Сергей Ильич Ильичев
Последний рыцарь империи
– Спасибо, детки, что молитесь… – произнесла пожилая женщина, стоявшая рядом с убиенным стариком евреем.
– Бей жидов! – неожиданно рявкнул кто-то из деток, а остальные уже хором подхватили. – Спасай Украину!
Потрясенная женщина стала креститься. В это время один из подростков, подскочив, сорвал с ее груди золотую цепочку с крестиком.
Возвращение в реальность:
Дача Судоплатова
Судоплатов и Кирилл стояли на террасе, наблюдая за уходящим днем.
– Здесь нужно сделать важное уточнение, – пояснял генерал, обращаясь к курсанту. – В отряде самообороны противостоявших черносотенцам атамана Григорьева выделился своей отвагой и смекалкой подросток пятнадцати лет. Это был ученик мастерской по изготовлению матрасов – Моисей Винницкий, это уже позже он станет королем Молдаванки – Мишкой Япончиком, а пока…
Воспоминание:
Ресторан в Одессе
В пустом зале ресторана за единственным накрытым столом в окружении напуганных официантов обедал атаман Григорьев.
Неожиданно у входа в зал возникла небольшая потасовка, а затем в сопровождении своих людей в зал вошел король Одесских бандитов Мишка Япончик.
– Это кто? – спросил Григорьев своего ординарца.
– Моисей Винницкий, – ответил тот.
– Присаживайся, Моисей! – начал Григорьев. – Мне уже сказали, что ты взял на себя миссию спасти весь народ иудейский и теперь вы убиваете моих людей. За такие вещи придется ответить. Присаживайся и угощайся. В последний раз поешь, попей и ни в чем себе не отказывай.
– Забываешься, атаман! Дома у себя жинкой командуй, а это наш город. Завтра твои люди должны прекратить грабежи в Одессе. Хватит тебе того, что ты уже награбил в городе и получил из военного имущества и провианта интервентов. Смотрю, и так уже раздулся, как клоп.
– А если я тебя не послушаю? – спросил Григорьев, наливая в рюмку новую порцию водки. – Спрашиваю просто из любопытства…
– Тогда я объявлю войну тебе лично…
– Не забывайся, я – красный командир, – продолжал диалог Григорьев. – Так что воевать придется с советской властью…
– Я это предвидел… Ты не поверишь, но я теперь тоже красный командир.
После этого Моисей лишь взмахнул рукой, и в окно ресторана, разбивая массивное стекло, с улицы втолкнули тачанку, и Григорьев, кроме красного флага, укрепленного на ней, увидел и наведенный на него ствол пулемета «максим».
– Клянусь мамой, я еще поставлю тебя к стенке, – произнес атаман.
– Григорьев, будем считать, что ты меня услышал… – сказал Винницкий и со своими товарищами присел к соседнему столу. – Официант, прими заказ.
Ошарашенный, атаман Григорьев какое-то время сидел в ожидании стрельбы, а когда понял, что убивать его пока не собираются, медленно поднялся и пошел к выходу из ресторана, понимая, что власть в городе явно меняется.
Возвращение в реальность:
Дача Судоплатова
Генерал Судоплатов и курсант Карпицкий уже прошли на террасу и теперь сидели в креслах, укрытые шерстяными пледами.
– Моисей, ставший вскоре Мишей Япончиком, меня тогда восхищал, не скрою, – продолжал свои воспоминания генерал. – Он был всего на год старше меня, а под его началом уже ходило две сотни бесстрашных парней отряда еврейской самообороны. Чуть позже я узнал, что в трудные для евреев времена Винницкий, чтобы спасти многих из них, действительно сотрудничал с большевистским подпольем. В частности, с Григорием Ивановичем Котовским, в разговоре с которым и посетовал на то, что люди атамана Григорьева, который возомнил себя «красным маршалом», дискредитируют и Красную армию, и советскую власть, а в месте сосредоточения его людей обнаружили цистерну со спиртом, полупьяных солдат и несколько вагонов с награбленным добром. Тогда-то Котовский, скорее всего, и предложил ему с его отрядом помочь в ликвидации Григорьева, который уже давно перестал подчиняться руководству штаба Красной армии. Япончик согласился, а чтобы догнать уходящую из Одессы банду Григорьева, он попросил у Котовского тот самый бронепоезд. Мой знакомый железнодорожник Николаев с товарищами в спешном порядке его подремонтировал. Николаев же, по моей просьбе, уговорил машиниста этого бронепоезда, чтобы тот взял меня в помощники…
– Если бы не вы, то ни за что бы не поверил, что такие кульбиты в жизни вообще возможны… – произнес Кирилл.
– Согласен. Это были незабываемые месяцы. А закончилось все тем, что зимой 1920 года я снова оказался в рядах Красной армии. Более того, в Особом отделе стрелковой дивизии, в которой теперь числился официально. Воевали сначала с Деникиным, потом с белополяками, а вскоре мы уже принимала участие в разгроме петлюровских отрядов. В одном из боев маузер, подаренный мне комиссаром Упитом, дал осечку, что и спасло тогда жизнь Петлюре.
– А чем объяснялся интерес этого латыша к вам лично? – уточнил курсант.
– После того как он узнал о том, что я имею оконченное начальное образование и знаю украинский язык, то решил послать меня на ускоренные курсы политработников в Киев… И вновь кто-то незримо вмешался в мою судьбу… Буквально на следующий день потребовалось срочно заменить погибшего телефониста. И выбор пал на меня, как наиболее подготовленного для этой должности. А теперь, мой юный друг, думаю, что вам пора отдохнуть. В гостевой комнате на втором этаже вы найдете все, что вам необходимо…
Кирилл Карпицкий поднялся и прошел в дом, а Судоплатов, оставаясь на террасе, задумался, уже вспоминая первые годы своей службы в ЧК, когда он еще тайно завидовал своему старшему брату Николаю, который служил в пограничных войсках ВЧК.
Воспоминания:
Украинское село. Ночь
Дом, в котором спали чекисты, подожгли со всех сторон.
Один из чекистов, который должен был охранять сон товарищей, заснул в сенном сарае. Он проснулся, когда уже звучали первые выстрелы, и сейчас сквозь щель в стене со страхом наблюдал за тем, как убивали чекистов, выскакивающих из пылающего дома.
В это время за его спиной раздался зычный голос:
– Бандера, подь сюда, тут еще один жидовенок сховался.
Штаб Особого отдела стрелковой дивизии. Кабинет связи
Павел внимательно вчитывался в строки срочной телеграммы: «Группа сотрудников Особого отдела дивизии сегодня ночью была расстреляна украинскими националистами…» Павел помнил, что именно с этой группой на очередное задание уходил его родной брат Николай.
Улицы Мелитополя
По улицам города, разгоняя кур, скакал боец конного полка Красной армии Павел Судоплатов с шашкой и маузером на боку.
На кладбище, после того как прозвучали пламенные речи о борьбе с националистическим подпольем на Украине, а тело брата было предано земле под залпы ружейного салюта, к Павлу подошел начальник местного ЧК Кочубей и попросил на следующий день зайти к нему для разговора.
Павел согласно кивнул головой и вскоре остался у могилы брата один. Вот тогда-то волна воспоминаний, как бывает в таких случаях, захлестнула его. Он вспоминал, как вместе с Николаем они уходили в ночное пасти коней, как пекли в золе картошку, и то, как старший брат однажды поймал в корягах огромного сома. Вспомнил Павел и то, как бежал по пыльной дороге вслед уходящему полку, в который был принят Николай, умолял брата взять его с собой… И вот брата уже нет в живых.
Утром следующего дня местные подростки, хорошо знавшие Павла, увидев его на рынке, попросили его дать им пострелять из маузера, обещая взамен показать обнаруженный ими схрон, с оружием на старой мельнице. Судоплатов решил сначала сам проверить эту информацию.
Старая мельница на окраине Мелитополя
Всю ночь Павел просидел в засаде. Ближе к рассвету двое бандитов приехали на телеге, чтобы забрать оставленное для них оружие и боеприпасы. Бежать за подмогой было уже поздно. Судоплатов поднялся в полный рост, взвел курок маузера и, сделав шаг вперед, споткнулся о камень. Последующий непроизвольный выстрел заставил бандитов самим поднять руки вверх…
Мелитополь. Здание ЧК
Утром верхом на коне и с маузером в руке молодой Судоплатов в окружении восторженных подростков, гарцевал, сопровождая в ЧК телегу с оружием, которую за оглобли тянули бандиты.
– Дите малое… – произнес Кочубей, увидев эту картину из окна своего кабинета.
– Пусть еще и дите, а не побоялся один против трех пойти, – произнес стоявший рядом опытный сотрудник ЧК Ермачков. – Чекист из него точно выйдет!
– Иди принимай арестованных, а Павлу скажи, чтобы зашел ко мне.
Через несколько минут Судоплатов уже входил в кабинет Кочубея.
– Для начала объявляю тебе выговор… – начал начальник ЧК.
У Павла на глазах аж слезы выступили…
– Это за то, что пошел на задержание, не предупредив никого. А за бандитов и обнаруженное оружие спасибо. И вот еще, дарю тебе книгу революционера Бухарина «Азбука коммунизма», чтобы ты лучше понимал, что сейчас в стране происходит…
Весь оставшийся день Павел, сидя в кабинете Кочубея, читал бухаринский катехизис революции, а когда что-то было не понятно, то доставал начальника ЧК вопросами.
– Товарищ Кочубей, я что-то не пойму, мы так нация или все же народность?
– В чем суть вопроса? – спросил в ответ чекист.
– Ну а как же? Бухарин пишет, – и далее Павел уже читает, – что «когда в государстве одна нация пользуется всеми правами, а другая – только частью этих прав, если одна более слабая…». То есть получается так, что нас все время насильно присоединяли к более сильным. То к Польше, то Литве, то к Германии, а теперь вот к России? То есть те, кто считал себя великой нацией, могут позволить себе в отношении нас, а главное, против нашей воли, навязывать нам чужой образ жизни, а ведь это, как признает сам Бухарин, – уже есть национальное угнетение и национальное неравенство. О каких равных правах тут говорить?
– В кого ты такой умный-то уродился? Равные права всем народам мира как раз и принесет начавшаяся у нас мировая революция. Для начала пойми, что значит национальное угнетение? Лучше всего пояснить это примером из книги того же Бухарина. Царское правительство, как писал он, преследовало евреев, не давало им жить по всей России, не пускало на государственную службу, ограничивало поступление в школы, устраивало еврейские погромы.
– Бог с ними, с евреями. Они, как мне рассказывал наш батюшка, жили со времен Ноя. А вот кто мы? Да и насчет еврейских погромов, мне думается, что Бухарин перегибает палку. Я сам был свидетелем нескольких погромов и там, чаще всего, проявлялся инстинкт стайный, правда, кем-то подогреваемый. А вот то, что нам в школе не преподавали украинский язык, тут я с Бухариным полностью согласен.
– Верно мыслишь.
– Но ведь не только царское правительство, но, например, и германское правительство закрывало польские школы, а австрийское – преследовало чешский язык и насильно навязывало чехам немецкий. Может быть, дело не в странах, а классах буржуазии этих самых стран, которым в первую очередь нужны были чужие земли, бесплатные рабочие руки и прибыль? Тогда становится понятно, почему мы воюем с буржуазией…
– И зачем только я дал тебе эту книгу…
Возвращение в реальность:
Дача Судоплатова
Утром следующего дня, спустившись со второго этажа, Кирилл отметил, что завтрак уже был приготовлен, а генерал Судоплатов стоял у окна, глядя на то, как на землю падает первый снег.
Старый генерал, увидев курсанта, начал разливать по чашкам кофейный напиток.
– Кирилл, в котором часу у вас заканчиваются сегодня занятия? – поинтересовался он.
– В 18.00.
– Понятно. Ешьте, а потом я провожу вас до станции. Далее, на электричке. Заодно и дорогу ко мне запомните… И еще, я вчера упомянул вам про книгу «Азбука революции» Бухарина. Она каким-то чудом сохранилась, и я вам ее дарю. Прочитайте и тогда вам будет легче понять, что могло двигать такими простыми молодыми людьми, как мы с братом, в деле начавшегося построения справедливого общества, где все, как нам обещали, должны были быть равны…
– А можно вопрос не в тему? Вы там во время революции влюблялись?
– Скажу так. Однажды мне нужно было участвовать в конвоировании какого украинского националиста в Одессу. Даже не мне, я был лишь в группе конвоирования, а сам вез в Одессу какие-то документы. И пока с этими бумагами разбирались, у меня было довольно много времени, чтобы посмотреть город.
Воспоминания:
Одесса. Приморский бульвар
Павел сидел на лавке и любовался морем. Мимо него совсем молодая девушка куда-то вела четырех девочек очень малого роста. И когда она остановилась, чтобы поправить чулочек у самой младшей, подбежал беспризорник и мгновенно вытащил из сумки девушки кошелек, да так ловко, что она даже не заметила этого.
Павел бросился в погоню. За одним из углов его ждали трое. Забыв про свой маузер, юноша бросился на воришек. Всех четверых задержал оказавшийся рядом красноармейский патруль.
Когда Павел снова выскочил на набережную, то кроме кошелька, который он держал в руках, у него был еще и синяк под глазом.
– Вот… вы не заметили, как обронили.
– Спасибо, товарищ, это очень благородно с вашей стороны.
Что означает слово благородно, Павел не знал, но оно ему очень понравилось. Он еще два дня приходил в это же время на бульвар и охранял эту удивительную девушку с ее выводком, стараясь переходить от колонны к колонне незаметно. И все же она его заметила, а заметив, улыбнулась.
Возвращение в реальность:
Лесная дорога на станцию
Пользуясь случаем, что до железнодорожной станции они шли пешком, курсант Карпицкий решил попросить генерала продолжить начатые им вчера воспоминания.
– А вы ее потом встречали?
– Это ты про девушку? Встретил, когда уже стал чекистом.
– А каком году вы стали сотрудником ЧК?
– Это произошло в феврале 1925 года. В губернском отделе ГПУ опять и срочно потребовался шифровальщик. И Кочубей сделал запрос в штаб Красной армии о том, чтобы меня как толкового и смелого бойца передали в его распоряжение. С этого времени я уже лично принимал шифротелеграммы товарища Дзержинского.
– Представляю себе ваш восторг… босоногий мальчик из Мелитополя допущен в святая святых Чрезвычайной комиссии.
– Все верно. Но чаще всего мне, как новичку, приходилось выезжать для составления протоколов в села, которые были сожжены, а их жители полностью или частично уничтожены украинскими националистами. Вот тогда-то я впервые видел то, как может ручьями течь человеческая кровь, а также случаи неоправданно жестокой и даже чудовищной расправы участников бандформирований над селянами, всего лишь симпатизировавшими советской власти.
Воспоминания:
1924 год. Украина. Дом правления колхозной коммуны
Подъехавшие на машине чекисты увидели сожженную деревню, а рядом с крыльцом сгоревшего правления этой коммуны и уже перенесенные сюда тела убитых жителей.
К приезжим чекистам подошел участковый.
– Докладывайте, что здесь случилось… – начал следователь.
– Бандиты напали на село ночью и начали с поджогов домов, – начал милиционер. – Уже поутру выискивали и добивали оставшихся в живых…
– Павел, доставай бумагу, будешь вести протокол дознания, – сказал следователь. – Присаживайся на что-нибудь и все подробно записывай…
Судоплатов подошел к валявшемуся рядом, слегка обгоревшему, табурету, перевернул его, а затем, достав карандаш и листы чистой бумаги, начал записывать.
– Где в это время вы сами находились? – продолжал дознание следователь.
– В соседнем селе. Мне вчера вечером позвонили и сказали, что там амбар с зерном подожгли. Вот я туда и выехал.
– Ясно, отвлекли ваше внимание пожаром. Судоплатов, записывай дальше, – уже начал диктовать следователь. – 2 июня 1924 года украинскими националистами совершено нападение на станицу Заречная.
– Сколько человек проживало в станице? – вопрос был адресован уже участковому.
– С детишками около двухсот, – ответил участковый.
– Сколько человек осталось в живых?
– Трое…
– Ясно, а теперь детально и по каждому факту. Записывай все подробно, стажер. А вы продолжайте.
– По отношению к убиенным, – начал перечислять участковый, – совершен акт насилия следующего характера. У трех беременных женщин вспороты животы и их внутренности засыпаны солью, изъятые у них младенцы были брошены бандитами в костер, у пятерых молодых девушек-комсомолок после изнасилования отрезаны груди, у трех комсомольцев отрезаны детородные органы, носы и уши… Секретаря комсомольской организации Дудко Ваню, семнадцати лет, живьем распилили на пилораме, а председатель тов. Суханов разрублен мясным топором на части, куски его тела разбросали для устрашения по дороге…
В этот момент Павел понял, что начинает терять сознание, и следователь увидел, как молодой чекист медленно начинает сползать с табурета на землю.
Возвращение в реальность:
Лесная дорога на станцию
– Как только я представил себе весь этот ужас, то потерял сознание, – признался Судоплатов.
– И вас не отстранили от работы по профнепригодности? – спросил курсант.
– Сказали, что привыкну…
– Привыкли?
– Нет… Нормальному человеку к этому привыкнуть нельзя. Они все до сих пор стоят у меня перед глазами. Именно потому, что сам все это тогда и потом неоднократно видел, то понял, что националисты просто нелюди, а ведь многие из них были из знатных в прошлом шляхетских родов, имевшие хорошее образование и воспитание. Пусть их лишили земель, но ведь не расстреливали их семьи и не жгли домов, чтобы так мстить. А вот воевать с безоружными, со стариками, женщинами и детьми. Это просто безнравственно.
– А тех белых офицеров, что вы по подвалам Одессы выискивали и бандитам атамана Григорьева сдавали, вам тогда не было жалко?
Генерал какое-то время молчал, но вскоре ответил:
– Позже стало жалко. А тогда мне было всего 15 лет, я даже плохо понимал, что именно в стране происходит. Тогда для меня это была своего рода игра. Вдобавок, как я тебе уже говорил, мой старший брат Николай ушел в Красную армию, чтобы воевать с белыми… Хотелось, как он, быть полезным делу революции…
– Понятно, а домой вы так больше и не возвращались? – спросил Кирилл.
– Был один раз… Приехал тогда похвастаться маме с сестрой, что стал сотрудником ЧК.
Воспоминания:
Мелитополь. Квартира семьи Судоплатовых
По случаю приезда сына в небольшой двухкомнатной квартире маленького одноэтажного дома домовладельца Бирюлина мать и старшая сестра устроили Павлу небольшой праздник. Пришел даже хозяин дома, который переживал за свою торговлю.
– Это что же происходит-то, Павлуха? Царя свергли, ладно, а зачем Гражданская война-то. Это же сколько сразу проблем свалилось на одного человека. Теперь надо куда-то увозить детей, закрывать магазины, сколько денег придется заплатить за дорогу, – начал Бирюлин, перекладывая себе на тарелку куски жареной курицы. – Куда ни повернись, одни проблемы…
– Так сегодня у всех проблемы… – откликнулся Павел.
– Ну какие у тебя, Павло, могут быть проблемы? Взял винтовку и пошел бездумно шмалять. Всего-то…
В этот же день, уже на крыльце, один из знакомых его покойного отца сообщает Павлу, что, будучи на рыбалке, видел, как бандиты, числом не менее двухсот сабель, ночью на реке поили своих лошадей и что их отряд расположился скорее всего в балке Туманная.
Балка Туманная
Судоплатов, лично убедившись, что банда на месте, сообщает об этом местному руководству ЧК. Там уже было известно, что день назад пропал фельдшер, и тогда было сделано предположение, что кто-то из руководства банды тяжело ранен, что и вызвало задержку банды.
И тогда в Киев ушла шифротелеграмма: «Срочно, секретно. Киев. Коллегия ВЧК. Установлено местонахождение остатков корпуса сечевых стрельцов полковника Коновальца. Прошу вашего указания о срочном направлении спецотряда Красной армии в наше распоряжение с целью окончательной ликвидации бандформирований Коновальца. Губчека Харькова».
Через два дня отряд в тысячу сабель окружил националистов в той балке. Те, кто не погиб, сдались в плен, правда, Петлюре и Коновальцу каким-то образом удалось тогда скрыться.
Возвращение в реальность:
Лесная дорога на станцию
Грунтовая дорога то ровно выстилалась, то петляла, равно как и события, в которых принимал участие тогда еще совсем молодой сотрудник ЧК.
– За участие в этой операции, – продолжал свой рассказ Судоплатов, – я получил первую благодарность, а также вместе с Кочубеем мы всерьез призадумались тогда над тем, как главарям банды удалось ускользнуть и кто их смог предупредить в самый последний момент?
Вскоре меня посылают на курсы повышения, где я оказался в одном отделении вместе с бойцом нашего Особого отдела Андреем Жабиным. Мы вместе стреляли, учились работе со взрывчатыми веществами. И если у Жабина по стрельбе были высокие результаты, то у меня, скажу честно, весьма удовлетворительные. Зато по тактике оперативной работы, умению вести допросы и по иностранному языку мои оценки были значительно выше, чем у Андрея. Там я узнал, что он уже имел опыт оперативной работы и был ранен в ногу, отчего пользовался тростью.
Окончание занятий на курсах совпало по времени с переводом нашей дивизии в Житомир, где главной задачей Особого отдела была помощь местному ЧК в их попытках проникновения в подполье украинских националистов с целью предотвращения диверсий. Дело это было сложное, так как уже несколько чекистов, засланных к ним, были разоблачены и зверски убиты.
Воспоминания:
Житомир. Явочная квартира ЧК
После перевода Особого отдела в Житомир, Павла, как младшего сотрудника, какое-то время держали, что называется, на подхвате, и большую часть времени он жил на явочной квартире, где должен был обслуживать, как ему сказали, переговоры руководителей ЧК. С кем именно будут вестись эти переговоры, не сообщали. И вот когда руководители ЧК были уже на месте, Павел в окно увидел, как во двор их дома входит…
– Нет, вы только посмотрите… – приглядевших, воскликнул молодой чекист. – Это же Петлюра собственной персоной! Не иначе как домом ошибся. Убью, суку! – После этих слов Павел выхватил из кобуры свой маузер и бросился к дверям.
Чекисты с трудом успели его перехватить лишь в сенях, отобрать оружие и запереть в чулане. После неофициальных переговоров с украинскими националистами Судоплатова выпустили и объяснили суть данного им партийным руководством задания: предложить всем бандитам амнистию, чтобы избежать дальнейшего кровопролития.
Возвращение в реальность:
Лесная дорога на станцию
Показались рабочие строения и жилые дома, а это означало, что и железнодорожная станция где-то рядом. Генерал продолжал свой рассказ.
– После этого случая с Петлюрой вместо оперативной работы мне неожиданно поручили заниматься налаживанием работы в колонии для беспризорников в Прилуках.
– И чему же вы научили этих беспризорников? – поинтересовался Кирилл.
– Это они меня учили… Но до того, как я уехал работать в детский дом, произошла одна знаковая встреча.
Воспоминания:
Коридоры Житомирского ЧК
Расстроенный полученным назначением, Павел, выйдя из кабинета руководства ЧК, заметил, как из соседнего кабинета вышла молодая девушка, почти его ровесница и в форме офицера ГРУ. И они чуть было не столкнулись. Судоплатов замер, увидев перед собою, да еще так близко, голубоглазую блондинку, которую он встретил в Одессе.
– Простите, я не…
– Вы куда-то шли? – спросила она.
– Нет, да…
Она улыбнулась и пошла, а он стоял до тех пор, пока девушка не скрылась за поворотом.
Единственный человек, который знал всех в ЧК, был завхоз по фамилии Фельцман. К нему и зашел Павел.
– Товарищ Фельцман, будьте другом, подскажите, а что у вас за девушка в форме сотрудника ГРУ, я с ней сегодня нечаянно столкнулся в коридоре.
– Столкнулся и что? Не убился ведь, вот и беги себе дальше. Не твоего это поля ягодка, Павло, а то стоит тут, понимаешь, сопит…
– У меня, товарищ Фельцман, может, серьезные намерения, может быть, это любовь с первого взгляда…
– Вот когда буржуазию победим и… социализм построим, вот тогда и милуйся. А зовут ее Эмма Карловна Каганова, она у нас руководит деятельностью осведомителей в среде творческой интеллигенции Харькова…
– А мы еще и ими занимаемся?
– ЧК занимается не ими, если ты имеешь в виду творческую интеллигенцию, а врагами революции в среде творческой интеллигенции… Наберут, понимаешь, детский сад, а товарищ Фельцман их должен одеть, разместить, обеспечить питанием… Еще носы скоро скажут подтирать… Кстати, откуда у тебя такой маузер?
– Подарок комиссара Особого отдела…
– Даже так… Тогда слова про детский сад беру обратно… Если что-то будет нужно, не стесняйся, приходи, и товарищ Фельцман тебе всегда поможет.
Колония беспризорников в Прилуках
Когда Павел вошел в класс, где ему предстояло знакомство с первыми воспитанниками детского дома, то он увидел таких же подростков, каким был сам, когда сбежал из дома. И если он был опален Гражданской войной, то многие из его учеников получили уже основательные воровские навыки и даже здесь, тех, кто послабее духом, начали подчинять себе. Вот и сейчас, в ожидании преподавателя, они играли в карты.
– Дети! – обратился к ним чекист, после чего раздался гомерический смех. – Хорошо, я уже и сам вижу, что вы давно не дети. Тогда будьте товарищами и по отношению ко мне, и по отношению друг к другу.
– Товарищ, а нам в пайке махорка положена? – спросил один из них.
– А свидания с кралей будут разрешены? – подхватил второй.
– Товарищ, а ты в карты играешь? – вновь раздался вопрос еще от одного из беспризорников.
– Нет, и вам не советую, – произнес чекист.
– Неужели у коммуняков не нашлось поумней учителей?
– Остальные на фронтах. Я и сам был в бою, когда наша дивизия воевала с Деникиным. Потом, когда вместе с Яшкой Япончиком мы громили остатки банды атамана Григорьева. Затем, когда лично арестовывал украинских националистов…
– И сколько же ты наших братков ухлопал? – раздался новый вопрос, после чего класс мгновенной затих.
– Слава богу, ни одного…
– Теперь понятно, почему тебя к нам в школу сплавили, малахольный ты наш.
И снова начался смех, но был уже иным, не злым.
Судоплатов тогда лишь улыбнулся.
Возвращение в реальность:
Железнодорожная станция
Впереди уже показались станционные здания, какие-то люди шли им навстречу, а генерал неспешно продолжал говорить.
– Нам предстояло воспитать новое поколение молодых людей, которых голод и невыносимые условия жизни вынуждали становиться на путь преступности. Я тогда каким-то внутренним чутьем понимал, что к этим мальчикам нужно проявлять крайнюю меру терпимости, стараясь их понять и не уничтожая в них инакомыслие силой. Вскоре, завоевав их доверие, мы создали фабрику по выпуску огнетушителей, которая очень быстро стала приносить доход, большая часть которого ложилась на личные счета подростков. Уже, как бы в знак благодарности, они действительно научили меня ряду способ изъятия чужих бумажников, что чуть позже действительно помогло мне в одной операции и даже спасло жизнь.
– А чем же закончилась война с украинскими националистами? – поинтересовался курсант.
– Компромиссом. В 1925 году их главари приняли амнистию, которую дало им правительство Советской Украины. После этого мне доверили должность уполномоченного секретно-политического отдела Харьковского окружного отдела ГПУ.
– Не понял… Вы что, как бы задружились, а все жертвы уже и не в счет?
– В чем-то вы, коллега, правы. Да и этот компромисс опять же был скорее на бумаге. В реальности война не прекратилась. И очень скоро настоящая беда коснулась меня, а точнее, Эммы Карловны. Неожиданно стали погибать наши сотрудники. Как правило, в подъездах своих домов. Стали проводить расследование и обнаружилось, что в журнале экстренной связи отсутствует несколько листов с домашними адресами сотрудников губернского ЧК.
Воспоминания:
Квартира Эммы в Харькове
Двое погромщиков ворвались в комнату Эммы, когда она уже собиралась идти в ЧК. Оружия у нее с собой не было, но тот, что первым попытался облапить девушку, получил удар коленом между ног.
Второй оказался постарше и поопытнее, он схватил девушку за волосы и рукояткой револьвера ударил в висок. Эмма потеряла сознание, и погромщик стал стаскивать с нее одежду.
Павел вместе с Андреем Жабиным в это время ворвался в подъезд, где располагалась квартира, в которой жила Эмма. Через два лестничных пролета им встретился один из налетчиков, и Жабин, лишь увидев в его руке револьвер, не рассуждая, мгновенно выстрелил. Затем остановился, чтобы удостовериться в том, что он убит и не выстрелит им в спину?
Павел, вбежав к комнату Эммы, успел лишь увидеть ее обнаженное молодое тело, как сильный удар в лицо, а второй затылком о стену заставили его, теряя сознание, сползти спиной по стене.
Следующий, кого увидел Бандера, был Жабин.
– Ты? – с долей удивления спросил Бандера. – Какого хрена?
– Так вышло, мы вроде бы как друзья.
– Уходи, я свое дело закончу и пристрелю потом обоих…
– Их на днях в Москву переводят, а там и я к ним подтянусь. И у тебя будет свой человек в столичном ОГПУ. Подумай об этом…
– Наверное, ты прав. Жаль, я только в нее вошел… Девственницей оказалась, сучка. Ладно, моего можешь пристрелить, а потом сделаешь вид, что погнался за мной…
Так Жабин и сделал, сначала убив второго погромщика, который уже начал подниматься на ноги после удара Эммы, а потом, сделав еще один выстрел в воздух, погнался по крышам якобы догонять Бандеру.
Судоплатов, приходя в сознание, слышит выстрел, а потом видит расплывчатый силуэт Эммы, стоявшей напротив, и пятна крови на ее нательной рубашке. И снова теряет сознание.
Возвращение в реальность:
Железнодорожная станция
Мимо Судоплатова и курсанта, которые шли к перрону вдоль железнодорожного полотна, пронесся грузовой состав. Судоплатову даже пришлось чуть повысить голос.
– Несколько дней девушка не появлялась на работе. В отделе кадров мне сказали, что Эмма попросилась навестись младших сестер, которые жили в Крыму у ее дальней родственницы. И руководством она была отпущена в отпуск. Ведь никто тогда не знал, что с ней случилось. Наши последующие отношения налаживались очень трудно. Однако, равно обездоленные судьбой, мы все равно тянулись друг к другу. И вскоре стали жить как муж и жена.
– Хорошо, что все так сложилось. А вот как обстояли дела с вашим поиском предателя, по вине которого погиб ваш брат Николай и который предупредил Петлюру и Коновальца о подходе частей Красной армии?
– Тогда мои подозрения остановились на заведующим в ЧК отделом информации Козельском. И я даже начал негласное наблюдение за этим бывшим белым офицером. Как я узнал позже, Козельский был из обедневшей дворянской семьи и испытывал искренние симпатии к революции, чем и заслужил наше доверие. Но меня было уже не остановить…
Воспоминания:
Харьков. Кабинет начальника Харьковского ЧК
После неряшливого и торопливого обыска, который Павел учинил в квартире Козельского, бывший офицер понял, что находится под наблюдение. Он отправил семью в деревню к родным, а, придя домой, покончил жизнь самоубийством, оставив записку…
