Сергей Анисимов
Позади Москва
Наверху и милиции, и прохожих было меньше, причем как до поворота на Сампсониевский, так и на самом проспекте. И еще было ощутимо холоднее. Незаметно начал идти снег, и, хотя снежинки падали редко, а ветер был несильным, он налетал как-то хаотично, и отвернуть лицо не получалось. Через несколько минут глаза начали болеть, да и кожу начало пощипывать холодом. На ходу Вика попыталась покопаться в сумочке, где могла заваляться гигиеническая помада, но сразу найти ее не удалось, а останавливаться для тщательных поисков ей не захотелось. До комплекса зданий, принадлежащих администрации их огромного района, оставалось уже недолго. Эти сотни метров, два квартала, она прошла уже совсем быстрым шагом, держась буквально в десятке шагов от раскачивающихся спин тех же ребят. Спины – две темные куртки и рюкзаки – были перечеркнуты росчерками мечущихся снежинок, и это почему-то было неожиданно очень красиво. Совершенно привычно, но действительно красиво, без преувеличений.
– Ага, а вон и Винни, – сказал впереди тот парень, который был не грубияном, а нормальным. – Нас ждет.
– И теплый, – подтвердил второй. Тут он обернулся и посмотрел на Вику. – Давай, чего встала?
Она подошла еще ближе, на секунду растерявшись и не зная, что сказать.
– Тебе что, я так понравился?
– Не надейся.
Эти слова сказались сами, просто как автоматический ответ на стандартную вводную. Она сотни раз отвечала так на подобные вопросы, не задумываясь.
– Привет, Витя.
– Привет, ребят. Кто это с вами?
Здоровенный мужчина с распаренным лицом быстро и тяжело пожал обе протянутые ему парнями руки и обернулся к Вике, встав ровно между их плечами. Он действительно был чем-то неуловимо похож на только что вышедшего с тренировки медведя Винни Пуха. Причем с тренировки по смертоубийству – это чувствовалось, читалось в его серых глазах.
– Мы не знаем, Вить. Идет за нами с остановки. Сергей ей нахамил, но она бойкая девочка оказалась. Тоже в военкомат идет.
Мужик буркнул неразборчиво, его лицо на секунду сморщилось, потом стало прежним.
– Меня зовут Вика.
Как любой нормальный человек в таком возрасте, она не терпела слово «она» от незнакомцев. Надо было или уходить, или… Уходить было глупо, после такой-то дороги. А «сокращение дистанции» ничем ей не грозило. Здесь было безопасно, а пришедшие в военкомат после начала войны люди однозначно были «своими».
– Угу. А меня Леша.
Леша был высок, выше большинства ее знакомых. При этом у него было нормальное, не худое лицо, и вообще он производил впечатление уже взрослого, давно осознавшего себя человека. Надежного и правильного. Таких любят умные разведенные женщины, дети любого пола и возраста и, наверное, даже животные.
– А этого бойца Сергеем. Впрочем, ты уже слышала.
– Ребята, не нудите. Что, замену Маше ищете уже?
Большой мужчина по имени Витя и по прозвищу Винни снова поморщился, и Вика подумала, что, возможно, у него просто болит желудок – вряд ли она так сильно раздражает его сама по себе.
– Я не буду вам мешать, ребята. И ни на что не напрашиваюсь. У вас здесь свои дела, у меня свои.
Вышло это просто, без пафоса, и Вику это порадовало. Но про ее дела никто ее не спросил: двое встретившихся ей на «Лесной» ребят просто кивнули, а третий, старший, вообще даже не показал, что услышал.
– Ты дозвонился ей?
– Кому?
– А то я не знаю, кому…
Немного обидевшись, Вика постаралась дальше не слушать. Свои имена, свои дела, свои разговоры – все чужие ей. Было бы странно, если бы было иначе. Постояв еще с полминуты на месте и слизав с губ несколько упавших последними и еще не целиком стаявших снежинок, она пошла за этой троицей. Туда же, к алой табличке с металлическими буквами. Не удержалась, прочитала. Особо умилительным ей показалось «Обеденный перерыв 13.00–13.45», но и про «Прием посетителей» тоже было чудесно. И уже взявшись за дверную ручку, Вика вдруг сообразила, что она именно посетитель, а не призывник, как эти трое, но все же решила не останавливаться.
Внутри, за тяжелыми двойными дверями, было шумно и душно. И многолюдно. Ей смутно подумалось, что происходящее объясняет, из-за чего на улицах так мало людей, хотя это, разумеется, было глупостью. В пределах видимого ей коридора военкомата сидели и стояли человек сто, не меньше. Большинство были одето легко, а значит, находилось на том или ином этапе прохождения комиссии. Вика совершенно не была «гламурной кисой», провела половину осознанной жизни в военном городке с родителями и неплохо понимала смысл происходящего. То, что она на самом деле видела это «вживую» впервые, придавало теории живые краски: она решила, что зрелище более чем достойно внимательного изучения. Хлопающие двери, сквозняки, ругань и шепот. Завешанный куртками в четыре слоя на каждой вешалке гардероб, с распахнутой настежь дверью, как в школе. Парни такие и парни сякие: разного роста, разного цвета волос, очень многие уже остриженные. Культуристы, хиляки, представители нескольких узнаваемых национальностей. Про одного стоящего близко крепыша она четко поняла, что тот бурят, а другой был так явно похож на классического японца, что Вика уверенно определила его как калмыка – других таких в России не водится.
– Цыпа, а ты к кому?
– К нам в команду давай, аля-улю!
Ближайшая группа парней улыбалась во всю Ивановскую: кто сладко, кто похабно. Махали руками, уступали место, кто-то сразу делал неприличные жесты. Фыркнув, Вика наконец тронулась с места, ее и так несколько раз задевали входящие в ту же двойную дверь люди, протискивающиеся с улицы. Приносящие собой струю кислорода, несколько реющих снежинок и вопрос в глазах. В дальнем от себя углу она увидела высокого военного в кителе и фуражке и направилась прямиком к нему, через присвистывание и причмокивание озабоченной молодежи. Да, здесь было не только душно, но и ощутимо попахивало водкой. Со вчерашнего ребята начали готовиться к призывной комиссии, что ли?
– Товарищ майор, разрешите обратиться?
Голоса чуть поутихли, а майор обернулся на нее и воззрился, как на привидение. Быстро осмотрел сверху вниз, но не раздевая, а глядя, как цыган на лошадь. И ведь не врач.
– Медсестра? – коротко спросил майор, и она даже не поняла сначала вопроса, но потом вспомнила бывшую старшую медсестру, топавшую с ними до «Парнаса», и тут же все стало на свои места.
– Никак нет, я непризывная. Но у меня отец офицер, я всю жизнь при ВВС. Хотела узнать, куда могу себя приложить.
Сзади кто-то сдавленным, хихикающим голосом предложил, куда именно, – и тут же послышался звук четкого, сильного удара и сразу за ним второго. Майор покосился вбок, сама же Вика заставила себя не обернуться.
Надо сказать, что на майора ее спокойный и деловой тон впечатление произвел. На тех призывников, лица которых она видела перед собой, тоже. Все за секунду стали выглядеть чуть более взрослыми, хотя и в целом здесь была далеко не одна молодежь. И явно «послестуденческого» возраста были некоторые ребята: и тридцатилетние, и постарше. В общем-то, тот Витя-Винни, с которым она разошлась на улице, тоже был из этой категории.
– Медперсонал и юристы – в 114-й кабинет. Другие пока не требуются.
– Я химик. Химик-технолог, выпускной курс.
– Ага… – Майор на несколько секунд задумался, явно что-то решая про себя. – 10-й отдельный батальон РХБЗ, Сертолово. Устроит?
Она не нашлась, что ответить, но майор торопился.
– Ну? Там учебка! Второй тебе вариант, это – БХВиС в Саперном. Что берешь, быстро? Или тогда давай отсюда, нечего тут!
– Я не знаю, что такое «Бэ-Хэ-ВиС», – пискнула Вика.
– Хим-мик… – фыркнул майор, оглядываясь по сторонам. Вика тоже огляделась: на них смотрели человек двадцать – и слева, и справа. – Значит «база хранения вооружения и средств». Нечего там делать. Ее развернут, раздергают по взводам в новые полки. А взвод – это огнеметчики, не твоя работа.
Сзади тоже фыркнули, почти бесшумно.
– В «учебку», – толкнул ее изнутри тот же самый бес, что и полчаса назад на улице, в полуминутном «разговоре» с потерявшимся уже куда-то высоким парнем. И тут же поняла: все. Минуту назад, даже секунды назад можно было сказать: «Ой, нет, мне не сюда. Меня мама прислала про папин паек спросить». Ее послали бы подальше и тут же забыли, а все эти парни пошли бы туда, куда ушел отец. На запад, на юг и на восток. Останавливать врага, который принес им много слов и много беды. Ложиться под огнем, лезть в самое пламя. Как папа.
Вика была самой нормальной девушкой. Она любила красиво одеться, хорошо потанцевать. Любила, чтобы ей завидовали, чтобы ею любовались. Отцу начали хорошо платить только несколько лет назад, когда он получил подполковника и командную должность, и Вика некоторое время с совершено чистой совестью наверстывала упущенное. Ее не трогала «романтика» вооруженных сил и тем более войны: как дочь офицера и вообще далеко не дура, она отлично знала, что ни малейшей романтики в современной армии нет и быть не может. А долг есть. Как ни странно. Как ни учат нас столько лет совершенно другому.
– Уверена?
Майор продолжал тратить на нее время.
– Да.
– Тогда за мной. Так, молодежь! Че пялимся? Будущих начхимов не видали? Ну-ка быстро по лавкам, дорогу! В сторону, я сказал!
Шагал он огромными, уверенными шагами и вообще даже со спины не производил впечатления классического сотрудника военкомата – зажравшаяся харя, розовая от сала, с лоснящимися локтями кителя, и оттопыренными от взяток карманами, как он должен выглядеть по стереотипу. Высокий, быстрый, профессиональный. Да, офицер.
Внутри, за развилкой коридора было еще больше людей. Тысяча или почти тысяча. У одного из кабинетов с обычной белой дверью мужики и мальчишки стояли почти голыми: в одних трусах, несмотря на холод. Бросилось в глаза то, что очень многие были с крестиками на груди: на серых и белых веревочках, золотых и серебряных цепочках. Вика и не знала, что столько людей верует. «На дорожку», в университетский бассейн крестики не надевали, в мужскую раздевалку она, ясное дело, не ходила, а среди девочек-студенток их носили очень немногие.
– Так, тебе сюда, – гавкнул майор перед очередной дверью. – Документы с собой? Район Выборгский?
– Да.
Ей все еще не верилось, что это происходит с ней. Зоя Космодемьянская никогда не была кумиром Вики, но про Лилию Литвак отец рассказывал. И про Бершанскую, и еще про нескольких, кого он знал по именам. Она никогда даже не пыталась их запомнить, ей это было не слишком интересно, и слушала маленькая Вика рассказывающего отца только из вежливости, да еще от тепла, которое от него всегда исходило. А как будет с ней? Будет ли кто-то помнить ее имя? Друзья? Подруги? Мужчины, которые у нее были, пусть всего несколько?
– Не «да», а «так точно». Учетную карту призывника. Распечатать, взять в зубы – и на медкомиссию по потоку. Черт…
Высокий майор покрутил шеей, размышляя.
– Да, пусть так. Сначала здесь, потом комиссию, а потом снова ко мне. Я у кабинета дежурного и прямо там. Если меня нет, я его предупрежу.
Не спрашивать «где кабинет?» было правильным, иначе она упала бы в глазах этого человека. Наверняка он прямо рядом с гардеробом, ближе ко входу. А дежурный наверняка с двухцветной повязкой на рукаве и с кобурой на боку. Уж это она в жизни видала.
– Понятно. Спасибо.
– Не за что. Сюда без очереди. Ясно тут?
Несколько парней у двери, из самых молодых, покивали, что им ясно.
– Да черт, ладно уж.
Уже развернувшись было, майор вернулся на шаг обратно к двери, приоткрыл ее, что-то буркнул вовнутрь и тут же прикрыл тяжелую створку снова.
– Ты следующая, жди. Захочешь сбежать – никто не держит, свободна.
– Я не сбегу, – пообещала Вика и ему, и самой себе.
Не сказав больше ни слова, офицер ушел по коридору, провожаемый взглядами стоящих по обеим его сторонам призывников: это была почти как волна. Ждать пришлось довольно недолго, но и за это время она наслушалась всякого из ведущихся рядом разговоров. Почти треть из призывников были резервистами, уже отслужившими раньше, в том числе и по контракту. Среди прочих проходящих комиссию были офицеры запаса, самые разные: от связистов до саперов. К изумлению Вики, один из мужчин среднего возраста и довольно потертой внешности, с десятком лишних килограммов на боках и животе, был «штурманом вертолета» – она даже не знала, что существует такая специальность и что для нее офицеров запаса готовят военные кафедры гражданских вузов. Что летчики реактивных машин склонны к полноте, она прекрасно знала – отец был одним из немногих исключений в своем кругу. Но вертолетчик… Впрочем, сообразить, что у офицера запаса дело не в профессии, труда ей не составило: это она просто тупила. Еще ее удивило то, что довольно много было добровольцев, явившихся «по месту учета» без повесток и сразу попавших на комиссию. А потом дверь распахнулась, из нее целеустремленно вышагнул крупный парень в черной футболке без надписей и картинок, и она протиснулась вовнутрь буквально за секунду, пока не обогнали.
Внутри кабинет не очень-то соответствовал монументальности и тяжести двери. Это был скорее «пенал», чем комната, – всего с одним столом, тумбой, несколькими стульями и огромным шкафом в углу, который возвышался над всем остальным, как гора.
– Садитесь, – буркнула остановившейся Вике сидящая за компьютером женщина с погончиками сержанта на кителе. Плоский монитор современной модели скрывал ее лицо наполовину, и все равно было видно, что женщина некрасивая, усталая, но сосредоточенная и делающая дело.
– Документы кладите.
Вика выложила на стол то, что имелось: паспорт, студенческий билет университета, зачетную классификационную книжку со вписанными спортивными разрядами, ксерокопию документов отца. Отложив последнее в сторону, женщина, работая вслепую всеми пятью пальцами правой руки, вбила в какую-то открытую на своем экране форму имеющиеся сведения и только после этого начала спрашивать, совпадает ли адрес регистрации с адресом фактического проживания, телефоны, владение иностранными языками и так далее. Вопрос про судимость был смешным, но ее реакция сержанта не удивила совершенно: та была бесстрастна как сфинкс, только коротко и дробно стукали клавиши под пальцами. Времени это заняло немного.
– А много вообще девушек приходит? – рискнула спросить Вика в одну из пауз.
– Немало, – сухо ответила женщина. – Медики в основном. И почти сплошь средний персонал. Но еще из спортивных клубов идут. Биатлонистки, стрелки, ориентаторши, рукопашницы.
– Пловчих пока не было? – не удержалась все-таки она. Бесенок продолжал сидеть где-то внутри, перебивая своими репликами глушащий ее страх.
– Не было, – так же сухо согласилась сержант. – Но КМС и первый разряд парой – это хорошо, молодец. Называй близких родственников начиная с матери. Проживают совместно, проживают отдельно?
Паузы между двумя фразами сделано не было, изменения интонации тоже, и Вика чуть растерялась, но все же успела не дать повторить вопрос. Родители вместе, сестра отдельно, прочих близких родственников нет, так что и эта группа ответов была короткой.
– Так, все, на освидетельствование. Сейчас оно сокращенное: антропометрия и четыре специалиста, потом на итоговое заключение. У тебя проблем быть не должно. Профессионального психотбора нет, не до того. Все, свободна. Скажи, чтобы следующий зашел. Удачи.
Женщина впервые за все время подняла глаза и посмотрела на Викино лицо не вскользь, а прямо. Коротко и криво улыбнулась, моргнула. Ей было 40 лет, не меньше. Вот работа у человека – сидеть, печатать… Рядом с мужчинами, может, поэтому пошла? Впрочем, глупо как-то осуждать, у каждой свои шансы. Не все начинают жизнь с устроенного дома, небедного папы, хорошего образования и красивого лица, как у Вики. Не всем везет.
– Спасибо. И вам тоже.
Вика еще успела услышать, как женщина вздохнула. Ох да. Удача бы не помешала всем.
Снова коридор, многие десятки людей у каждой двери. Вскоре она поняла, что даже сокращенная комиссия займет для нее, как для девушки, вдвое дольше, чем для любого из парней. Экономить время на переодеваниях в ожидании своей очереди на пороге кабинета очередного специалиста не получалось. Однако после первых двух, отоларинголога (где раздеваться не требовалось) и хирурга (на которого она потратила минут сорок), она догадалась, что сделать. Закинув мешающую куртку поверх пяти сотен других на вешалку переполненного гардероба, Вика пошла искать тот самый 114-й кабинет, про который майор тогда сказал: «Медперсонал и юристы». У его дверей действительно стояли сразу пятеро женщин, и как раз в тот момент, когда она подошла, а остальные на нее посмотрели, из двери вышла шестая. Потом из нее же появился замученного вида капитан, оглядел всех семерых, быстро назначил одну из женщин старшей и указующе махнул рукой вдоль по коридору.
Женщина тут же гавкнула на остальных, и с этого момента все пошло гораздо быстрее. Рост, вес, размер обуви, размер противогаза, ЭКГ, анализ на группу крови и резус-фактор, флюорография… Интересно, что никакую распечатку для цифр и подписей ей прапорщик не дала – все данные вбивались медсестрами в каждом из кабинетов сразу в онлайн-форму, когда Вика называла свое имя и фамилию. Она подумала, что наверняка раньше было не так и что сложно иметь простые имя и фамилию, как, например, Петрова. Подумала, что можно, наверное, сдавать какие-то части осмотра друг за друга, но все пришедшие сюда – это либо не собирающиеся бегать от повесток люди, либо вообще добровольцы. Подумала, что в таких местах группу крови проверяют всегда и не поможет ни донорская книжка, будь она на руках, ни жетон. Но и думать тоже было особо некогда: во главе с крепко сбитой женщиной лет тридцати они теперь бегали по всем кабинетам вместе, распихивая мужчин и мальчишек. У терапевта та же женщина громогласно предложила своей команде не одеваться, а идти дальше прямо так. Причем начать с окулиста. Несколько человек даже засмеялись – все же какая-то буйная смешинка в воздухе витала, несмотря на серьезность происходящего. Кураж, присущий иногда людям перед большой бедой.
В кабинете терапевта ее впервые спросили про женские дела, при этом врач ограничился всего двумя вопросами: есть ли у нее проблемы со стороны половой сферы и были ли беременности. Врач был светловолосым и симпатичным парнем, немного похожим на американского актера Вэла Килмера, и на оба его вопроса Вика с гордостью и без смущения ответила «нет». Вообще осмотр терапевтом, которого она считала самым главным врачом, оказался коротким. Это заметила даже одна из проходящих комиссию женщин, довольно зло буркнув ему, уже одеваясь:
– На войне не болеют, ага.
Врач спокойно посмотрел на нее, помолчав с полминуты.
– Там и встретимся, скорее всего, – наконец заметил он. – Вы медсестра?
– Фельдшер.
– «Скорая помощь»?
– Да, выездная бригада.
– Какая подстанция?
– 17-я.
– А-а, у «Электросилы»…
Вика слушала, открыв рот: это был совершенно неведомый ей кусок жизни. Вспомнив, что время идет и скоро сюда, к терапевту зайдет следующая группа, она быстро натянула тонкий свитер и заправила его под пояс. Врач не выдержал, покосился, и она это заметила. Что ж, человека можно было понять: если целыми днями обстукивать и обслушивать не хотящих в армию 18-летних призывников, заскучаешь тут по приятному, успокаивающему мужские нервы зрелищу. Почти машинально поведя плечами и поправив джинсы, Вика мягко попрощалась и поспешила за остальными – она была уже последней в кабинете.
Выходя, она нос к носу столкнулась со здоровенным мужиком с плохо выбритыми щеками и подбородком, которому даже не пришло в голову посторониться и мимо которого пришлось протискиваться. Это совершенно сбило чуть наметившееся хорошее настроение. Вика отстала от команды медсестер и фельдшеров, но те уже закончили свое движение и снова собрались у 114-го кабинета. Почти рядом она услышала вроде бы знакомый голос, обернулась: да, та же троица: Винни, Леша и третий, имя которого она уже забыла. Они обсуждали какого-то Дока и то и дело качали головами.
– А, ты здесь уже?
В метре справа остановился на месте быстро шагавший по коридору куда-то мимо майор, знакомый ей с первых минут в военкомате.
– Все собрала?
– Да.
– Итоговое заключение получила уже?
– Не знаю…
– Ну, самый главный из врачей, бородатый такой, видела его?
– Нет, не видела пока.
– Тогда вперед хвостиком, за всеми.
Он ушел, не дожидаясь ее реакции, а Вика еще хлопала глазами. Время уходило, а она до сих пор так и не сообразила, а что такое вообще будет. Мама послала ее узнать про «что делать и как жить». Точнее, это она сама думала записаться, может быть, на какие-нибудь курсы, а мама старалась ее мягко и деликатно переориентировать.
«Итоговое заключение врача, руководящего работой по медицинскому освидетельствованию» оказалось полной ерундой. Проформой. Побегав по коридорам, Вика нашла женскую «команду», встала в конец немаленькой очереди. Послушала, что все неправильно, не как положено. Нет «карты медицинского освидетельствования гражданина», нет «личного дела призывника». Все ради скорости – военное время. Но и скорости тоже нет, а есть бардак. Могли бы еще проще: руки-ноги есть, зрение ничего – в окопы, Родину защищать. А здесь стараются и какие-то приличия соблюсти по старой памяти, и с диагнозами не напрягаются. Но в этой толпе, состоящей из многих сотен людей, не было ни одного, кто собирался «бегать от призыва», как это называлось устоявшимся словосочетанием.
Дождалась, за разговорами и задумчивым, оцепенелым молчанием. Зашла. В кабинете было несколько человек за столами, среди них бородатый немолодой мужчина в круглых очках, еще один мужчина, тоже в белом халате, и нормальная секретарша за компьютером.
Вика назвала свои имя и фамилию, как делала уже несколько раз за последние часы, те сверили с поднятой из местной сети формой дату ее рождения и адрес регистрации.
– Практически здорова, – деловито объявил «врач, руководящий работой». – Категория годности «А». Подлежит призыву на военную службу без ограничений по родам войск. Э-э-э… – Он покосился на Вику и поправился: – Хотя в данном случае не «подлежит», а «может быть призвана». Доброволец. Возражения есть, нет? Хорошо.
Из угла кабинета секретарь передала несколько скрепленных степлером листков, на которых тут же было поставлено две подписи: его и второго врача. Потом листки отправились в тот же угол, а ожидающая приглашения «подойти и расписаться» Вика получила указание отправиться к другому кабинету и ждать, пока вызовут. Немного растерявшись, она молча вышла.
– Ну? – спросил снаружи какой-то совершенно незнакомый парень, бритый наголо. – Чего сказали?
– Категория годности «А», – машинально ответила Вика.
– И это все?..
– Так, ко мне все! Все, кто с итоговым заключением! Слушаем свои фамилии и номера групп, сразу запоминаем!
Вышедший из двери одного из соседних кабинетов здоровенного телосложения офицер с пачкой листков в руках остановился посреди коридора, широко расставив ноги в черных ботинках. Вокруг него сразу образовалась толпа человек почти из ста, но голос у офицера был настолько хорошо поставленным, что без труда пробивался через весь гул.
– Группы с 48 по 52! Слушать всем, я сказал! Ааронов, 90-го года! 50-я группа! Абакин, 89-го, тоже 50-я… Абакумов… Авваков…
Фамилии, номера групп он называл четко, как диктор. Иногда звучали и имена, для самых простых фамилий. До буквы «П» было долго, и Вика слушала.
Балк… Богатов… Богатырев Иван Сергеевич… Богатырев Владимир Васильевич… Бурков…
Годы назывались самые разные, несколько раз мелькнул даже 1995-й: видимо, только-только кому-то 18 лет исполнилось. Звучали в основном 80-е и 90-е, но и людей 60–70-х годов рождения среди стоящих рядом тоже оказалось довольно много, наверняка офицеры запаса.
– Опарин, 90-й, 50-я! Опарина, 92-й, 52-я! Осокин, 88-й, 48-я!..
Названные никуда не уходили, продолжали стоять и слушать.
– Петрова, 92-й, 52-я!
Как ни странно, она чуть было не упустила свое имя и испугалась, но четкий голос запомнился отлично, каждым оттенком интонации. Петрова здесь была одна, хотя Петровых – сразу три или четыре человека. Что значит 52-я, интересно?
– Савватов… Сбарыкин… Смирнов Аркадий Леонидович… Смирнов Алексей Алексеевич…
Это было долго, но скучно так и не стало. Вика разглядывала лица мужчин, мальчишек и немногочисленных в этой толпе женщин и девушек, пыталась угадать, кто будет назван следующим, изменится ли выражение на его или ее лице. Фельдшер со «Скорой помощи», к которой Вика «присоседилась», простояла с таким непроницаемым лицом, что девушка так и не поняла, какая фамилия была ее и какого она года рождения.
Закончил офицер на распространенной фамилии «Яковлев» – и тут же, без паузы, разъяснил, где находится сборный пункт их района и где городской. Три группы на районный пункт – это мотострелки, артиллеристы, танкисты, связисты, водители, инженеры, необученные. На городской сборный пункт на Загородном проспекте идут группы, в которые собирают всех с редкими ВУСами и «особыми признаками службы»: плавсостав надводных кораблей, морская пехота, пограничные войска, разведка горных воинских частей и подразделений и так далее. В обоих случаях брать с собой паспорт или иное удостоверение личности, призывникам – приписное удостоверение, офицерам запаса – военный билет. Теплую одежду, средства гигиены, сухой паек на три дня – все как положено. Потом объявил время: группа 48-я сегодня в 23.00, группа 49-я завтра в 07.00 и так далее. Ее 52-ю группу, что бы этот номер ни значил, поставили на утро, на 10 часов ровно. Вика посмотрела на часы, было около трех дня. Тем, кому было назначено явиться на сборный пункт прямо сегодня, на «сборы» и прощания с родными оставалось не так много времени.
– А если все с собой? – громко спросил высокий бритый парень с густыми черными бровями. Его поддержало сразу несколько человек, включая пару мужиков сильно постарше, чуть ли не как отец.
– С семьей сходите попрощайтесь, – довольно резко ответил офицер. – С любимыми. На работе бумагу предъявить, получить расчет. Туда – успеете еще. Смысла приходить на свой сборный пункт раньше срока нет.
Раздалось бурчание, кто-то аж свистнул. Офицер обвел всех мрачным взглядом молча – и постепенно стало тише.
– Есть кто-то, кто не запомнил номер группы, время сбора?
Мальчики, мужчины и женщины вразнобой ответили, что запомнили все.
– Тогда свободны. Всем в 110-й кабинет, прямо у дежурки, там получить свою бумагу и расписаться.
– Что получить? – переспросил у Вики тот же бритый парень, что обратился к ней перед началом переклички.
– Бумагу, – повторила она ему, не понимая. – Причем явно не повестку. Думаю, просто напоминалку со временем и адресом. Тебе в какую?
– В 51-ю, на район.
– Мне в 52-ю.
– Ага.
Парень совершенно не собирался знакомиться. Поправил тонкий свитер на боках, сделал сосредоточенное выражение лица и ушел. Вика поглядела вокруг: так выглядели почти все. Сосредоточенными на себе, на своем будущем. Максимум уходили попарно. Группа «Винни и его друзей», тройка из здоровенного бойца Вити, высокого Леши и грубого Сергея, выделялась на общем фоне именно сбитостью, слаженностью движений. Но они уже не были ей нужны, и Вика начала проталкиваться по коридору одна. По стенам стояли те же сотни людей, двери так же открывались и закрывались. Даже после ухода стольких «прошедших комиссию», меньше народа в военкомате не стало. А поскольку она оказалась из последних направившихся за получением своего квиточка, то это тоже заняло время.
Быстрое СМС-сообщение для мамы: «Мама, у меня все в порядке, скоро закончу и домой». Прямо сейчас связи не было, но СМС уйдет из «исходящих», как только она появится: так уже бывало за эти дни. Шепот сбоку, спереди, сзади: здесь почему-то говорили тихо. Холод, приносимый из близкой двери на улицу. Подошедшая очередь. Прямоугольник желтоватой бумаги, отпечатанный бог весть когда. Приложение № 30, инструкция п. 34. Все же она была не права: бумага называлась именно «повестка». Адресованная «гражданину Петровой В.М.», проживающему по адресу… В соответствии с Федеральным законом от 28 мая 1998 г. № 53-ФЗ «О воинской обязанности и военной службе» вы обязаны… явиться по адресу Лесной пр., д. 39, к. 4 для отправки к месту военной службы… При себе иметь…»
Вика расписалась на верхней части формы и на нижней, дала измученной женщине с погончиками рядовой разорвать плотную бумагу на истертой металлической линейке. Взяла верхнюю половину. Машинально попрощалась и вышла. В дверь сразу просунулся следующий в очереди. В гардеробе уже не было такой давки, но вновь пришедшие окончательно завалили гардероб своей одеждой, а уходящие разбрасывали все подряд в поисках своей собственной. Искать куртку пришлось долго, и все это время Вика изо всех сил старалась не заплакать от разрешившегося напряжения и страха перед будущим. На часах было 15.40. Как раз доехать до дома, собраться и сделать все, что требуется, чтобы вернуться на Лесной. Помыться с комфортом в последний раз, если получится. Отобрать одежду и бытовые женские вещи. И сказать об этом всем маме.
