Евгений Астахов
Небеса умоются кровью. Том 1. Пробуждение силы
Глава 4
Хочу уже согласиться, когда понимаю, что он даже дыхание задержал, настолько ждёт моего ответа. Понятно. Точную цену этой зверюги я не знаю, но уверен, что караванщик, как всегда, пытается схитрить.
– С ядром я в любом случае не расстанусь, а по цене позже сторгуемся. Мне надо подумать, – твёрдо отрезаю я.
И поспрашивать более знающих людей.
– Последнее, зовите меня по имени. Вы его хорошо знаете.
– Рен, – кривит он губы. – Да, я понял уже, что ты себе на уме. Ну, подумай, подумай. Учти, мороки с ней может быть много.
Он хмурится, но больше ничего не говорит. Судя по алчному блеску в глазах, Герт жалеет, что я не согласился на его условия.
Пока караван собирается в дорогу, ко мне подходит тот самый крепкий старик, помогавший разносить еду. Его лицо напоминает высохшую кору дерева, глубокие морщины избороздили его со всех сторон. Прищуренные глаза прячутся в сетке тонких нитей-морщин. Нос необычайно длинный и тонкий, как клюв экзотической птицы. Рот, кажется, навсегда застыл в хитрой усмешке, обнажая пожелтевшие зубы неправильной формы.
Несмотря на возраст, он не сутулится, держится прямо. Голову венчают короткие седые волосы, собранные на затылке. Руки покрыты пигментными пятнами, а под пергаментной кожей вздулись жилы. Однако движения у него точные и плавные, как в танце.
– Я, конечно, не знаток духовных зверей и всяких штук, связанных с Ки, но слышал, что в столице их ценят куда выше, чем в провинции. Змеюку там заберут с потрохами, всё в дело пойдёт. Да и больно жирную долю этот пройдоха себе запросил. Десятины с него за глаза хватит.
– Спасибо, но за что такая щедрость? – не верю я, что помогает он бескорыстно.
– Сынок, так ты потери наши к минимуму свёл. Не хочется мне в желудке у подобной гадюки оказаться, сам понимаешь, – улыбается собеседник. – А взамен я лишь попрошу, потешь моё любопытство. Расскажи про боевые искусства и все эти Ки-Шми. Не сейчас, как отойдёшь от схватки. Путь у нас долгий, и порой бывает так скучно.
Он протягивает мне руку.
– Ямато.
– Моё имя ты знаешь.
– Ага. Рен. Вот и познакомились.
Мы обмениваемся рукопожатием, и он уходит.
А этот мужик куда крепче, чем кажется.
Три дня проходят в пути за рутинной работой. Мы движемся по лесу, а дорога постепенно растёт. Как у крупной реки, то и дело в неё впадают дорожки-притоки. Всё чаще встречаются другие путники и даже одинокие торговцы с телегами и скудной охраной. Пару раз попадаются караваны. Поменьше нашего, но везде, где можно что-то выгодно купить, Герт не упускает возможности. Торгует порой на ходу.
В свободное от работы время я тренируюсь и медитирую, как учила сестра, а её – наш деревенский мастер. Во время одной из таких медитаций меня захлёстывают воспоминания из детства.
Во многих семьях братья не ладят с сёстрами и наоборот, но только не в нашей. Мы с Лин – звенья единой цепи, тянущиеся в тёмную глубь веков к первопредкам. Наша семья не знатная, но от того её традиции не становятся менее важными: почитай родителей, заботься о своих близких.
Я всегда чувствовал себя ответственным за сестрёнку, её защитником, даже если порой мне не хватало для этого силы. И она отвечала мне тем же.
Однажды, ещё до того, как Лин пробудила в себе Ки, родители ушли на неделю, оставив нас с ней вдвоём. Такое происходило нередко. Отец отправился на вырубку, а мать ещё раньше него – далеко в чащу за редкими травами.
Я же старший брат, мне положено за ней приглядывать, а вышло всё наоборот. Едва они скрылись из виду, меня словно подкосило, морозной волной накатил озноб, колени подогнулись, и я рухнул на циновки. Трясучка била до дрожи в коленях, зуб не попадал на зуб. В голове плескался раскалённый туман.
Сквозь бред и мутную пелену я видел расплывающееся лицо Лин. Каким-то чудом она смогла затащить меня на лежанку. То и дело прижимала прохладную ладошку к моему пылающему лбу и хмурила брови. Потом принесла какой-то горький настой, целую кружку, приподняла мою голову и поила маленькими глотками. Я морщился, а она ласково гладила меня по волосам: «Потерпи, братик, тебе полегчает». Её голос доносился, как сквозь толщу воды, но был таким родным, что на душе становилось светлее и дурман отступал.
Она почти не спала три дня и три ночи, то хлопотала на кухне, то поила меня бульоном. Всегда рядом, полная заботы и нежности. Я пытался её прогнать: «Уйди… вдруг заболеешь…»
Она лишь улыбалась, я запомнил эту улыбку на всю жизнь.
«Не говори чепухи. Как я могу оставить тебя одного? Мы же семья».
Лин выхаживала меня, словно дух-хранитель, и благодаря ей я встал на ноги через три дня. Когда лихорадка отступила, я, наверное, впервые в жизни обнял сестрёнку изо всех оставшихся сил. «Спасибо», – только и смог прошептать.
Мы решили, что родители не узнают о моей болезни, не стоило их зря волновать. Матушка, обнаружив пропажу некоторых трав, задавала вопросы, но Лин смогла её убедить, что травы мы пили для укрепления здоровья.
Да… Мы – семья. Цепь прочна лишь настолько, насколько крепки её звенья. Наши не под силу разорвать никому. Вот почему я уверен, что она не могла написать то письмо.
К полудню третьего дня лес редеет, и мы перебираемся из-под крон деревьев на первую дорогу, мощённую камнем. Колёса телег и копыта лошадей звонко стучат по твёрдой породе, не очень умело уложенной на землю. Плиты разного размера, да и подогнаны друг к другу кое-как. Бывает часть совсем плоская и гладкая, а порой хуже грунтовки после дождя.
К исходу этого же дня вдали я вижу чудную картину. На горизонте растягивается длинная гряда крепостных стен. Сердце начинает бешено колотиться всё сильнее по мере нашего приближения. Мне даже не верится, что столько людей может жить в одном месте.
На этой дороге активное движение – пешие путники идут по обочине, а по камню торопливо снуют всадники или громыхают телеги всевозможных форм и размеров. Попадаются очень странные – красочные и нарядные внешне, Вейлор поясняет, что они предназначены для перевозки людей с комфортом, а для других грузов места там мало.
Когда солнце скрывается за высокими стенами города, а небо неуклонно темнеет, мы подходим к исполинским воротам. У входа толпится народ, желающий попасть внутрь, а городская стража в добротных кожаных доспехах лично встречает каждый прибывающий караван.
– Смотрите, кто вернулся. Герт, чертяка! – ухмыляется лысеющий пузатый стражник.
А вот сам хозяина каравана обрадованным этой встречей не выглядит.
Слишком крутую мзду берут эти ловкачи?
Два хмурых товарища толстяка лишь презрительно косятся на охрану каравана. Меня они сверлят взглядами дольше всего. Народ тут какой-то мелковатый. Я, словно дозорная вышка на стенах города, возвышаюсь над всеми.
– Ты же знаешь порядки… – продолжает улыбаться пузан.
В отличие от его сопровождения, на нём кольчуга, а не кожанка. На такое брюхо, поди, ни одна броня не налезет.
– Посмотрим, что привезли. Если дурной травы или браги нет, одну повозку пропустим. Порадуешь честной народ своими «диковинками из глуши», – стражник вновь усмехается.
Кажется, его лицо вообще не покидает кривая улыбка.
Герт косится в мою сторону и довольно хмыкает.
– Будь уверен, такой диковинки из глуши ты ещё не видел.
Охранники поддерживают хозяина каравана сдержанными смешками, отчего пузан заводится не на шутку.
– Давай уже, шельма, показывай, что там! Опять, небось, отыскал какую-то безделицу и пытаешься втюхать её втридорога. Плавали, знаем.
Пусть мелкий начальник и пытается напустить на себя грозный вид, по нему видно, что это чистая показуха. На самом деле с Гертом они неплохо ладят, а пара серебряных луников значительно ускоряет процесс проверки.
Поскольку на дворе вечер, внутрь пускают только одну телегу с товаром, чтобы подготовить её к завтрашнему торгу. Вейлор оставляет своих самых проверенных стражей, а толстяк приставляет к нам вдобавок ещё одного из городских.
– Пойдём, покажу тебе немного город, – предлагает мне Вейлор.
Мы шагаем по улочкам, а он хлопает меня по плечу, словно младшего брата.
– Это чудесное поселение зовётся Дхарнпа. Ага, звучит так, будто кто-то сплёвывает мокроту. Только при стражах такого не сболтни, они здесь дюже строгие. Зато внутри городка есть сговорчивые девушки и несколько приличных трактиров. Выпивку там почти не разбавляют.
Отвечаю ему косой улыбкой, вбирая в себя полезную информацию.
Ночь нисколько не мешает людям гулять по улицами, болтать и заглядываться на местных красоток. Яркие огни светильников освещают дорогу. Если и уступают солнцу по одиночке, то берут количеством.
Меня тут удивляет почти всё. Хоть я и пытаюсь скрыть это от Вейлора, но он лишь довольно ухмылялся, словно всё вокруг – это его личная заслуга.
– Рен, не обижайся, но ты сейчас и вправду выглядишь, как деревенщина, – он вновь хлопает меня по плечу, и для этого ему приходится встать на цыпочки.
Я и не обижаюсь. Вообще не люблю это слово. Не мужское оно.
Куда он меня ведёт, не так важно. Я смотрю по сторонам, наслаждаясь моментом.
В городе качество дороги значительно отличается от той, по который мы добирались сюда. Гладкое покрытие снижает уровень шума от бесконечных телег, а лошади звонко отбивают подкованными копытами почти нескончаемую мелодию.
Дома громоздятся величественно в два, а иногда и три этажа. То почти смыкаются над головами, то расходятся в стороны, давая возможность взглянуть на звёздное небо. Не такое яркое, как снаружи стен, но всё такое же родное.
На большинстве улиц действуют строгие правила, разграничивающие пеших людей и всадников с повозками. Та часть улицы, где идём мы под нависающими вывесками и балконами домов, чуть приподнята в сравнении с дорогой, протекающей подобно полноводной речке между двух пеших берегов.
– Я знаю точку, куда отправили телегу с товарами Герта. Так что заглянем туда попозже. Если ты не против, хотел бы промочить горло, – и Вейлор изображает звук чокающихся чашек.
– От выпивки откажусь, а вот поесть чего-нибудь точно стоит. Наш походный паёк порядком утомил за время пути, а я и так немало сил потратил на ту битву, – ненароком вспоминаю свой недавний поединок.
– Да, честно скажу, рад, что Герт взял тебя в охрану. Мы, конечно, бы справились и сами, но уверен, без жертв бы не обошлось.
Целиком разделяю его уверенность. Однако в первую очередь меня сейчас интересует дальнейшая судьба тела змея и ядра, которое я так и не смог извлечь самостоятельно. Опыт разделки животных не помог мне пробиться сквозь шкуру, по-прежнему сохранившую чудовищную прочность.
А ещё хотелось бы подробнее разузнать о столичной Академии, куда отправилась моя сестрёнка. Чем больше информации соберу сейчас, тем проще будет потом.
Улочки длинные, но Вейлор шагает уверенно, пока мы не останавливаемся у вывески. Я почти касаюсь её макушкой.
«Кабан и Аркан» гласит название местной харчевни. Карикатурное изображение хряка, с накинутой на шею петлёй верёвки, намекает, что жить ему осталось недолго. Того и гляди, пойдёт на жаркое.
Глядя на местное художество, вспоминаю свои картины, оставленные вместе с караваном. Надо будет узнать, как тут с ценителями искусства. Надеюсь, смогу пополнить свой кошелёк.
Вейлор уверенно шагает внутрь, ловко уворачиваясь от выпадающего на улицу пьяницы. Оборванец летит прямо под ноги проходящей мимо троице. Я мимолётом цепляюсь за них взглядом и тут же хмурюсь. Два здоровых мужика с недобрыми рожами ведут под руки хрупкую девицу, тесно зажав её с двух сторон. Явно не на танцы.
Она молчит, лишь на мгновенье бросает на меня испуганный взгляд. Девчонка чем-то напоминает мне сестру, а в её глазах я читаю призыв о помощи. Скорее всего, лезу не в своё дело, но оставить в беде слабого не могу. Не этому меня учили родители. И подобное мне никогда не простила бы моя сестра.
– Так, стоять! – гаркаю я, привлекая внимание всей группы.
Подозрительная парочка оборачивается ко мне и, почти не замедляя шага, выплёвывает:
– П-шёл прочь, щенок! Не лезь не в своё дело. Хочешь проблем? Легко их найдёшь.
Хрустнув шеей, делаю к ним размашистый шаг, когда тяжёлая, давящая аура пригибает всех нас к земле.
Глава 5
Мы замираем на несколько мгновений под чудовищным давлением Ки, пока та не отступает, как отхлынувшая от берега волна. Слова застревают у меня в горле. Парочка стоит пару мгновений в ступоре и бросается бежать, будто нашкодившие дети. Девчонка ошалело смотрит в мою сторону.
Она и вправду напоминает мне Лин.
– Эй! – повышаю голос, выводя её из ступора. – Двигай отсюда, нечего бродить по такими опасным местам. Держись людных улиц. А вообще, в такое время надо дома сидеть.
– Спасибо, господин, – кланяется она, сложившись почти пополам.
Какой я тебе господин?
Не успеваю ответить, как она исчезает, словно ветром сдуло.
– Ну что, идёшь? – выглядывает наружу Вейлор.
– Да, сейчас, найди пока столик, – поворачиваюсь к главному охраннику. – Нужду надо справить.
Дохожу до ближайшего поворота, гляжу, не встретила ли девчонка новых неприятностей, но её уже и след простыл. Надеюсь, не вляпается опять в проблемы. Хотя это уже не моё дело.
Попутно оглядываюсь по сторонам, пытаясь определить источник этого чудовищного давления. Это должен быть действительно могучий практик. Что он забыл в этой дыре и почему решил проявить свою силу? Никого не видно.
Ныряю в трактир «Кабан и Аркан», где шумит местный люд. Снуёт пышногрудая обслуга, намеренно выставляющая свои прелести напоказ.
Дамочки торопливо разносят еду под угрюмые взгляды трактирщика. «Смотри, но не трогай», – читается в его глазах. Он сам едва уступает мне размером, кроме пуза. Здесь я ему не конкурент, он словно один съел целого хряка.
С высоты своего роста обнаруживаю Вейлора в дальнем углу заведения. За столом он не один, к нему уже подсела какая-то дама, но, когда появляюсь я, она с испугом испаряется, словно видит медведя.
– Жрать будешь? – не обратив внимания на исчезновение собеседницы, замечает Вейлор.
Попутно обгладывает кость и метает в миску, где таких скопился уже десяток.
– Не помешал? – уточняю я.
– Ты про эту ночную бабочку? – хмурится он, а потом улыбается. – Нет. Спас. Здесь они не самого лучшего качества, если тебя интересует… Эту точно бы не взял. А сам не хочешь расслабиться?
– Пока не хочу. Сейчас меня больше интересует еда, – перевожу тему. – Как ты там выразился: «Жрать хочу, словно стая волков».
И, точно услышав мой призыв, у стола появляется симпатичная девушка. Волнистые чёрные волосы спадают на плечи, облегающее платье с разрезом до бедра, ципао, обтягивает пышную грудь, а узкая талия подчёркивает ширину бёдер.
– Чего желаете? – слегка наклоняется она, усиливая свой шарм.
Я делаю заказ. Побольше мяса и овощей, ровно то, к чему привык дома. Простая и полезная еда. Для практика важно, что попадает внутрь его тела, ведь это основа для развития. Культивация и так сокращает жизнь, а если есть всякую гадость, то можно и помереть раньше отведённого срока. Беру побольше, не стоит упускать момент, ведь от походного пайка уже воротит.
Вейлор не отлипает от выпивки, а я, поев наконец-то нормальной еды, замечаю шумную компанию в центре. Вокруг них толпится народ, по столу звенят монеты.
– А там что? – с интересом спрашиваю у Вейлора.
– Да, пьянь местная силами меряется.
Встаю и вижу, как крепкие мужики занимаются знакомой мне забавой. Борьба на руках. Решаю поучаствовать, но не ради наживы, цели у меня немного иные. Монеты лишними не будут, но в первую очередь меня интересует информация.
Подхожу, волнорезом рассекая толпу. На краю стола, где по центру происходит борьба двух звероподобных мужиков, сидит третий худощавый. Хитрые щёлочки глаз цепляются за меня, на лице самодовольная ухмылка.
– Желаешь поучаствовать? – меряет он меня острым взглядом.
– Посмотреть я бы мог и со стороны, – ухмылка сама собой возникает и у меня на лице.
– Ну, тогда чего замер, кидай луник и становись в очередь. Одолеешь противника, ещё один такой твой, а нет – его, – он кивает в сторону борова, только что уложившего жилистого парня.
Последний, понурив голову, растворяется в толпе.
– Если сел, но струсил, считай проиграл, и возврата не будет. Всё ясно?
Киваю и опускаюсь на лавку, напротив местного «чемпиона». Других желающих не заметно. Толстяк смотрит крошечными поросячьими глазками. Сразу видно, расчёт тут больше на массу.
– Готов лишиться своей тростинки? – ставит он сальный окорок локтем на стол. – Чего молчишь? Можешь сдаться, пока не передумал.
– Ты меньше болтай, – повторяю движение, – и больше делай.
Наши правые руки сцепляются в замок. Худощавый кладёт ладонь сверху и проводит обратный отсчёт.
– Начали! – кричит он.
Начинается короткая схватка, которую я намеренно затягиваю, чтобы не привлекать к себе излишнее внимание. Чутка подыгрываю, давая толстяку наклонить мою руку к столу. Он пыжится, аж на лбу проступает испарина, да вена пульсирует.
А я лишь играюсь и улавливаю ауру, что почувствовал ещё у входа в трактир. Не такую сильную, но ощутимую. Кручу головой, но вновь не нахожу источника. Толстяк, раскрасневшись, налегает всем весом на мою ладонь, а я с напускным усилием склоняю его руку на свою сторону и победоносно роняю, впечатав в стол.
– У нас новый чемпион! – кричит худощавый. – Есть желающие попытать удачу? Ставка всего один серебряник.
Борюсь недолго, трёх побед мне хватает, чтобы заслужить одобрительные выкрики. А потом отдаю победу какому-то жилистому юнцу. Он и вправду силён, возможно, даже практик, но боролись мы честно, без использования Ки. Да и толстяку он бы не проиграл. Так что достойная мне замена. Пусть теперь веселит народ.
Расположив к себе горстку местных, мне удаётся душевно поболтать, потягивая разбавленное пиво. Больше для виду, вкус у него отвратный, да и алкоголь я не люблю. Он дурманит голову, а это вредит культивации.
Вот только расспросы о школах боевых искусств, что в этом городе, что в столице не дают хороших плодов. Информация в основном общая и так мне известная. Во всей Империи тысячи школ. В одном только Дхарнпа их четыре штуки, но Академия одна на всю Империю. Там учатся лучшие из лучших. Практиков тщательно отбирают со всех провинций наших бескрайних земель. По выпуску эти мужчины и женщины будут служить Императору Альдавиану в составе его личной Гвардии.
За время, что я развлекал местную публику и пытался узнать хоть что-то, Вейлор успел избавиться от одиночества в компании какой-то симпатичной дамы.
Всё же нашёл кого-то себе по вкусу.
– Рен, давай заканчивать, нам надо ещё на рынок зайти, – хмельным голосом говорит он, пробиваясь за стол, где я болтаю с местным завсегдатаями.
Попрощавшись с городскими, но такими простыми и даже приятными мужиками, мы отправляемся к торговой точке. Народа здесь немного, хотя даже сейчас снуют покупатели. Вскоре мы замечаем Герта, который общается с каким-то господином в богатых одеждах. Когда мы подходим ближе, они жмут друг другу руки, и его собеседник удаляется.
– Всё в порядке? – икнув, спрашивает Вейлор.
– Да, – отмахивается Герт, – старый знакомый. Продал ему одну вещичку, которую тот давно искал. Хорошая сделка получилась, – на губах торговца расцветает алчная улыбка. – Вижу, ты показал Рену, как живут городские.
– Было бы что показывать, – фыркает Вейлор. – В знатный район нас не пустят без приглашения, а в остальном этот городе не лучше их деревни. Разве, что дома повыше, да некоторые из камня.
– Тоже мне, знаток городов, – с сарказмом замечает хозяин каравана, – забыл, из какой деревни сам вылез? А всё благодаря кому!..
От скромности ты не умрёшь…
– Ладно. Раз вы с Реном вернулись, я заберу парней. Нужно до утра ещё прогуляться в парочку мест.
Подпитый Вейлор остаётся у нашей торговой точки, а я прохожусь по не самой большой рыночной площади в Дхарнпе, если верить Герту. И всё же размерами она ничуть не меньше Лесных Холмов.
Мне вспоминаются те славные времена, когда во время базарного дня мы безмятежно посещали деревню вместе с Лин. Она ещё не успела стать практиком, а я оставался простым юнцом.
Даже обучаясь в нашей школе боевых искусств, сестрёнка находила время для наших прогулок. Она же помогла мне познать основы этого загадочного и опасного пути культивации, ведь Мастер Вэнг не взял меня в школу. Однако даже его запрет обучать других не стал для сестры преградой.
Три дня пролетают стремительно. Герт умело втюхивает товары, избавляясь подчистую от всего лишнего, а именно, от груза, закупленного на окраинах Империи. Основной товар Герта – шёлк, но несколько раз в год караванщик доезжает и до наших мест.
Этой информацией делится со мной Вейлор, который и сам не ведает цели этого странного путешествия. Платят и платят. На окраинах даже спокойнее, меньше буйных практиков и высокомерной знати. А для столицы Герт закупает шёлк в Исине, так что нас ждут небольшой крюк и ещё одна знаковая остановка на пути.
Я же в свою очередь в редкое от несения службы время успеваю разузнать про Баше и ядро. Торговец меня не сильно радует: его предложение слишком далеко от цены, которую подсказал мне Ямато. Посещаю ещё несколько соседних лавок, но они, словно сговорились, дают похожий ответ.
Попутно в свободное от несения службы время, нахожу покупателей на свои картины. Мне даже жаль, что так мало взял с собой. Ценителей искусства тут куда больше, и разобрали мои поделки, как сдобу у нашей старушки Иты.
Перед отбытием, когда караван уже трогается, а телеги грохочут по ухабам, я залезаю на лошадь последним, замыкая караван. В этот момент появляется та самая девчушка из переулка. Она низко кланяется и протягивает мне завёрнутую в тряпицу вещь.
– Ещё раз спасибо за моё спасение, господин. Мы не богаты, но дядя попросил вам передать. Когда-то он и сам хотел стать практиком… Это должно вам помочь на вашем нелёгком и опасном Пути.
Хочу что-то ответить… Это неправильно, не я же её спас.
– Видимо, это знак, – улыбается Ямато. – Подарок судьбы. Не стоит отказываться.
Я принимаю свёрток и треплю её по голове, как это делал с сестрой.
– Береги себя, малышка, и передай от меня искреннюю благодарность своему дяде.
В шёлковой тряпице чувствую концентрацию Ки. Приятно. Запрыгиваю на своего нового скакуна и бью пяткам по бокам.
– Герт, ублюдок! – на стоянке появляется тот самый торгаш в дорогих одеждах, которого мы с Вейлором видели у торговой точки в первую ночь. – Ты что мне подсунул? – орёт во всю глотку незнакомец, потрясая кулаком. – Я этого не забуду! Слышишь?! Не забуду!
Вот же старый пройдоха.
– Что случилось? – подъехав ближе к телеге, интересуется Вейлор у хозяина каравана. – Не будет потом проблем?
– Ой, не бери в голову, – отмахивается сухой рукой Герт. – Покричит и забудет. Увидимся мы в лучшем случае в следующем году.
Пять дней спустя перед нами разворачивается удивительный пейзаж.
Лес начинает редеть и расступается, холмистая местность подходит к концу, и мы спускаемся в Великую Долину. Я еду, замыкая караван, и замираю на возвышенности. Перед глазами до горизонта расстилается бескрайнее море полей. Неведомые посевы рисуют величественную цветастую мозаику, которая кормит центральную часть Империи.
За спиной в наплечной сумке нарастает сладостная вибрация, и я не сразу понимаю, что происходит. Чуть отстав, достаю несколько бережно свёрнутых картин, нарисованных моей рукой, с которыми так и не смог расстаться в городе. Аккуратно извлекаю последнюю, хранящуюся в кожаном тубусе. Самую драгоценную. Течение Ки усиливается.
Эта картина – моё особое сокровище. Единственный раз в жизни меня посетило подобное вдохновение. В тот памятный вечер, когда староста Тагай принёс в наш дом приглашение для Лин. Не в силах заснуть всю ночь, я рисовал её.
Разворачиваю и вижу, как три мифических зверя, символизирующие этапы развития практика, словно оживают. На меня накатывает видение, подобное тому, что я узрел памятной ночью, но не такое глубокое.
– Эй, Рен, чего замер? – один из охранников отстаёт, чтобы окликнуть меня. – Так и потеряешься.
– Залюбовался, – честно признаюсь я.
– Ничего привыкнешь, это мы только въезжаем в центральный регион. Дальше будет ещё краше.
По правде говоря, дело здесь не только в красоте, но и в энергии, витающей в воздухе. Её концентрация значительно выше, а качество совсем иное. С каждым вдохом я ощущаю, как моё тело наполняется бурлящей силой.
Во время ближайшего привала чувствую стойкую необходимость в медитации. Уединяюсь в стороне за небольшими зарослями сухого кустарника под предлогом справить долгую нужду. Положив перед собой картину и для верности придавив её по краям камнями, сажусь на траву и скрещиваю ноги.
В руке подарок спасённой мной девицы – маленькая пилюля, в которой энергия Ки сконцентрирована в десятки раз. Помещаю её под язык и закрываю глаза.
Дыхание раздувает мои лёгкие, как ветер – паруса быстроходного корабля. Сладостная энергия наполняет каждую клеточку тела, пропитывая мускулы и насыщая кровь. Образы наших тренировок с Лин всплывают у меня перед глазами и запускают водоворот воспоминаний. Я словно растворяюсь и улетаю вдаль, туда за горизонт, где выситься нерушимая твердыня – столица Империи.
Сестрёнка, потерпи. Я уже иду! Что бы ни случилось, мы решим это и вместе вернёмся в отчий домой.
Пилюля быстро растворяется, подстёгивая течение Ки. По телу пробегает приятная и немного болезненная дрожь. Миг, и я чувствую небольшой прорыв.
Восьмая ступень… Вот она! Наконец-то.
Время пролетает незаметно, а когда я открываю глаза, то вижу насмешливый взгляд. Ямато – тот старик, что давал мне советы по змею. Он сидит на камне в десятке шагов и с любопытством наблюдает за мной.
– Что ты тут делаешь? – спрашивает он невозмутимо, но глаза смеются. – Это, как её там, практика Ки?
– Медитировал, – отвечаю я.
Странно, в такой ситуации обычно я собран и, несмотря на видения, которые могут приходить, должен был ощутить человеческое присутствие рядом. Хоть мой собеседник и не практик, но Ки в его теле имеется.
– Расскажи-ка подробнее про всё это дело. Уважь старика. Я многое слышал о боевых искусствах. И что вы все на них так помешаны? – ворчит он. – Опасность в упор не видите. Зачем заниматься тем, что может тебе навредить?
– Потому что у всего есть цена, особенно у силы. То, что легко даётся, не ценится.
Ямато одобрительно кивает.
– Что до первого вопроса, – продолжаю я, – Путь – это начало и источник всего сущего. Это испытание длиною в жизнь, которое каждому нужно пройти с честью. Какова длина этого Пути… Сколько в нём этапов… Никто не ведает. Известно лишь, что в каждом этапе по десять ступеней.
– И на каком ты этапе? На какой ступени?
– На первом этапе, – вздыхаю я, – на восьмой ступени.
– Как же различить все эти этапы, если их число неизвестно?
– Каждый этап назван в честь одного из легендарных зверей.
– Ничего себе, – хлопает по коленям старик. – И о скольких этапах ты слышал?
– О первых трёх. Каменный Карп, Железный Журавль, Серебряный Богомол.
Именно они нарисованы на моей картине.
– Есть ещё Золотой Цилинь, но, где он, не ведаю. Может, после Богомола, а может, и нет.
– Сынок, а зачем ты за силой гонишься? Небось славы ищешь или богатства, да? – склонив голову, собеседник засыпает меня вопросами.
– Нет. Меня подобное не интересует, – поспешно сворачиваю свою картину.
– А что это у тебя там намалёвано? Непристойные девицы? – усмехается в бороду старик.
– Вы, правда, не знаете о Пути? – игнорирую вопрос. – Вы же из столицы?
– Ох, Рен, ты не представляешь, какие в столице практики. Там же одна знать, – кривится он, словно в навозную лепёшку влез. – Нос задирают выше гор, ещё не успев губы от мамкиной сиськи оторвать.
Мы с ним проводим некоторое время в душевной беседе. Хотя мои рассказы про Ки и культивацию Ямато воспринимает как-то несерьёзно. Подтрунивая и вставляя шуточки. Ну это немудрено, кто на Путь не шагнул, его не поймёт. Зато мои намерения воспринимает с уважением, откинув напускное веселье.
– Знаешь, я встречал мало людей, которые ищут силы для защиты, а не для славы. Это достойно, хоть и путь ты выбрал не самый простой, сынок.
На этом наш разговор заканчивается. Прибегает один из охранников, настало моё время караулить.
Покинув нашу лесистую провинцию Гаори, караван выезжает на широкие просторы Као Удена. Впереди простирается почти бескрайняя плодородная степь в Великой Долине. Дороги здесь широкие, да и народу встречается всё больше. То и дело попадаются другие караванщики и торговцы.
В один день, находясь в хвосте, я замечаю подозрительно быстро приближающуюся к нам пару телег и десяток всадников. Сразу передаю сообщение по цепочке в голову каравана Вейлору. Тот даёт команду усилить бдительность и держать оружие под рукой.
Когда нас догоняют, ткань спадает, открывая вид на содержимое телеги. Вот только вместо мешков с зерном, там сидят несколько практиков, а в руках у них крутятся сгустки огня.
