Сергей Анатольевич Шаповалов
Дорогами илархов

Полная версия

Поединок

– Ничего не бойся, и виду не подавай, – строго приказал Фидар.

Всадников остановили. Двое языгов сошли на землю и направились к вождю сколотов.

– Да будет счастлив и здоров великий вождь Заратата-скай, – воскликнул крепкий языг с седыми длинными усами и, подкрашенной черной краской, бородой.

– Пусть Савр укрепит твою руку Айнег-ксай, – ответил вождь вежливо, но с холодком. – Ты прибыл к моему другу Спитамен-ксаю наниматься в персидское войско?

– Нет. Я иду по следу грешника, которого должен наказать за страшные преступления.

– Кто же так разгневал тебя?

– Он, – языг указал на Фидара. – Он – живой-убитый. Пусть оголит левое плечо и покажет отметину Мары.

Языг хотел вызвать у окружающих ужас и отвращение к Фидару, но прогадал.

– Уже видели, – махнул рукой вождь.

– Его сама Мара отметила! – еще громче воскликнул языг.

– Неужели – сама? – подал голос жрец энарей. – Ты свидетель? Стоял рядом? Смотрел ей в глаза? Так почему сам еще жив?

– Но он – наш живой-убитый, – смутился ксай.

– Он живой-убиитый, – подтвердил вождь, обращаясь к энарею.

– Живой здесь, убитый за Доном, – возразил жрец. – Если живой, я могу доказать, если убитый, пусть Айнег-ксай докажет.

– Да, докажи, – потребовал вождь. – Эй, аорс, покажи кровь.

Фидару протянули нож. Он надрезал руку. Один из сколотов обмакнул палец в выступившую красную каплю и попробовал на вкус.

– Кровь! – объявил он.

– А ты что хотел увидеть? – усмехнулся энарей. – Думал, гной выступит?

Все вокруг закричали, угрожая Айнегу. Чувствовался накал давней вражды между языгами и сколотами. Но воин в чешуйчатых доспехах оставался невозмутим.

– Мы с тобой заключили договор о мире. Ты по нему не должен укрывать беглых, – перекрыл он гвалт, обращаясь к вождю.

– Это верно, – подтвердил Заратата и вопросительно поглядел на жреца.

– В договоре так же сказано, что языги не должны без твоего разрешения переправляться через Дон. А они уже здесь, да еще роксоланов с собой притащили.

– Что! Где? – вспыхнул вождь сколотов. – Я ненавижу роксоланов! Где эти шакалы? Тащите их сюда!

Прибывших всадников стащили с коней и приволокли к вождю.

– Вам, шакалам, что надо на моей земле, – метал молнии Заратата.

– Мы свидетельствуем против него, – испуганно произнес один из роксоланов, указывая на аорса.

– Он убил моего младшего брата, – вступился за них Айнег.

– Убил? – повернулся вождь к аорсу. – Как убил? Ночью подкрался и вогнал нож в спину? Подло подкараулил на дороге? Говори!

– Я победил его в честном поединке, – возразил Фидар. – Савр – свидетель.

– Так чего ты хочешь? – развел руками вождь сколотов, теперь обращаясь к языгу. – Объяви кровную вражду, и не тычь мне договором. Да еще Мару припомнил… А роксоланы здесь при чем? – совсем разошелся Заратата. – Я знаю единственного благородного роксолана, с которым могу говорить наравных, так это со Скопасом.

– Скопаса убили. И сделал это его оруженосец, вон – тот мальчишка. – Языг указал на Исмена. Того всего обдало жаром. Как теперь поступит вождь Сколотов? Неужели позволит их скрутить?

Все повернулись к Исмену. Заратата долго и внимательно глядел на мальчика. Брови его то вздымались кверху, от чего лоб покрывался морщинами, то хмурились, сходясь к переносице. Наконец лицо его перекосило от гнева.

– Ты смеешься надо мной, – после долгой паузы возмутился вождь. – Как он мог его убить? Посмотри на этого тощего воробья. Скорее я поверю, что Скопаса дикий козел забодал до смерти. Мальчишка, иди сюда! – поманил он. – Расскажи.

Исмен неуверенным шагом подошел к вождю.

– Ну! Говори! – требовал Заратата.

Исмен, слегка запинаясь, рассказал о погроме родного становища, о том, как он выстрелил в Скопаса, попав ему в глаз.

– Он признался, – закричал языг. – Подло подстрелил воина, и теперь хвастается.

– И что здесь подлого? – удивился вождь. – Мы, сколоты, не считаем это за подлость.

– Правильно! Правильно, – подтвердили воины.

– Великий Гайтасир, что летает на колеснице, запряженной гусями, научил наш народ делать лук, – вставил жрец. – Он сам поражает врагов стрелами. Ты же не будешь утверждать, что Великий бог Гайтасир поступает подло?

– Нет, – испугался языг. – Но роксоланы уверяют, что мальчишка потом ограбил могильник Скопаса.

Толпа воинов недовольно загудела.

– Что ты взял у мертвого Скопаса? – строго взглянул на Исмена вождь.

– Меч, – честно признался Исмен, показывая акинак.

Вождь взял в руки оружие, внимательно осмотрел чеканный узор на ножнах, вынул клинок, оценил остроту заточки, вложил обратно и вопросительно взглянул на жреца: что теперь?

– Мальчишка взял то, что ему принадлежит, – рассудил энарей. – Он победил Скопаса, а значит: меч переходит к нему, впрочем, как и конь, и доспехи и лук со стрелами, и даже часть силы поверженного воина…

– Постой, постой, – возмутился вождь. – Не забывай, что он отправил ксая к Папайу без оружия. Он мог, хоть голым его оставить и сожрать всю напутственную пищу, что кладут в могилу вместе с покойным – все это ерунда. Но нельзя отбирать у усопшего меч. За это я должен ему отрубить правую руку и выколоть глаза.

– Верно, – не очень охотно согласился жрец. У Исмена внутри все похолодело. Сотни пар глаз осуждающе уставились на него. А жрец тихо спросил: – Ты отправил великого вождя роксоланов в Степи Благодати без акинака?

– Я оставил ему взамен свой меч, – вспомнил Исмен.

– Это так? – метнул колючий взгляд в сторону презренных роксоланов вождь сколотов. Те вынуждены были согласиться. – Так чего же вам надо, шакалы? Все! Спор решен. – Он потянул Исмена к себе. – Садись сюда передо мной. Вечером я посвящу тебя в ксаи. Заслужил он звание ксая? – спросил вождь у сколотов. – Он победил знаменитого воина. Часть силы Скопаса перешла к нему.

– Заслужил! – единодушно подтвердили сколоты.

– А эти, – ткнул он пальцем в сторону роксоланов, – не смогли уберечь вождя. Да если бы меня не уберегли в бою мои телохранители, их бы всех умертвили и похоронили со мной в кургане. И лошадей их, и жен…

– Верно, верно, – закивали сколоты.

– Благородный Заратата-скай, не забывай о договоре, – напомнил языг. – Отдай нам живого-убитого.

– Договор соблюдать надо, – согласился вождь и опять вопросительно взглянул на жреца.

– Так пусть берет, – ответил энарей. – Разве ты ему мешаешь? Вон он сидит. Бери! Только у нас, на этом берегу Дона он стал вольным ксаем, – так повелел Савр. Верно я говорю? – окинул он взглядом круг воинов.

– Верно! – единодушно закивали они.

– Если к вам сбежит наш раб и переплывет священные воды Дона, он тоже становится вольным. Ваше дело: убить его, или оставить в живых. И у нас – так же. Мы его не укрываем. Бери его, если сможешь, один на один, в честном бою.

– Справедливо! – оживился вождь. – Одолеешь – забирай своего живого-убитого. Не одолеешь – уйдешь отсюда пешим и голым.

– Правильно! – заорали сколоты. – Честный бой!

– Хорошо, – согласился языг, пронзив Фидара гневным взглядом. – Бьемся верхом на конях.

Становище оживилось. Все кричали, делая ставки. Громче всех голосил вождь:

– Ставлю за аорса бронзовый котел и горит с золотой отделкой. – Потом внимательно взглянул на Фидара. – Эй, аорс, я на тебя поставил. Ты сможешь сражаться? Будин не сильно тебя поломал?

– Нет, – качнул головой Фидар, – только слегка размял.

– Ой, смотри! – погрозил Заратата. – Котел у меня отменный, тяжелый. Если проиграю, что я без него делать буду?

Исмен помог Фидару сесть на коня, подал щит и копье. Аорс наклонился и шепнул мальчику в самое ухо:

– Если увидишь, что я слабею, – беги.

– Нет, – твердо сказал Исмен.

– Ты что, хочешь в плен к языгам?

– Я не буду никуда убегать. Погибнешь ты, – и я умру, – он сжал рукоять акинака. – Пусть попробуют взять меня живым.

– Поступай, как считаешь нужным, – согласился Фидар. В словах его послышалось уважение.

Перед бугром освободили место. Воины встали широким кругом и приготовились к зрелищу.

Фидар произнес краткую молитву, прося Савра даровать ему победу. Языг бросил в костер щепотку оленьей шерсти с травами, отчего воздух наполнился неприятным едким запахом. Айнег-ксай благоговейно вдохнул дым и прокричал боевой клич своего рода.

Всадники сошлись. Языг в прочном чешуйчатом панцире. Высокий островерхий медный шлем защищал голову. Грудь прикрывал тяжелым щитом овальной формы, с металлическим усилением в центре и по кромке. Фидар, как был – в рванье, без шлема, только короткое копье и щит, обтянутый кожей. Но ему намного легче было двигаться. Всадники принялись бить друг друга копьями. Щитами отражали удары. У языга копье оказалось длиннее на локоть. Фидар пытался сблизиться на удобное расстояние, но у него никак не получалось. Каждый раз противник поворачивал в его сторону коня. Оленьи рога мешали нанести точный удар. Оба оказались опытными бойцами, и умело вели схватку. Вскоре кожа на щитах разлохматилась. Сквозь рваные края проступила плетеная основа. Древки копий трещали, грозя переломиться. А сколоты орали во всю глотку, подбадривали дерущихся. Вождь кричал громче всех, припоминая котел, который поставил на победу аорса.

Фидар умудрился ухватить левой рукой олений рог на шлеме коня, и с силой дернул вниз. Ремешки креплений порвались, а шлем слетел. Вот теперь он надавил на языга. Вложил всю силу в удар. Языг отбил копье, но чуть не свалился. Еще удар. Наконечник засел глубоко в щите. Противник дернул щитом, и древко обломалось у основания наконечника. Языг тут же бросился на Фидара. Его копье скользнуло по краю щита аорса, чуть не попало в глаз. Фидар треснул по нему обломанным древком, как дубиной и выбил оружие из рук языга.

– Копье! – крикнул Айнег своему соплеменнику.

– Копье! – потребовал Фидар. Исмен тут же схватил пику и бросился к нему.

– Постой, – вдруг отстранил поданное оружие языг. – Так мы долго будем биться. Силы наши равные. Давай, сшибемся, – предложил он. – Без копий, одними щитами.

Сшибаться – самый надежный способ выяснить: кто сильнее. Нередко ксаи таким образом решали споры. И попробуй – откажись, прослывешь трусом, а то и звание ксая лишишься. Всадники разгоняли лошадей и налетали друг на друга. Если дрогнешь, чуть дернешь поводья, уводя лошадь в сторону – окажешься на земле. Сшибались с копьями, да так, что руки выбивали в плече, противников вместе с щитами пронзали насквозь. Но самые смелые сшибались щит в щит. Кто сможет подняться после такого столкновения – тот и правый.

– Давай, – согласился Фидар.

Зеваки отпрянули в стороны. Всадники разъехались на сто шагов. Под крики толпы противники понеслись друг другу навстречу, перецепив щиты на правую руку. Громкий удар! Кони выскочили из-под них, и помчались дальше. Оба воина грохнулись на землю. Фидар тут же откатился, откинул щит, вынул кинжал левой рукой и тяжело поднялся на ноги. Его качало. Грудь судорожно вздымалась, хватая воздух, правая рука безвольно повисла вдоль тела. Языг с трудом встал, обнажил свой нож. Словно пьяный, переваливаясь с ноги на ногу, двинулся на аорса, но колени его подкосились, и он рухнул без памяти.

– Твоя победа по справедливости! – провозгласил вождь. – Ты свободен, и все имущество поверженного врага переходит тебе: конь, доспехи, оружие.

– Нет! Постойте! – Растолкав орущую толпу, перед вождем предстал второй языг. Ему было лет семнадцать. Молодой, стройный юноша с едва прорезавшимися усами. – Теперь я его вызываю на поединок.

– Ты обязан принять вызов. Кровная месть обязывает, – развел руками вождь, обращаясь к Фидару.

– Да как же он сможет биться? – встал на защиту друга Спитамен. – У него правая рука отбита. Ты же видел, как они врезались друг в друга. Как он копье сможет держать?

– Как хочет, – жестко осадил вождь посланника. – Но обязан принять вызов. Законы мести того требуют.

Фидар потер распухшее плечо. Попробовал взять копье. Пальцы не слушались. Исмен внимательно наблюдал за ним. Вдруг мальчик подошел к вождю и решительно произнес:

– Если вождь позволит, я готов биться.

– Ты что, мальчишка! Куда лезешь! – замахал на него руками Заратата.

– Не смей, – прорычал Фидар.

– Остановись, – испугался Спитамен.

– Я буду биться! – упрямо повторил Исмен. – Я имею право, как оруженосец.

Вождь сколотов горестно покачал головой и с надеждой взглянул на жреца.

– Пусть бьется, – спокойно ответил энарей.

– Так он же слабее раза в два, – возмутился вождь. – А языг, вон, какой здоровый, да еще в доспехах.

– Все воины разные по силе, – философски изрек жрец. – Но для чего великий Гайтасир подарил нам лук? Чтобы сравнять наши силы, – сам же ответил на свой вопрос.

– Ай да жрец у меня! Ай, да мудрец! – радостно воскликнул вождь сколотов и обратился к противникам. – Будете стреляться из луков с двухсот шагов.

На юном лице языга отразилось недовольство, но против он ничего не сказал. Пошел готовиться.

– Исмен, – тихо позвал мальчика Фидар. – У тебя хватит мужества выстоять?

– Хватит, – твердо ответил Исмен, хотя аорс заметил, как лицо его побледнело, а губы слегка дрожали.

– Не вздумай отклониться от стрелы. Запомни: смерть лучше позора. Я признал перед Савром тебя своим учеником. Опозорив себя, ты опозоришь и меня.

– Не бойся, – пообещал Исмен.

– Сохрани тебя Гайтасир.

Напротив бугра, где сидел вождь, воткнули шест. Отсчитали по сто шагов в противоположные стороны. Лучники вышли на позиции. Сколоты, следившие за правилами поединка, бросили на землю перед шестом кости животных. Внимательно посмотрели, как они легли. Немного поспорив, решили, что языг по жребию должен стрелять первым. Исмен видел, как противник натягивает лук. Голову обдало жаром, когда стрела взвилась ввысь и черной точкой, сорвавшись с неба, полетела в него. Тело пробило дрожь. Над самым ухом фыркнуло оперенье. Но Исмен не дрогнул. Сколоты закричали, подбадривая его. Он натянул свой лук, затаил дыхание и спустил тетиву. С того конца закричали. Попал он или нет, Исмен не видел, но языг остался стоять.

Их свели на двадцать шагов ближе. Исмен заметил, что противник припадает на левую ногу. Значит – попал. Теперь Исмен первым должен стрелять. Он потянулся к гориту, перебрал все стрелы… Вот, незадача! Тяжелые, с трехгранным наконечником закончились. Остались только легкие, охотничьи. Как же он сразу не посмотрел! Ничего не оставалось, как только использовать оставшиеся охотничьи стрелы. Исмен замер, ожидая, когда ветер стихнет, и выстрелил. Точно в грудь! Но наконечник наткнулся на бронзовый щиток, а под ним костяную пластину. Легкая стрела не пробила защиту, отскочила в сторону. Воины неодобрительно загудели. Сколоты, следившие за поединком, подбежали к вождю. Возмущенно закричали:

– Мальчишка попал. Он выиграл.

– Нет, не выиграл, – вынужден был осадить их Заратата. – Языг на ногах, и может стрелять.

– Но он в панцире.

– Что вы разорались? В панцире. Да. Но лицо у него открыто. Поединок должен длиться, пока противники могут стрелять друг в друга. Таковы правила наших предков.

Языг пустил стрелу, метясь в грудь. Холодный пот прошиб Исмена. Он взмолился мысленно Савру. Стрела юркнула в подмышку. Левый бок и руку обожгло. Исмен оглядел разорванную рубаху. Рука потеплела от крови, на боку расплывалось темное пятно, а стрела торчала в земле позади него. Воины радостно закричали. Исмен облегченно вздохнул, но тут же радость его закончилась: сейчас первым должен стрелять языг.

Стрелки приблизились еще на двадцать шагов. Все смолкли. Расстояние убойное. Только косоглазый промахнется. Исмен отчетливо видел на лице противника выражение радости и уверенности в победе. Сейчас он ему вгонит в грудь стрелу… – и все! Дальше ничего не будет.

Он взглянул в сторону бугра. Фидар стоял и с напряжением следил за поединком. Чем он ему поможет? Вождь сколотов недовольно качал головой. Спитамен шептал молитву. Только энарей был спокоен. Он показал на небо и улыбнулся. Исмен ничего не понял, но странное спокойствие накатило на него. Что ж, пришло время умирать. Он умрет достойно, как настоящий ксай. Разве не об этом он мечтал многие годы? Не от голода он умирает, не от побоев, не перед алтарем с перерезанным горлом, – Мара заберет его с поля боя.

Языг выстрелил. Все! Исмен закрыл глаза и расслабился. Короткие мгновения полета стрелы, несущей смерть, растянулось. Исмен вспомнил всю свою недолгую жизнь, все яркие моменты промелькнули перед взором… Как будто камнем с пращи шарахнуло по макушке. Наконечник глубоко рассек кожу, содрав клок волос. По затылку и по правому уху заструилась теплая кровь. Сколоты вновь закричали. Громче всех опять орал вождь, подпрыгивая на месте:

– Ксай! Настоящий ксай! Даже не дрогнул.

Фидар с облегчением выдохнул и тяжело опустился на землю. Спитамен воздел руки к небу, благодаря справедливого Гайтасира.

Исмен сразу не понял, что произошло. Он еще жив! Его противник промахнулся. Не может быть! Промахнуться с такого расстояния! Рука дрогнула, а может, силу ветер не рассчитал – не важно. Главное – он жив, и теперь настала его очередь стрелять. Он вложил стрелу в тетиву и нацелился прямо в побледневшее лицо языга. Глаза того округлились от страха. Подбородок дрожал. Вокруг вновь воцарилась напряженная тишина. Выстрел! И языг не вынес, присел, уклоняясь от стрелы.

– Эй! – недовольно закричали воины. – Он трус!

Тут же засвистели плетки, охаживая спину языга. Его взяли в круг и нещадно стегали. Он упал на землю. Извивался, плакал.

– До смерти не забейте! – остановил вождь разъяренную толпу. – Иди сюда! – поманил он Исмена. – Смельчак!

Энарей осмотрел раны, приказал принести его сумку с лекарствами и медную чашу с углями. Сунул в зубы Исмену рукоять ножа, обмотанную кожаным шнуром. Мальчик взвыл от боли, когда жрец промывал ему голову.

– Терпи, воин, терпи, – приговаривал он.

Исмен чуть не потерял сознание, когда жрец сжал края раны и прижег их раскаленным на углях ножом. Когда он обрабатывал таким же образом раны на боку и на руке, Исмен уже ничего не чувствовал. Все плыло перед глазами. Воины поздравляли его, но Исмен не понимал, чего от него хотят.

– Да он совсем бледный, – испугался вождь сколотов. – Выпей! – Заратата чуть ли не силой влил в рот мальчика крепкое вино. Желудок потеплел, и стало немного легче. – Молодец! – приговаривал вождь и обратился к воинам: – Достоин он, чтобы его посвятили Савру?

– Достоин! Достоин! – закричали воины.

– Тогда ведем его на святой курган.

– Ведем! – подхватили сколоты.

Исмена подхватили под локти и куда-то потащили. Он ничего не соображал. От вина кружилась голова, и заплетались ноги, но какая-то легкость и беззаботность овладела им.

Смеркалось. Степняки запалили факела, много факелов. У подножья высокого кургана их уже встречал энарей с ножом и глиняной чашей. Вперед выпихнули юношу в одной длинной льняной рубахе. Исмен узнал в нем своего недавнего противника. С него сняли все, даже сапоги и анаксириды. Двое сколотов скрутили ему руки и поставили на колени. Жрец оголил правое плечо пленника и сделал надрез. Несколько капель крови упало в чашу. Кровь он разбавил вином. Вождь, Исмен и несколько старых воинов поднялись на вершину кургана. Там они встали кругом. Энарей вышел в центр и вонзил в землю меч Исмена. Он долго читал заклинания на каком-то забытом наречии, затем окропил лезвие меча вином из чаши. Струйка стекла по клинку и впиталась в землю. Жрец передал чашу вождю. Тот пригубил и протянул воину, стоящему рядом. Чаша прошла по кругу. В конце оказалась в руках у Исмена.

– Пей до дна, – потребовал жрец.

– Ксай! Ксай! Ксай! – оглушительно воскликнули сколоты.

Исмен никогда не пил вина, и его совсем развезло. Он плохо понимал, что происходит вокруг. Горел костер. Он сидел в кругу воинов и пел вместе с ними жуткие песни о том, как бесстрашные ксаи отрубают головы врагу и сдирают скальпы, а предательница-смерть всегда скачет рядом. Сколоты кружились в боевых танцах… Фидар и рыжебородый будин укладывали его на подстилку из сена и заботливо укрыли плащом…

Он проснулся рано утром со страшной головной болью. К горлу подкатывала тошнота. Исмен попытался подняться на ноги. Все закачалось и закрутилось перед глазами. Он на четвереньках отполз в густую траву. Его вывернуло. Стало немного легче. Ужасно хотелось пить. Мальчик, наконец, смог встать. Над становьем висела тишина. Воины спали вповалку, увернувшись в плащи. Едва дымили сонные костры. Женщины готовили еду, стараясь не шуметь: разделывали мясо, варили сыр, снимали сливки с только что надоенного молока. Одна из них протянула Исмену чашу с кислой и очень соленой сывороткой. Мальчик жадно выпил все до капли. Живот забурлил и заходил ходуном.

Он вспомнил, что где-то рядом протекает небольшая речка. Решил напоить коней и самому освежиться холодной водой. Наткнулся на Фидара. Аорс сидел на земле, скрестив ноги, и отводил кромку меча узким точильным камнем. Противно чиркал камнем по железу так, что у Исмена холодок пробегал по спине. После нескольких чирканий, поднимал лезвие на уровне глаз и внимательно осматривал кромку. Делал это неспешно, аккуратно. Рядом лежал на спине будин и громко храпел.

– Пусть Табити даст тебе здоровья, – приветствовал Исмен аорса.

– И тебе того же, – кинул быстрый взгляд на него Фидар. – Ну и рожа у тебя, словно вернулся из царства Мары: бледный, опухший, глаза красные.

– Голова болит, – пожаловался Исмен. – Наверное, от раны.

– Это не от раны. Это от эллинского напитка безумия. У эллинов есть такой бог Вакх⁶¹. Он научил людей делать из винограда напиток, которого ты вчера с лихвой попробовал.

– Вино, которое я пил в кругу воинов? – сообразил Исмен.

– Оно самое. Вроде противное, кислое, сыворотка от перекисшего молока – и та вкуснее, но почему-то людям нравится. Мало того – золота за него не жалеют.

– Почему так происходит?

– Из-за веселящего свойства вина. Люди пьют его, а Вакх забирает у них разум. Говорят, тем, кто особо усердствует, он сам является: бородатый, растрепанный, на голове рога, а вместо ног козлиные копыта.

– Больше не прикоснусь к напитку Вакха, – поклялся Исмен.

– Почему же, – пожал плечами Фидар. – Просто, надо знать меру.

– А ты как себя чувствуешь? – спросил Исмен.

– Руку еле поднимаю. – Он оголил рукав, показав посиневшее плечо. – Но ничего, пройдет.

– Я хотел коней напоить.

– Нет, – остановил его Фидар. – После напитка Вакха от человека дух плохой. Лошадям это не нравится. Сходи на речку один, умойся, только воду не пей.

– Но у меня во рту, словно выжженная степь.

– Не пей, – настаивал Фидар. – Еще хуже будет. Мясного отвару надо поесть. Да к полудню двинемся в путь. Нас теперь трое. – Он указал на храпевшего будина. – Видишь, какой голосистый.

– Репейника не видел? – забеспокоился Исмен.

– С местной сворой гуляет. У них свой праздник.

– Что с языгами сделали?

– Отпустили. Роксоланы их увезли. Теперь у нас четыре коня и полное вооружение. Хоть прямо сейчас – в бой.

– Откуда кони?

– Мы же вчера языгов одолели в честном поединке. По закону: конь, оружие и доспехи победитель имеет права отнять у побежденного. Я так и сделал. У тебя теперь будет свой конь. Настоящий, боевой. Доволен?

– Фидар, – попросил Исмен. – Можно я Цырда себе оставлю? А ты моего коня возьми, того, что я выиграл в поединке.

– Ох, погубит тебя Цырд, – недовольно покачал головой Фидар.

– Почему?

– Уж больно конь хороший. Мне вчера за него целую кучу золотых монет предлагали. Многие его купить хотели.

– А ты?

– Я не продал, – успокоил его Фидар. Он отложил точильный камень, загнал меч в ножны и серьезно сказал: – Давай так: можешь ездить на Цырде, но кто спросит – конь не твой.

Несмотря на затянувшийся до глубокой ночи праздник, кочевники вставали бодрыми. Выпив сыворотки, размяв кости, они отправились к священному кургану, совершать жертвоприношение богам.

Вождь вновь расположился все на том же бугре. Слуги расстелили пестрый ковер, поставили низенький ассирийский столик и подали бульон. К бульону свежий сыр и холодное мясо. Рядом на козьей шкуре расположился жрец, все с тем же безучастным видом теребя ивовые прутики для гадания. Напротив, на войлочном чепраке с орнаментом по краям уселся Спитамен, и что-то жарко объяснял вождю сколотов. Исмен проходил мимо. После купания в студеной воде, недуг похмелья, как рукой сняло. Тело горело. Дышать стало легче. И голова не кружилась. Вождь поманил его и заставил сесть рядом на ковер. Велел слуге накормить Исмена.

Между тем посланник вещал о мощи Персии, о скорых победах над мятежной Македонией. Вождь внимательно слушал, не перебивал, иногда кивал. Когда Спитамен закончил, он сказал:

– Ты складно рассказываешь. Да только я не по ту сторону Дона живу. Пять дней назад мое кочевье стояло рядом с Ольвией. Я привел туда рабов на продажу. Но говорящий скот сильно упал в цене. Знаешь почему? Из Фив⁶² поступил отличный товар.

– Из Фив? – удивился Спитамен. – С кем воюют Фивы?

– Уже – ни с кем. Города больше нет. Он разрушен, сожжен, вырезан, продан в рабство.

– Это невозможно. По мощи Фивы не уступают Афинам. Даже Дараявуш относится с уважением к этому городу.

– Для Искандера, против которого ты собрался воевать, – оказалось возможным. Теперь вся Эллада дрожит от одного его имени. Ты говоришь Искандер – безусый мальчишка, горячий и глупый. Как же ему удалось успокоить соседей, которые докучали еще его отцу Филиппу. Иллирийцы⁶³, фракийцы⁶⁴, фессалийцы⁶⁵ – все трусливо примолкли. Эпир⁶⁶, Пеония⁶⁷ в родство ему набиваются. Почему не слышно вождей Линкестиды, Орестиды, Элимонтиды? Разве ты об этом не знал? – Заратата покачал головой. – Не Персия собирается напасть на Македонию, а наоборот – Искандер грозит Персии. А о твоем господине Дараявуше доходят слухи, что он труслив. Один из вождей сколотов делал набеги на Урарту⁶⁸, когда сатрапом там служил нынешний кшатра Персии. Никчемный из него полководец.

– Все совсем не так, – уверял Спитамен. – В Персии огромное войско. Чего стоят одни всадники из Баккартии. Массагеты примкнут к Дараявушу. Из Инда придут отряды…Неужели сколоты не хотят отомстить за смерть своего великого вождя – Атея⁶⁹? Он погиб в битве с Филиппом.

– Атей был великим воином, – согласился Заратата. – Только он проиграл войну одноглазому македоняниину. Из-за его упрямства и жадности погиб мой брат и еще много славных ксаев. Я не хочу повторять его ошибку. Эй, жрец, – обратился вождь к энарею. – Что советует Великая Мать Табити?

– Не взывай к Великой Матери по пустякам, – тихо ответил жрец, перебирая в руках ивовые прутики для гадания.

– Разве это – пустяк? Должен я или не должен отправлять своих воинов к Дараявушу? Ты можешь спросить у Гайтасира или Аргинпасы? Один из богов должен мне дать ответ.

– Вот, сам и поговори с ними. Я прикажу развернуть шатер Фагимасада.

Слуги поставили небольшой круглый шатер, полог которого был сшит из кожи и расписан магическими рунами. Вождь потащил с собой Исмена. Внутри бок о бок расселись старшие воины. В тесный круг пригласили и Спитамена. Исмена усадили у выхода.

– Сейчас будут происходить необъяснимые вещи, – предупредил мальчика жрец. – Если станет страшно, сразу покинь шатер. Не каждый сможет выдержать присутствие Фагимасада.

В центр поставили медную чашу с тлеющими углями. Жрец развязал небольшой холщевый мешочек. Извлек из него семена конопли и кинул в чашу. Ароматный дурманящий дым тут же наполнил шатер.

Исмену стало легко. Показалось, что тело совсем ничего не весит и вот-вот оторвется от земли, взлетит.

– О, морской повелитель лошадей, – заунывно пропел энарей, подыгрывая себе на странном деревянном инструменте с тремя струнами из жил животных. – Осчастливь нас своим появлением. Рассуди спор, просвети разум.

Исмен вдохнул полной грудью, и шатер начал медленно вращаться. Лица сидевших перед ним людей с красными бликами от тлеющего угля расплылись, сделались большими, плоскими. Глаза, как бездонные пропасти. Рты, как пещеры. Бороды – дремучие леса. Струны дребезжали, разносясь эхом, словно в пещере.

Земля содрогнулась под копытами могучего коня бога Фагимасада. Из ноздрей валил дым, и вырывались языки пламени. Исмен не видел коня, но чувствовал, что именно так он выглядит: большой, черный, с горящими глазами. Когда несется над степью, вдоль тела его проблескивают молнии. Стало жутко.

Но не конь так пугал, как сам всадник – грозный повелитель рек, озер и даже морей. Борода его кишит змеями, а от взгляда люди каменеют. Тело его покрыто чешуей, а вместо ушей – жабры.

– Кто меня звал? – прогремел голос бога, словно небо раскололось.

Исмен не смог больше выносить этого ужаса. Он вывалился из шатра, жадно хватая ртом холодный воздух. Никакого грозного всадника и огнедышащего коня не было. Видение потихоньку испарилось. Он приходил в себя, все еще дрожа от страха.

Нашел Фидара. Тот готовился в дорогу. Сразу не узнал аорса. Новенькая одежда из мягкой кожи с длинными полами сзади, удобная для верховой езды. Широкие кожаные анаксириды. На ногах добротные сапоги до колен со шнуровкой спереди. Широченный боевой пояс. По поясу шли круглые медные бляхи. Заметив изумленный взгляд Исмена, объяснил:

– Сменял на доспехи языгов. Панцирь мне узок, грудь давит. Да и не люблю я тяжелые доспехи. Без них и самому легче, и коню. Одежду языгов я носить не буду. Уж лучше одеваться, как сколот. Я и тебе раздобыл. Скидывай свое тряпье и сожги. Вот, – он указал на стопку новенькой кожаной одежды, расшитой по краям птицами и конями.

– Ты и мой панцирь сменял? – спросил Исмен.

– Панцирь – дрянь, одна красота.

– Но стрелу выдержал, – вспомнил Исмен, как он на поединке попал в языга, но не пробил доспехи.

– Охотничью, – напомнил Фидар. – От боевой не спасет. Да не переживай ты. Достанем себе хорошую защиту из каленой бронзы.

Исмен надел мягкую холщевую поддевку, сверху кожаную куртку отличной выделки. Анаксириды нигде не жали. В такие ляжки не сотрешь от долгой езды верхом. Сапоги немного большие, но мягкие, удобные. Никогда не носил такой дорогой одежды. Еще безрукавка, тоже кожаная, с опушкой из зайца. К поясу он даже побоялся прикоснуться, до того тот казался дорогим и красивым, с бронзовыми скачущими конями и грифонами. Фидар помог ему правильно затянуть завязки на боевом пояс. Плащ из мягкой, но плотной шерстяной ткани закрепил на плече бронзовой эллинской фибулой⁷⁰ в виде свернувшегося кольцом мифического животного, напоминающего леопарда.

– Красавец, – удовлетворенно произнес Фидар. – Что? Не удобно? Ничего, обвыкнешься. Это тебе не дерюга из конопли, – настоящая одежда ксая. Я шлем только не мог поменять. У языгов черепа вытянутые, и шлем, соответственно, с высоким затылком. Сколоты такие не носят. Примерь.