Сергей Бережной
Контракт со смертью
Разгрузка закончена. Хозяйке магазина обещаю вернуться и проверить соблюдение ею заповедей Христа. Она картинно всплескивает руками, божится, что сомневаться не надо.
Приехали мои грушники. Отправляем фуру на выезд из села к бэтээру, а сами едем на базу – им там надо решить ещё какие-то вопросы. На полпути останавливает то ли патруль, то ли блокпост. Для патруля многовато – человек пятнадцать вооруженных автоматами и трёхлинейками, а блокпостом назвать это любопытствующее пешее замёрзшее воинство язык не поворачивается. От переминающейся толпы отделяется небольшого роста боец и строго требует назвать пароль.
Мои спутники жмутся – не хочется им показывать свои удостоверения, в секретность играют, полежать под стволами на стылой земельке желают. Приоткрываю дверцу:
– Иди сюда, военный. Загляни сюда. Видишь?
Что он может видеть? Все в гражданке. На двоих броники, в ногах автоматы. Наглость моя не знает границ и продолжаю взламывать оборону. Надо додавливать, пока он в себя не пришёл:
– Сам-то хоть пароль знаешь? Какой?
Боец машинально кивает головой.
– Пенза.
– Ну вот, Пенза так Пенза. Ты только никому больше не говори, смотри у меня, а то устав учить заставлю.
Боец извиняюще пожимает плечами, а я бросаю водителю:
– Вперёд.
«Уазик» срывается с места и шустро катит к базе. Офицеры смеются – и не раскрылись, и пост миновали. Прошу их никому не рассказывать о горемыках, а то нагорит ребятам по первое число.
У базы проторчали с полчаса, потом двинулись в обратный путь, который показался вдвое короче. Колонна быстро выстраивается и уходит вместе с «тайфунами» и «тиграми», увозя «картинщиков». У Миши интересуюсь, как наши героические коллеги? Он смеётся: как обычно, постановочная картинка с разбрасыванием стеклянных бус аборигенам.
Армейцам надо ещё пару часов по своим делам помотаться, а мы отправляемся к своим. Это уже третье место базирования нашей группы и второе отряда: роскошный особняк с водою, светом и газовым отоплением. Нет, не «отжатый», как здесь водится, а занятый по просьбе самой хозяйки, отбывающей то ли в Польшу, то ли в Турцию: без присмотра разграбят, так что уж лучше вы поживите.
Наши ребята заняли комнату на первом этаже. Тесновато – Саха (Артист), 37-й, Кама, Гарик, а тут мы втроём. К тому же вернулся Саша Харченко – был с ребятами на «боевых», и Илья – москвич и военкор какого-то агентства, тот самый, который на «телеге» «старше Эдды».
Слева от входа в углу были свалены в кучу какие-то сумки, вещмешки, пара курток, бронежилет. Далее вдоль стены стоял то ли сервант без дверцы, то ли открытый книжный шкаф без книг. Справа книжная стенка с придвинутым вплотную разложенным диваном. Он был огромным, занимал чуть ли не треть комнаты, был колченогим – угол опирался на стопку книг и служил лежанкой для Гарика и Камы. Между диваном и стеной на полу разложены спальники поверх карематов. К стене прислонены автоматы, на полках магазины, ночные прицелы, пара ПБСов потеснили книги в ярких обложках. Полистал: изданы в России, в основном лёгкое чтиво на русском языке. Между окном и сервантом весь угол завален вещами и банками с кашей и тушёнкой, на которые опирался спинкой единственный стул.
Гарик сразу же подсуетился, накрыл стол – перевёрнутый вверх дном ящик покрыл какой-то тряпкой, отдалённо напоминающей то ли большую портянку, то ли малую наволочку, выставил банку кофе, пачку чая в пакетиках, сахар, хлеб. Зашипела самодельная газовая горелка под кастрюлькой с водою: чай очень даже кстати.
Я привёз обещанный беспилотник, прицелы, рации, тушёнку, сигареты, персонально Каме шмат сала и самое главное – бытовуху: губки для мытья посуды, моющее средство, веник и совок. Нет, это не был тонкий намёк на толстые обстоятельства, но, зная щепетильность Камы в вопросах чистоты, полагал что это кухонное оружие будет весьма кстати.
Алексей быстро со всеми перезнакомился и был принят ребятами за своего: ему, как дорогому гостю, уступили почётное место у стола. Мишка, не мудрствуя лукаво, уже уминал тушёнку (или кашу?), чуть ли не мурлыкая от удовольствия.
Перехватив кусок хлеба с чаем, я принялся за наведение порядка: расставил банки с тушёнкой и кашей на полках, в шкафу разложил запасы носков, отдельно сложил свечи и спички, чай, сахар, перебрал сваленное в углу. Оказалось, что в комнате не так уж и мало места. Оставалось развернуть диван вдоль стены, но тут воспротивились ребята: то ли двигать тяжеленный диван не захотели, то ли уже привыкли к прежней обстановке, что немаловажно в случае экстренного покидания помещения в темноте.
Ближе к заходу солнца появились грушники: пора ехать. Саша Харченко уезжать раздумал, попросив забрать Илью и передать в Москву материалы. Прощались ненадолго – ребята знали, что нас подрядили доставлять гуманитарку, поэтому заказали кое-что по мелочи.
Илью высадили на АЗС – сказал, что дальше поедет сам. Обменялись телефонами, но я тут же умудрился затерять листок с его номером. Ребята отзывались о нём хорошо – мужик стоящий, спокойный, отчаянно храбрый. И мне он глянулся – чистая аура у него, хорошая энергетика.
18
Вернулись в сумерках, а поутру ещё затемно снова двинулись в Липцы, но на этот раз без гуманитарки МЧС. Работали чисто от Агентства: опять интервью, съёмки, проведали давних знакомых на базе. Привезли им продукты, кое-что из вещей и долгожданные лекарства. Волнуются и переживают за своих родных в Харькове. А деваться им с этой подводной лодки некуда: в город не пробраться, так что придётся ждать здесь и терпеть клятых москалей, то есть нас.
Пришёл 37-й, сообщил о базе правосеков на окраине посёлка, взятой накануне. Мои грушники решили проверить её ещё раз. На подъезде оставили машины, двинулись пешком к воротам. Мы с 37-м обошли её со стороны реки: не приходил ли кто? А то можно на сюрпризы нарваться, когда будем базу потрошить. Так и есть: за ночь появились следы, кто-то подходил, присаживался на одно колено, но на саму территорию не проникал – снег чист. Судя по следам, так работают только те, кто знаком с навыками спецназа. Что ж, возьмём на заметку. Вдалеке под лесом виднелся склон, в котором находились штольни. Если там засесть с винтовочкой, то мы как на ладони. Нет, надо всё-таки их проверить, но Док упирается, да и армейцы не поддерживают, а зря.
База – приличный одноэтажный дом, высокий забор, сарай, погреб, вольер для собак, двор, окружённый высоким забором. Выход к небольшой речушке – метра три шириной, берега заросли ивняком да камышом. В общем-то внешне ничем не примечательное обычное подворье. Вещи разбросаны, мебель сдвинута, пару половых досок сорваны – похозяйничали ребята Дока. Работали явно непрофессионально, ну да что взять с этих охламонов. Нашли несколько книг – «Аэропорт», но не Артура Хейли, а украинского журналиста о защитниках-киборгах Донецкого аэропорта. Написана толково, весьма литературно, читается легко. Дарственные надписи на титульном листе – автора и его героев. Судя по надписям, сам хозяин дома в иерархии «Правого сектора» не последний человек. Несколько брошюр Билецкого – основателя и идеолога «Азова». Ничего нового: украинцы – суперэтнос, белая арийская раса, наделённая великой миссией уничтожения русских, этих орков, недочеловеков, унтерменшей. Спецлитература по разведке, по подготовке спецназа, по психологии – в основном описание психотипов и методы воздействия на сознание, «Майн кампф» Гитлера – всё на русском языке и даже Билецкий. Вот ведь как получается: русских надо уничтожить как нацию с их культурой и языком и в то же время пишут на русском! И читают тоже на русском! И говорят не на своей мове, изобретенной в пивных Вены с подачи Генштаба Австро-Венгрии, а на великом и могучем. Парадокс! А может, шизофрения?
Альбом с фотографиями заметно почищен: треть фото убрана, иногда вырваны целые листы. На стене тарелочки – любили путешествовать господа нацики.
На чердаке грушники нашли системник – это уже кое-что, осталось только вскрыть его. Забрали еще несколько фотоплёнок, фотографий, записных книжек – поработаем на досуге. Во дворе с полдюжины пустых миномётных ящиков. В общем, негусто. Речку бы просканировать, да спецсредствами не озаботились.
Выстраивалась логическая цепочка: база с миномётными ящиками – штольни – миномётные обстрелы из леса как раз над штольнями. Опять эти чёртовы штольни! Надо всё-таки туда проехать, только вот скрытно днём не подобраться.
Вечером пять мин разорвалось в центре посёлка. Не «грады», не сто двадцатые, а восемьдесят вторые: значит, миномёт работал откуда-то поблизости.
Дня через два были на окраине посёлка, встретили двух девчонок, разговорились. Оказывается, как раз, когда мы были на базе, на опушку леса выехал квадроцикл с двумя военными. Постояли, посмотрели в бинокль на посёлок и уехали. Ну что ж, всё сходится: в лесу просеки, по ним выйти к Липцам элементарно, а если на квадроцикл установить миномёт, то пострелял и оперативно убрался восвояси, даже засечь не успеют.
По возвращении пытался убедить Доку всё-таки прочесать лес в районе штолен, но он категорически отказался: рисковать людьми не буду. Ну, у каждого своя правда, только время показало, что он был всё-таки неправ. Хотя почему не прав? У каждого свои причины надеть форму, к тому же получить власть командирскую.
Часа в три пополудни ребята задержали марокканца. Документы как у давешнего сирийца: тоже студент с девственно чистым студенческим билетом, хотя за три года учёбы он должен был потерять типографский лоск. Сдали его местные: шепнули, что бывал он в том самом ваххабитском центре, взятом накануне нами. Три недели мы находимся на этой территории, двое суток, как взяли базу, а где этот пилигрим был всё это время? Значит, есть те, у кого отсиживался, да и отсиживался ли? Отвезли на «ленту», передали кому следует, а осадочек остался: надо работать с населением, создавать свою сеть помощников.
Вечером вээсушники накрыли посёлок – мины рвались на окраине, но всё равно приятного мало.
19
Днём двенадцатого марта встречали машину из Оренбургской области – под завязку забита гуманитаркой. Симпатичные ребята, крепкие, открытые, чувствуется стать и внутренний стержень. А что хотите: оренбургские казаки, порубежники, у них дух воинский в крови. Оказалось, что привезли груз сам глава администрации города Черноречье Максим Митин, руководитель патриотического поискового отряда «Виктория» Алексей Картуз, Юрий Александров из «Ночных волков» из Бугуруслана и Андрей Терехов, представляющий благотворительное движение «Своих не бросаем». Неслучайно у порубежного казачества особое отношение к России. Рвались сами отвезти через «ленту» – еле отговорил и не потому, что там опасно, нет. Сработал только один довод: за день можем и не обернуться.
В тот же день ждали ещё одну машину из Орла, поэтому встреча с казаками прошла как-то скомканно, без хлебосольства. Остался осадочек: некачественно принял мужиков, но не последний же раз приезжают, так что исправимся. Почти две недели перебрасывали привезенное ими от Стрелечья до Циркунов, часть раздали беженцам, а большую часть сын отвёз на Донбасс в детский дом и интернат для инвалидов.
Гуманитарка, конечно, дело нужное, но если так и дальше пойдёт, то заниматься работой Агентства будет просто некогда и некому, поэтому прошу сбавить обороты. Увы, звонят и просят принять медикаменты, продукты, вещи – всё, что так необходимо на фронте.
По старой памяти ещё в первые дни обратился к коллегам в один из судов: срочно необходимы жгуты, бинты, кровоостанавливающие средства. Ответили сухо, что спешить не велено и что решат после праздников. Что решат: помогать или нет? Это из серии «как бы чего не вышло» – команды-то сверху не было, а по совести помочь душа не располагала или отношение ко всей спецоперации? Больше к ним не обращался.
Зато мировые судьи Западного округа сами разыскали меня и загрузили машину медикаментами. Под самую крышу салона. Может быть, потому они сбросились на гуманитарку, что к людям ближе, чем мои коллеги? Хотя нет, это от человека зависит. Звонили же мои бывшие коллеги-отставники, предлагали помощь, или это уходящая натура, как говорят художники?
20
Никак не удаётся полностью погрузиться в работу «ANNA News» – приходится отвлекаться сбором и отправкой гуманитарки. К тому же навалились другие заботы, от которых и отбиваться неудобно, и заниматься времени не хватает.
При обстреле посёлка вээсушниками взрывом мины повредили газопровод – осколками изрешетили трубу. В самом селе специалистов не оказалось. С такой работой наловчились оперативно справляться в донбасских республиках, но сюда можно выстроить логистику только через нашу область, а это не только круг в пятьсот километров, но еще и непременные проблемы на границе в лице пограничников, таможенников и всяких «фильтрационных» служб и подразделений. Их в избытке на второй, третьей, четвёртой и ещё с полдюжины «линий». Похоже, что все кому не лень занимаются комендантской службой, устанавливают блокпосты, фильтрационные пункты и концов подчинения найти порой просто невозможно. Так что везти ремонтную бригаду с Донбасса себе дороже.
Две недели ждали помощи от наших властей, но никто не решился брать на себя ответственность за организацию доставки и обеспечение безопасности. Недоумки: им в руки такой козырь вкладывали, а они не поняли. Ведь могли распиарить себя – безвозмездно оказали помощь освобождённому району, дали людям газ, или смутило бескорыстие?
Выручили шебекинцы из подразделения Дока. Он дал машину 37-му, тот поехал в Шебекино и через три часа в Липцы прибыла спаскоманда в лице начальника шебекинских теплосетей Мишнева Егора Алексеевича, а с ним его помощники.
Кудиков организовал людей, Док обеспечил охрану, и пока газовики разворачивали свою аппаратуру, местные мужики откопали повреждённую трубу. Шебекинцы заварили её, опять закопали, место ремонта пометили камнями – так, на всякий случай.
Казалось бы, ну что тут такого – трубу заварить, а по факту целая спецоперация – найти специалистов, уговорить поехать, через все блокпосты провезти, безопасность обеспечить. Зато не только в домах потеплело – на душе тепло стало от сделанного.
А Егор Алексеевич Мишнев вскоре расстался со своей должностью – не ко двору такое самовольство.
Репортаж о восстановлении газопровода выставили на «ANNA News» – реальное свидетельство помощи России местному украинскому населению. Конечно, это был уже элемент пропаганды, но всё-таки не кондовой, в лоб и агрессивной, напористой, а чуть изысканной, припудренной, мягкой. А ещё факт народной дипломатии: не власть позаботилась, а простые люди из соседней российской области протянули руку помощи.
21
В своей книге «Тихая работа вежливых людей» едва коснулся нескольких дней лета и осени две тысячи четырнадцатого года – не обо всём и не обо всех тогда можно было рассказывать. Сейчас, конечно, многое бы оставил, да только совсем иначе оценивал бы ту ситуацию, обладая совсем иным багажом знаний.
Просматривая видеозаписи и фотографии, наткнулся на «иллюстрацию» к одной операции, о которой в книге умолчал. И не только потому, что она была рутинная и никак не тянула на интересную и захватывающую, но ещё и потому, что результат оказался «незасвеченным» на дипломатическом уровне. Впрочем, наша «посылка» дошла до адресата, и не нашего ума дело, почему она не фигурировала в цепочке доказательств МИДа. Наверное, так было надо.
Война второй половины лета вовсю безумствовала и входила в стадию крайнего остервенения: повседневной действительностью стали «грады», бомбы и снаряды с запрещённым белым фосфором, не говоря уже о «вертушках» и «сушках». Но приватизаторам войны этого показалось мало, и они применили не только «Ураганы» и «Смерчи», но и тактические ракетные системы «Точка-У».
Поскольку наблюдатели ОБСЕ отличались поразительной глухотой и слепотой, то однажды Марат Мусин сообщил, что нам доверено раздобыть доказательства применения противником этих ракетных систем. Почему нам, а не спецназу ГРУ, войсковой разведке или ещё кому из спецуры, объяснить сложно. Скорее всего, Марат вызвался сам. Он вообще был бы не Маратом, если бы распорядился собрать фрагменты ракет на территории, занятой ополчением. Во-первых, нужна была изюминка, авантюра, экшн. Во-вторых, требовалась неразорвавшаяся головка наведения ракеты. Такая была – о ней рассказали местные, но пока согласовывали выход, его обеспечение и другие детали, территорию, где она воткнулась в донбасскую землю, уже заняли нацики из «Айдара», и пришлось идти к ним в тыл непрошеными гостями, которые, как известно, хуже татарина. Помогло отсутствие сплошного фронта и всеобщий бардак, поэтому через трое суток мы всё-таки благополучно притащили заветную головку. Марат просто светился от счастья – задание выполнено, хотя наверняка он сам его выпросил. Ну, а мы радовались, что вернулись.
Вот ведь как: тогда нужны были доказательства их применения Киевом, хотя это было очевидным. Теперь на эти «Точки-У» никто не обращает никакого внимания – их теперь воз и маленькая тележка. Но что тогда Западу было плевать на смерть людей, что сейчас, когда они для убийства русских развязали Украине руки. И поливают Донбасс фосфорными бомбами и «лепестками», которые запрещены, но им персонально разрешены. Долбят «Точками-У», а не за горами и западное пойдёт: запасы-то своего у укров истощаются.
22
Липцы – фактически дачный пригород Харькова. Не большое, но и не малое село тысяч на пять громадян, а с разбросанными вокруг посёлочками и все семь наберётся, а то и поболе. Вадим Кудиков говорил, что за двадцать тысяч сейчас вся подконтрольная ему округа, да только кто считал? До Харькова рукой подать – минут двадцать езды на автобусе со всеми остановками в Русских и Черкасских Тишках, в Циркунах и по улице Леся Сердюка до конечной у метро «Героев Труда». Ну, а до российской границы в два раза ближе, чем до Харькова.
Места здесь живописные, не случайно харьковчанами облюбованные – луга и балочки, лесочки-перелески, ставки и водохранилища: в километре плотина Травянского, в сторону Салтова – Муромское с дачно-садовыми кооперативами, в Тишках начало берет Вяловское. А вокруг базы отдыха, яхт-клубы и белые яхты, режущие рябь воды.
За Липцами в сторону Весёлого казармы ВСУ – девственно целёхонькие, плацем и распахнутыми настежь воротами прямо в зелень озимых, расчерченных бэтээрами в замысловатые геоглифы.
Я вновь и вновь досаждаю командира отряда прочесать всё, что слева и справа от дороги – сплошного фронта ведь нет, стоим мы только гарнизонами в посёлках, так что отрезать их, окружить и уничтожить – раз плюнуть. Близок локоток, да разве укусишь? Будешь потом рвать остатки волос на своей плешине, да поздно будет.
Даже слушать не желает. Ну ладно, могу согласиться, что людей в обрез, но хоть разведгруппу послать бы. Сам пойду, 37-й пойдёт. Саха, Каму потащим, коль ходит с трудом, дай только команду. Не даёт.
Меньше месяца спустя ВСУ и нацбаты зайдут по флангам, пойдут по тылам, отрезая и разрезая, словно по нашим лекалам сработают. Словно присутствовали на наших «тёрках», словно по моей карте двигались. Эх, ну когда же мы думать научимся…
Хотя командиру в уме не откажешь. И в пронырливости тоже. Он дока в шкоде, а вот всему отдаться войне – нет, это не его.
23
Необходимо понять, что это война цивилизационная. Не конфликт на Украине, а именно война цивилизаций: Запада – бездуховной и сатанинской, и русской, православной, где духовные скрепы, мораль, нравственные ценности ещё живы в этот иудин век национального предательства. Украина – это лишь территория и людские ресурсы, подлежащие Западом утилизации. Это его война на уничтожение русской нации, всех этносов, живущих в России. Для них мы все русские – москали, свинособаки, унтерменши. Нас надо на гиляку и на ножи только за то, что мы низшей расы, что не мы выкопали Чёрное море и не мы насыпали Кавказские горы.
Мы спасали в Циркунах местных. Три километра от Харькова, корректировщик в трёхстах метров от храма. Зачистить не смогли – не было возможности, нас было слишком мало и надо было выполнять задачу по выводу местных, которых ждало счастливое превращение в беженцев. Это сродни смены пола. Но мы всё равно узнаем, кто он, этот корректировщик, и убедим его в том, что он не прав.
Не все жаждали эвакуации даже под огнём укров, воротили нос и тупили взгляды. Понятно и объяснимо. Работает пропаганда: москали отправят всех в фильтрационные лагеря, а потом в Сибирь. Где наши пропагандисты? Всё мочат по шестому кругу танки, авиацию, арту? Мы вытащили местных без потерь (мелочь не в счет, потерями считаем только двухсотых и тяжелых трёхсотых). Вытащили, быть может, упоротых самостийников, на дух не переносящих нас, москалей. Вытащили не на радующихся и чуть ли не молящихся на украинского нациста еврея Зеленского.
Их прикрывали своими телами Сталевар, 37-й, Саня, Фагот и еще с дюжину ребят. Те самые, кого они требовали на гиляку и на ножи. Теперь в них они видели олицетворение зла: пришли незваными, принесли на своих берцах войну с её непременными разрушениями и гибелью родных, близких, знакомых. Да, непросто будет их заставить полюбить нас. Хотя нет, полюбить – не то слово, скорее смириться и терпеть, а терпения русскому человеку не занимать.
Когда оставили их на базе и опять уходили на задание, обернулся: кто-то плакал, кто-то тайком махнул рукой, кто-то крестился, а взгляды почти у всех вдруг просочились теплотой. Неужто началось? Их убивали свои же, расстреливали из «смерча», а мы прикрывали их своими телами: те самые москали, которых надо убивать. Закрывали ради сохранения их жизней, не задумываясь о своей. Нет, не на грабли наступаем – топчемся. Может, и прозреем, хотя всё равно спасать будем. А всё потому, что мы москали.
Картинку выложили на «ANNA News», разогнали по интернету – это тоже народная дипломатия. А генерал из телеящика с каменным лицом тупо долдонил, сколько подбито танков и самолётов и сколько убито украинских солдат. Что, одна извилина и та от фуражки?
