Александр Бражников
Мифы и мины для подрыва Российской государственности

© Горленко С., Бражников А., 2022

© ООО «Издательство Родина», 2022

* * *

Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего.

М.В. Ломоносов

Предисловие

В книге ветеранов органов госбезопасности Александра Бражникова и Сергея Горленко собраны несколько исторических эпизодов, относящихся в основном к советскому и постсоветскому периодам в жизни нашей страны, которая за последнюю сотню лет неоднократно меняла свое официальное название. Исключение составляет только глава «Мифы или мины для подрыва Российской государственности», события в которой простираются в историческом пространстве от времен правления Рюрика до наших дней.

Основная цель, которую ставили перед собой авторы книги, заключается в том, чтобы обозначить и по возможности развенчать многие вредоносные мифы, придуманные и запущенные в обиход врагами нашей Великой Родины. Да, сейчас Родина переживает далеко не лучшие свои дни, но для нас она, безусловно, остается Великой, а не «тупорылой Рашкой», как ее предпочитают называть современные «продвинутые» недоумки. Авторы настоящей книги искренне верят в то, что пройдут годы безвременья и Россия по праву займет среди стран мирового сообщества подобающее ей лидирующее место, которое она всегда занимала на протяжении веков.

Необходимо подчеркнуть, что наиболее важным моментом, отраженным в упомянутой выше главе о мифах и минах, подрывающих основы государства Российского, является пресловутый «план Даллеса». Ему дана однозначно негативная оценка, как разработанному в недрах ЦРУ США документу, непосредственно нацеленному на деморализацию российского общества и постепенный развал всей нашей страны. Вряд ли есть необходимость тратить много сил на то, чтобы лишний раз подчеркнуть, насколько подобный план, по существу являющийся «миной замедленного действия», который уже пущен в действие и принес свои ядовитые плоды в виде развала Союза ССР, опасен и неприемлем для современной России.

Должное внимание в книге уделено следующим важным аспектам современной истории: истинная подоплека «Катынского расстрела» польских офицеров, правда и ложь о деятельности так называемого Народно-трудового союза российских солидаристов, причина убийства (именно убийства, а не расстрела, как сообщалось официально) Л.П. Берии, удивительные истории о времени «Хрущевской оттепели», миф о побудительных причинах предательства шпиона Олега Гордиевского. Кроме того, в книге достаточно остро поставлен вопрос: может ли принести нам пользу лишняя порция грязи, вылитая на многострадальную историю нашей страны?

Завершает книгу очерк о выдающемся советском государственном деятеле, Генералиссимусе Советского Союза Иосифе Виссарионовиче Сталине. Гигантскую личность великого Сталина авторы попытались вскрыть отдельными штрихами. Вместе с тем была сделана попытка громко заявить и обнародовать огромные залежи лжи и клеветы вокруг его светлого имени и в конечном итоге – приоткрыть дверь для «ветра истории», который сможет наконец развеять «кучу мусора», скопившуюся на могиле этого человека.

Авторы отдают себе отчет в том, что трактовка тех или иных событий, описанных в книге, может не всегда совпасть с мнением читателей. Тем не менее они выражают надежду, что главные мысли повествования будут восприняты с должным пониманием.

Мифы или мины для подрыва российской государственности

«Если убрать из истории всю ложь, то это не значит, что останется только правда. В результате может вообще ничего не остаться». Автором этого несколько замысловатого афоризма является польский поэт, философ и писатель-сатирик ХХ века Станислав Ежи Лец. Трудно не согласиться с удивительной мыслью, что от истории, которую десятилетиями внедряли в наши мозги, может действительно ничего не остаться, если вытравить из этой самой истории всю привычную и такую удобоваримую мифологию.

Однако если посмотреть на затронутую проблему с несколько иной точки зрения, то сам собою рождается следующий вывод: смириться с этим ни в коем случае нельзя. А потому, отбросив в сторону лирику и приняв умозаключение польского философа за своего рода эпиграф к данной главе, приступим к рассмотрению вопроса о том, как устоявшиеся в нашем сознании мифы невольно трансформируются в весьма эффективное средство, взятое на вооружение явными и скрытыми противниками России, для борьбы с российской государственностью.

История России есть во многом история мифов – такое суждение давно уже не новость в российской историографии и публицистике. Можно было бы оставить этот факт на обсуждение ученых-историков, которые давно пытаются отстоять «научную» точку зрения от наступления задиристых дилетантов. Кто прав – вопрос дискуссионный, но проблема в том, что эпизоды не только новейшей, но и древней, и средневековой истории России используются противником в информационной войне с целью нанесения ущерба интересам нашей страны. На этом поприще отличились не только современные борзописцы ультралиберальной ориентации, но, увы, и маститые мэтры исторической науки, на трудах которых зиждится практически все здание классической российской истории. Хотелось бы надеяться, что авторитеты в данном случае пали жертвой добросовестного заблуждения и не были в состоянии выйти за рамки устоявшейся системы взглядов и традиционных оценок.

Кому-то может показаться кощунством нестандартный подход к веками устоявшимся положениям российской истории, но во владениях музы Клио нельзя покоиться на лаврах, целиком опираясь на авторитеты. Слишком долго привычные истины, принадлежащие перу Карамзина, Соловьева, Ключевского, Костомарова и других историков рангом помельче, не подвергались критическому осмыслению и анализу с позиций элементарного здравого смысла. А этот анализ дает подчас весьма интересные результаты.

К примеру, возьмем эпизод с призванием на княжение в Новгород варяга-скандинава Рюрика с братьями. В «Повести временных лет», согласно легенде, принадлежащей перу «черноризца Печерского монастыря» Нестора, эта история покоряет беспримерной простотой. Сначала новгородцы платили дань неким заморским варягам, потом им это надоело, и они выпроводили навязчивую «крышу» восвояси, но тут же вступили в междоусобную войну за право обладания верховной властью. Разборки затянулись, поскольку никто из претендентов не одержал победы, и тогда умудренный опытом новгородский старейшина Гостомысл внес подкупающее простотой предложение: «Не надо ссориться, горячие славяно-финские ребята! У меня есть на примете мой дальний родственник, крутой варяжский бандит, пусть придет и наведет порядок!»

Примерно так, согласно Н.М. Карамзину, и выглядела эта ситуация в IX веке, когда Новгород Великий отправил посольство(!) к безродному разбойнику Рюрику со словами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, идите княжить и владеть нами». И тогда, и сегодня эта история выглядит совершенно невероятной! Во все века политическая власть была и остается предметом самой ожесточенной борьбы! Ради нее устраивают перевороты, совершают убийства, теракты и другие преступления, а тут нате – вчерашнему врагу без всяких условий предлагают: «придите княжить и володеть»!

Попытаемся представить себе такую ситуацию. В.И. Ленин после победы в революции, устав от внутрипартийной борьбы с Троцким и другими оппортунистами и уклонистами, «с бухты-барахты» предложил бы Черчиллю: «Приходите владеть нами!» Согласитесь, выглядит как стопроцентная паранойя, а наши далекие предки, надо думать, все же ею не страдали, коли сумели построить самое большое государство на планете.

Но сентиментальный масон Карамзин, получивший образование в Швейцарии, с восторгом комментирует этот акт беспримерного национального мазохизма: «Слова простые, краткие и сильные. Братья именем Рюрик, Синеус и Трувор… согласились принять власть над людьми, которые умели сражаться за вольность, но не умели ею воспользоваться». Убежденный западник, масон Карамзин, получивший заказ на написание российской истории от такого же, как он сам, масона, Александра Первого, естественно, не мог выйти за рамки немецкой версии русской истории. Дикие славянские варвары, не способные к самостоятельной организации, должны были с благодарностью принять государственность из рук «цивилизованных» скандинавских разбойников, и никак иначе!

И вот с этой, с позволения сказать, ахинеи, и вросла в плоть российской исторической науки бледная спирохета норманнской теории русской государственности, с которой пытался бороться в Академии наук еще Михаил Васильевич Ломоносов и даже прибегал в спорах с немцами-академиками Шлёцером, Миллером и Байером к рукоприкладству. Однажды он сломал Миллеру нос, но полной победы одержать не смог ввиду численного превосходства противника. Михаила Васильевича особенно взбесило то, что немцы считали имена русских князей происходящими от шведско-скандинавских, например, Владимир – от Вольдемара, Святослав – от Свенельда и т. д., хотя любому русскому человеку понятно, что Владимир – «владеющий миром», а Святослав – «славящий свет». А вот кто такие Вольдемар и Свенельд, немцы объяснить не потрудились.

В итоге же в понимании Карамзина устоялось мнение, что русское государство основали варяги-скандинавы. Почему скандинавы? А так сказано у Нестора, а летописи у великих историков сомнению не подлежат. И напрасно, ибо в некоторых летописях можно прочитать о таких чудесах, что уши мгновенно завянут и превратятся в сухофрукты.

Вот, например, «Сказание об Индейском царстве» – послание индийского(!) царя Иоанна(!) к греческому царю Мануилу(!), являющееся якобы памятником древнерусской литературы. Автор этого труда – индийский царь Иоанн (не правда ли, чисто индусское имя!), он же и верховный первосвященник, и поборник христианской веры (это в буддийско-индуистской-то Индии!), под властью которого находятся 3300 царей и в стране которого живут трехногие, четверорукие люди с песьими головами, которые ездят на петухах. А крокодилы в его царстве такие злые, что «если помочатся на дерево, оно тут же сгорает огнем». Расписывает Иоанн и многие другие диковины и чудеса своей земли, и все от начала до конца – вранье несусветное.

Современные историки почему-то считают «Сказание» чем-то вроде прототипа нынешней фантастической литературы, но скажите, кто из тогдашних россиян посчитал бы откровения Иоанна выдумкой и усомнился в правдивости написанного? Наверняка приняли бы за чистую правду, а как же, ученые ведь люди пишут! Подобными веселыми измышлениями, кстати, грешили и Геродот, и позднейшие историки типа итальянского францисканца XIII века Плано Карпини.

Для современных историков совершенно не важно, что, согласно многим археологическим доказательствам, государство в Новгороде Великом существовало под руководством того же Гостомысла задолго до призвания Рюрика, который был вовсе не скандинавом, а славянином-помором с берегов Лабы или Немана. Будущая же киевская великая княгиня Ольга родилась в варяжском селении Выбуты на реке Великой недалеко от Пскова. Да и Рюрик, кстати говоря, был вовсе не таким уж безродным, а приходился Гостомыслу внуком от его средней дочери Умилы и князя бодричей Годислава. Племя бодричей проживало у впадения Одера, Лабы и Вислы в Балтийское море, занималось хлебопашеством и морской торговлей и имело настолько мощную армию, что Карл Великий, захвативший к тому времени всю Европу, не рискнул вторгаться в земли бодричей, а предпочел заключить с ними договор о дружбе. Знал мудрый Гостомысл, с кем родниться! Вот вам и варяги-скандинавы!

Варягами, т. е. воинами-наемниками, были жители Балтийского побережья по эту, славянскую, а не по ту, скандинавскую, сторону моря. Новгородцы и псковичи имели обычай приглашать руководить военными делами князей с дружинами из соседних пределов, как это было с княжением Александра Невского в Новгороде Великом. На таких же началах, надо понимать, был в свое время приглашен и Рюрик, имевший к тому же и наследственные права на княжение.

Кстати, пресловутой «киевской Русью», о которой так распинаются ныне «жовто-блакитные» псевдоисторики, тогда и не пахло (а по совести хочется сказать – не смердело!). Киев возник как торговый центр на Днепре безусловно позже Новгорода и был, по сути, на первых порах его колонией. Хотя летописцы, проживавшие в Киеве, тот же Нестор, потом изобразили ситуацию в совершенно противоположном свете, как того потребовала конкуренция с более богатым и процветавшим Новгородом. В реальности же ни Киева, как крупного торгово-экономического центра, ни собственно Киевской Руси, как самостоятельного государственного образования, в средние века не существовало. Это придумки позднейших историков.

Об этом убедительно повествуют труды русского историка XIX века Степана Гедеонова, о чьих работах российские ученые предпочитают не вспоминать. Ведь приговор Карамзина окончателен и сомнению не подлежит – ущербные русские были неспособны к созданию собственного государства, а милостивая Европа им это государство подарила.

В русской истории достаточно мифов, но самые вредоносные из них – прозападные, унижающие наше самовосприятие. Убедительно пишет об этом историк Алексей Кунгуров, автор книги «Киевской Руси не было». В своей книге он, в частности, отмечает:

«К чему приводит эта прозападная мифологизация исторического сознания, прекрасно видно на примере нашей интеллигенции, наиболее отравленной прозападным дискурсом, – она страдает жутким комплексом неполноценности именно по отношению к „культурному Западу“, старается очиститься от всего русского и истово служить „общечеловеческим ценностям“.

Речь не только об убогой советской интеллигенции, ненавидящей „эту страну“ и фетишизирующей поделки забугорного ширпотреба. По-обезьяньи западничающая отечественная интеллигенция всегда была такой, вспомним хотя бы хрестоматийного Пекарского (П.П. Пекарский – историк-архивист и общественный деятель XIX века. – Прим. авт.), радостно восклицающего „нас разбили“ по поводу поражения русских войск в Крымской войне. К счастью, весь народ невозможно было обратить в интеллигентов, и потому пекарские представляли собой инородное тело в крестьянской России.

Нужно добавить, что нынешняя российская интеллигенция „достойно“ продолжает традиции русофобии и ненависти к родной стране, стремясь таким образом купить себе теплое местечко под западным солнцем. Немногим лучше и псевдопатриоты, постоянно твердящие об „одном народе“ или о „братских народах“ – русских и украинцах. Разные мы народы, достаточно посмотреть на менталитет и национальный характер украинцев. Одним народом мы были в Российской империи и в составе Советского Союза, когда сначала державная рука русского монарха, а затем железная воля „вождя народов“ товарища Сталина укрощали конвульсивные устремления малороссов к „незалежности“ и „самостийности“».

На бытовом уровне всегда присутствовало деление на «хохлов» и «кацапов». При этом указанное деление было насмешливо добродушным со стороны русских и преимущественно недоброжелательным – со стороны украинцев.

Нет сомнения в том, что летописные источники должны подвергаться скрупулезному анализу и осмыслению, не в последнюю очередь – и с позиций здравого смысла. Но в действительности ничего подобного нет и в помине. Поражает легкость, с которой ученые-историки манипулируют летописными текстами, искусственно подгоняя их под свои умозрительные теории. Вот, к примеру, приводят рассказ того же Нестора-летописца о походе князя Олега на Константинополь.

Согласно источнику, вещий князь двинул на византийцев по Днепру две тысячи ладей, на каждой из которых было по 40 воинов. Всего, следовательно, в походе приняло участие 80 тысяч витязей. Простой вопрос – а где князь Олег набрал такое количество бойцов, если, по последним данным, все население Киева едва ли могло составлять 60 тысяч человек, включая женщин, детей и стариков, а других сколько-нибудь значимых городов в Киевской Руси не было? И кто наделал две тысячи ладей – ведь это надо было иметь верфи покруче, чем у царя Петра? Ладья на 40 воинов – это внушительное судно, а не какая-нибудь рыбацкая фелюга или байдарка. А сколько еще судов нужно было построить для транспортировки запасов продовольствия и где, кстати, его в таком количестве могли заготовить? Ведь накормить 80 тысяч здоровых мужчин – задача не из простых. А не накормишь – и воевать не будут!

Но дальше – еще круче! Олег якобы повелел своим воинам сделать колеса и поставить на них корабли. С попутным ветром они подняли паруса и пошли со стороны поля на Константинополь. Греки, увидев это, до того перепугались, что послали к Олегу гонцов, которые умоляли: «Не губи города, дадим тебе дань, какую захочешь».

Замечательный сатирик Михаил Задорнов, глубоко любивший русскую историю, считал затею с кораблями вершиной тогдашнего военного искусства. Человек он был увлекающийся, и, конечно, его пленял сам факт покорения могучего Царьграда. Это кого хочешь пленит! Но вот как раз с точки зрения военного искусства победа, якобы достигнутая таким легким и необычным способом, вызывает большие сомнения.

Давайте посмотрим на ситуацию непредвзято. Сначала технически – Олегу нужно было изготовить минимум 8000 колес и 2000 рам, на которые эти колеса устанавливались. Данная работа, несомненно, требовала определенного навыка и умения, не зря же вплоть до XX века существовала профессия «колесник». Сложно предположить, что все 80 тысяч (пусть цифра остается на совести Нестора и Карамзина) воинов князя Олега такой профессией обладали. Скорее лишь небольшое число людей владело этой профессией, а это в свою очередь могло затянуть сроки изготовления колес на значительное время. А припасы были не безграничны!

Кроме того, на тех же ладьях к Царьграду нужно было доставить довольно большое количество специальным образом подготовленных, весьма громоздких пиломатериалов. Не будешь ведь мастерить колеса из леса-кругляка! Короче, в техническом плане «колесная тема» как-то не стыкуется с реальной действительностью! И странно, как на эту явную нестыковку не обратил внимания выпускник МАИ Михаил Задорнов.

Теперь обратимся к тактической стороне вопроса. Какое преимущество могла дать Олегу идея с сухопутными кораблями? Штурмовать укрепленный город на кораблях, если это только не линкоры с 12-дюймовой артиллерией, затея бессмысленная. Можете себе представить, как русские воины осаждают крепостные стены с кораблей? То-то посмеялся бы светлейший князь генералиссимус Суворов! В истории больше подобных примеров не существует. Скорее, надо было изготавливать штурмовые башни, лестницы и катапульты, словом, все, что многие века использовалось при взятии городов, а не лепить колеса для ладей.

Теперь, что касается психологического эффекта «колесных кораблей». Трудно предположить, что искушенные во многих военных уловках, постоянно воевавшие с разными странами и племенами греки, создавшие самое грозное на тот момент оружие – «греческий огонь», который они как раз против кораблей и использовали, могли впасть в панику при виде идущих на них сухопутных кораблей Вещего Олега. Они ведь отчетливо должны были сознавать, что за крепостными стенами эти колымаги (непонятно, кстати, как они управлялись?) им не опасны. В общем, что-то не так в этой хитроумной, но совершенно неправдоподобной истории, и истинные причины поражения византийцев в этом конфликте ждут своего объективного исследования.

Очень хочется гордиться славными победами наших великих предков, например – щитом на «вратах Цареграда», тем более что побед этих в нашей истории достаточно. Но обидно за страну и стыдно за недалеких или недобросовестных историков, превращающих эти победы в дешевый фарс, рассчитанный на доверчивых читателей с явно некритическим мышлением.

При экскурсе в ту историческую эпоху необходимо помнить, что война в то далекое время была занятием для избранных. Обучение приемам ведения поединка на мечах, владению булавой, копьем, прицельной стрельбе из лука, организованному перестроению на поле боя требовало нескольких лет интенсивных тренировок. Поэтому княжеские дружинники, прошедшие эту школу, ценились на вес золота и были немногочисленны. Пахари, бондари и кузнецы, кое-как вооруженные и не обученные, серьезной военной силы не представляли.

К тому же численность войска была ограничена и с финансовой точки зрения. Годовое содержание воина у тех же хваленых скандинавов составляло 10–12 марок серебра, а доход от внешней экспансии не превышал 26 тысяч марок. Следовательно, все скандинавские страны могли содержать не более 2600 профессиональных воинов, а в реальности, с учетом других расходов, – не более 1000 бойцов. Как они при этом умудрились завоевать почти всю Европу – уму непостижимо. Похоже, у скандинавских исторических саг были свои Несторы или Несторсоны, авторы-фантасты на датско-шведский лад, а их английские и французские эпигоны с восторгом переписывали сказки о могучих викингах-завоевателях. Лестно ведь происходить от непобедимых, хотя и мифических героев.

Русским князьям содержание профессионального войска тоже вряд ли обходилось дешевле. Так что это только в исторических кинофильмах пешее ополчение составляет основную часть войска, а на самом деле оно решающего значения не имело, особенно против конницы. А вот конные подразделения как раз и были основной ударной мощью и у нас, и у татар, и у рыцарской Европы.

Трудно представить, как могли противостоять ремесленники-пехотинцы натиску кавалерии. Это, кстати, увесистый камешек в сказания о Куликовской битве, где якобы сражалось 600 тысяч конников Мамая и около 150 тысяч русских, в основном пеших, ополченцев, каким-то образом отражавших конные атаки. Само поле, кстати, в реальности может вместить не более 30 тысяч человек, стоящих вплотную. И опять-таки непонятно, как князю Дмитрию удалось собрать такую огромную армию, если население всей Руси не достигало и 1,3 миллионов человек, а служилое население могло составлять не более 1–2 процентов от общей численности. Следовательно, в Куликовской битве могло принимать участие порядка 10 тысяч воинов с русской стороны. Сколько с татарской – пусть татары сами и считают!

Здесь, как и во многих других исторических эпизодах, летописцев одолевает странная, хотя и вполне объяснимая тяга к многократным преувеличениям. Скорее всего какой-нибудь думный боярин или дьяк, ведавший историко-архивной частью, брал за тощую косичку чернеца-летописца и строго наказывал ему: «Ты смотри, чернильная душа, не вздумай правду написать! Приукрась и приумножь труды князя-батюшки нашего, расскажи, какую силу несметную он одолел, каким войском великим командовал, чтобы потомки дивовались и славу ему в веках возносили!» А в целом все эти летописные басни заставляют сформулировать простейший вывод – совравши в малом, кто тебе в большом поверит?

Кстати, ежегодно празднуя историческую победу князя Дмитрия на Куликовом поле, российские историки как-то не удосужились разобраться – а кого рать князя Дмитрия победила-то? Одни считают Мамая темником, то есть командующим «тьмы» – десятитысячного отряда Золотой Орды, другие полагают, что он представлял отколовшееся от Орды Крымское воинство, еще не оформившееся как Крымское ханство. Некоторые исследователи считают, что Мамай вообще возглавлял собственную «Мамаеву орду», выступавшую союзником генуэзских колоний в Причерноморье.

Сходятся историки лишь в том, что Мамай потребовал от Руси немалую дань, которую князь Дмитрий Иванович послушно платил с 1371 года по 1374. А потом, разобравшись, что Мамай по сути никто и «звать его никак», во всяком случае не чингизид и не хан Золотой орды, выплату дани прекратил, что привело к «розмирию» между Мамаем и Дмитрием Ивановичем.

В 1380 году Мамай вознамерился восстановить «справедливость», как он ее понимал, и изготовился к набегу на Русь. Князь Дмитрий по совету московского митрополита отправил ему дань золотом и серебром «четверицею», то есть вчетверо больше, чем ранее. Это, однако, не успокоило хапугу Мамая, и угроза набега оставалась актуальной, пока не произошла историческая битва, которая отнюдь не означала ни военного поражения Золотой Орды, ни ее ослабления, поскольку Москва с Ордой не воевала. Не исключено, что Дмитрий Донской вообще выполнял задание хана Тохтамыша устранить не в меру зарвавшегося ордынского вассала Мамая, но, по всей видимости, выполнил его не до конца, ибо в 1382 году Тохтамыш стремительным набегом провел карательную акцию, разорил и сжег дотла деревянную русскую столицу.

Однако вернемся к Вещему Олегу. Нехитрые математические расчеты указывают на то, что он водил на греков не более 1–2 тысяч воинов при самом удачном раскладе. Эта арифметика приведена здесь для того, чтобы читателю было понятно, до какой степени могут быть недостоверны летописные источники даже от добросовестных авторов, не говоря уже о пристрастных писаках. А бездумно принимая на веру повествования Нестора-летописца (кто же он все-таки такой, этот сказочник, и по чьему наущению писал?) и ему подобных авторов, можно уплыть очень далеко от исторической правды. Чего стоит одна только «развесистая клюква» о том, как князь Владимир выбирал будущую веру для Руси, словно крепкие напитки из карты вин изыскивал. Сказка, явно рассчитанная на некритическое восприятие и проникнутая самовосхвалением православной церкви и унизительным пренебрежением к представителям других религий.

Или возьмем самый долгоживущий миф, въевшийся благодаря усилиям мэтров исторической науки в сознание каждого россиянина, – миф о татаро-монгольском нашествии. Сначала о монголах. Объясните нам, как небольшой племенной союз кочевых народов (монголов и сегодня-то чуть более 2 миллионов), не имевший даже основ государственности, не имевший развитых ремесел, оружейных в первую очередь, не знавший письменности, а главное – совершенно лишенный мотивации кого-либо завоевывать (зачем кочевнику, у которого первая забота – найти свежую травку для своих овец и жеребят, идти за 10 тысяч километров покорять чужие, ненужные ему города), вдруг, с какого-то перепугу, захватил полмира?

Все завоевания в истории имели конкретную цель: разграбление чужих богатств для укрепления своего государства, захват жизненно важных сырьевых ресурсов, расширение жизненного пространства для налаживания выгодной торговли, решение военно-стратегических задач для безопасности собственных границ. А какая цель могла быть у непросвещенного степняка? Зачем это нужно было дикому монголу, у которого и сегодня все имущество, и весь его привычный мирок – юрта и отара баранов? Для него, от рядового арата до великого хана, даже награбленные трофеи и предметы роскоши особой ценности не представляют, ибо они в юрте скорее – обуза, поскольку надо регулярно сниматься с места и переходить на новое пастбище. Монголы и стоимости этой роскоши не могли определить, ввиду ее ненужности. Ну, разве что монголке своей привезет воин из похода какие-нибудь дешевенькие бусы, и вся пожива. Да пусть бусы будут даже драгоценными, монголка все равно этого не поймет! И для этого надо было водить за 10 тысяч километров полумиллионное войско?

Теперь, правда, полагают, что на самом деле монголов было в десять раз меньше, потому что прокорм миллиона голов лошадей никакая степь травой не обеспечит, а овса монголы не сеяли. Жечь города, истреблять тысячи людей, губить чужих и своих воинов. Ради чего? Рационального объяснения нет. И вот, чтобы оправдать этот бред, историкам и беллетристам приходится уходить в область трансцендентального мышления и придумывать каких-то мудрецов, нашептывающих Чингисхану идею похода к последнему морю, где ему, по совести говоря, совершенно было нечего делать.

Следует также иметь в виду, что городов, где могло бы оседать награбленное добро, у монголов не было, во всяком случае археологам так и не удалось найти в забайкальских степях следы мифической столицы чингизидов – Каракорума, о котором так красиво написал Николай Заболоцкий в поэме «Рубрук в Монголии»: «…Живи и здравствуй, Каракорум! Оплот и первенец Земли, чертог Монголии, в котором нашли могилу короли…» Умный человек и прекрасный поэт, но тоже был в плену сказок о могуществе монголов.

Поразительно, что в эти сказки верили умнейшие и образованнейшие люди своего времени – историки Ключевский, Соловьев, Костомаров, поэты Тютчев и Блок и, наконец, наш современник, блестящий эрудит Вадим Валерианович Кожинов, который откуда-то вывел тезис о «высокоорганизованной монгольской государственности» и самом мощном в мире передовом монгольском войске. «Сами монголы были сравнительно небольшим народом, – пишет Вадим Валерианович, – …но, во-первых, весь его материальный и духовный потенциал был целиком и полностью претворен в военную силу (в частности, все мужское население с юных лет или непосредственно служили в войске, или обслуживали его), а во-вторых, монголы обладали редкостным умением использовать в своих целях покоренные ими страны».

Монгольский народ, таким образом, приносил величайшие жертвы и демонстрировал потрясающие примеры самоотказа. Вот только зачем? Во имя какой великой цели? Нет ответа.

Допустим, что красочное описание преимуществ монгольской государственности было нужно нашим историкам для оправдания катастрофического поражения русских князей и последовавшего многолетнего «ига». Победить нас могла только самая передовая, неодолимая, далеко ушедшая вперед в деле государственного строительства сила.

Тот же Кожинов, ссылаясь на венецианского путешественника Марко Поло, с восхищением рассказывает о том, что в Монголии много дорог и «на всякой дороге написано, куда она идет». Здорово, что и говорить, только ни Поло, ни Кожинов не указывают, на каком языке были эти надписи, которые никто не мог прочитать, ибо собственная письменность появилась у монголов в 20-е годы XX века благодаря русским специалистам.

Самое же интересное, что никто из «авторитетов» не пишет ни слова об экономике Великой монгольской империи. Что служило основой непревзойденной военной мощи степняков? Как было налажено производство оружия, доспехов, добыча руд и выплавка металлов? Кто заготавливал продовольствие для воинов и фураж для коней? Нет ответа, а это делает всю красивую писанину о кочевой империи неубедительной фантастикой.

Можно сколько угодно расписывать красоту и роскошь ханских дворцов, как это сделал католический монах Гильом де Рубрук, якобы совершивший вояж в не существовавший Каракорум. Он действительно, судя по его книге «Путешествие в восточные страны», добрался до Итиля в низовьях Волги, в районе нынешней Астрахани, и поблуждал в среднеазиатских степях, но никакой монгольской столицы не отыскал, и безоговорочно верить ему в описании Каракорума будет очень опрометчивым поступком. Такое впечатление, что Рубрук, как и Нестор, любил сочинять много лишнего.