Сергей Гуляев
В августе 93-го
Наши начинают выгружаться, скучиваясь вокруг Коляныча, сзади хлопают дверцы. А затонированная по кругу десятка напротив, даже не подаёт признаков жизни. Окна плотно закрыты и из неё не выходят. Что за чёрт?
На негнущихся ногах выбираюсь наружу и тут же опираюсь на капот, буквально захлёбываясь страхом. Только время не терпит, надо идти, иначе разборки не миновать.
– Стой. Не рыпайся. Нас туда не звали.
На моём плече сжимается стальной капкан чужих пальцев. Он когда-то успел обойти машину и стоит чуть левее меня.
– Не спеши подыхать, сопляк.
– Что?
– Если я прав, то к машине лучше не подходить.
Блять! Он точно совсем шизанулся! Вот только почему у меня те же ощущения? Это заразно? Коляныч с пацанами уже прошли «свою часть» разделявшей нас с чужой машиной площадки. Остановились рядком, у половины мудачья руки в карманах. Быковать так, конечно, можно, но вот до ствола попробуй ещё дотянись.
Водительская дверца на десятке медленно распахивается, и наружу плавно вытекает один единственный чудило. Несколько стремительных шагов навстречу и мужик меняется на глазах, фигура течет, раздаваясь в плечах и даже увеличиваясь в росте. Руки удлиняются, показываются когти, а морда вытягивается и приобретает звериный оскал. К обалдевшим браткам подлетает уже гротескная туша, похожая на карикатурное подобие человека. Кроме того, тварь оказалась потрясающе быстра.
– Ёб мааааать….
– Чё это за херня!
– Тикаем!!!
Загрохотали выстрелы, пули вгрызались в уродливое создание, но лишь немного притормаживали его. Зато гадина впала в ярость, полетели оторванные клочья тел, кровь залила бетон. Несколько мгновений и всё будет кончено.
– Наверх! Быстрее…
Меня сильно толкают в спину, разворачивая к какой-то будке с торчащей вдоль стены ржавой металлической лестницей. Поздно не успеть. Живых кроме нас не остаётся, а тварь принюхивается, разворачиваясь в нашу сторону. И останавливается, уставившись на длинное тусклое лезвие. В руке «Психа» странный, ни на что не похожий нож. Прямой, полуторной заточки клинок не похож на сталь. Вдоль лезвия струятся две строчки, вычурной арабской вязи.
– Помолись если умеешь.
– Но я …
– И если не умеешь тоже. На авось…
Рву с шеи серебряную цепочку с крестом, зажимаю в кулаке, непонятно на что надеясь. Никогда не молился, не верил, не умел, но теперь истово прошу. Помоги мне, Господи! Помоги пережить этот день! Помоги, клянусь – выживу в монастырь уйду. Вот только выживу… Господи да помоги же!!!! Просто помоги, ты ведь можешь!
Внезапно ноги резко слабеют, перед глазами туман. Но и тварь отшатывается, падает, зажимая лапами голову.
«Псих» срывается с места, кидаясь вперёд. То ли тварь почти сразу умудряется сбить его с ног, то ли он сам намеренно идёт на короткую дистанцию не понять. Там вообще невозможно ничего различить, настолько близко они сцепились.
Внезапно комок разлепляется, Афганец отлетает в сторону, его протаскивает словно неживого. Да и мог ли человек выжить в этой свалке? Монстр остаётся на месте, он дергается, бьётся в попытке подняться, когти прочерчиваю борозды в бетоне. Отойдя от ступора, выдергиваю ПМ и всаживаю в него пулю за пулей, продолжая жать на курок даже после того, как затвор встаёт на задержку.
