bannerbannerbanner
Живодерня

Сергей Арно
Живодерня

Полная версия

Алиев повернулся к сержанту.

– Снимайте пост – на сегодня все… Да не смотрите вы так, – заметив его гримасу отвращения, сказал Алиев. – Это же ненастоящее. Внутренности с мясокомбината, а это не кровь – краска обыкновенная. Свинцов же "ку-ку".

Сержант ушел.

Следователь окинул печальным взглядом грустную картину и пошел вслед за сержантом.

Илья остался один. Он вышел на лестницу, послушал: было тихо. Спустился по лестнице – во дворе никого. После шума, который наделала группа захвата, дальше искать здесь Егора Петровича не имело смысла. Он повернул к воротам. Но маленькая дверца, вероятно в подвал в углу двора, привлекла внимание. "Туда схожу напоследок, и все. Если он, конечно, водой не затоплен", – подумал он. И тут обнаружил, что оставил наверху гвоздодер, но махнул рукой.

Илья спустился по ступенькам вниз и приоткрыл маленькую дверцу. Внутри было темно. Он достал свечу, зажег ее. Прикрывая трепещущее от сквозняка слабенькое пламя, Илья проник в помещение… Чтобы лучше видеть, он поднял свечу над головой, изо всех сил вглядываясь в слабо освещенное пространство.

Большие черные котлы стояли по одной стене, справа на полу валялись остатки угля. Илья, хрустя угольной крошкой, сделал осторожный шаг в глубь котельной, стараясь разглядеть, что впереди. В помещении чувствовалось тепло человеческой жизни. Но свеча давала недостаточно света, и, озираясь, он двигался дальше. Справа он разглядел письменный стол, дальше – диван…

Илья остановился, дыхание замерло. На диване кто-то неподвижно лежал. Стоя со свечой в руке, он не представлял, что предпринять. А может, это связанный Егор Петрович… Да, похоже: тело длинное и седая голова… Нет, непонятно. Постоял минуту, разглядывая человека, потом сделал еще небольшой осторожный шажок поближе, потом еще один. Да, похож на Егора Петровича… С каждым шагом Илья все больше уверялся, что это легендолог собственной персоной лежит на диване. А почему он, собственно, лежит? Может быть, он…

Превозмогая страх увидеть мертвое тело, Илья подошел совсем близко к спящему. Да нет, дышит вроде… Приближая свечу, Илья наклонился над телом… Перед ним, в пижаме, подложив руку под голову, лежал Парикмахер. Это открытие оказалось столь неожиданным и столь ужаснувшим Илью, что он отпрянул, сделал шаг назад – от резкого движения воздуха свеча затухла… Илья окоченел от ужаса. Кругом была беспроглядная невообразимая тьма. Ужас сковал тело, он даже забыл дышать. Тело сотрясалось от ударов сердца. Но он не ощущал этого. Весь организм напрягся, ожидая нападения. В сознании почти ощутимо лезвие бритвы рассекло щеку, потом…

Он заслонился руками… Но напрасно. Острое лезвие бритвы, распоров куртку, разрезало запястье. Илья отступил, отмахиваясь руками от невидимого противника, но удары смертоносного лезвия сыпались один за другим… Удар рассек ладонь, щеку. Во мраке невозможно было понять, откуда сыплются удары, но каждый из них был точен, словно нападавший видел свою жертву. Истекая кровью, вопя от боли и ужаса смерти, Илья прижался к стене, уже не зная, не соображая, куда бежать, что делать…

Все это он пережил за одно мгновение ужаса, физически ощущая раны на лице, руках, шее… Пот лил из всех пор разом. Но проходила секунда, другая… Илья нашел в себе силы протянуть вперед руку – пустота, сделал осторожный шажок к двери, потом еще один; выставив вперед руки, Илья медленно продвигался назад – вот уже обозначилась щель, в которую он проник, вот руки нащупали стену, дверь… Господи! Илья выбрался наружу, торопливо, с выпученными от ужаса глазами поднялся по ступенькам – и вон, вон из этого дома…

Он был весь мокрый. Во дворе стало прохладно, его бил озноб.

– Господи! Неужели живой… Господи! – бубнил Илья, торопливо перебираясь через завалы мусора, ушибая ноги, но не чувствуя боли, еще не веря в свое освобождение и в то, что он жив. После потрясения ноги дрожали, и он, превозмогая слабость, вышел со двора на улицу; силы изменили ему, и он уселся на гранитный столбик рядом с воротами, не обращая внимания на редких прохожих, поглядывавших на него с удивлением.

Просидел Илья недолго. В окне Егора Петровича горел свет – значит, он не вернулся. После перенесенного шока все остальное казалось не столь важным. Но тревога возвращалась.

Глава 7
ОТ СМЕРТИ НЕ СКРОЕШЬСЯ

В комнате нестерпимо воняло. Струганый не мог передвигаться без посторонней помощи, поэтому, замысловато изогнувшись, "ходил" в таз рядом с кроватью, но попадал не всегда, да он и не метился.

Жил Струганый в подвальном помещении, у кособокой старухи. Состояли они в каких-нибудь родственных отношениях или нет – неизвестно. Но она выходила Струганого и теперь ухаживала за ним. О самом Струганом было известно, что приполз он в этот подвал давно, почти без мяса на конечностях, и выжить не мог. Потрудилась над ним старуха изрядно своим колдовством, но мяса все равно не нарастила. От какой-то болезни мясо вместе с кожей на руках и ногах его сползло почти без остатка, а туловище продолжало исполнять свои функции. Помогал Струганый своему туловищу только правой рукой, она, хотя тоже почти без мяса, все же действовала, и он мог нетвердо держать ложку или сложить из пальцев неумелую фигу и сунуть ее в нос старухе, если она, по своему обыкновению, снова начинала ворчать. Ее Струганый ни во что не ставил и относился к своей спасительнице наплевательски, а та непонятно почему терпела.

Однажды Струганый, доведенный ворчанием карги до плохого настроения, двинул ей в тело своей безмясой дланью, да так удачно, что старуха повалилась на мокрый пол и затихла между кроватью и тазом. И потому как она долго не поднималась, Струганый пожалел о содеянном, подумав, что довел каргу до летального исхода. Спустя несколько часов старуха очухалась, но ходить за Струганым не перестала и даже больше приносила продуктов. Из чего Струганый заключил, что побой пошел впрок, но больше не повторял, хотя и злился.

До жилища Струганого Илья добрался на трамвае. Сделавшись мнительным, по пути он озирался, приглядывался к попутчикам, и чудилась ему слежка. В окно трамвая заметил Илья уже знакомую ему иномарку с затемненными стеклами, или это показалось от страха…

На звонок открыла старуха мерзкого вида: в платке, с бельмом на глазу.

– Что надо? – буравя Илью взглядом, грубо спросила карга.

– Мне Струганый нужен, Егор Петрович просил ему кое-что передать.

– А чего сам не пришел? – пропуская Илью вперед, ворчала старуха. – Шастают тут всякие прохиндеи. Ноги вытирай! Ишь, прется – грязь разносить. Вон, последняя комната, там он – ирод безногий.

У вошедшего в комнату Ильи рвотный ком подступил к горлу, так мерзко там воняло. Струганый в одних трусах и майке лежал на кровати, представляя собой ужасное зрелище. Илья теперь понял, почему он носил такую кличку. Голые руки и ноги были словно обструганы огромным кухонным ножом.

Илья заметил, что при его появлении правая рука Струганого скользнула под подушку и там осталась. Илья, видя перед собой такое редкое уродство, с интересом и некоторой растерянностью смотрел на инвалида. Струганый тоже наблюдал напряженно-молча. У него были большие, навыкат, испуганные глаза.

– Меня просил зайти к вам Егор Петрович,-начал Илья, почему-то краснея. Не прерываемый, Илья продолжал: – Он просил вам передать, что если он не вернется… – Илья совершенно растерялся и забыл, что же нужно передать, и покраснел еще больше.

– Ты-то кто? – спросил хрипло Струганый.

– Я Илья.

– Сядь, Илья.

Илья сел на краешек табуретки. Немного уже привыкнув к дурному запаху, он смог осмотреться.

Лачуга Струганого окон не имела, освещаясь тусклой лампой под потолком, и была обставлена ветхой мебелью. Эмалированный таз на полу был внутри желтый.

– Значит, пропал Егор, – проговорил в задумчивости Струганый. – Значит, и моя очередь пришла. Ты где живешь?

– Я из Новгорода приехал, сегодня уезжаю.

Загнанные глаза Струганого неожиданно просветлели.

– Из Новгорода? Так ты не местный? Ну тогда это хорошо, хорошо…

Струганый вынул искалеченную руку из-под подушки.

– Значит, слушай, сынок. Я один черт сдохну. Спасибо, конечно, Егору, что тебя прислал, но доберутся до меня так или иначе. Я уже с этим смирился. Егора вот уже взяли, а ты еще уберечься можешь. – Он понизил голос до шепота, так что Илье пришлось встать и подойти к калеке совсем близко. – Дам я тебе документы, и драпаляй из этого города. Понял? Спрячь их и живи, а года через два-три, когда все уляжется, снеси их в свой уголовный розыск. Там они знают, что делать… Эх, Егора жалко! Я бабку за бумагами пошлю, а ты хочешь – здесь сиди, хочешь – погуляй часок. Бабку мне позови.

Илья решил погулять.

Машина с затемненными стеклами, которую он видел на Галерной, потом из трамвая, стояла на улице. Странно. Проходя, Илья заглянул из любопытства в стекло, но внутри ничего не увидел. "Хорошо б в такой прокатиться", – подумал он. Набредя на крохотный скверик между домами, уселся на скамейку отдышаться после комнаты Струганого. Что за документы собирался он передать Илье? Ему становилось жутковато: инвалид с загнанными, полными ужаса глазами не выходил из головы – столь отвратительное и жалкое впечатление произвел он на ранимую душу Ильи. Почему Егор Петрович ничего не сказал про документы? Может быть, не знал?

Илье уже давно хотелось есть. Он вышел из сквера и побрел по улице в поисках кафе. На углу обнаружил столовую. Посчитав, что на билет хватит, взял тарелку макарон с сосиской и, стараясь больше не думать о Струганом, дабы не портить аппетит, принялся за еду.

После посещения столовой мир стал выглядеть более привлекательным, и Илья, вновь зайдя в тот же скверик, посидел еще минут пятнадцать, потом пошел к Струганому.

Возле входной двери на пустом ящике сидела кособокая старуха с палкой от швабры в руке, как постовой, она тупо смотрела на Илью одним глазом, кажется не узнавая.

 

– Куда? – спросила одноглазая постовая старуха.

– К Струганому. Я недавно заходил, он мне велел через час прийти.

– Не ходи туда, – сказала она бесстрастно.

– У меня к нему дело, бабуля. Важное! – Илья старался говорить громче, но старуха не разумела его слов и казалась глуховатой.

– Не ходи, – повторила она, подтвердив предположение Ильи. Скорее всего, она не слышала его объяснений.

Он подумал, что с глухой нечего разговаривать, и прошел в раскрытую дверь.

На стук никто не ответил. Илья вошел в комнату. Инвалид лежал на прежнем месте. Изо рта у него что-то торчало, как большая сигара. Илью снова одурманил резкий тошнотворный запах, даже немного защипало глаза.

– Ну как, вы документы приготовили? – спросил Илья, подходя. – Уже час…

Илья остановился в двух шагах от кровати. Не веря, не понимая еще, что произошло.

Струганый лежал на засаленном матрасе, раскинув изуродованные конечности, неподвижно глядя в потолок. Изо рта сквозь выбитые зубы торчал металлический штырь. Пройдя через глотку с огромной силой, штырь пригвоздил голову Струганого к койке. Глаза его, в страшной муке выпученные, казалось, готовы были выпрыгнуть из орбит. Илья тупо глядел на зрелище смерти и не мог отвести глаз, – было в этом нечто гипнотическое, столько человеческой крови он никогда не видел; она заливала всю кровать и пол…

– Убили, – раздалось за его спиной.

Илья вздрогнул, резко обернулся. Сзади стояла старуха и смотрела на него свободным от бельма глазом.

У Ильи ослабли ноги, мелко задрожали колени. Его замутило, он сел на табуретку и потер лицо ладонью.

– Как же… Ведь он обещал документы какие-то дать… – бормотал Илья, не сознавая своих слов. – Как же теперь?..

– Помоги, – перебила старуха.-Помоги железяку вытащить.

Илья поднял глаза. Сухие старушечьи руки старались вытянуть штырь, пригвоздивший Струганого к кровати, но сил ей не хватало.

– Помоги, говорю.

Илья встал, ему было омерзительно, хотелось уйти, но он, бессознательно повинуясь приказу старухи, подошел, взялся обеими руками за штырь и, не глядя на убитого, изо всей силы дернул вверх. Ничего не получилось. Он дернул снова и снова… Наконец штырь поддался и с хрустом и хлюпаньем вышел из тела. Илья уронил железяку на пол и бросился в угол…

Его рвало долго и мучительно. Даже когда рвать уже было нечем, тело содрогалось в конвульсиях. После того как желудок освободился, сделалось легче: голова просветлела, но тело ослабло. Илья опустился на табуретку. Старуха возилась возле мертвеца, тихонько бубнила что-то, разговаривая то ли с покойником, то ли сама с собой…

– А ведь это ты их привел, – вдруг громко сказала старуха.

Голова у Ильи кружилась, поэтому он не понял, что слова эти относятся к нему лично.

– Ты их привел Струганого убить. – Старуха от кровати смотрела на Илью страшным глазом.

– Да вы что, бабушка, – проговорил Илья и не узнал своего голоса. – Ведь он мне документы передать должен был…

– Документы, – передразнила старуха. – Вон, в этом портфеле были документы, я их из песка вырыла. Теперь пусто.

Старуха бросила сухой рукой к ногам Ильи старый портфель. Он заглянул в его пустоту.

– Теперь все! Отмучился. Ведь он пять лет боялся этого, ведь пять лет скрывался – найти его не могли.

– А что же теперь, бабушка, в милицию надо…

Вдалеке что-то зазвенело, бабка не сводила с Ильи глаза. Зазвенело снова.

– Так ты не с ними? – спросила она, подозрительно прищурив зрячий глаз.

– С кем, бабушка? – Илья не понимал, чего она хочет.

Звон уже не прекращался.

– Пойдем со мной, – сказала бабка и, опираясь на палку от швабры, зашаркала из комнаты.

Илья пошел за ней, не посмотрев туда, где лежало тело. Старуха повела его в противоположную от входной двери сторону. В конце коридора был чулан с небольшим оконцем. Бабка велела открыть форточку.

– А теперь лезь туда и убегай отсюда. Скорее убегай! – Старуха остановилась, хотела еще что-то сказать, обернулась на дверь, потом посмотрела на Илью. – Но вернись когда-нибудь и меня найди. А документы…

Во входную дверь раздались мощные удары. Старуха махнула рукой, вышла из чулана и закрыла за собой дверь.

Илья подтянулся на руках, с трудом выбрался в отверстие форточки. Оказался он в каком-то дворе со стоянкой для автомобилей. Он знал, что за ним гонятся, чтобы убить, как Струганого. За что? Он не понимал. Смертельная опасность придавала силы.

Илья побежал, перемахнул через металлическую оградку, выскочил на улицу. Оглянулся. Метрах в тридцати он увидел черную иномарку с затемненными стеклами. Иномарка плавно тронулась с места. Илья мгновенно все понял. Он повернулся и побежал. Изо всех сил он бежал по улице, безумно выпучив глаза и размахивая руками. Прохожие останавливались, отступали в сторону, им тоже неосознанно становилось тревожно и страшно. Машина догоняла бегущего Илью. Расстояние между ними сокращалось каждую секунду…

Илья увидел скверик, бросился туда, продираясь сквозь кусты… Перед ним была стена. Илья побежал вдоль нее. Увидел пожарную лестницу. Не ожидая от себя такой прыти, как обезьяна, Илья молниеносно вскарабкался по ней. Уже когда он достиг спасительной крыши, то обернулся и взглянул вниз: на земле стояли четверо человек, один из них целился в Илью из пистолета. Илья плашмя кинулся на поверхность крыши. Пуля со звоном ударила по водостоку. Илья вскочил и побежал…

Еще около двух часов Илья бегал по городу, прятался в подвалах, на чердаках, нигде не находя покоя. Везде ему чудилась погоня, а перед глазами стоял обезображенный труп Струганого с торчащим изо рта штырем.

ЧАСТЬ II

Глава 1
ОБИДЧИВЫЙ ЧЕЛОВЕК

Зима в Новгороде выдалась темная и склизкая. Полноценные морозы торжествовали недельку, и снова разъезжались на мокрой мостовой ноги, из-под автомобилей летели ошметки грязного снега; прохожие бежали, спасаясь от промозглой влажности, в уютные квартиры, где тепло, где можно, включив телевизор, смотреть новости или кино…

Илья, подперев кулаком щеку, глядел на мелькавшие мимо окон тени людей через мелкую решетку на окнах электроподстанции, где он работал дежурным электриком (сутки через трое), и на сердце было муторно. Телевизор не работал. Целыми днями Илья читал книги, но временами это надоедало, и он тупо уставлялся в зарешеченное окно.

Снова, как и три года назад, по весне от Ильи ушла жена. Это была уже вторая жена, и он загрустил – дожить до двадцати шести лет и потерять на этом коротком пути уже двух жен! Или это они теряли?.. Но от того, что он кем-то потерян и лежит сейчас на обочине жизни и все ходят мимо и даже не смотрят в его сторону, становилось еще гаже. Было скучно жить.

Особенно в такие слякотные времена Илья возвращался в своих мыслях к Петербургу – к его белым ночам и тем странным кровавым и непонятным событиям. А были ли они вообще?

Тогда, по приезде в Новгород, Илья четыре месяца принимал лекарства, выписанные невропатологом, стараясь не думать, не вспоминать… А теперь, когда все это отстало от него на три года, оказалось, что выглядело оно не так угрожающе. И он принял решение поехать в Петербург и попробовать разобраться в том, что же произошло с ним на самом деле.

Принятое весной решение удалось осуществить только в июне. И снова он попадал в город подземных призраков и белых ночей. С работы он уволился и, сложив в сумку все необходимое, сел в дневной поезд.

Билет у него был в плацкартный вагон. Соседями оказались мужчина лет тридцати пяти щуплого сложения, с усиками, читавший книжку на китайском языке, и женщина, измученная жизнью до такой степени, что трудно было распознать ее возраст. Но для Ильи это не имело важности: он был весь захвачен воспоминаниями, снова (уже в который раз) пытаясь разобраться в тех ужасающих происшествиях трехгодичной давности. Последние месяцы Илья был буквально поглощен этим, а сейчас, когда уже сидел в вагоне, в особенности.

"Ну хорошо, если ничего не узнаю, поживу недельку в гостинице, город осмотрю и уеду. Я ведь даже город не осмотрел как следует, в музеи схожу, в Эрмитаж, в Кунсткамеру – обязательно… Сперва, конечно, пойду к Егору Петровичу про Струганого расскажу, ну а там…"

– Ну-ка, браток, подвинься. – Рядом с Ильей сел громоздкий мужчина, тут же к нему присоединилась еще компания из трех человек.

Один из них, севший рядом с женщиной без возраста, стал заигрывать с ней площадными шуточками. Женщина охотно захохотала.

– Ну подвинься, подвинься, – вдалбливал его плечищем в стену мужик.

Вчетвером сидеть было действительно тесно, но Илье, даже при очень большом желании, двигаться оказалось некуда. А тот пихал его и пихал.

– Ну подвинься, подвинься, говорю…

Его приятели раскладывали на столе колоду карт, появилась бутылка водки.

– Да некуда мне двигаться! – разозлился Илья. – Стена мешает. Что же мне, на улицу выставляться?

– Ну тогда выйди! Не видишь – тесно.

– У меня билет на это место куплен.

– Ах, у тебя билет куплен, – проговорил мужик с угрозой. – Значит, не хочешь двигаться. Пойдем тогда в тамбур выйдем.

– Вам нужно, вы и выходите, – схамил Илья.

– Да оставь ты сосунка, – посоветовал его товарищ. – Не видишь, он от страха сейчас обделается.

Мужики загоготали.

Плотно притиснутого к стене Илью трясла злоба против этих чужих пропахших перегаром мужиков.

– Так не хочешь выходить?

Илья молчал.

– Ну ладно, в Питер приедем – поговорим.

Он из злости еще сильнее прижал Илью.

Кто-то сходил за стаканами к проводнику. Мужики разлили, выпили, потом поиграли в карты, снова разлили, снова выпили.

С затекшим телом Илья проклинал себя за то, что не удалился сразу, – теперь уйти и не обращать внимания на угрозы мужика было бы с его стороны трусостью. Но оставалось ехать еще целых два часа, и Илья, пожалуй, не вынесет этой физической муки. Когда выпили в третий раз, мужик снова толкнул Илью.

– Ты опять расселся, может, выйдем?

– Да отстаньте вы от меня, – рассердился Илья и изо всех сил отпихнул мужика.

– Ну смотри – скоро приедем, – сквозь зубы прошелестел мужик, жутко глядя на Илью.

Массивные кисти его были в наколках: на перстах – синие кольца, на тыльной стороне – солнце и что-то написано. Дружки тоже были вида тюремного.

"Надо же, влип, – думал Илья с сожалением, – не хватает еще по морде получить. Приеду такой, с фингалами. Дурацкое положение, да еще и неудобное какое…"

Выпив бутылку, выставили еще литруху. Женщина без возраста пила наравне с мужиками. Приговорив еще полбутылки, сосед Ильи снова стал зазывать его в тамбур – не мог стерпеть до Петербурга. Илья, глядя в окно на мелькавшие домики садоводств, молчал.

– Ну ты чего не отвечаешь? – озлоблялся мужик все больше и больше. – Я к тебе обращаюсь. Ну слышь, ты!

– Слушай, мужик!

Все вдруг смолкли – настолько категоричным был голос. Это заговорил читатель китайской книжки.

– Слушай, оставь моего дружка в покое. Выйдем мы с тобой. Я выйду. Понял?!

Илья совсем забыл о присутствии этого человека, да, казалось, и никто не видел его. Тишина вдруг мгновенно сменилась хохотом – это, разглядев щуплого читателя китайской книжки, загоготали мужики.

– Слышь, Петя! – давясь от смеха, восклицал один. – Он с тобой, молотобойцем, выйдет. Ну не могу…

– Я бы на твоем месте назад поехал, – глумливо советовал другой.

Петя-молотобоец совсем рассвирепел и, уже больше не обращая внимания на Илью, уставился налитыми кровью глазами на грубияна, что-то хрипя.

– Да, – негромко и спокойно сказал читатель, цокнув языком и огорченно покачав головой.-Обидели, что характерно.

И снова как ни в чем не бывало уткнулся в книжку.

Когда внимание типа переключилось на читателя, Илье стало немного полегче, и остаток дороги он проехал с чувством предвкушения драки. Вернее, с мыслью о том, как бы получить поменьше. Он был очень благодарен человеку, отведшему от него главный удар массивного кулака.

Когда электропоезд прибыл на вокзал и все стали покидать вагон, Илья тоже хотел встать, но мужичина притиснул его поближе к стеночке и сказал:

– Сиди, голубок. Ты тоже, – кивнул он читателю.

– Ты тоже сиди, пока, – в тон ему посоветовал читатель.

Это был явный вызов. Мужик опять зарычал, не найдя ответа.

Безвозрастная попутчица, веселясь от алкоголя, пригласила к себе всю ораву. Илья соображал, что он в состоянии сделать для своей защиты. Он оказался прижатым с такой силой, что от боли даже двигать затекшим телом не мог, не то что драться. Один тип вышел с женщиной, осталось всего трое. Двое других намеревались поглазеть ради интереса на то, как сердитый Петя-молотобоец расшибет вдребезги лица попутчикам.

 

Читатель, положив на стол книгу, выходить не собирался, глядя в окно на кишащий народом вокзал. Поток пассажиров, идущих мимо купе, иссяк.

– Ты на закуску, – пихнул мужик Илью бедром. – А ты иди сюда, голубок.

Лицо его перекосило злобой, он встал и, подойдя к читателю, протянул к его груди могучую лапу, одновременно занося правую руку для сокрушительного удара. Движения его были уверенными и плавными. Друзья стояли в проходе, посмеиваясь, заодно глядя по сторонам – не идет ли кто. В окне показалась довольная рожа четвертого. Он сложил руки домиком, не желая пропускать расправу, уставился в окно вагона.

В следующее мгновение случилось невероятное – то, чего Илья потом не мог уже восстановить в памяти, как ни старался.

Мужичина-молотобоец не донес руки до груди читателя. Вместо этого охнул, присел и схватился за низ живота. Лицо у него при этом сделалось испуганным и беспомощным. В это же мгновение его лицо с огромной силой ударилось о крышку стола. Помог ему в этом читатель, схвативший его за волосы и направивший физиономию в нужном направлении. Не отпуская кудрей мужика, читатель поднял его голову с окровавленным лицом от стола и, резко выкинув вперед ногу, одновременно потянул голову на себя, как бы насадил живот мужика на эту ногу.

Мужик произнес короткое и вразумительное "Эх!" – и обрушился на пол.

Все это книголюб проделал молниеносно, не вставая из-за стола, и без особого напряжения, словно они с мужиком раз сто прорепетировали это заранее. Шокированные друзья недвижимого мужика растерянно смотрели на эту картину, забыв следить за проходом.

– Ах ты сволочь! – сказал один и, стараясь не наступить на лежавшего товарища, потянулся через его тело к книголюбу. Но тот ловко, как обезьянка, вскочил и, схватившись за полки второго яруса, махнул ногой как-то вскользь и в сторону. Илье даже показалось, что промахнулся мимо лица, что не попал. Но мужик на мгновение замер, будто что-то вспомнив, а потом рухнул на своего приятеля и затих.

Третий, увидев такое дело, бормоча что-то, заторопился к выходу.

– Пошли. Со мной не обидят, – сказал читатель Илье.

Илья схватил сумку и, разминая затекшее тело, пошел вслед за читателем. Последнее, что он увидел, оглянувшись, это два лежавших один на другом постанывающих тела и изумленное, с выпученными глазами и открытым ртом лицо мужика, вышедшего первым. С двух сторон он прикрывал его ладошками, оттого казалось, словно он в плавательной маске глядит на дно за морскими обитателями.

Двое нетронутых мужиков не стали подвергать свое здоровье риску, а бросились в вагон за битыми друзьями.

Походка у читателя была пружинящая, шел он скоро и ростом был только чуть ниже Ильи. С виду тяжелую спортивную сумку нес без видимого напряжения.

– Тебе куда ехать? – спросил читатель, когда они вышли с вокзала.

Илья замялся, соображая.

– Не хочешь – не говори, – опередил его мысль попутчик.

– Да нет, я еще сам не знаю. А где здесь гостиницы?

Он смерил Илью взглядом.

– "Европейскую" или "Асторию" – попроще?

– Да, попроще. Как до "Астории" доехать?

– Тебя как зовут? – спросил его новый знакомый, не останавливаясь.

Илья представился.

– Меня – Сергей. Ты, Илья, надолго в Питер?

– Да, думаю, на недельку, не больше. Кое в чем разобраться нужно.

– Тогда пошли ко мне. Я один живу, квартира двухкомнатная. Поживи у меня, а для гостиницы кучу денег надо – да и мест свободных, что характерно, нет.

– Остановитесь, пожалуйста.

Перед ними стоял невысокий мужчина, одетый обыкновенно, но на голове у него имелся какой-то странный восточный убор, черты лица были мягкими, как у женщины.

– Не лает, не кусает, а в дом не пускает,-сказал он уныло, поглядывая то на Сергея, то на Илью.

По специфическому вопросу Илья вспомнил его.

– Замок, – догадался первым Сергей.

– Правильно, – без выражения сказал человек, с сожалением посмотрел на Илью и пошел своей дорогой.

– Ха! Ну вот я и в Питере! – воскликнул довольный Илья.

Сергей посмотрел на него непонимающе.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29 
Рейтинг@Mail.ru