Сергей Бакшеев
В живых не оставлять
4
Майор полиции Марат Валеев испытывал душевный подъем, день начался хорошо: есть труп, получено оперативное задание. Хорошо не в смысле, что появился труп, хорошо, что позвонила Лена, сама позвонила, пусть по работе, зато они спокойно поговорили, без нервов и недомолвок, почти как раньше, когда они жили вместе и любили друг друга. Марат и сейчас ее любил, а вот Лена… Она забеременела и отдалилась.
Марат десятки раз пытался встретиться с ней, звонил, уверял в теплых чувствах, спрашивал о будущем ребенке, и каждый раз щекотливая тема заставляла Елену закрыться. Вот она рядом, а словно за матовым стеклом – не разглядишь, не достучишься. Одно было ясно: прежние отношения не вернуть. Ребенок делит жизнь на «до» и «после». Или он станет папой и мужем, или отодвинется в разряд коллег, с которыми пересекаются только по работе.
В больнице Марат с энтузиазмом принялся за дело. Узнал телефон врача скорой, приехавшей по вызову к Александру Волкову, дозвонился, расспросил детали. Больного с сердечным приступом после употребления алкоголя привезли в больницу в бессознательном состоянии. Валеев изучил и скопировал все медицинские документы, относящиеся к скоропостижной смерти пациента, с ними отправился к лечащему врачу.
Маргарита Савенко, уставшая женщина с мягкими чертами лица, на вопросы оперативника отвечала холодно. Ее ночная смена оказалась тяжелой и безрадостной.
– К сожалению, инфаркт сильно омолодился, особенно это касается мужчин. Стресс, чрезмерная доза алкоголя и… – Она вздохнула и развела руками. – Бригада скорой и наши врачи сделали все, что положено, но мы не боги.
– И ничего подозрительного?
– Типичная картина внезапной коронарной смерти. Будет еще вскрытие, разумеется, я вам позвоню, сообщу результаты.
– Понимаете, его отец утверждает, что сын был абсолютно здоров.
– Я разговаривала с ним. Родным всегда трудно принять личную трагедию, а абсолютно здоровых людей не бывает. – Врач сосредоточила взгляд на лице Валеева. – Вот вы, когда последний раз проходили обследование?
– Это не имеет отношения к делу.
– Курите, выпиваете? Питаетесь как попало, и на службе постоянная нервотрепка?
Марат смутился, услышав нелестную характеристику своего образа жизни:
– Я – оперативник.
– Берегите себя, оперативник. Если себя не жалеете, то о близких подумайте. У вас есть жена или любимая женщина?
– Ну…
Марат не знал, что ответить на прямой вопрос, и невольно опустил взгляд на грудь врача под обтягивающим халатом. Четыре месяца без женщины давали о себе знать. Он моментально одернул себя и сместил взор на бейджик с именем.
– Каково будет вашим родным, можете убедиться на примере девушки Волкова, – продолжила нотацию Маргарита Савенко. – Приехала ночью, узнала о смерти, и ей стало плохо. Пришлось оказать помощь, дали возможность отлежаться до утра.
– Алиса Никитина? – Валеев припомнил подозрения Волкова-старшего. – Она еще здесь?
– Спала в ординаторской. Я поручила медсестре осмотреть ее, прежде чем отправить домой.
– Спасибо, Маргарита, вы мне очень помогли. – Валеев собрал бумаги и передал свою визитку. – Жду отчет о вскрытии Волкова.
– Можете называть меня Ритой, – с мягкой улыбкой ответила женщина, встав из-за стола.
«Возраст чуть за тридцать, рост средний, лицо европейское, глаза карие, волосы короткие светлые крашеные, руки ухожены, обручального кольца нет, телосложение… телосложение сексуальное. – Марат составил словесный портрет, использовав нестандартную формулировку. – А с личной жизнью не лучше, чем у меня».
Если опер действует оперативно, ему везет, убедился Валеев, перехватив Алису Никитину при выходе из ординаторской. Девушка выглядела скверно: мятая блузка, бледное лицо, темные круги под глазами, длинные волосы наспех собраны в хвостик, хотя в обычные дни наверняка красиво спадают на плечи.
– Алиса, мне надо задать вам несколько вопросов, – с ходу начал Валеев, показав удостоверение.
Девушка устало посмотрела на него, сжала пальцами виски и сморщилась:
– Я потеряла мужа, а в голове после лекарств…
– Понимаю, это ужасно. Вам надо домой? Я подвезу.
Валеев решительно взял девушку под локоть, привел к служебному автомобилю, она покорно села в пассажирское кресло.
В пути разговор наладился. Алиса хлюпала носом, изводила бумажные салфетки, но рассказывала:
– Сашу понизили в должности прошлым летом. Он был в руководстве авиакомпании, а стал рядовым сотрудником. Саша страшно переживал, думал, это временно, пытался что-то доказать, надеялся, что его пригласят в другую компанию, но ничего не менялось, становилось только хуже. Платить ему стали мало, а мы не привыкли в чем-то себе отказывать.
– Он стал выпивать, – констатировал Валеев.
– Куда же без этого, – согласилась Алиса и тут же поправилась: – Но Саша не алкоголик. Он только по вечерам, дома или на мероприятии, и только хорошие напитки. Он никогда не пил из горлышка или в подворотне. Пытался заглушить стресс, понимаете.
Валеев понимал. Стресс, ревность, плохое настроение стали его вечными спутниками в последние месяцы. И выпивать он стал больше, и на женщин заглядывается. Только что на грудь врача пялился, теперь на ноги потерпевшей косится. Да и не потерпевшая она, а вдова. Молодая вдова. Эх!
– Вчера Волков где выпивал?
– В ресторане на какой-то презентации. Его знали и пускали по старой памяти. Саша пришел домой около одиннадцати уже пьяный, принес бутылку коньяка. Я сделала ему замечание, он мне десять. Знаете, как в семье бывает.
Валеев промолчал. Он для себя решил, что, если наладятся отношения с Леной, он станет как шелковый, никаких скандалов.
– Придя домой, Волков тоже выпил? – уточнил оперативник.
– Открыл коньяк, который принес, и… – Алиса скомкала в руке очередную салфетку. – Потом ему стало плохо. Сначала я подумала, что он заснул, ну, знаете, как это бывает с пьяными, хотела на диван затащить. А он бледный, почти не дышит, и сонная артерия не прощупывается.
Валеев удивленно посмотрел на девушку, та пояснила:
– Я фармацевт, работаю в аптеке.
– Скорую помощь сразу вызвали?
– Конечно. Еще подумала, пусть его в больнице подержат, объяснят, что нельзя столько пить, это плохо закончится, а он… – Алиса зашмыгала носом, из ее глаз потекли ручьи слез.
– Соболезную, – выдавил из себя Валеев, подождал, пока женщина успокоится, и спросил: – Вы вчера с ним тоже выпили?
– Нет. От крепкого алкоголя мне плохо, я пью только вино.
Подъехали к ее дому. Алиса поблагодарила и вышла из машины, Валеев увязался за ней, следуя своему плану.
– Я провожу вас. Мне нужно осмотреть квартиру. Так всегда поступают при неожиданной смерти. Процедура обязательная, – заверил оперативник.
Алиса нехотя кивнула. Они поднялись на лифте, хозяйка квартиры отперла дверь ключом. Она вошла и устало опустилась на пуфик в прихожей.
– Осматривайте, если надо.
Оперативник заглянул на кухню, не обнаружил на столе бутылки и спросил:
– Вы убрали коньяк?
– Нет. Саша в гостиной выпивал.
На круглом столе в центре комнаты Валеев увидел бутылку французского коньяка и коньячный бокал. Бутылка была выпита на четверть, высокий стул был вплотную придвинут к столу.
– Алиса, вы здесь прибирались? – громко спросил он.
– Не помню. Кажется, не успела. Позвонили из больницы, и я поспешила к ним.
Он слышал, как она прошла на кухню, открыла кран, зажурчала вода.
«Если Волков свалился на пол, то стул она все-таки задвинула», – подумал Валеев.
И тут раздался женский крик. Вбежавшая в гостиную Алиса была смертельно бледна, глаза выпучены от страха, она хватала ртом воздух и махала руками:
– Там, там…
– Что? Кто? – недоумевал Валеев, инстинктивно заслоняя собой женщину и доставая пистолет. Он ранее был на кухне и не понимал, что так могло напугать Алису.
Соблюдая меры предосторожности, оперативник вышел из гостиной, проник на кухню, затем обследовал всю квартиру. Ничего подозрительного он не обнаружил, убрал пистолет в наплечную кобуру и вернулся к хозяйке.
– Что случилось?
– Там цветы, астры, – тыкала пальцем испуганная женщина.
Валеев припомнил белые цветы на кухонном столе.
– Я видел. И что?
– Белые астры. – У Алисы тряслись губы, она коверкала слова и пыталась их повторить: – Он-ни слом-маны… полом-маны…
Валеев вернулся на кухню, поднял букет, белые головки печально свисали с надломленных стеблей. Цветы сломаны, ну и что, они бы так или иначе завяли. Это же не растерзанная любимая кошечка или подобный кошмар. Чего пугаться?
Он хотел расспросить Алису об астрах, но та уже металась по квартире, запихивая вещи в чемодан, и скулила от страха:
– Это он. Он пришел за мной.
– Кто? – недоуменно оглядывался оперативник.
– Астры сломаны, а я для него звезда – Астра!
– Вам цветы муж подарил?
– Не было никаких цветов. Это он их принес и сломал, специально!
– Волков? – спросил Марат, но Алиса не ответила, продолжая лихорадочно собирать вещи. – Объясните, в чем дело?
– Я не могу здесь оставаться. Он убьет меня, убьет, как эти цветы.
Перепуганная женщина уже тащила наспех собранный чемодан к двери.
– Вы куда? – возмущался оперативник, ничего не понимая.
Ответом послужила хлопнувшая входная дверь.
– Сумасшедшая, – выругался Валеев, оставшись в квартире один.
Что с ней стряслось? Потеряла мужа – и сдали нервы. А как бы Лена отреагировала, если бы его вдруг не стало? Да уж, придумал. К черту такие мысли!
Валеев прошелся по квартире, осмотрелся. Что теперь делать? В глубине души он не возражал, чтобы простое на первый взгляд дело неожиданно усложнилось. Будут поводы для встреч с Еленой, ведь дело поручено ей.
Придя к такому выводу, оперативник приступил к обычной работе – сфотографировал обстановку, забрал коньяк с бокалом на экспертизу. Подумал взять сломанные астры, но не решился – криминалисты его засмеют. А вот фотографию Волкова с Никитиной из рамочки на комоде он решил забрать, не помешает.
5
Единственной, с кем Петелина откровенно обсуждала личные проблемы, была не ее родная мама, а заведующая архивом Людмила Владимировна Астаховская. Советы неформальной наставницы всегда помогали Елене, правда, раньше они касались служебных интриг, женских хитростей, профессиональных трудностей, а сейчас даже многоопытная подруга была бессильна.
Елена сидела на диване в своем кабинете и жаловалась Астаховской:
– Не пойму, что со мной творится: с дочкой поцапалась, Харченко ни с того ни с сего нагрубила, бывший звонил – бросила трубку. Я превращаюсь в стерву.
Людмила Владимировна заваривала чай.
– Извини, подруга, мне не довелось быть беременной, если не считать двух абортов на раннем сроке.
– Может, и мне так надо было.
– Ты что, забудь! Я сто раз уже пожалела, – грозно осадила Астаховская.
Она наполнила чашки, придвинула столик к дивану, устроилась рядом с Леной.
– Давай спокойно разберемся. Ты давно не девочка, у тебя вторая беременность, должна была научиться контролировать перепады настроения.
– С Настей все по-другому было. Мы ее очень ждали: и я, и Сергей, – призналась Елена. – А сейчас два мужика с ума сходят, мне прохода не дают, а я посылаю обоих куда подальше.
– Два мужика за тебя борются. Люди еще про нашего полковника шепчутся. Слушай, это успех! В глазах окружающих ты – неотразимая женщина, – попыталась приободрить беременную Астаховская.
– Дура я – это точно. Голову потеряла, и вот результат. – Елена вздохнула и провела рукой по животу.
– Значит, были и счастливые минуты, – с хитрым прищуром подначивала Астаховская.
– То-то и оно, что минуты, а последствия на всю жизнь. – Елена откусила печенье, запила чаем. – Теперь оба кругами ходят: и Марат, и Сергей. Смотрят на мой живот, дуются, ревнуют, требуют теста, того гляди сцепятся, как мальчишки. Они же и в школе из-за меня дрались.
– Я и говорю, ты счастливая.
– Да уж, одна и с пузом.
– Не одна, у тебя есть выбор.
– Я не хочу теста, боюсь навредить плоду. Каждому из них заявляю – это мой ребенок и точка! А они, как индюки, на словах выражают уверенность в своем отцовстве, а в глазах сомнение – хотят узнать наверняка. А меня это злит, я прямо спрашиваю: а иначе что, твоя любовь зависит от теста ДНК? Если любишь, принимай такую, какая есть.
– Слишком многого от мужиков хочешь, – покачала головой Астаховская. – Мужчины собственники, им надо знать, их это ребенок или чужой.
– Он мой!
– Мальчик? – заинтересовалась Людмила Владимировна.
– Да. Вчера на УЗИ была.
– Прекрасно. Он не только твой, у каждого малыша двое родителей.
– Не читайте нотаций. Лучше скажите, что делать?
– Для начала есть поменьше сладкого. – Астаховская убрала в тумбочку печенье и конфеты, вернулась к дивану. – Мальчик – это замечательно.
– Я тоже рада, – не смогла сдержать улыбку Елена.
– А представь состояние мужчин. У Марата есть дочь, у Сергея тоже, но каждый мужчина, что бы ни говорил, хочет иметь пацана. Тем более оба уже в таком возрасте, что ребенок для них не обуза, а радость.
– Их двое, а малыш один. – Елена бережно прикрыла руками живот.
– Вот и подумай за малыша, какого папу ты ему хочешь? Бизнесмена с деньгами или крутого опера? Определись.
– И что с того?
– Как что? – Рассудительная женщина наклонилась к Елене, по-отечески положила ей руку на плечо и понизила голос: – Малыш родится, мы проведем тест ДНК в нашей лаборатории, Света Маслова даст нужный результат. И живите счастливо!
– Укажет на того отца, которого я выберу? – неуверенно пробормотала Елена. – Это же обман.
– Да ладно тебе, сколько отцов воспитывают чужих детей. Может, и обманывать не придется. Вероятность пятьдесят процентов.
– Вы как моя мама, только та уже определилась, с кем мне жить, – грустно ответила Елена.
6
Алиса в страхе выбежала из дома. Сломанные тонкие стебли и поникшие бутоны белых астр по-прежнему стояли у нее перед глазами. Тело колотила мелкая дрожь, непослушные пальцы с трудом набрали вызов такси. Как только подъехала машина, Алиса села внутрь и заблокировала дверцу. Водителю пришлось убрать в багажник оставленный на тротуаре чемодан.
– Куда? – спросил он, занеся палец над навигатором.
В закрытой машине девушка чуть успокоилась. Свое первое желание – бежать из опасной квартиры, она осуществила. Закономерный вопрос «куда» она формулировала иначе: где спрятаться? Как укрыться от сломанных астр? Она знает, это прямое послание ей, цветы словно кричали – так будет и с тобой.
Алиса бросила прощальный взгляд на дом. Ей было так комфортно здесь первые годы, но последний день все перевернул. Неудачник Волков мертв. И это знак судьбы, что восемь лет назад она ошиблась с выбором. Но может быть, еще не поздно это исправить.
Девушка набрала телефонный номер и выпалила:
– Это я, Алиса. – Дыхание перехватило, она замерла в ожидании.
Сурен Ашотович Давтян сначала среагировал на женское имя, затем узнал голос, потом вспомнил все остальное. Алиса Никитина, безупречно-красивая киска, жена химика Дениса Никитина. Сейчас уже не столь юная и трепетная, зато более женственная и опытная. Она исчезла из его жизни на долгие годы, но в последнее время дала о себе знать. По ее взволнованному голосу Давтян понял, Алису припекло по-настоящему, и она решилась.
Так же, как и восемь лет назад.
…Денис Никитин работал в химической лаборатории, словно одержимый. Давтян на правах заведующего поощрял страсть молодого ученого, не забывая о контроле над перспективным сотрудником. Он предчувствовал, что именно такой упертый и талантливый ученый способен выдать блестящий результат.
И однажды чудо свершилось.
– Я сделал это, – прошептал Никитин, проверив субстанцию на выходе из опытной установки. Голос его был тихим, но воспаленные глаза кричали от гордости: «Это сделал я!»
Первым делом он похвастался заведующему лабораторией. Кто еще по достоинству оценит его талант. Давтян относился к ученым-администраторам, его ум не озаряли гениальные идеи, зато он мог быстро оценить достижения коллег, принять меры к возвеличиванию посредственной работы или втоптать в грязь выдающийся результат. Он понимал, что к чему в современной химии, и знал, что почем, если идею внедрить в производство.
Сурен Ашотович пришел к сотруднику в лабораторию с обычным скепсисом на лице. Он внимательно проверил результаты химических реакций, изучил формулы, прочел методику, вник в алгоритм технологического процесса и убедился – это настоящий прорыв в технологии.
Хвалить он не спешил. Чтобы скрыть волнение на лице, Давтян встал из-за стола и назидательно указал на плакат на стене, где красовалось изречение Ломоносова: «Широко распространяет химия руки свои в дела человеческие». Никитину это не показалось странным, Давтян часто использовал в своей речи крылатые фразы.
Пауза позволила заведующему принять хитрое решение. Был вечер пятницы, большинство сотрудников разбежалось по домам, никто не слышал их разговора.
Давтян сдержанно похвалил молодого ученого:
– Неплохая работа, Денис, оригинальное решение. Вроде бы все гладко, но потребуется тщательный анализ. Вот как мы поступим. Я сам все перепроверю, а ты иди домой, отдохни. Если ошибок нет, подумаем о статье в солидном журнале и оформлении патента.
Он дружески похлопал уставшего сотрудника по плечу. Никитин потянулся к ноутбуку, в котором хранил все данные по разработке:
– Я могу дома сам в выходные…
– Нет-нет, для проверки нужен свежий взгляд. – Давтян властно закрыл ноутбук и припечатал его ладонью к столу. – Все важное я уберу в сейф, не беспокойся. И не болтай раньше времени, лучше расслабься, тебе нужен отдых.
Оставшись в лаборатории один, Сурен Ашотович крепко задумался. В подлинности результатов он не сомневался. В его руках научная разработка, которую ученый-теоретик способен превратить в яркую статью, толковый изобретатель – в авторский патент, а бизнесмен – в источник дохода. Давтян завидовал успешным бизнесменам и многое бы отдал, чтобы оказаться одним из них. Сейчас у него был ключ к новой жизни, правда, этим ключом он не владел, да и не всякий, имеющий ключ, найдет нужную дверцу. Но Давтян был предусмотрительным. Он думал на перспективу и заранее разведал путь к заветным чертогам. Туда можно зайти вдвоем с хозяином ключа, денег от разработки хватит обоим, но с одержимым ученым трудно договориться, да и делиться, честно говоря, не хотелось.
Моральные сомнения недолго мучили Давтяна. Он позвонил владельцу комбината «Нанохиммед» Артуру Шильману и настоял на срочной встрече. Небольшой комбинат производил сырье для фармацевтической промышленности по старым технологиям.
Шильман встретил Давтяна в закрытом офисе, где в столь позднее время они были только вдвоем, и предупредил:
– Я прервал семейный ужин и приехал на встречу, и если вы продолжите кормить меня обещаниями…
– Обещание стало реальностью – новая технология готова, – уверенно сказал Давтян и перешел к главному: – Вы удвоите выпуск продукции, на четверть снизив затраты.
– Откуда такая уверенность? – усомнился бизнесмен.
– Это заниженная оценка. Я разработал катализатор, который ускоряет химический процесс, не влияя на чистоту конечной продукции. Вместо поэтапного синтеза с неизбежными остановками вы получите технологию непрерывного цикла. И еще: излишки тепла, выделяемые на первой стадии производства, будут использоваться для изотермического процесса на заключительном этапе. Это революция в производстве. Кто первый внедрит, тот заткнет за пояс всех конкурентов.
Давтян замолчал, давая возможность оценить сказанное. Особенно упоминание про конкурентов. Шильман думал недолго, он посмотрел в глаза Давтяну и задал короткий вопрос:
– Сколько?
К наиважнейшему вопросу Сурен Ашотович был готов. Суммы с нулями он озвучивать не собирался и произнес тихо, но твердо:
– Двадцать пять процентов акций комбината «Нанохиммед».
Шильман нахмурился:
– Я предпочитаю договориться о конкретной сумме.
И к подобному возражению Давтян подготовился.
– Артур Леонидович, если бы я был хапугой, то взял деньгами. Я же предлагаю взаимовыгодный вариант. Сейчас акции вашего комбината мало что стоят, а деньги вам понадобятся на модернизацию производства. Нашего будущего производства, – твердо закончил Давтян
Шильман оценил деловую хватку ученого. После небольшого торга они столковались на доле в двадцать процентов и должности заместителя директора по науке.
– Только я смогу внедрить новую технологию, – убедил бизнесмена Давтян.
Устные договоренности решено было тут же закрепить на бумаге. Пока Шильман готовил договор, Давтян пил кофе с коньяком в затемненном кабинете. Ночной офис навевал мрачные мысли. Он на пороге финансового благополучия, но за спиной маячит обделенный Никитин, и если фанатичный ученый направит свою энергию на месть… Нет, этого нельзя допустить.
Перед тем как подписать, Давтян стал просматривать текст договора и заикнулся о своих тревогах:
– Вот только надо убрать…
– Какой пункт? – откликнулся Шильман. – Все условия прописаны четко.
Давтян сжал губы. Как объяснить, что речь идет не о словах, а о человеке? Поможет ли бизнесмен в щекотливом деле, а если поможет, не станет ли это поводом для уменьшения его двадцатипроцентной доли? Обманутого Никитина он должен устранить сам.
– Нет, ничего. Я согласен, – решил Давтян и подписал договор.
Той же ночью он вернулся в лабораторию, собрал емкости, склянки и пакеты, которых касался Денис Никитин. Сурен Ашотович действовал в перчатках, а вот пальчиков Дениса на таре предостаточно. Он знает, чем их наполнить и куда дать сигнал о том, что молодой химик занят подозрительными делишками…
