Сергей Геннадьевич Байбаков
Ирина
…Судьба свела нас десять лет назад. Случайно… Вернее, я поначалу так думал. Осознание того, что случайностей в этом и в иных мирах не бывает, пришло позже.
Ирина была своеобразной женщиной. Вроде, ничего особенного. Ну блондинка, ну карие глаза… Родилась под знаком рыб. Подумаешь… Что из того, что рыбы мистический знак, и по всем внешним признакам она точь-в-точь вписывается в классификацию ведьм. Мало таких женщин, что ли? Да сколько угодно! Каждая двенадцатая, это если по зодиаку судить. Каждая, но не каждая… То-то и оно… Впрочем, это я понял не сразу. Хотя некоторые вещи сразу бросались в глаза.
Ирина легко ставила на место любого отморозка. Даже самого, насколько это возможно, тупого. Для этого хватало нескольких, вроде бы незначительных фраз, поэтому ни разу не видел чтобы она с кем-то конфликтовала. Матерые мужики сходили по ней с ума и пачками предлагали руку и сердце. То есть – развестись с благоверной, и сразу же в загс. Женщины, втихую ревновали, до дрожи ее боялись и уважали. Хотя она не прилагала к этому никаких видимых усилий. Да ей это было и не надо. Даже перед тем, как она собиралась что-то сказать, сама собой возникала необходимая пауза. Ирина никогда никого не перебивала.
От нее я и научился этой ценной премудрости: спокойно и хладнокровно выслушивать любую чушь, и только потом предпринимать какие-либо ответные действия. Со временем это стало доминирующей чертой моего характера. Впрочем, на карманников это не распространялось. Я не ловил их за руку. Это делала Иринка. Я же хватал их за горло. Твердо и жестко. Не забывая, впрочем, каким-то шестым чувством просекать обстановку: не клацнет ли лезвие выкидного ножа, не заходит ли кто сзади… Иришке это доставляло неописуемое удовольствие. Почему-то карманные воры избирали ее карманы, хотя, по законам жанра, лезть надо было в сумочку. Ну это их дело. Теперь-то я понимаю, что все эти конфликтные ситуации она создавала специально. Развлекалась… Впрочем, карманный воришка всегда благополучно убегал. До органов правопорядка дело не доходило. Иринка говорила, что с карманника хватит и перепугу. Какого «перепугу» – я не понимал… До поры не понимал
* * *
Как-то глубокой осенью я простудился. Не помогало ничего: ни огромный горчичный пластырь, которым обмотала меня Иришка, ни держание ног в горячей воде, ни патентованные аспирины. Я сидел на кухне, отпивался медом в горячей воде и смотрел на курган, на длинный пологий холм насыпанный за короткое время возле метро. Этот курган прекрасно просматривался из окон ее квартиры. Глядел и думал – проклятое место! А тем временем температура нарастала.
– Хорошо, давай попробуем так, – после безуспешных попыток сбить жар сказала Ирина.
Она взяла его за руки, и несколько минут сидела сосредоточившись – с отсутствующим взглядом. Потом провела рукой по лбу: – Все, теперь спи.
Поутру я понял, что хворь ушла. Осталась лишь легкая слабость. День прошел незаметно, в каких-то хозяйственных хлопотах. А вот вечером все и началось…
Несмотря на усталость, я долго не мог уснуть. Иринка лежала рядом и читала какой-то незамысловатый детектив. Она могла не спать до утра. А я маялся бессонницей. И чем дальше, тем хуже мне становилось…
Сначала мне показалось, что под потолком в дальнем углу тихонько заиграла мелодия. Будто из радио. Хотя никакого радио в комнате не было – я-то это знаю! Да и не работает сейчас радио. Время-то за полночь! Кто-то из соседей устроил гулянку? Но завтра рабочий день. Гуляют по выходным. Да и мелодия не для гулянки: неуловимая, путаная… Красивая и странная. Чарующая… Мелодия неуловимо кончалась и начиналась снова. С вариациями, но та же самая. Потихоньку она перерастала в песню. Я отчетливо разбирал слова, но и их смысл, и о чем песня – неуловимо ускользало. Будто мокрой тряпкой мел с доски смахивали! Постепенно песня довела меня до исступления. Она начиналась снова и снова, не давая мне спать. В итоге я встретил утро разбитым и подавленным. Но надо было делать дела.
Выйдя на улицу, мне чуть полегчало. Но все равно: в холодном, темном воздухе незримо звучала мелодия. Другая, не та что ночью… Но такая же чарующая и странная. Вроде б неслась от метро. Хотя нет, не от метро. Мелодия заполняла собой пространство и возникала из ниоткуда. Я не мог понять, как такое может быть…
Я не стал брать машину. Не то состояние. Поехал на автобусе, и, как оказалось, правильно сделал – неизвестно, справился бы я с управлением.
Какими мучительными показались мне эти пять автобусных остановок! У меня обострился слух. Причем, до черт знает каких пределов! Двигатель выводил режущие звуки, разговор сидящих невдалеке женщин превратился в громовой раскат. Малейший шорох иглой пронзал мозг. Доехав до нужного места, я буквально выпал из автобуса. Ну этот транспорт в баню! Обратно я пойду пешком!
Как ни странно, нужный разговор я провел успешно. Дело сделал, но как, я не помню до сих пор. Я не помню, как добрался домой, и как ввалился в квартиру. Непонятный провал в памяти… Хотя – держался, раз вернулся без последствий.
В постели стало легче. Ужасно хотелось спать, но сон не шел. Сон сбивался все той же давешней мелодией, к которой примешивались неразборчивые слова. Они раздавались в разных местах. Неожиданно, монотонно повторяясь и в итоге складываясь в маловразумительные предложения. Особенно отчетливо слова доносились с кухни. Будто велась беседа. Даже показалось, что Ира кому-то отвечает. Я пошел туда – вдруг и вправду кто-то пришел, а я и не заметил? На кухне Ирина готовила обед. Кроме нее никого не было. Увидев меня, она загадочно улыбнулась…
Снова рухнув в постель, я накрыл голову подушкой. Напрасно – песня не заглушалась. Мелодия была та же, только слова другие. Но все так же – их смысл непонятным образом ускользал. Вдобавок, к ней примешался другой напев, идущий с улицы. Он был чуть слышен сквозь неплотно прикрытую форточку. Уличная мелодия была приятной, и даже успокаивающей, но тоже повторяющейся. Хотя пока без слов… Истерзанные нервы с трудом выносили этот кошмар. А сон не шел, оставалось только лежать прикрыв глаза…
