Сергей Коин
Мэй-дэй, мэй-дэй
–С тобой?
–Ну да. Ты подумай. Если интересно, если хочется… часов за шесть долетим, тоже с дозаправкой. Ты подумай, время-то есть. Тебе, правда, где-то надо будет перекантоваться до субботы. Но… С утра полетим.
Таня ничего не ответила. Она вспомнила, что Соня живет сейчас одна и явно не будет против.
***
Уже в одиннадцатом часу Паша написал снова. «Доброй ночи!», – и больше ничего. Таня поморщилась и даже тихонько промычала, как от боли. С одной стороны, и фиг бы с ним, с другой – жалко парня, хороший мальчик. Таня посмотрела на остальных – все глядели в мониторы – и написала быстро ответ: «Паша, сорри, правда, сейчас на работе, тяжелая съемка, вся занята». Отправила, подумала и дописала: «И непонятно, когда закончим((((». Потом огляделась – сидела она очень удачно – и сделал селфи с жалостливым лицом. Посмотрела на фото – то, что надо. Видно, что заебавшаяся, а выражение лица – трогательное. Отправила Паше без подписи. «Удачи! Ты справишься!», – почти сразу ответил он, добавив этот дебильный смайлик с бицепсом.
Таня с облегчением отложила телефон. Посмотрела в конец трейлера – Кира как раз сидела там одна, с ноутбуком на коленях, и что-то печатала. Таня подошла к ней.
–Кира?
Та подняла глаза и посмотрела на нее вопросительно; устало, но, все же, улыбнувшись. Таня села рядом. Чуть склонилась к ней и спросила тихо:
–А ты Диму давно знаешь?
–Ну… Знаю, – уверенно ответила та.
–А он вообще как… Нормальный? Как человек.
Кира сдвинула брови. Бросила взгляд в сторону Димы, сидящего у экрана с остальными, и сказала:
–Танюша… Он женат давно. У него дети…
–Да нет! – Таня прошептала ответ с таким возмущением, что показалось, словно она шепотом кричит. – Он мне предлагает назад с ним полететь. Типа, на его самолете.
–Аааа, это… – Кира хихикнула так, что на нее даже оглянулись. – Отличный он мужик. Лети, конечно. Когда он хочет?
–В субботу… Мне надо будет тогда завтра…
–Разберемся, не думай об этом. Будь на связи на всякий случай, на Катю, если что перекину все. Отдыхай. Тебе надо.
–Точно?
–Точно. Отдыхай, лети, не волнуйся. Все хорошо.
–Спасибо! – радость тоже сделала Танин шепот словно бы кричащим.
Кира довольная кивнула одними глазами и улыбнулась ей чуть шире.
И Таня дождалась очередной перестановки оборудования, подошла тихо к Диме и позвала в сторонку. Они вышли на улицу, где он вопросительно кивнул ей.
–Дима. А самолет твой, он… Это не опасно?
–Как на машине. Даже надежнее чуть-чуть. – Он говорил уверенно. – В такси боишься ездить? Ну вот, тут еще безопаснее.
–Точно? – с сомнением спросила Таня. Она уже все решила, но ей все равно хотелось уточнить.
Дима вздохнул устало.
–Слушай, ну… ладно, хрен со мной. Но я на нем жену катал и детей. У меня сыну девять и дочке четырнадцать. Было время, я их каждые выходные в полет брал. – Он добавил, словно мягко отталкивая что-то от себя ладонью. – Все безопасно, долетим живые и счастливые.
–Тогда я… – Таня сделала паузу и покивала, – …полечу.
–Хорошо, – с каким-то облегчением, словно разобравшись с опостылевшим делом, сказал Дима. – Тогда в субботу… Скинешь мне адрес, я на такси тебя заберу и поедем. Часов в… пу-пу-пу… часов в десять.
И подмигнул ей.
***
Почти всю пятницу она провела с Соней.
Боялась, что та не сможет отпроситься – все же, в последний момент ей написала – но Соня смогла. Заехала за ней утром, потом они бросили Танины вещи в квартире и пошли гулять, перекусывать в кафешках, гулять, снова перекусывать, снова гулять… Они болтали постоянно, и о предстоящем полете думать было просто некогда. Немного отвлек Паша, но она отделалась селфи на фоне канала, и вопросов не стало.
Зато ночью, уже лежа в кровати, долго думала именно про полет. Было немного страшно. Не настолько, чтобы написать Диме, что передумала. Но достаточно тревожно, чтобы начать жалеть о принятом решении. Но потом она подумала о другом, тревога ушла, и мысли, все новые и новые захватывали ее, а потом темы этих мыслей стали переплетаться, причем, самым неожиданным образом, и сплелись в крепкий сон.
***
Заехал Дима в половине десятого. Написал за пятнадцать минут, что немного не рассчитал время, но готов подождать. Таня предложила подняться, но Дима был на такси и с вещами. В итоге выехали в аэропорт раньше. Соня спустилась тоже, «проводить». Но когда машина уже завелась, и они махали друг другу на прощание через закрытое окно, Соня другой рукой сделала их тайный знак «он клевый».
–Вот дура, – сказала Таня тихо и беззлобно, и показала Соне мельком средний палец.
Значения знака Дима знать не мог, но Таня все равно ненадолго смутилась.
–Одноклассница твоя? – спросил он, когда они немного отъехали.
–Да. А как ты понял?
Он улыбнулся с легким, даже приятным самодовольством:
–А как еще? Пустила к себе переночевать – значит, хорошо знакомы. Ты в Москве живешь, она в Питере, значит, либо универ, либо школа. – Его телефон жужукнул, он глянул, что пришло, нажал на кнопку, выключая экран, и продолжил. – Обычно, где заканчивали – там и остаются. Значит, универ тоже отпадает.
Таня подумала:
–Много предположений. Она могла переехать.
–Конечно. Я больше угадал, чем понял. Но удачу тоже нельзя недооценивать. – Он подмигнул ей, глухо цыкнув уголком рта, и погрузился в телефон.
Одет был Дима в треники, впрочем, весьма приличные, и ту же толстовку, в которой был на съемках. Таня вдруг поняла:
–Дим! А там… – она остановилась, подбирая слово, – …наверху холодно?
–Нет, – ответил он непривычно отрывисто, но почти сразу добавил мягко, не отводя глаз от телефона. – На всякий случай толстовку себе под попу положишь, если что – в полете наденешь. Или мою, если не побрезгуешь. Но вообще, не должно…
И он замолчал, стал шевелить губами, печатая. Таня отвернулась.
Было начало мая, но погода стояла необычайно – тем более для Питера – теплая и солнечная. Таня сперва было тоже нырнула в телефон, но там ничего интересного не нашла, и она просто стала смотреть в окно, на проносящиеся мимо здания, залитые солнцем.
И все было бы вроде как хорошо, и она даже расслабилась поначалу, но потом легкое и смутное беспокойство появилось в ее голове. Она присмотрелась и поняла. Торопливо полезла в телефон, открыла карту… Они ехали не в Пулково.
–Мы по пути куда-то заедем? – спросила она. Получилось так нервно, что она сама почувствовала напряжение.
–Нет, – не отрываясь от телефона ответил Дима. Промотал что-то в телефоне пару раз и добавил. – Мы сразу на аэродром.
–Аэродром в другой стороне, – сказала Таня строго, и Дима наконец посмотрел на нее.
Посмотрел удивленно, непонимающе. Потом усмехнулся:
–Ты про Пулково что ли? Пулково – это аэропорт. Меня туда… Сложно мне там сесть было бы. Мы на аэродром едем. В Лисий… – он провел по кончику своего носа несколько раз указательным пальцем, – …Нос. Он на севере, посмотри по карте. «Горская» называется.
«Дура», – подумала Таня и почувствовала, что начинает краснеть.
–Ты думала я тебя на такси в лес повезу и мучить буду? Не надейся. Тебе еще ролик сдавать Инге, светлому доброму человеку.
–Прости, я что-то…
Дима посерьезнел и вздохнул:
–Спать тебе надо больше. От недосыпа все тревоги, – сказал он, покивал сам своим словам и вновь погрузился в телефон.
Обиженным он не выглядел, но и говорить – больше не говорил. Таня тоже молчала, потому что была смущена.
***
Доехали они, по ощущениям, за час – Таня не засекала точно. Сперва ехали в городе, потом за городом, потом через какой-то поселок, выехали из него и приехали к шлагбауму: дальше машину не пустили.
Таня почувствовала сильное разочарование. Будка у шлагбаума и белое здание вдалеке были самыми яркими признаками цивилизации тут. Слева лес, справа широченное поле, за которым был тоже лес. Даже стоянки нет. На полосе, мимо которой они прошли (Дима настоял и теперь вез ее розовый обклеенный стикерами чемоданчик и нес свою черную сумку) были, конечно, самолеты, но какие-то неказистые, словно из старых фильмов про войну. Она, как ей показалось, узнала даже самолет Димы – стоял там похожий. Но и он уже не восхищал так, как на фото. Да и вообще, все тут скорее разочаровывало.
***
–Сходи в туалет, пока я буду самолет осматривать, – сказал Дима на полосе, чуть в стороне от какого-то работника аэропорта, слегка полноватого молодого парня в бежевой футболке и синем комбинезоне на подтяжках. – И не пей сейчас ничего. Я воды в кабину возьму, но лучше с ней аккуратнее. Мужику еще можно как-то в полете приспособится, а вот девчонкам…
Таня смутилась, но подумала, что он все правильно говорит. Еще и стесняется явно, рот растягивает, головой покачивает… И точно, Дима тут же продолжил чуть виновато:
–Ты прости, что я с тобой такие вещи обсуждаю. Просто, ну… Могут проблемки возникнуть. У меня – ладно дочка, она маленькая тогда еще была, так и жена однажды умудрилась… И то, там тоже кое-как справились. Все-таки друг друга не стесняемся. А тут… Может быть неловко.
Таня улыбнулась, немного покровительственно даже. Его смущение и извиняющиеся объяснения показались милыми.
–Все хорошо. Я скоро.
–Ага, давай. Потом сюда подходи.
–Есть, – не удержалась Таня и отдала ему шутя честь.
–К пуст… Ладно, – Дима махнул рукой и пошел торопливо вслед за механиком, к самолету, возле которого стояли их чемодан и сумка.
Туалет, да и все белое здание, внутри оказались весьма и весьма приличными. Из-за того, что кроме нескольких зданий и бетонной полосы тут были только лес и высокая некошеная трава, казалось, будто тут внутри все будет неопрятно, старо и грязно. Но нет, все было весьма прилично. Таня когда-то в офисе похуже работала.
Плохо было, что сушилка для рук оказалась старой, а бумажных полотенец не было. Таня поморщилась, подумала, что заставлять Диму ждать не стоит, и пошла на улицу, помахивая слегка мокрыми руками.
Но можно было не спешить. Когда Таня пришла, Дима только глянул мимоходом на нее и продолжил осматривать самолет с техником в комбинезоне. Ходил вокруг, куда-то заглядывал, что-то трогал бегло, причем, не только в районе двигателя: он весь самолет обошел. Иногда что-то говорил коротко механику, тот отвечал. Таня остановилась поодаль, чтобы не мешать, и слов не слышала. Но казалось по их лицам, пусть и серьезным, что разговор их неважный, скорее формальный, просто чтобы соблюсти какой-то ритуал. Или даже вообще, лишь чтобы не молчать.
Осмотр затягивался, а еще и ветер поднялся, стало зябко. Таня посмотрела на свою толстовку, которую приготовила в полет и оставила на стоящем у самолета чемодане. Захотела было пойти взять, но остановилась. Решила подождать минут пять, и если Дима не закончит, то тогда уже подойти, заодно спросить, про вылет.
Одно было хорошо: Дима выглядел как-то… привлекательно. На съемках и на всех встречах он был очень компетентным профессионалом и держался независимо. Но все время или немного дурашничал, или как-то отстранялся, особенно от Никиты. Сейчас же он был серьезен, вдумчив, полностью погружен в процесс. А еще – хоть и ничего такого особенного не говорил и не делал, наоборот, вроде бы наравне держался с механиком – но все равно, чувствовалась в нем какая-то властность. Это Таню даже завораживало немного.
Пяти минут не прошло. Дима остановился, что-то обговорил напоследок с работником, улыбнулся, пожал ему руку, прощаясь, бросил дружелюбно последнюю реплику и, повернувшись к Тане, подозвал ее жестом.
–Ты, наверное, толстовку.. – сказал он, убирая свою сумку в люк в основании хвоста. Не договорил, повернулся и увидел, что Таня сама берет ее, собираясь надеть. – А, ты уже.. правильно. Ща, вещи брошу в багажник и полетим… скоро.
Он провел ее перед самолетом к другой стороне кабины и открыл дверь.
–Вот, сюда ногу ставь, – сказал он про небольшую подножку на стойке шасси. – Ага, да… И пристегивайся.
Кресло было хорошее, кожаное. Как в немного поддержанной, но еще весьма и весьма приличной машине. Ремень как в обычных самолетах. А вот дверца показалась какой-то… не хлипкой, а просто неоправданно легкой и тонкой. И еще в кабине было тесно, и такая близость к столь неказистой дверце немного настораживала. Если приятный в целом механик и административное здание изнутри Таню чуть успокоили, слабенькая дверь и то, как самолет немного наклонился, когда нетолстый Дима залезал в кабину, вновь заставили тревожиться.
–Мы точно… – Она суеверно испугалась слова «разобьемся» и на ходу перефразирвоала. – Долетим?
Таня была готова даже к тому, что Дима разозлится и прирявкнет на нее. Но он наоборот, улыбнулся:
–Танюш, ну блин… Ну… У меня дети, кровиночки родненькие, на нем столько налетали. – Говорил он с ней тоном таким, словно она сама была ребенком. – Да он… Даже если, не знаю, даже если двигатель откажет – мы еще сможем пролететь… Ого-го. И сесть можно на любое поле.
Таня посмотрела на пока еще неподвижный винт:
–Прям без двигателя?
–Конечно. Ты че… Это обязательная часть обучения, без двигателя садиться. Я говорю, я на машине больше боюсь ездить, чем на нем летать. Ну, когда жена за рулем конечно. – Он закрыл рот ладонями. – Ой, че говорю… сексист. Сексист старый, ай-ай-ай.