Сергей Баунт
Твари из Рая
– Это Игорь. Кто живой – откликнитесь!
– Все нормально, Игорек, – раздался в динамике искаженный голос Павла. – Все живы. Твари до лагеря не добрались. Тебе командир отвечал, не слышишь?
Я совсем успокоился. Павел был из таких людей, которым можно доверять. Основательный, немногословный. Как-то так получалось, что он всегда был там, где надо. Его и посадили за Корд, стоявший на самом верху, чтобы он всех видел и мог помочь в случае чего. Этот пулемет был самым мощным оружием на нашем холме.
– Паша, посмотри тогда за моим сектором. Мне надо на пять минут отойти.
– Давай, пригляжу.
По прошлому опыту я знал, что раньше, чем через пару часов твари в новую атаку не пойдут. Это был минимальный срок, а обычно они нападали всего один раз за ночь, хотя бывали и исключения. Но ночью, так быстро как сейчас мы никогда не отбивались. День есть день – это время человека, а не этих уродов. Ночью хоть и осветительные ракеты вывешиваем и прожектора, и приборы ночного видения – все равно преимущество у тварей.
Я закинул автомат за спину и в очередной раз направился по окопу наружу. И уже почти не удивился, когда вдруг сзади зазвучали выстрелы и в воздухе зазвенел, набирая высоту, вой «Баньши». Сегодня все правила рушились.
– Чтоб вы… – выругался я. Похоже, до Ольги я так и не дойду. Но деваться некуда – раз завыла эта тварь, хорошего ждать не приходится. Баньши вообще редкий гость, я её слышал всего пару раз, оба раза после этого были самые тяжелые ночи в моей службе. Я на ходу передернул автомат, и упал на свое место.
Куда стреляют? Я проводил стволом по стене леса и никого не видел. Выстрелов больше не было, зато голосистая тварь разошлась не на шутку. Её противный загробный вой – намного громче и противней чем вой обычных тварей – выворачивал душу. Кто-то метко заметил, что вой Баньши – это похоронный марш, когда его играют для тебя. Немного погодя я положил Калашников перед собой и снова взялся за бинокль. Мне показалось, что в центре выступа леса, прижавшегося к самой дороге, что-то движется.
Бинокль разогнал сгущавшиеся сумерки и вплотную приблизил лес. Точно! Там кто-то есть. Что-то слишком большое даже для взрослой особи. Но, тут можно было легко ошибиться – твари мутировали слишком быстро и чуть ли не каждый месяц, нам присылали картинку с новым уродом. В большинстве случаев, правда, эти новые твари так и оставались в единственном экземпляре. К черту! Некогда размышлять, что там за штука. Я приложил автомат к плечу, перевел переключатель на короткие очереди и прицелился. Палец лежал на спусковом крючке, а я не нажимал. Что-то остановило меня – непонятная тварь среди кустов вдруг развалилась на несколько частей, и мне почудилось что-то знакомое. Это же люди! – вдруг ударило мне в голову. Твари двигаются совсем не так.
Я схватил рацию и заорал:
– По центру, смотрите! Там люди!
– Не ори, – затрещал из динамика голос Павла. – Мы видим.
Из кустов выдрались двое. Они тащили еще одного, то ли убитого, то ли раненного. Верней, тащил его один, второй прикрывал отход. Он шел, постоянно оглядываясь, и держал автомат у плеча.
Снова захрипело, и раздался голос Смирнова.
– Отсекайте, если твари к ним сунутся.
Его слова словно услышали твари внизу. Вой Баньши поднялся на невообразимую высоту, у меня даже зубы заныли. И в ту же минуту из лесу хлынула новая волна нечисти. Выскочили они, как всегда, толпой сразу из всех кустов. По краю, там, где были несколько ложбинок, впереди основной массы мчалась нескладная фигура «разведчика» – эта тактика не менялась никогда, в этом у них не было никакой фантазии. Но в этот раз все пошло не так, вместо того чтобы единым фронтом атаковать нашу высоту, большинство сразу кинулось к людям. И лишь несколько особей, все-таки, рванули вверх.
Надо было пристрелить разведчика, но некогда – в первую очередь надо прикрыть людей. Наши автоматы ударили одновременно. Пули сбивали с ног, серых и зеленых полулюдей-полузверей, но, даже упав на землю, с оторванными конечностями или разорванным брюхом, они упорно ползли к спецназовцам.
Пулемет Павла молчал, боится людей зацепить, понял я. Но без мощного баса Корда, музыка боя казалась жидкой. Его очереди, кроме основной цели – уничтожать врагов, всегда давали психологическую поддержку – стреляет, значит, все хорошо, значит, Паша все видит, и всегда поддержит. По-моему, и нечисть уже знала его пулемет, как только он начинал работать, атака сразу теряла скорость. Во всяком случае, так казалось мне.
Твари окружили спецназовцев и на миг мне показалось, что им конец. Но нет, там снова раздалась длинная очередь и через поредевшую кучу нечисти опять показались люди. Однако ненадолго – тварей было слишком много. Первый боец, тащивший раненного, вырвался вперед, в свободной руке у него был пистолет и он, не целясь, стрелял в подползавших оборотней. Зато последнему, прикрывавшему отход, не повезло – он запнулся и упал. В тот же момент толпа серых тел накрыла спецназовца.
Я выругался. Что делать? Стрелять нельзя – можно попасть в человека, но сидеть так просто нельзя! В нерешительности, я отвел ствол и дал короткую очередь по особям, рвущимся к куче.
В этот момент мимо моей амбразуры пробежал человек. Сашка – узнал я. Он оказался смелей, чем я. На ходу стреляя из Калашникова, Федоров бежал навстречу поднимавшимся спецназовцам. Я затаил дыхание – успеет или нет? Тащивший раненного заметил Саньку и что-то крикнул ему, что – я не разобрал, но Федоров, похоже, понял. Он дал еще очередь, потом забросил автомат за спину и подхватил раненого. Силы у него были еще не растрачены, и Сашка быстро поволок тело в гору. Освободившийся боец сразу развернулся и хотел броситься назад, на помощь третьему, но не успел.
Раздался взрыв, копошащаяся куча вспухла и опала. Твари вокруг взвыли.
Взорвал гранату – догадался я. Царство ему небесное.
Спецназовец присел, когда прозвучал взрыв, потом вскочил и одну за другой бросил еще две гранаты туда, где копошились твари.
– Ложитесь! – в рации звенел голос Павла. – Кричите им, чтобы упали.
Я почти высунулся в амбразуру и заорал:
– Падайте! Санька, падайте!
Не знаю, услышали они меня, или рацию, но оба – и Сашка с раненным, и второй спецназовец плашмя упали на землю. Тотчас загрохотал, запел Корд. Смертоносная крупнокалиберная метель прошла над лежавшими и ударила по тварям. И кучу, и спешащих к ней уродов разметало за несколько секунд.
– Все! Пусть бегут! – опять прохрипела рация.
– Бегите! – во все горло заорал я.
В этот момент мимо меня проскочил вниз еще один человек. Филя. Блин, вот от кого бы я такой смелости не ожидал. Пацан, пацаном. По-моему, даже школу не успел закончить
Филя, Сашка и спецназовец волоком затащили тело за мою амбразуру, и пропали из вида. Через полминуты опять заработала пулемет Павла, похоже, они ушли с линии огня.
Твари все-таки поняли, что им сейчас при свете, ничего не добиться. Вой посланницы смерти прекратился, перестал подгонять их. Живые быстро скрылись в посеченных, изрубленных кустах, а недобитые ползли туда же понемногу. Страшное это было зрелище – покалеченные обрубки черного мяса, сверкая белыми торчащими костями, дергаясь, уползали в лес.
Теперь надо было выйти и обыскать весь лагерь. Это было то, что я не любил больше всего. Одиночные твари – обычно мелкие – все-таки успевали проскочить в лагерь, и после отхода основных сил, прятались в любых укромных темных местах. Так полгода назад погиб Коля Солодовников. Тварь размером с крысу, забилась между бочками с солярой для дизель-генератора, а когда Колян её нашел, прыгнула и вцепилась ему в горло. Пока мы её прикончили, она изорвала парню всю шею.
Как я и думал, через пару минут Смирнов скомандовал:
– Всем, кроме Иванова, на осмотр лагеря! Павел, смотри в оба. Черти сегодня совсем озверели.
Конечно, озвереют, – думал я, выбираясь из окопа. – Когда в их логово люди лезут.
Поднявшись наверх, по привычке сразу заглянул за потрескавшуюся бетонную плиту – там однажды меня поджидал спрятавшийся разведчик. В тот раз я чуть не отдал богу душу, никак не ожидал встретить нечисть на выходе из окопа. До сих пор не пойму, как я успел среагировать – реакция и движения у разогретых тварей, гораздо быстрее человеческих. Скорее всего, меня спас охранный медальон – хоть и маленький, но из чистого золота. Всем, кто на постах, на первой линии, как мы, Город бесплатно дает такую штуку.
Тварь тогда кинулась на меня, и медальон на груди оказался прямо перед его мордой. Вот он и замедлился. Весь рожок я в него всадил со страху.
За плитой никого не было, не расслабляясь, я покрутил головой – все ребята шли по своим, давно отработанным маршрутам. При зачистке важна методичность, нельзя пропустить ни одно укромное место. Но я в этот раз нарушил все правила – не пошел по своему участку. Сердце гнало меня в другую сторону. К черту! – решил я. – Успею. Надо посмотреть Ольгу.
Наверху уже не было ни спецназовцев, ни наших. Похоже, раненного затащили в лазарет. Вертолетчики – те так и не вышли, сидели, закрывшись в «восьмерке». Правильно делают, подумал я. Толку от них в бою с тварями было бы немного, а вот раненых в случае чего, спасти они могли. Все-таки в Городе возможностей у медицины больше. Хотя вряд ли бы, кто живой из нас отсюда сбежал. За время службы, все кто находился на посту, стали в чем-то похожи на тварей из леса. Такие же отмороженные – если те, не останавливаясь, лезли и лезли на нас, то мы в свою очередь считали, что рождены для того, чтобы стоять тут насмерть.
Пост – это навсегда. Звучит пафосно – но это так. Те, кто были из другого теста, отсеивались за один-два месяца.
Я торопился, но впитавшийся уже в кровь опыт, заставлял идти осторожно, разглядывая каждую тень в ямках. Однако, как только я вышел на прямую видимость и разглядел клетку, осторожность покинула меня. Не веря своим глазам, я помчался к «карцеру».
Решетчатая дверь была распахнута, контейнер был пуст.
– Что за хреновина?
Дверь висела на дужке огромного замка, петли с другой стороны были вырваны. Кто мог такое сделать? Хоть петли и самодельные, из катанки-шестерки, но голыми руками не один человек не порвет. Не Ольга же? Да и не было тут никого.
Я подозрительно посмотрел на закрытую «восьмерку», кроме них здесь никого кто хотя бы теоретически мог это сделать. Но и они тоже не гиганты – каким образом можно сорвать петли? Нужен хотя бы лом. Вокруг ничего похожего не было.
Я прижал тангетку и вызвал Смирнова.
– Палыч, ответь. У меня проблема.
Тот откликнулся сразу:
– Что такое? Тварь нашел? Вызывай всех.
– Не, не тварь. Пропала пленная. Ты ничего про это не знаешь?
– Иди на хрен, – не поверил командир. – Как это она смогла свалить из камеры?
– Вот и я думаю. Приходи, тут дело очень плохое. Дверь сорвана.
– Бля…, – донеслось из рации – Иду. Ничего не трогай.
Глава 3
Смирнов появился не один. Вместе с ним пришли Санька и Филя, я сразу понял, что Палыч был в медчасти, и прихватил их оттуда. Оба парня были взбудоражены – раскрасневшиеся лица с поблескивавшими глазами говорили, что он не отошли еще от произошедшего. Ребята, когда вызволяли спецназ, сошлись с тварями чуть не в рукопашную, на такое надо решиться. От Саньки можно было, конечно, и не такой фортель ожидать – он чокнутый, а вот Филя. Он, когда к нам пришел, я подумал – продержится максимум неделю. Такой он был домашний и не военный – как цыпленок.
– Но чо я говорил! – сразу начал Сашка. – Я предупреждал – она из леса, значит не человек. Человек дверь с петель вывернуть не сможет. Ушла на хрен вместе с тварями.
Смирнов молчал и, удивленно качая головой, осматривал разорванные петли. Филя тоже не сказал ни слова, но было похоже, что он на стороне Сашки. Наверное, совместная смертельная вылазка, как-то сблизила их.
Блин! – выругался я про себя. Логика в словах Федорова все-таки была – ведь кто-то освободил её. А вертолетчики?! – мне только сейчас пришло в голову, что они должны был видеть все – вертушка стоит на площадке выше всех, кроме пулеметного гнезда Павла. Я не успел.
– Надо спросить у ребят из «восьмерки», – высказал мою мысль Смирнов. – Они должны были все видеть. И почему-то не подняли тревогу.
– Да понятно почему, – усмехнулся Санька. – Обделались от страха, когда тварей увидели. Поди, в Городе думают, что это сказки.
– Сейчас узнаем, – усмехнулся и Палыч. Презрение к городским было общей чертой всех сидящих на первой линии, на постах.
– Ты, – он посмотрел на меня. – Пошли со мной. А вы ребята, порыскайте еще тут по округе. Сами знаете, они, суки, могут в любую дырочку спрятаться.
– Хорошо, Палыч, – ответил Санька и показал Филе его сторону. Армейской субординацией у нас и не пахло.
Вокруг уже основательно посинело. Поганое время. Сумерки. Мы пошли наверх, на лысую площадку перед расположенной на самой вершине вышкой Паши. На ней мы сжигали накопившийся мусор. Кто бы мог подумать, что она станет вертолетной площадкой.
Забравшись, мы подошли к пассажирской двери, и Палыч постучал по круглому стеклу.
– Ребята, откройте, поговорить надо. Это командир поста, капитан Смирнов.
Однако ничего не произошло – в вертолете молчали.
– Спят, блин, что ли? – командир раздраженно постучал опять. В этот раз сильнее.
Мне показалось, что я услышал какой-то скрип внутри вертушки, но ответа мы так и не дождались.
– Что за хрень?
На лице Смирнова появилась тревога. Он несколько раз ударил по дюралю прикладом Калашникова. Я тоже закричал:
– Эй, орлы, открывайте! Сейчас дверь сломаем.
Смирнов достал рацию и вызвал Иванова.
– Паша! Ты не видел, куда летуны из вертушки делись? Выходили они вообще?
Павел отозвался сразу:
– Командир, я никого не видел. Сам понимаешь, мне не до этого. Твари не дают отвлекаться. Я, честно сказать, за лагерем не смотрел.
– Ну, бл…, – хотел выругаться Палыч, но не успел. Рация захрипела голосом Павла:
– Командир, они опять!
В тот же момент из Пашкиного укрытия вылетела ракета и осветила все вокруг неровным качающимся светом. Следом оттуда же ударила длинная очередь. И тотчас внизу завыли твари.
Блин! Началось! Из головы мгновенно вылетели мысли о вертолетчиках и пропавшей Ольге. Теперь надо думать об одном, как выжить – то есть не дать тварям подняться на высоту.
За несколько мгновений я промчался через лагерь до своего места и заскочил в окоп. Я слышал, как взревел и затарахтел дизель. Свет есть. Я сразу включил оба своих прожектора, и выставив ствол в амбразуру, вгляделся в потемневшую стену леса.
Я не сразу понял, что это не только сумерки виноваты – из подлеска на дорогу снова ползло нескончаемое месиво рук, ног, клыков, горящих глаз.
– Ах, ты е…! – ругательство вырвалось, само собой. Такой толпой нас давно не атаковали. Я нажал на курок и провел длинной очередью вдоль строя. Движение в моем секторе сразу замедлилось, но ненадолго – твари перепрыгивали через упавших и продолжали выползать на дорогу.
Со всех сторон звучали выстрелы и гадинам никак не удавалось проскочить дорогу и набрать скорость для атаки. В который уже раз я удивился их тупости – ведь, стоило им применить немного хитрости и тактической грамотности, они давно бы разгромили наш пост, да и остальные тоже. Только их глупая тактика – всегда одна и та же – накопить силы в чаще перед дорогой, а потом толпой бежать вверх по холму – только это давало нам возможность отбивать пока их атаки. Я всегда, со страхом, думал, что однажды наступит день, когда они поймут, что в тихую нас взять легче. До них даже то, что высоту можно просто окружить, никак не доходило.
Рация ожила. Слабенький голосок медсестры Лены звал Смирнова. Ленка очень редко пользовалась «Моторолой», так что я даже сразу и не узнал кто это. Сразу же после её вызова вмешался чужой голос:
– Капитан Смирнов! Срочно пройдите в медсанчасть. Срочно!
Я понял, что это спецназовец, тот последний, который остался живым и невредимым.
– Иду, – ответил капитан. По голосу было понятно, что он недоволен.
Внизу, в свете прожектора, снова началось шевеление, и я перестал обращать внимание на все остальное.
Время для меня остановилось. Я целился, выбирая тварь поактивнее, могущую повести своим примером других, стрелял, снова целился, снова стрелял. Менял время от времени, пустой магазин на полный, смахивал пот и матерился. Краем уха я улавливал очереди других ребят – значит, живы, значит, держимся.
Вдруг все стихло. Лишь ставший уже фоном вой тварей в лесу висел над миром. Я еще минуту вглядывался в шевелящиеся тени внизу – раненные уроды уползали в кусты, а оттуда никто больше не появлялся.
Все, пора идти проверять лагерь. Напоминая об этом, из рации зазвучал голос Смирнова:
– Отбой. Все на зачистку. Паша наблюдает.
– Есть, командир! – Павел, как всегда, был серьезен. Остальные, тоже отозвались, но не по-армейски, а кто во что горазд. Я тоже буркнул, что понял и выполняю.
Как только я перестал стрелять и очнулся от горячки боя, тотчас вернулись мысли об Ольге – где она? что произошло?
Наверху было еще не так темно, как казалось мне, когда я глядел из амбразуры. Но все равно, я нацепил и включил налобный фонарь. Береженого бог бережет. От командирского блиндажа послышались голоса. Я узнал Палыча, второй был незнакомым – наверное, тот спецназовец, что остался целым. Уловив обрывки фраз, я понял, что говорят про вертолетчиков, похоже, все-таки собрались лететь.
Голос Смирнова стал громче, я понял он злится. Теперь фразы были слышны отчетливо – он втолковывал собеседнику, то, о чем я только что думал. Сначала надо проверить территорию, найти и прикончить спрятавшихся тварей и только потом можно заниматься другими делами. Однако спецназовец тоже повысил голос. Он требовал немедленно идти к вертолету. Командира надо срочно эвакуировать.
Пока они препирались, дело шло – ребята один за другим докладывали об окончании проверки. Я тоже закончил, доложил, еще раз оглядел свой сектор – не забыл, чего? – потом опять направился к «карцеру». Никак не верилось, что Ольги нет. Словно наваждение – появилась и исчезла.
– Кислицын! – заметил меня Палыч. – Иди сюда, поможешь.
Я скривился, меня сейчас больше всего интересовала моя бывшая подруга, но промолчал – командир ни в чем не виноват.
– Что делать? – я подошел к блиндажу.
– Сейчас еще Саня подойдет, поможете раненного до вертушки дотащить.
– Понятно. Сделаем.
Смирнов повернулся к спецназовцу:
– Теперь пошли, надо летунов тормошить, а то они до сих пор молчат.
Старший спецназа оказался тяжелым. Он так и не пришел в себя и его пришлось нести на носилках. Мы с Саньком уже прошли почти полпути до вертушки, когда по ушам резанул дикий вопль. Шедшая рядом с нами медсестра Лена присела и закрыла лицо руками. Мы резко опустили носилки и схватились за автоматы. Глухо защелкал пистолет. Возле вертушки происходило что-то очень нехорошее. Мы с Саньком переглянулись, подняли автоматы и побежали туда.
Вертолет загораживал происходящее – но звуки не сулили ничего хорошего. Ожила рация. Все наперебой спрашивали, что происходит. Голос Павла перекрыл остальные:
– Ребята, быстрей, там Палыч!
Похоже, он тоже не видит, что там за вертолетом.
Мы, не сговариваясь, разделились – я со стороны кабины, а Санька с хвоста. Криков и выстрелов больше не было, слышались только короткие возгласы, шлепки и удары. Я невольно замедлил шаг, вскинул автомат к плечу и выглянул из-за кабины.
– Черт! – заорал я. Калашников в моих руках забился, выплевывая в темноту стреляные гильзы. С другой стороны вертушки загрохотал автомат Сашки. И тотчас с вершины мощно ударил пулемет Павла. Все мы стреляли по, убегавшей скачками, темной фигуре. На плече громадного волка в такт скачкам дергалось тело человека. В пару секунд тварь скрылась за бугром, теперь его видел только Паша.
Я обернулся. Луч моего налобного фонаря осветил страшную картину – вся земля вокруг вертушки была залита кровью. В скрученных исковерканных позах лежали несколько фигур. Я лишь мельком глянул на них и побежал туда, куда скрылся волк.
Они лежали совсем недалеко. Сначала бьющийся в агонии полуволк с оторванной крупнокалиберной пулей головой, а следом за ним Ольга. Когда Пашкина очередь догнала тварь, он успел бросить Ольгу вперед. Я, не глядя, автоматически, добавил короткую очередь в спину бьющемуся уроду и подбежал к однокласснице.
Перевернул тело и приложил пальцы к артерии на шее. Жива! На секунду стало легче. Но вид девушки опять заставил сердце сжаться – она была вся в крови. Лицо было полностью залито, на форме тоже чернели огромные пятна. Ольга была без сознания, и я стал быстро осматривать её, стараясь обнаружить ранения.
К моему удивлению Ольга была абсолютно цела – ни одной раны!
– Ну что – теперь понял, кто она?
Раздался из-за спины хриплый голос Сашки. Я не успел ему ответить, нас вызвал Павел.
– Санька, Игорь! Что там? Вы целы?
Сашка повернулся в сторону прожектора Павла и помахал рукой. Потом ответил:
– Да! С нами все в порядке. Но командира больше нет. Командуй, Паша.
Похоже, услышали все. В рации зазвучали голоса. Все спрашивали, что с Палычем.
– Убит командир, – коротко ответил Санька. Павел некоторое время молчал, потом предупредил:
– Ждите там, я сейчас подойду.
И добавил для остальных:
– Ребята, смотрите в оба. Сегодня, похоже, нас решили прикончить.
– Ну что сам убьешь, или мне? – опять прохрипел Сашка. Когда он успел сорвать голос, только недавно нормально говорил? Мысль перебивала ту главную, которую мне никак не хотелось пускать в голову – кто теперь моя Ольга? Неужели Санек прав?
– Ну что думаешь? Это ведь за ней твари лезут.
Черт! Если принять это – тогда да, становится понятно, почему твари изменили свою тактику и прут днем, несмотря на потери. Но я не хотел об этом думать. И даже больше – я чувствовал и верил, что это все ерунда! Не может Ольга быть на службе у тварей – не из тех она людей.
– Иди отсюда, – устало попросил я. – Я сам все решу.
– Да, хрен ты решишь! – завелся Санька. – Я же вижу, как ты сопли распустил, когда её увидел…
Он кувыркнулся и расстелился ниже по холму. Я стоял над ним, потирая, разбитый об зубы кулак. Сам виноват – он прекрасно знал, что я не терплю прямых оскорблений. Сашка бешено зыркнул на меня, на отлетевший в сторону Калашников, и вскочил. Я понял его намерения, и успел опять сбить с ног прежде, чем он дотянулся до автомата.
– Вы что, с ума посходили?!
Поспевший Павел, встал между нами.
– Вам делать больше нечего? Там Палыч мертвый лежит, а они тут…
Он горестно вздохнул и, не повышая голоса, предупредил:
– Кончайте, иначе обоих пристрелю.
Спокойствие, с каким он это сказал, говорило о том, что он выполнит обещание. Мы это знали. Палыч мог наорать, крикнуть в запале, что застрелит, даже пистолетом помахать перед носом, но всем было ясно, что это только слова. У Павла же слова никогда не расходились с делами – я ни разу не слышал, чтобы он соврал, или не выполнил какое-то обещание.
– Ты бери пленную, – он кивнул мне. – Неси её к Лене. Она посидит с ней до утра.
– А ты, Сашка, накрой чем-нибудь это, – Павел показал на трупы. – Утром похороним.
Он прижал тангетку висевшей на груди рации, и четко проговорил:
– Всем. Командир погиб, я принимаю командование. Продолжаем службу, похоже, ночка будет веселой. Отомстим тварям за Палыча.
То, что Павел принял командование, никого не удивило – так было решено давно, в случае отсутствия Смирнова или его гибели, следующим был Паша. После него, как ни странно, должен был командовать я. Так предложил в свое время Палыч и все ребята согласились.
Пока я возился, с так и не пришедшей в себя, Ольгой, Павел залез в вертолет. Через минуту он появился.
– Все цело, – пояснил он, заметив мой взгляд. – Умел бы кто, можно летать в Город.
Про вертолетчиков мы не вспоминали, понятно, что они лежали там же, среди месива мертвых тел.
Я взял Ольгу на руки и поплыл – запах её волос остался точно таким же. Пахло какими-то цветами, так же как тогда – в прошлой жизни. Я закрыл глаза и немного постоял, потом прижал расползающееся тело к груди и пошел к лазарету. Ленка, убежавшая после того, как увидела зверя, вышла из своей землянки и ждала меня у входа.
Однако дойти до медчасти я не успел, словно, повтор надоевшего кошмара, ночь опять взорвалась воем тварей и автоматными очередями. Лена сразу спустилась к себе. Я на секунду замер – что делать? Потом решил – к черту лазарет, не успею! Вход в мой окоп был совсем рядом, я положил Ольгу на землю, спустился на пару ступеней, поймал её за плечи и потащил в свое гнездо. Быстро уложил на старый матрас, лежавший на досках в углу – я иногда, спал прямо здесь – и бросился к амбразуре.
Так и есть – в свете прожекторов внизу блестели десятки пар глаз. Дал короткую очередь для острастки и провел прожектором вправо-влево. Разведчика не видно. Значит или убили, или уже пробежал и сейчас прячется где-то у нас. Эта худая тварь, как крыса, никогда не нападает в одиночку, всегда ждет своих более сильных товарищей. Только если его зажать, и уже нет другого выхода, тогда он тоже кидается в драку.
Снизу полезли, и началось – мысли и чувства исчезли, я превратился в автомат – придаток к Калашникову. Я, то выцеливал вырвавшихся вперед особей, то просто длинной очередью заставлял распасться особо крупную кучу оборотней. Тварей нынче было так много, что их вой, казалось, перекрывал даже очереди крупнокалиберного пулемета Павла.
Сначала я несколько раз оглядывался. В полумраке, слабо разбавленным светом, падающим через амбразуру, было видно только то, что Ольга лежит, а очнулась она или нет – не разобрать. Потом я полностью переключился на то, что творилось с наружи и больше не оборачивался. А дела в этот раз шли все хуже. Обычно нападавшим хватало двадцати минут постоянных смертей. После этого они теряли желание рваться вверх и уползали обратно в Лес. Однако сегодня все шло по-другому. С самого начала дня, с той минуты, как фигурка девушки появилась перед нашим постом.
Прошла уже, казалось, целая вечность, а черно-зеленые фигуры все появлялись и появлялись, выныривая из враждебной стены леса. Я с тревогой начал посматривать на запасные магазины. По-моему, они стали убывать слишком быстро. В ящике у матраса были еще два полных цинка с патронами, но если так пойдет, то набить новые я просто не успею. Я уже перестал делать длинные очереди и старался тщательней прицеливаться. Даже в горячке боя начала проскальзывать подлая мысль, что эта ночь, может оказаться последней.
– Лена! – Павел не забывал ни о чем. Лишь только атака чуть замедлилась, он начал перекличку.
– У меня все нормально, – голос Ленки немного дрожал. Но мы знали, что ей можно доверять, она только на вид была блондинкой. Внутри у нее явно была стальная пружинка.
– Саша…
– Геннадий…
Иванов продолжал вызывать, все коротко отвечали.
– Игорь!
Я постарался, чтобы мой голос звучал весело:
– Все нормально. Воюем.
– Ты почему не отнес девушку к Лене?
Блин! И про это помнит.
– Не успел, – честно ответил я. – Твари полезли. Ты же сам видел.
– Ладно, – согласился он. – Как она?
Я оглянулся.
– Все так же. Без сознания.
Наш разговор перебил Филя.
– Командир! Они опять!
– Вижу, – немного глухо, но как всегда спокойно ответил Павел. – Воюем. Всем удачи!
Я тоже заметил, что внизу у кромки леса, опять началось шевеление. Вторым прожектором, который крутился на турели, провел по сторонам. И сразу повезло – разведчик появился прямо напротив меня. Худая тварь выпрыгнула из кустов, на мгновение застыла, выставив длинную морду и принюхиваясь, а потом понеслась в гору. Урод иногда падал на все лапы и прыгал как кошка. Я задержал дыхание, выбрал опережение и аккуратно потянул спусковой крючок. Короткая, в три патрона, очередь дернула автомат. Тварь как раз прыгнула и поймала грудью свою смерть. Разведчик словно застыл в воздухе и рухнул на землю. У Калашникова, слишком легкая пуля, тварь не отбросило и не разорвало, как это было после попадания из Корда Павла. Но то, что ему кранты, это я знал точно – наверняка, разворотило всю грудь.
Я не успел порадоваться успеху – вовремя убитый разведчик, часто останавливал атаку – как заметил, что справа в секторе Гены, мчится вверх еще один такой же. Вот это было уже новенькое – еще ни разу за мою бытность на посту, атаку никогда не начинали сразу два разведчика.
Я перевел взгляд влево – черт! Похоже, и там бежала такая же худая тварь. Это было вообще из ряда вон. Вдруг стало тоскливо – несколько разведчиков сразу – ничего хорошего это сулить не могло. Я приложил к плечу приклад и попытался поймать в прицел тварь из сектора Гены – он был ближе. Но в этот раз не повезло. Урод скачками ушел в сторону и исчез. Ладно, теперь это Генкина проблема. Я сразу переключился на остальных, тех, что внизу.
