… Выпить мужику желается.
– Не, не… Даже не просите, – отказался я.
– Вот, говорил я, что он и сегодня откажется! – вступил в разговор второй пациент палаты для ударников. – Правильно, Серега. Нечего тут дисциплину хулиганить и водку пьянствовать!
– Да, я – так. Шутейно… Проверочку Сереже устроил. – хихикнул обратившийся ко мне с просьбой.
– Ты, у себя в цеху народ проверяй. – покачал пальцем в воздухе мужчина, что занимал койку подальше от окна. – Проверяльщик нашелся… Скольким уже после твоих проверок плохо стало.
Лицо у говорившего покраснело, зол он был на лежавшего у окна.
– Остынь, остынь… Закипел самовар…
Говорящий это улыбнулся. Не весело, а как бы оправдываясь.
Я, как мыл пол, так и мыл.
Так, проверочки тут ещё какие-то устраивают… Провоцируют.
Палата была не велика и скоро я с мытьем закончил.
– Пойдем, Сергей, перекурим. – лежащий ближе к двери сел на кровати.
Я не отказался.
– Ты, Сергей, на Семена не обижайся. Проверочник он. Сам из-за этого мается. Скоро их ликвидируют. В заводской многотиражке писали уже, что это движение признано вредным и соответствующие оргвыводы делаются. Ошиблись товарищи с выдвинутой инициативой, отступили в сторону с верной дороги.
Проверочник… То, ударники, то – проверочники…
– Понял. Принял к сведению. Спасибо, что сказали.
Лишний раз поблагодарить кого-то – язык не переломится, без костей он, а человеку – приятно.
– Спасибо ещё раз. Пойду дальше пол мыть.
Так я до конца смены санитарской работой и занимался. В клинико-диагностическую лабораторию кровь и прочее носил, пациентов на каталке транспортировал, у сестер отделения на подхвате был.
Делал что скажут, а сам всё думал, что же такое произошло? Понимания текущих событий пока у меня не было.
