Сергей Арно
Живодерня
Глава 5
В УКРОМНОМ МЕСТЕ С МАНЬЯКОМ
Отделение милиции, где с пустым протоколом должен был ждать его следователь Свинцов, находилось неподалеку, в конце улицы, и занимало двухэтажный особняк.
Напротив нужного Илье кабинета на скамье для посетителей уже сидели два гражданина и одна гражданка. Гражданка спала, скрестив на груди руки, из сжатого кулака спящей торчал букетик незабудок, голова ее была откинута назад. Илья негромко, чтобы не разбудить, осведомился, в этом ли кабинете принимает следователь Свинцов, хотя номер кабинета и указывался в повестке.
– Садись, – сказал один из граждан.
Впервые оказавшись на приеме у следователя, Илья не знал, стоит ли занять очередь или вызовут. Решив, что все разъяснится само собой, он сел на стул, следуя совету бывалого с виду гражданина.
Его соседи внешность имели задрипанную и убогую, сразу видно – "старые русские". Первый, тот, что сидел ближе к Илье, был крохотный человек, выбритый, подстриженный под полубокс; одежда его была из того же времени, что и стрижка (из шестидесятых). Второй, напротив, был небрит, но его голубые глаза таили в себе нечто романтическое и грустное. Одет он был в тонкую летнюю куртку, которая шуршала при каждом его движении, как калька.
– В общем, если он через десять минут, то-се, не придет – ухожу домой, – слегка шепеляво пригрозил человечек малого размера и зевнул, прикрыв рот ладонью. Его сосед только вздохнул, ничего не ответив.
– Я тебе честно говорю, то-се, иду домой,-после некоторой паузы напомнил мужичок-шестидесятник.
– А если у него дело неотложное по ловле бандитов? Хочешь, чтобы за тобой "воронок" приехал? – каким-то усталым и немного вялым голосом припугнул шепелявого старичка голубоглазый.
Посидели молча. По коридору взад-вперед сновали разночинные милиционеры. Илья обратил внимание на скрип дверей – петли действительно были не смазаны. Он вспомнил оставшегося дома больного и испуганного Егора Петровича, его глаза, и ему самому сделалось жутковато.
– А я, кстати, то-се, жил здесь раньше неподалеку, наверху. Люблю свежий воздух.
– Да, я тоже повыше люблю. Ну, у тебя теперь тоже хоромы ничего. Ведь весь чердак твой.
– Точно так, то-се. И работа близко.
– Я, конечно, не по собственному желанию в подвал опустился, – продолжал вялый, треща курткой и закинув ногу на ногу. – Зинка меня доконала – не хочет наверху жить, говорит, что высоты боится. А на самом деле лунатит. Ночами ходит, как днем…
– Ну да?!
– Точно говорю, а днем вон высыпается.
Илья не вслушивался в разговор соседей по скамье, его охватила тревога. Что тревожило его, определить он не мог. Хотелось домой в Новгород, побыстрее убраться из этого таящего угрозу города, даже под мостовыми которого живут неведомые опасные люди. Сейчас он решил, ничего не утаивая, все рассказать следователю, а там пусть решает сам. Илья был уверен, что следователь разберется быстро и защитит Илью… Только вот от кого?
– Пойдем, то-се, покурим, что ли.-Предложение шепелявого хоть к Илье не имело отношения, но вывело его из самоуглубленного состояния.
– Зинка, а Зинка. – Голубоглазый толкнул под локоток свою спящую подругу. – Ну, Зин…
– Чего тебе? – не открывая глаз и не двинувшись, сквозь сон грубо спросила дама с цветочками.
– Пойдем, Зин, покурим на воздухе.
– А что, козел этот, следователь, не явился?
– Пш-ш-ш… – зашипел на нее голубоглазый, потому что как раз в эту минуту мимо скамьи проходил человек в милицейском обмундировании.
– Ладно, пошли, – согласилась Зина, открыла глаза, встала и потянулась, – хоть поспала.
После их ухода Илья еще немного подождал, потом подошел к двери и, постучав, дернул за ручку. Кабинет был заперт. Странно. Илья пересидел уже, наверное, полчаса, а следователя все не было. Илья снова уселся и принялся ждать, наблюдая за мелькавшими милицейскими чинами.
Ушедшие курить "старые русские" не возвращались. Илья, уставший ждать, тоже хотел бы уйти, но ему уже не терпелось рассказать все следователю. Сейчас в нем Илья видел главного своего защитника от кровожадного народа.
Прошло еще полчаса.
– Извините. – Илья остановил особенно часто мелькавшего сержанта. – Вот у меня повестка в этот кабинет…
– К Свинцову? – Сержант метнул взгляд на протянутую бумажку. – Исчез он куда-то, – посмотрев на Илью очень внимательно, сказал он. – На улицу вышел и исчез… А вот его заместитель. Григорий Семенович, тут Свинцовым интересуются.
Сержант пошел по своим делам.
– Вас Свинцов вызывал? – К Илье подошел широкоплечий мужчина лет тридцати и взял из рук повестку. – Вы по какому делу?
– Да я, собственно, со Свинцовым поговорить хотел бы.
– Ну, с ним, думаю, поговорить сложновато будет. – Он бросил взгляд в сторону. – А если по делам, то лучше бы вам со мной пообщаться. Впрочем, смотрите сами. На всякий случай вот моя визитка. Скорее всего, дела Свинцова я теперь вести буду. Фамилия моя – Алиев. Если что-нибудь сообщить имеете… даже самое невероятное, – он улыбнулся, превратив слова в шутку, – милости прошу. А Свинцова не ждите, он сегодня вряд ли появится, – обернувшись, сказал следователь, уходя.
Илья сунул визитку во внутренний карман куртки и вышел из здания милиции на улицу.
Илья был раздосадован и встревожен тем, что не удалось встретиться со следователем. К заместителю же он не имел доверия. Но сейчас, выйдя на улицу, пожалел о своей скрытности. "Нужно было хоть этому рассказать…" Теперь Илья особенно остро чувствовал свою беззащитность.
Он медленно брел по улице, глядя на мокрый асфальт; дождя хотя и не было, но с неба опускалась мерзкая морось, весь город снаружи был влажным. Совсем рядом взвыла тормозами машина…
Илья метнулся к стене. Нервы были на пределе. Из машины "скорой помощи" выскочили двое исполинского роста и телосложения санитаров.
– На землю, руки за голову!! – зверски заорал один из них над ухом ошалевшего Ильи. Подскочивший второй санитар ловким натренированным движением подбил ноги Ильи и, не выбирая места, свалил его на асфальт.
– Ноги шире! Руки за голову! Не двигаться!
А Илья и не собирался двигаться. Он лежал, прижавшись щекой к мокрому асфальту, прямо перед глазами красовался набухший от влаги окурок сигареты с фильтром, чуть дальше к асфальту прилип использованный талончик для проезда на городском транспорте.
– Вроде нет ничего, – ощупав через одежду тело и обшарив карманы, проговорил голос над ним.-Вставайте, гражданин. Извините, ошибочка вышла.
Илья медленно поднимался, ему помогли.
– Мы, видите ли, ловим опасного маньяка по кличке Парикмахер. Этот придурок с бритвой по району бегает. Не попадался?
– Да он же живым не попадается. Чего спрашиваешь? – заметил второй санитар.
– Меня ведь уже обыскивали, – с обидой в голосе проговорил Илья.
– Как обыскивали? – удивился первый санитар. – Когда?!
– Когда-когда, вчера. Черт знает что такое…
– Ах, вчера! – с облегчением вздохнул первый санитар. – Ну, вчера не знаю – не наша смена была.
– Да-да, – поддержал второй.-Точно не наша. Подумаешь, осмотрели лишний разик. А с располосованной мордой, отрезанными конечностями и вывороченными внутренностями веселее бы было?
Илья не нашел, что ответить.
– То-то же!
Санитары двинулись к машине.
– Так вы бы как-нибудь отмечали тех, кого уже осмотрели, – предложил Илья.
– Это идея, пожалуй, – сказал первый. – Подумаем.
Когда машина отъехала, Илья не сразу двинулся в путь. С одной стороны, люди, конечно, делали доброе дело, что ловили маньяка с бритвой, но, с другой стороны, брюки все-таки стали влажными. Хорошо, что хоть не прямо в лужу лег. А другая смена все же культурнее.
Прохожих было мало. Увидев на стене дома мемориальную гранитную доску, Илья почему-то стал читать, как будто ему было интересно. Оказалось, что в доме этом жил Миклухо-Маклай.
– Только не оборачивайтесь, Илья Николаевич,-раздался рядом с Ильей мужской голос. – Делайте вид, что читаете.
Илья повиновался незнакомому человеку, профиль которого увидел, слегка повернув голову и скосив глаза.
Человек этот незаметненько следил за Ильей от самого отделения милиции и, когда машина "скорой помощи" проезжала мимо него, успел спрятаться в парадной, таким образом избежав обыска.
– Верьте мне, Илья Николаевич, – продолжал он, в то же время, как и Илья, делая вид, что читает надпись на мемориальной доске. – Я капитан Свинцов, – сквозь зубы цедил незнакомец. – Я вызывал вас повесткой…
Проходивший мимо мужчина с полиэтиленовым пакетом, из которого торчал край батона, увидев двух заинтересованных читателей, остановился неподалеку и, задрав голову, тоже стал читать.
– Но обстоятельства сложились так, что мне приходится скрываться…
Заметив группу людей, смотрящих в одно место, с другой стороны улицы пришла женщина, державшая за руку малолетнего ребенка. Завидев зарождающееся столпотворение, чтобы не опоздать и не проворонить чего, с разных концов улицы к дому Миклухо-Маклая подтягивались люди. Жильцы дома напротив из любопытства выглядывали в окна…
– Незаметно уходим, – прошептал капитан на ухо Илье. – В эту подворотню.
Отделившись от толпы читающего народа, они проникли во двор.
– Я все знаю. Вам угрожает опасность, – быстро заговорил Свинцов, поминутно озираясь. – Впрочем, и мне тоже.
Илья присмотрелся к капитану внимательнее. Это был человек лет пятидесяти, с черными усами и черными жесткими глазами. Лицом он походил на ежа.
– Я не могу вам всего сказать сейчас. Но верьте мне – вы в смертельной опасности.
– А удостоверение у вас есть? – спросил на всякий случай Илья, не очень-то доверяя незнакомому человеку.
Свинцов показал удостоверение с вклеенной, его, фотографией.
– Ну, тогда… – разглядывая удостоверение, начал Илья.
Но резким и неожиданным ударом в плечо был выбит из привычного равновесия и, не успев сориентироваться в пространстве и сообразить, оказался в полутемной парадной. В глазах все еще стояла страничка с фотографией… Но это уже была не фотография, а медленно выступающее из полумрака лицо следователя.
– Ти-ихо… – шипел он в лицо Илье.
Мимо парадной, в которой они спрятались, кто-то прошел, громко шаркая по асфальту. Подглядывавший в щелку следователь, когда шаги стихли, покачал головой.
– Вот так-то. Понятно?
– Понятно! – обреченно вздохнул Илья.
Как же должен быть силен и опасен враг, которого боится даже следователь уголовного розыска.
– Слушай меня, Илья Николаевич, – снова зашептал Свинцов. – Здесь оставаться опасно, нужно спрятаться в укромном месте. Есть у меня на примете…
Свинцов с Ильей торопливо двинулись в глубь двора, зашли в парадную, у Свинцова оказался ключ от подвала. Освещая путь фонариком, впереди шел Свинцов, за ним испуганный и расстроенный Илья. Путь, как видно, был хорошо известен следователю, потому что передвигался он скоро, указывая Илье на подстерегавшие во тьме опасности, переборки, ямы и торчащую арматуру.
Одолев длинный закоулистый подвал, они выбрались в другой двор. На лавочке возле помойного бака скучали двое небритых и неухоженных мужчин, у одного на голове была белая панама.
– Здравствуй, начальник, – бросил неухоженный мужчина без панамы, лениво ковыряя ногтем в дупле зуба.
– Здравствуйте, здравствуйте, гражданин начальник! – воскликнул другой, распознав Свинцова, и, вскочив, сорвал панаму и стал методично кланяться, как японец.
Свинцов уклонил лицо в сторону, не признаваясь.
– Я в этих краях за нарушителями с молодых лет бегаю. Все дворы знаю, – сказал он, повернувшись к Илье.
Из этого двора они прошли в другой соединяющийся с ним двор, протиснувшись между гаражами, добрались до пожарной лестницы, забрались на крышу двухэтажной нежилой постройки, потом по крыше подобрались к другой пожарной лестнице, проникли на чердак и дальше, дальше… Скользя по влажному цинку крыш, изумляя и ужасая кошек, беспокоя голубей, они, уходя от слежки, пробирались к известному только следователю Свинцову месту.
За гаражами одного из дворов оказалась пожарная лестница.
– Вот и пришли, – сказал Свинцов, когда они поднялись на крышу. – Покрутили мы их, правда, Илья Николаевич.
Илья не стал интересоваться, кого именно они крутили, за всю дорогу не заметив ни одного преследовавшего их человека.
Они остановились на крыше трехэтажного здания. С одной и другой стороны крышу сдавливали две кирпичные стены. В одной из них вовсе не было окон, в другой имелись три окна в ряд. Внизу (крыша обрывалась улицей) напротив было здание с казенными занавесками. К одной из стен прилепилась небольшая, сколоченная не очень аккуратно из каких попало под руку досок и кусков толя избушка. Была у избушки небольшая дверца, и окошечко тоже было. Чтобы стояла ровно, подпирали ее снизу две металлические ноги. Так и казалось, что отворится со скрипом дверь и покажется на пороге старая карга-яга с помелом и скажет…
– Вот и именьице мое. Здесь можем поговорить – здесь никто не помешает. Погоди, я голубей выпущу.
Открыв замок, Свинцов выпустил нескольких птиц гулять на крышу.
– Теперь заходи, Илья Николаевич, – пригласил он в избушку-голубятню.
Весь домик изнутри был загажен чердачной птицей, но часть избушки отделялась металлической сеткой. Там стояла небольшая кровать, миниатюрный столик с керогазом, табуретка, тумбочка, два больших молочных бидона, ведра – вот и все. Туда-то, за железный занавес, капитан Свинцов и проводил гостя. Илья уселся на кровать, следователь на табуретку.
– Вот мое жилище, только здесь чувствую себя в безопасности.
Крохотное оконце выходило на крышу, и если бы кто-нибудь появился, его было бы хорошо видно и слышно.
– Живу здесь, как Карлсон. На самом деле, каждый день пули ожидаю. Если бы ты, Илья Николаевич, знал, какая тебя опасность подстерегает! Ничего, здесь отсидишься, потом тебя вывезем на грузовом составе. Ты из Новгорода?..
Илья вглядывался в лицо следователя, в его нервно вздрагивающую щеку, карие мечущиеся глаза, и хотя сам был изрядно напуган, но все же умудрился заметить, что в лице его что-то не так.
Неожиданно с улицы послышалось пение, пьяные голоса…
– О! – поднял палец Свинцов и, хотя сквозь щели досок и так было слышно, не поленился открыть оконце и выглянуть на крышу. – Видишь вон три окна? Вот и есть…
Что "есть", Илья не понял, но, высунувшись наружу, посмотрел вверх.
– Вот так! – значительно проговорил Свинцов.
– Послушайте, что они могут сделать? Может быть, они и не знают, что мне о них известно, – сказал Илья, усевшись и глядя на следователя.
– Им-то?! – воскликнул Свинцов.-Ха-ха-ха! Да им, если хочешь знать, почти все всегда известно, не будь наивным.
– Как им может быть известно, когда они под землей живут. Что у них, подслушивающие устройства?
– У них и подслушивающие устройства, и машины, и рации, и автоматы, только танков пока нет. Но это дело наживное.
– У чуди? – удивился Илья.
– У какой чуди?! Ничтожный, вырождающийся народишко. У китайцев – вот с ними не сладить.
– У каких китайцев?
Илья еще внимательнее пригляделся к Свинцову – не нравился ему следователь.
– Вот китайцы проклятые… – Хотя никого, кроме них и голубей, на крыше не было, приблизив лицо вплотную к лицу Ильи, зашептал Свинцов. – Где еще у них квартиры – не знаю. Но здесь слежу. – И вдруг расхохотался весело и беззаботно, словно и не трепетал от страха несколько секунд назад. – Ты про Джека Потрошителя слышал? Так это я. Вот в этих бидонах… – Он ласково потрогал крышку одного из них. – Да, я потрошитель… И слава обо мне, как о самом жутком потрошителе…
Илья смотрел на него уже со страхом.
"Боже мой! Ведь он безумен. Совсем сумасшедший… Китайцы, Джек Потрошитель. Ведь следователь совсем свихнулся, бедняга… Да нет, пожалуй, это я бедняга", – слушая малосвязную речь, думал про себя Илья. Про себя ему стоило сейчас подумать. В этом месте труп его найти будет не так просто, если станут искать. Лицо следователя раскраснелось, говорил он быстро, и Илья упускал повествовательную нить, волнуясь больше сейчас о нити, на которой висела его жизнь. "Как я сразу не распознал шизика?! Боже мой! Вот влип!" – истерически билось в голове, мысли запинались друг за друга, перепутывались… Может быть, двинуть в скулу следователю и бежать… Или заорать, позвать на помощь что есть мочи… Что за чушь!.. Кто здесь может услышать? Может быть, обойдется?.. Нет, вряд ли".
Свихнувшийся следователь говорил о всемогущих китайцах, о китайце-чукче (вероятно, смешав в своем больном сознании две национальности), о спутанных кишках и залитых кровью стенах… Но Илья слушал рассеянно, уже не стараясь вникнуть и поспеть за безумной мыслью, а только все больше и больше ужасаясь безнадежности своего положения и удивляясь тому, что сразу не узнал в нем безумца, хотя все признаки были налицо. Как же он влип! Какой там подземный народ! Вот оказаться нос к носу с маньяком на безлюдной крыше…
– Уже шесть часов, – взглянув на часы, сказал Свинцов. – Я сейчас в магазин спущусь, еды куплю. Тебе здесь на недельку спрятаться нужно. По крыше не разгуливай, а то несчастный случай очень даже возможен… – при этом как-то по-особенному посмотрел на Илью.
Изумленный Илья не знал, что ответить. Такого поворота он ожидал меньше всего. Он заверил следователя, что, конечно, будет хорошо себя вести, ждать его здесь и ни за что не уйдет.
– И учти, Илья, что бы я тебе ни говорил, тебе грозит опасность.
И странно, но почудилось Илье, будто глаза Свинцова в это мгновение просветлели от безумия, и что говорит он ему сейчас самое главное – ради чего притащил сюда, а все то, что он нес мгновение назад, не имеет значения.
– Учти, Илья, – опасность,-настойчиво повторил он.
"Может быть, притворяется? – мелькнула у Ильи странная мысль. – Но почему? Зачем?! – И тут же хохотом Свинцов разрушил эту зародившуюся в голове Ильи надежду. – Нет! Все-таки безумен!"
Илья проводил взглядом крадущуюся по крыше фигуру свихнувшегося следователя, подождал минут пять, потом вышел из избушки на воздух.
Жирные голуби лениво паслись на крыше, не находя удовольствия в полетах и не опасаясь человека. Илья, крадучись, с ужасом ожидая, что вот-вот появится Свинцов, пошел к лестнице.
Он благополучно достиг земли, через проходные дворы вышел к Неве, а там спросил, где Галерная улица, пошел в указанном направлении. Было ему муторно от всего пережитого за сегодняшний день, и Илья очень обрадовался, вспомнив, что Егор Петрович обещал купить ему билет до Новгорода, и тогда – прощай, странный город, со своими безумцами, подземными жителями, мостами, дворцами, которых Илья так и не успел увидеть. На сердце сделалось радостно и беззаботно. Домой! Домой! Домой!
Глава 6
В СТРАШНОМ ДОМЕ
Илья продвигался по Галерной улице, предусмотрительно озираясь и присматриваясь к случайным прохожим. А вдруг следователь уже поджидает его где-нибудь в темном уголке с другом закадычным Парикмахером: "Не хотите ли побриться? Заодно посмотрим, что у вас внутри". – "А я, Илья Николаевич, следствие проведу…"
"Не слишком ли много сумасшедших в одном месте? – подумалось Илье. – Хотя, если верить легендологу, который сам не в себе, то кому еще жить в великой бредне Петра?"
Однажды настороженному Илье почудилось, что сзади кто-то чересчур проворно шмыгнул в парадную, но, больше ничего подозрительного не заметив, он двинулся дальше.
Из подворотни с воем вылетела машина "скорой помощи". Илья еле успел спрятаться в парадную и, прижавшись к стене, через пыльное стекло двери пронаблюдал, как машина в охоте за безумцем промчалась мимо. Когда все стихло, вышел и заспешил к дому Егора Петровича.
На звонок ему открыла Глюка и тут же ушла.
В комнате Егора Петровича было темно. Илья зажег верхний свет и со вздохом облегчения рухнул на диван. Денек сегодня выдался нервический. Здесь хоть можно было расслабиться, отдохнуть. Посидев несколько минут, пошел к столу, на нем обнаружил деньги и записку: "Скоро вернусь. Из комнаты лучше не выходи. Будь осторожен, закройся на задвижку. Если не вернусь до ночи, иди сам знаешь к кому. P.S. Обязательно выпей настой травы".
На столе прикрытые салфеткой стояли чашка с настоем травы, картошка в мундире, масло, хлеб. Илья с удовольствием поел и снова уселся на диван.
Было уже десять часов вечера, когда Илью охватило беспокойство. Не может же он столько времени ездить за билетом. Что-то тут не так. В записке сказано, что вернется он скоро.
Илья подошел к окну – совершенно невозможно было понять, сколько времени, – на улице почти не стемнело. Даже стало светлее, чем днем, потому что тучи рассосались, небо очистилось. Илья сел на диван и откинул назад голову…
И снова снился Илье окровавленный липкий нож…
Когда он открыл глаза, то первым делом посмотрел на руку, державшую нож, – настолько сильным было ощущение от сновидения.
Часы показывали четыре часа ночи. С улицы в открытую форточку доносились пьяные голоса. Илья не сразу включился в реальность существования. Под потолком горела люстра, Егор Петрович так и не появился.
"Значит, он попал в беду, – пришло в еще нечетко соображающую голову. Но что за беда, спросонья он еще не решил. – Что же делать?"
Боже мой! Ведь он не закрыл дверь на задвижку, как велел в записке Егор Петрович. Илья встал, закрыл дверь. Чем больше прояснялась голова, тем больше он тревожился. В ожидании прошел еще час. Илья снова подошел к окну. Сначала он не обратил внимания на человека, пробирающегося по крыше дома напротив.
Мужчина нес в руках два ведра, вероятно не пустых, поэтому ему было неудобно на пологой, скользкой крыше: он балансировал с ведрами, боясь расплескать, ненадолго останавливался, набираясь смелости и сил, потом продолжал путь.
Приглядевшись, Илья признал в человеке следователя Свинцова. "Куда это влечет его безумие?" – подумал он и поскорее отошел от окна, чтобы следователь его не заметил.
Спать Илье не хотелось, он от нечего делать стал рассматривать картинки в книгах. Но на сердце было беспокойно, и он оставил это занятие.
Когда часы показали полшестого, надежда дождаться Егора Петровича окончательно покинула его.
– Значит, так… Значит, так… – беспрестанно слоняясь по комнате взад-вперед, бубнил Илья.-Значит, так…
Теперь нужно было предупредить Струганого: так велел Егор Петрович. Илья подошел к столу, перечитал записку. Деньги на столе Егор Петрович оставил, безусловно, для покупки билета, предусмотрев таким образом свое исчезновение. Значит, так запросто бросив его в беде, уехать к себе в Новгород и забыть… Илья снова заходил по комнате. Нет уж! Никуда я не поеду. Не оставлю я его в беде. Ведь он мне тогда помог… Илье было известно только одно место, куда могли утащить Егора Петровича подземные монстры. Безусловно, это пустующий дом напротив. Ведь не зря же Илью туда тянуло. И именно туда, как он помнил, вошла демонстрация.
На улице было светло как днем, и в брошенном доме во многих помещениях были распахнуты окна, а кое-где и вовсе отсутствовали рамы, поэтому там не должно оказаться слишком темно. Но Илья был уверен, что самое главное – обследовать подвал и чердак и поискать хотя бы какие-то следы легендолога, а там на ощупь без света делать нечего.
Илья с энтузиазмом принялся за поиски фонаря. Для начала он осмотрел внутренности серванта, потом платяного шкафа, потом… Через полчаса Илья сел на стул и пригорюнился. Фонаря не было, но зато он обнаружил на подоконнике два огарка свечей и спички – Егор Петрович держал их на случай перегорания пробок. Илья сидел некоторое время, разглядывая находку, потом махнул рукой и сунул огарки свечей в карман куртки.
Илья постоял минуту, размышляя, не забыл ли чего. Ах да! Достал из-за шкафа металлический гвоздодер и сунул за пояс, скрыв его курткой. Теперь, когда оружие холодило живот, сделалось поспокойнее. Положил деньги в карман, зная, что если не найдет в заброшенном доме легендолога, то возвращаться не имеет смысла. Хотя Илья сейчас был уверен, что Егор Петрович там и что он его отыщет живого или…
Свет не погасил. На листке бумаги написал: "Придете – выключите свет". Перед уходом бросил взгляд на чашку с отваром травы. Но пить не стал.
Когда он выходил из квартиры, было шесть часов утра.
В этот ранний утренний час было безлюдно. Только вдалеке на площади Илья заметил прогуливающуюся парочку влюбленных. У обочины, как всегда, стояли автомобили, но внимание Ильи привлекла уже знакомая иномарка с затемненными стеклами. Жутковатый у нее был вид – вдруг кто-нибудь сидит в ней и смотрит… Перейдя улицу, подошел к скованным цепью воротам. Открыл замок, но что-то его будто толкнуло, заставив оглянуться… Это было какое-то мгновение. Но он отчетливо заметил человеческую тень, мелькнувшую на пыльном стекле двери парадной. Илья вздрогнул, почувствовав опасность. Он постоял, глядя на стекло двери, но там не повторилось никакого движения. Тогда он открыл заскрипевшие ворота и торопливо проник во двор.
Во дворе ничего не изменилось – все те же навалы мусора. В ночной тишине города, в безмолвии брошенных жилищ каждый шаг, усиленный акустикой подворотни, звучал оглушающе. Сделав три шага, Илья остановился, поняв, что передвигаться бесшумно ему вряд ли удастся. Зато и без его ведома никто не подкрадется. Но это было малым утешением. Некоторое время Илья постоял без движения, вслушиваясь в тишину, пытаясь проникнуть слухом в самые недра дома и уловить малейшее в них движение. Но не уловил. Тогда он, старательно выбирая дорогу, двинулся вперед. Для самоуспокоения достал из-за пояса гвоздодер. Все равно было жутковато и руки не перестали дрожать.
Обследование здания решил начать с правой стороны двора. Войдя в парадную, Илья стал медленно спускаться в подвал; благодаря открытой настежь двери было достаточно света, и он решил пока не зажигать свечу. Ступенек было всего шесть, но Илья не спешил, делая между каждым шагом паузу, чтобы прислушаться. И когда Илье показалось, что он достиг пола, раздался плеск, и Илья почти по колено провалился в воду. Он выругался и заторопился поскорее выбраться из затопленного подвала.
Рассерженный, с мокрой правой ногой, он поднялся на первый этаж и стал неторопливо обходить комнату за комнатой. Поначалу ему было интересно и тревожно. Но однообразие пустого брошенного жилья притупляло бдительность. Обходя комнаты, он поднялся до верхнего этажа, не обнаружив никаких признаков Егора Петровича, да и вообще присутствия в этих местах людей.
Передвигался Илья уже не так настороженно, как поначалу. Иногда, наклонившись, подбирал какую-нибудь заинтересовавшую его негодную вещицу и, рассмотрев, бросал от себя. Набрел он на старинный сундук с металлическими почерневшими углами, один бок его был проломлен. Илья открыл сундук, обнаружил на дне детские игрушки, порылся в них с интересом, потом пошел дальше. И уже представлялось Илье, что найдет он в пустом доме клад или какую-нибудь очень ценную вещь.
Обследовав парадную, он пошел в другую. Подвал в ней тоже оказался затоплен. Иногда Илья останавливался, прислушиваясь к шумам, но все они были уличного происхождения. Постепенно город просыпался, и Илья успокаивался. Исчезновение Егора Петровича казалось уже не таким ужасным, как ночью, и не исчезновением, пожалуй, вовсе. Но все же Илья решил довести дело до конца. Блуждая по дому, он вспоминал рассказ Егора Петровича, его легенду о чуди и…
Илья остановился. Прислушался. Нет, ему не почудилось. Откуда-то с верхнего этажа доносился шум, голоса. Илья сжал гвоздодер вмиг вспотевшей рукой и стал осторожно, на цыпочках, подниматься по лестнице. Светло было уже настолько, что он мог выбирать место, куда стоит наступить ногой. Сверху слышались голоса, словно там шла пирушка.
Илья поднялся до дверей квартиры, из которой доносился шум, прислушался, но это ничего не прояснило. Тогда он, ожидая в любой момент нападения, сжимая смертоносный гвоздодер, проник в открытую дверь квартиры и, ступая беззвучно, как индеец, подкрался к двери комнаты и посмотрел в щель.
Сначала Илья не понял, что происходит в комнате. А когда сообразил, то сначала не поверил, а потом его замутило.
По комнате были разбросаны внутренности, пол и стены забрызганы кровью, и среди этого безобразия, весело восклицая, напевая по временам отрывки из разных (веселенького содержания) песенок, расхаживал капитан Свинцов в белом, забрызганном кровью мясницком фартуке и наводил марафет, подправляя свисающие со стола кишки, изредка зачерпывая ковшичком кровь из ведра, брызгал, куда считал нужным. Картина была чудовищной, и еще более странным и неожиданным было веселье в этой картине, придававшее ей особый колорит. Невзаправдашность, театральность ситуации не усваивалась сознанием изумленного Ильи. Но отчего-то он не в силах был просто плюнуть и уйти от купающегося в безумии следователя. Картина завораживала и не отпускала внимание.
– Еще сюда кровушки! – восклицал Свинцов. – А вот сюда внутренностей добавить! Эх!..
Он подхихикивал сам себе и был чрезвычайно доволен своим трудом. Каким-то внутренним чутьем напряженных нервов, средним ухом, Илья уловил движение на лестнице. Он оглянулся, не зная, куда скрыться из коридора, но тут увидел незапертую комнату как раз напротив той, в которой бесчинствовал Свинцов. Он зашел в нее и затворил за собой предательски завизжавшую дверь. Свинцов смолк. "Значит, услышал. Сейчас пойдет смотреть, застанет меня здесь и выпотрошит… Нет уж!" Илья изо всех сил сжал гвоздодер. Но в следующее мгновение произошло то, чего Илья никак не ожидал.
Бесшумно и мгновенно, словно из-под земли, возле двери, за которой безобразничал Свинцов, выросли двое экипированных мужчин в камуфляжной форме, бронежилетах, масках на лицах. В одно мгновение обе створки двери от мощного удара распахнулись; одну дверь даже сорвало с петли, и она повисла на верхней.
Дальше все произошло настолько квалифицированно и быстро, что Илья подробно разглядеть ничего не успел, да, пожалуй, подробностей и не было, настолько скупы и стремительны были действия омоновцев.
Ворвавшись в комнату, захватчики с диким воплем сбили Свинцова с ног, уткнули в пол лицом, молниеносно защелкнули наручники за спиной и тут же, как мешок с хламом, подняли и поставили на ноги. Свинцов весь в крови – лицо его было то ли перепачкано кровью, то ли разбито – имел удрученный вид. Торопливо в комнату вошел широкоплечий молодой человек в штатском, его сопровождал сержант милиции.
– Что же вы, капитан, – сказал он Свинцову. – Ведь сами знаете, что за введение в заблуждение следствия…
– Я ж, Гриша, хотел как веселее, – ответил Свинцов окровавленными губами.
Арестованного увели.
Только сейчас Илья узнал человека в штатском – это был помощник Свинцова, который дал ему в отделении визитку. Илья хотел выйти и попросить, чтобы ему помогли найти Егора Петровича. Но вовремя подумал, что его тоже примут за соучастника безумия.
