Сергей Анатольевич Шаповалов
Дорогами илархов
– Это ты? – гневно и немного удивленно крикнул языг Фидару.
– Хорошего утра, хозяин, – приветствовал его аорс, растянув обветренные губы в наглую улыбку. – Какая счастливая встреча.
– Я тебя ищу уже пятый день, – грозно крикнул воин. – Ты как посмел сбежать, да еще убил охранника. Быстро слезай с коня и моли о пощаде. Твое преступление тянет на мучительную казнь.
Фидар без всякого страха приблизился. Всадников теперь разделяло не больше пяти шагов. Аорс ухмыльнулся:
– Ты что, за дурака меня считаешь? Думаешь, я сам добровольно подставлю шею под петлю?
– Немедленно слезь с коня! – не на шутку разозлился языг. – Пойдешь за мной, со связанными руками.
– У меня к тебе другое предложение, – ответил аорс и поскреб рыжую бороду, как будто что-то прикидывая в уме. – Ты отдашь мне меч, копье, коня и доспехи, тогда я тебя отпущу живым. – Еще подумав, он изменил решение. – Нет, пожалуй, доспехи мне маловаты будут. И так: давай коня, меч, щит и плащ. Мальчишку я тоже заберу…
Языг посерел от гнева. Да как этот наглый раб смеет так с ним говорить! Ухмыляется прямо в лицо хозяину, на которого даже глаза не имеет права поднимать. Должен валяться в ногах и молить о быстрой смерти. А он еще дерзит… Или он сумасшедший? Одурел от свободы? Его надо наказать, а лучше всего убить на месте. Зачем нужен непокорный раб?
– Дерзишь! Мне дерзишь! Воину из клана Оленя! – Он коротко обернулся к Исмену и приказал. – Сиди здесь! – Вынул копье из чехла. Веревка, державшая Исмена, упала на землю.
Мальчик ужаснулся: Фидар и в правду – ненормальный! Куда же он с голыми руками против вооруженного воина. Даже защиты никакой нет: ни щита, ни копья. Он прекрасно помнил, как языг легко разделался с четырьмя роксоланами. Так те вооружены были, а Фидар… Даже захотел зажмуриться, чтобы не видеть, как бесславно погибнет аорс. Между тем языг уверенно направил коня на живого-убитого. Замахнулся копьем, решая одним ударом покончить дело.
Дальше произошло что-то непонятное. Аорс не стал ждать смерти, и сам ринулся навстречу. Сблизился так быстро и неожиданно, что наконечник копья ударил в пустоту. Всадники разминулись правыми боками, чуть не сбив друг друга. Фидар перемахнул через Исмена. Мальчик еле успел пригнуть голову от копыт его коня. Увидел, как над ним пронеслось широкое серое брюхо.
Языг развернулся. Глаза его горели гневом. Он хотел что-то крикнуть, но из горла послышалось бульканье, затем хлынула кровь. Исмен заметил, что в шее воина из клана Оленя, там, где заканчивается чешуйчатый панцирь, торчит рукоять ножа. Языг так и не понял, что произошло. Силы внезапно покинули его, и он сполз с коня. Левая рука, коченея, все еще удерживала узду.
Аорс подъехал к павшему воину. Спрыгнул на землю, опустился рядом с телом на колени и принялся читать какую-то молитву. Исмен с трудом поднялся. Репейник все норовил прыгнуть повыше и лизнуть в уже, и без того, обслюнявленные щеки. Мальчик медленно, шатаясь, подошел к воинам. Языг лежал навзничь, раскинув руки. Его темные остекленевшие глаза смотрели в голубое небо. В них застыло удивление. Лицо заострилось. Борода и усы перепачканы кровью. Чешуйчатые доспехи на груди тоже залила кровь.
Фидар бубнил молитву, раскачиваясь из стороны в сторону, как ковыль на ветру. Затем припал к груди убитого и три раз громко произнес:
– Прости, прости, прости!
– Ты что делаешь? – спросил Исмен.
– Прошу прощения у духа воина, – ответил аорс, пытаясь закрыть веки погибшему.
– Зачем? Он же враг.
– Он настоящий ксай. Надо уважать ксая даже мертвого. Сейчас дух его отправится к богам. Если бы я не попросил у него прощения, он бы там всем воинам жаловался, что я нечестно его убил. Еще прогневал бы Савра.
– Как – нечестно? – не понял Исмен. – Ты же с голыми руками на копье бросился. А если бы он проткнул тебя?
Фидар поднял глаза на Исмена, пожал плечами и глухо ответил:
– Значит, сейчас я бы здесь лежал, а ты дальше шагал, привязанный к хвосту коня. – Он выдернул из шеи убитого нож. – На, твой. Выручил меня.
– Я не могу его взять, – ужаснулся Исмен, увидев почерневшее от крови лезвие. Даже почувствовал дурноту, подкатившую к горлу.
– Крови никогда не видел? Кровь, она у всех одинаковая, что у человека, что у зверя.
Аорс поднялся. Окровавленным лезвием перерезал путы на руках Исмена, вытер нож о пучок жесткой травы. Отвязал с бедра ножны, вложил в них клинок и всунул в руки Исмену.
Конь языга с оленьими рогами чего-то испугался, вырвал узду из окоченевших пальцев хозяина и бросился в степь.
– Ускачет ведь. Конь хороший, – пожалел Фидар.
Но Репейник не дремал, – метнулся наперерез. Пес резкими рывками забегал вперед и злобно клацал зубами, не давая коню уйти.
– Нет. Репейник не позволит. Он обучен, – успокоил его Исмен.
Мальчик развязал пояс, стянул с себя рубаху. Осторожно ступая, подкрался к коню, который пятился от огрызающегося пса. Исмен накинул ему на глаза рубаху и крепко вцепился в шею. Репейник тут же примолк. Конь испуганно заржал, пытался встать на дыбы. Но Исмен крепко держал его, пока животина не присмирела. Затем осторожно разомкнул объятия, дыхнул несколько раз в ноздри коня. Тот фыркнул. Исмен снял с морды рубаху. Все! Успокоился.
– Молодец. Лихо ты, – похвалил его аорс.
– С малых лет коней пасу, – скромно ответил Исмен.
Фидар похлопал скакуна по крутой шее, потрепал коротко остриженную гриву.
– Хорош. Силен. Кастрирован правильно.
Конь тряхнул головой, так, что чуть не попал рогами в лицо Фидару.
– Да сними ты с него эти ветки, – недовольно пробурчал он. – Что за привычка у языгов коней в оленей рядить.
Исмен перерезал ремешки, крепящие шлем на голове скакуна и откинул в сторону позолоченные ветвистые рога. Объяснил:
– Поверье у них такое. Савр скачет не на коне, а на олене.
– Понятно. Тоже – возомнили себя богами. Помоги мне.
Они вдвоем взвалили тело языга на круп коня. Фидар решил сойти с дороги, чтобы ненароком не попасться языгам или еще кому-нибудь на глаза. Нашли небольшой овражек, края которого защищал густой кустарник. Мертвеца положили и укрыли его же плащом. Исмен тут же улегся на траву и от усталости провалился в черный сон. Фидар спутал коням передние ноги, чтобы не убежали, и пустил пастись. После сложил костерок из хвороста.
Исмен очнулся ближе к полудню. Солнце веселым желтым шариком повисло на небе среди пушистых молочно-белых комочков облаков. Первые мысли пришли, словно в бреду: надо гнать лошадей к реке, поить, затем надоить молока, пока жеребята все не высосут. Да, и почему он спит днем? Потому, что… Память внезапно вернулась. Горе холодной рукой сжало сердце. Нет лошадей, нет родного становища, нет никого…
– Проснулся? – окликнул его Фидар. – Вставай. Поешь.
Нос защекотал аромат печеного мяса. Фидар протянул мальчику заячью заднюю лапу. Мясо слегка подгорело, но сочилось розовым соком. Исмен оторвал кусочек и кинул перед собой, жертвуя богам. После жадно впился зубами, рвал полусырое мясо и, почти не жуя, глотал. Двое суток ничего не ел.
– Ну и пес у тебя, – довольно произнес Фидар, обсасывая ребрышки. – За такого и кинжал персидский не жалко отдать. Это он зайца поймал. Приволок его полузадушенного. Хороший пес.
– Он всегда мне зайцев ловит. – Исмен поделился с Репейником косточкой. Пес тут же деловито принялся хрустеть и чавкать.
– Почему ты оказался на привязи у этого языга? – поинтересовался Фидар.
– Забрал меня как дань у роксоланов.
– А у роксоланов ты что делал?
– Сначала мы их становище перебили, потом они на нас напали.
– А дядька твой что? Он же клялся, что всех их перережет.
– Дядька? – Слезы выступили на глазах у Исмена, но он твердо продолжил: – Дядька тебя не послушался и повел нас к другому становищу, на север.
– Я же ему сказал: к восходу, – удивился Фидар. – И что? Вы не на тех напали?
– Оказались пастухи из племени Скопаса.
– Знавал я когда-то роксолана Скопаса. Хороший воин. Вместе с ним в коннице служили у персидского правителя. Но как вас угораздило его стадо угнать?
– Дядька… Из жадности… Позарился на богатую добычу. Тавр клана Сокола только потом разглядели, когда табун в свое становище привели.
– Да расскажи ты по порядку, – попросил Фидар.
Исмен выложил все, как было.
– Постой, постой, – встрепенулся Фидар, когда Исмен дошел до того места, как он попал вождю в глаз стрелой. – Из твоих слов я понял, что ты убил главу клана роксоланов. Не врешь?
– Не вру.
– Да, уж, пометила тебя Мара.
– Я узнал его. Это Скопас убил моего отца. Я отомстил. Как будто сам Савр меня из-под повозки вытолкнул и помог лук натянуть.
– Согласен, без помощи Савра ты бы не смог его убить, – мрачно сказал Фидар. – Месть за отца – дело благородное, конечно… Но теперь тебе не выжить в степи. У Скопаса восемь сыновей, насколько я помню, и каждый обязан по законам мести выпустить тебе кишки.
– Знаю, – горестно согласился Исмен.
– И еще я одного не понял. Ты же мне раньше рассказывал, что дядька твой тогда отомстил за отца. Вроде бы перебил обидчиков и скот отнял.
– Значит, он и в тот раз не на тех напал, – решил Исмен.
Они доели кролика и сложили кости в костер. Как-то непривычно было сидеть и есть рядом с покойником. Фидар снял с убитого перевязь с мечом, вынул из изящных чеканных ножен меч в локоть длинной. Лезвие чуть изогнуто и заточено с одной стороны. У основания клинок узкий, а к середине расширялся в виде листа. Меч аорсу не понравился. Он неодобрительно покачал головой.
– Какой странный акинак, – удивился Исмен. – Я таких коротких и широких не видел.
– Не акинак это, – тоном знатока ответил Фидар. – Эллинский копис.
– Эллины? Не тот ли это народ, что живет в городах на побережье моря.
– Они самые. – Фидар помахал клинком, примеряясь. – Не люблю я кописы. Короткие и тяжелые. Я обычно так меч выбираю: кладу его на руку, чтобы острие уперлось в сгиб локтя, – Продемонстрировал, как он это делает. – Пальцы вытянутой ладони должны касаться основания клинка у рукояти. А этот, видишь: на половину ладони короче.
Исмен взглянул на убитого воина, зачем-то потянулся и поправил край плаща, укрывавший лицо.
– Его дух слышит нас?
– Слышит.
– Сильный был воин.
– Да уж, – кивнул Фидар, вкладывая копис обратно в ножны.
– Я видел, как он с четырьмя роксоланами разделался.
– Языги – хорошие воины, – согласился Фидар. – Только есть у них дурная черта: перенимать все эллинское. Вот, ты думаешь, откуда они придумали город построить? Все у Эллинов подглядели. Раньше языги были так же, как и сераки, и роксоланы – кочевники. Гоняли скот от кочевья к кочевью, с соседями ссорились, в походы ходили. А теперь решили, что они особенные. Поставили каменные стены, настроили себе домов. Зачем пасти скот, сеять ячмень, надрываться каждый день с рассвета до заката? Проще объявить себя главным в степи и собирать дань. Нет, долго они не протянут, – сделал вывод Фидар. – Рано или поздно разрушат их город, да и самих всех поубивают.
– А как ты попал к ним в плен? – поинтересовался Исмен.
– Это длинная история. – Фидар отложил меч в сторону, задумчиво почесал бороду. – Я в Персии служил наемником. Страна большая, богатая, но неспокойная. Сегодня один правитель, завтра его убили, и убийца уже на троне… Я попал туда как раз во время восстания сатрапов.
– Это кто такие?
– Сатрапы – наместники в дальних областях. В Персии жизнь протекает не как в степи. Есть большие города, где живут ремесленники, торговцы, землепашцы. Над ними властвует знать – особая каста воинов. Все эти воины – крупные землевладельцы. Старший в этой касте – сатрап. Но сатрапы подчиняются верховному правителю, кшатре. Нынешний правитель Дарий был сатрапом Армении. Так вот, восстали западные сатрапы и решили создать свое отдельное государство. Правитель Артаксеркс, его еще Охом звали, разбил сатрапов. Одних зачинщиков казнил, другие сбежали в далекие страны. А над успокоенными западными областями поставил старшего евнуха. Багой его имя.
– Что такое евнух?
– Даже не знаю, как тебе объяснить, – задумался Фидар. – Евнух, вроде бы – мужчина, но в то же время – и нет. Так – что-то среднее…
– А разве такие бывают.
– Их такими делают.
– Как энареи24?
– Энареи могут иметь детей, а эти – нет. Потом энареи – жрецы и прорицатели. Евнухи же к касте служителей богов не относятся. Но суть не в том. Этот Багой – человек с повадками шакала: хитрый, жестокий, мстительный. Для него младенца зарезать – так, развлечение. Эта змея убил правителя Оха и отравил всех его сыновей. В живых оставил только Арсеса, младшего сына кшатры от наложницы. Решил посадить его на трон, как послушного ягненка, а самому править страной. Ягненок оказался строптивый. Арсес поднял восстание. Среди повстанцев оказался и я. Нас разбили. Бедняга Арсес лишился головы. Многих заговорщиков казнили. Наемников и простых воинов обратили в рабов. Меня продали эллинам на галеры.
– Это…
– Корабли такие, что по морю плавают. На них сидят гребцы с длинными веслами.
– А-а. Понятно.
– Вот. Приковали меня к скамье, вручили весло и угощали каждый день плетью. Доплыл наш корабль до Ольвии. Я по-хорошему попросил надсмотрщика отпустить меня. Он же, гад, посмеялся и отстегал плетью. Тогда я накинул на его шею цепь, которой был прикован к скамье и придушил. Меня хотели убить на месте за это. Хозяин корабля вмешался. Из жадности оставил мне жизнь. Прежде всего, я освободил его от платы, что он должен был отдать придушенному надсмотрщику. А оптом, зачем убивать такой хороший товар. На корабле меня держать, посчитал, опасно, и продал языгам. Те как раз нанимали в Ольвии мастеров для строительства укреплений и закупали рабов, чтобы те таскали камни.
Почти год я провел в рабстве у языгов. Много нас там было – несчастных, лишенных свободы. Поднимали нас до восхода и гнали в каменоломни. Обратно приводили только к ночи. Кормили сывороткой молочной с какими-то кореньями. Многие надрывались и умирали. Иные от болезней скончались. Мне невмоготу стало. Тоска душила. Почувствовал: еще немного – или свихнусь, или надорвусь. Попросил сторожа отпустить меня. Честно попросил: отпусти, говорю, иначе убью тебя. Разве тебе хочется умирать? Тот только посмеялся надо мной и избил палкой. Той же ночью я куском песчаника подпилил кандалы. Оковы из мягкой меди были, легко поддались. На следующий день нас, как обычно, пригнали в каменоломню. Я высвободился из оков, подобрал булыжник и проломил сторожу голову. Забрал его коня и ушел в степь.
– Но тебя любой кочевник обязан поймать и сдать языгам живым или мертвым.
– Это, пока я здесь. А как только перемахну через Дон, – вновь свободный. Не забывай, ты тоже на положении живого-убитого.
– Я помню, – горестно согласился Исмен.
– Из твоего рода кто остался?
– Мужчин всех: кого перебили, кого обратили в живых-убитых.
– Выходит, ты теперь – глава клана.
– Глава. Только клан истребили, – вздохнул Исмен.
– Ох, уж дело к вечеру, – взглянул на небо аорс. – Мне пора ехать. – Поднялся. – Ты, я вижу, отошел немного. Выживешь?
– Постараюсь.
– Помоги мне.
Они вновь взвалили тело языга на круп коня и надежно привязали.
– Почему ты его не бросишь? – спросил Исмен.
– Воин должен быть погребен по всем правилам, – сухо объяснил Фидар. – Попадется по пути становище, попрошу захоронить. Нехорошо оставлять его шакалам. Что потом скажет Савр, когда отправлюсь к нему?
Аорс запрыгнул на своего коня.
– Ну, бывай, – попрощался он с Исменом. – Пусть Папай подарит тебе счастье, а Великая мать Табити убережет от беды.
– И тебе того же, – упавшим голосом ответил Исмен.
Мальчик вдруг остро ощутил щемящее чувство одиночества. Он сейчас останется один в этой степи. До него никому нет дела, кроме врагов. А враги кругом: роксоланы, языги, волки, голод. Куда бы он ни пошел, везде его ждет смерть, все равно какая: голодная или от меча мстителей, а может от зубов хищников.
Фидар как будто услышал его мысли, остановил коня, оглянулся:
– А ты куда направишься?
Исмен пожал плечами.
– Родственники у тебя остались? Может, в других кланах?
– Может, и остались… Да кто меня примет. Я убил Скопаса. Кто захочет навести гнев на свое становище.
– Да! – протянул Фидар и надолго задумался.
Вдруг конь с убитым языгом на спине стал вырываться, норовил укусить, ударить передним копытом. Фидара не смог удержать узду. Конь подбежал к Исмену и уткнулся влажным носом в шею мальчика. Исмен погладил его.
– Чего это с ним? – удивился Фидар.
– Не знаю. Может от меня кобылицами пахнет. – Исмен сам не мог понять.
– Покойника боишься? – спросил аорс после недолгого раздумья.
– А чего его бояться?
– Залезай на коня. Мы оба в этой степи – изгои. Раз Фагимасад, отец всех коней желает нам одной участи, будем держаться вместе. Вдвоем и помирать веселее.
– А куда мы направимся? – уже приподнятым голосом спросил Исмен.
– Попробуем проскочить за Дон.
– Но там же земли сколотов, – ужаснулся Исмен.
– Тебе-то какая разница, кто прибьет: роксоланы или сколоты? У роксоланов ты уже, считай, – мертвец. А со сколотами, возможно, договоримся. Не такие уж они страшные и кровожадные.
– А потом куда? К морю в эллинские города?
– Нет. В горы. В мои родные горы, – мечтательно вздохнул Фидар. – Ну, что, ты едешь или будешь ждать, пока тебя роксоланы перед жертвенником горло перережут?
Языг широко лежал на спине коня. Исмен еле уместился. Пришлось сесть чуть ли не на холку. Они тронулись.
– А какие они – горы? – спросил Исмен.
– Словами описать не просто – увидеть надо. Степь, конечно, красивая… Но Горы! Представляешь, выезжаешь утром на откос. Кругом синие вершины, окутанные туманом. Седой Отец Эльбрус сияет над облаками. А под тобой далеко внизу в ущелье река струится, как зеленая змейка. Орлы парят – стрелой достать можно. Тучки пушистые проплывают мимо… Эх!
Кони бодро бежали по утоптанной стежке. Солнце краснело и падало к западному виднокраю. Потянуло вечерней прохладой. Высокий ковыль слегка колыхался и мягко шуршал под напором настойчивого западного ветра.
– А как ты стал ксаем? У тебя в роду все воины? – спросил Исмен.
– Нет. В моем роду одни пастухи. Дед мой коров пас. Отец – тоже. Но, конечно, если враг приходил, они тут же за оружие брались. Дрались отчаянно, как рыси, но никогда не кормились войной. У меня братьев восемь и сестер пять. Представляешь, семья, какая большая. А еще дядьки, тетки… Клан Рыси огромный. Сестры – красавицы. Женихи так и обивали порог нашего дома. Мои братья все с руками, с головой. А я самый младший и самый беспутный – ничего делать не умел. За что не возьмусь – все из рук валится. Сначала меня отец отправлял коров пасти. Не нравилось мне это. Да еще бык наш меня невзлюбил, все кидался. Я ему даже кнутом глаз выбил. Отдал меня тогда отец к гончару, дядьке Уаре в обучение. Ничего не получалось. Глина вечно липла к рукам. Кувшины выходили кособокие. Выгнал меня дядька. Отец отвел к кузнецу. Барана отдал, чтобы меня, второго барана, обучили искусству ковки. Кузнецы в цене в горах. Когда враг разоряет селенье, никогда дом кузнеца не трогает. Кузнецы, они с богами не меньше жрецов знаются. В первый же день поколотил меня мастер за криворукость и выпер вместе с бараном. Сказал, что лучше возьмется настоящего барана учить, нежели меня. В общем, ничего я не умел. Зато драчуном был… Все мальчишки меня боялись. Сил, что у быка. Дед так и сказал: ксаем тебе надо стать. Когда шестнадцатый год наступил, через наше селение проходили аланы. Племена у нас такие живут высоко в горах. Бедные, но благородные. На горных пастбищах сильно не разжиреешь. Горы – не степь. Среди камней трава плохо растет. Вот, они частенько собираются в отряды, спускаются с гор и делают набеги на Персию. Но в этот раз аланы шли наниматься в персидскую конницу. Дед мой, глава старейшин был. У него аланы потребовали себе оруженосцев. Отец, недолго думая, меня и сунул им. Повздыхал, погоревал, дал топор бронзовый и свои сапоги новые. Мать плакала. Собрала лепешки, сыр в узелок, благословила и отпустила, – Фидар грустно покачал головой, вспоминая тот далекий день, но тут же улыбнулся: – А братья завидовали мне. Вдруг воином стану, таким же, как эти аланы: сильным, бесстрашным. Конь свой будет, меч острый… Да я и сам хотел уйти. Обузой стал отцу. Братьям мешал. Соседи на меня косо смотрели. Старики ругали за безделье. С легким сердцем бы ушел, если только не Дидинег.
– Фиалка? – не понял Исмен.
– Девушку так зовут. Живет она в соседнем селении, там, где Кольцо-гора. Отец у нее сыродел. Братьев старших трое и семь сестер. Она самая младшая.
– Красивая?
– Как заря в морозное ясное утро. Как расцветающая веточка сирени.
Взор рассказчика затуманился, а на губах заиграла неземная улыбка.
– Так, что дальше было? – вернул его на землю Исмен. – Ты стал ксаем?
Фидар косо взглянул на мальчика.
– Чтобы стать воином, надо хорошенько в грязи поваляться. Сначала я разжигал костры и готовил еду для аланов. Чистил коней. Когда они по горным тропам ехали верхом, мы, оруженосцы на своих двоих несли за ними их копья, щиты, всякую поклажу.
– А почему у вас не было вьючных ослов?
– Мы сами были ослами. Где ты видел конное войско с ослами? Засмеяли бы. Конечно, нас обучали бою на мечах и на копьях. Оруженосец должен уберечь своего господина, если его ранят или собьют с коня. У знатных воинов бывало по пять, а то и по десять оруженосцев. Когда мы прибыли в Персию, я уже хорошо владел оружием. Помню, осень была поздняя. В горах снег выпал. Наш отряд направили на запад к проливу Геллеспонт25. Наглые македоняне переправились на персидский берег и осадили прибрежные города. Нам поставили задачу: сбросить их обратно в море. Македонянами командовал хитрый опытный полководец Парменион26. Устроил западню, в которую мы и угодили.
– Страшно было в первый раз?
– Конечно. Кто говорит, что ничего не боится – лгун. Даже на самого опытного воина перед битвой накатывает страх. Надо уметь его побороть, задавить и держать внутри, пока он сам не утихнет.
– И как проходила твоя первая битва?
– На холме появился небольшой вражеский отряд всадников. Увидев нас, они поспешили удрать. Горячие аланы бросились за ними в погоню. А за холмом мы напоролись на фалангу27. Представь плотно сомкнутый строй пеших воинов с длиннющими сариссами28. Да тут еще с флангов лучники атаковали. Аланы бились отчаянно. Да толку с копьем коротким лезть на частокол сарисс, а справа и слева в тебя стрелы летят. Пеший отряд персов отстал. Как только кардаки29 подоспели к нам на помощь, откуда ни возьмись, их атаковала конница македонян. Персы побежали, оставив нас на растерзание врагу. Почти все аланы там и полегли. Воин, у которого я служил оруженосцем, сам еще юношей был. Он кинулся отчаянно на строй гоплитов30. Его подняли на копья. Чтобы спастись, я запрыгнул на его коня, подобрал его копье, щит и продолжал сражаться. Немногим удалось вырваться из той бойни. Когда остатки нашего отряда вернулись в Сузы31, меня приписали к коннице массагетов32 не как оруженосца, а уже – как воина. Язык у нас похожий, да и одним богам молимся. Так я стал всадником – скифом.
– А что это за всадники-скиф?
– Персы и эллины называют нас скифами, всех, кто пришел с севера.
– Но ты – отличный воин, – с уважением произнес Исмен. – Ты одолел языга. Я видел, как он разделался с четырьмя роксоланами. А роксоланы драться умеют. Тебе, наверное, нет равных.
– Несмышленый ты еще. Даже для самого сильного воина всегда найдется достойный противник. Я поведаю тебе одну древнюю легенду, что веками пересказывают старики в наших горах. Жили в одном горном селении три брата, – начал он. – Они до того были сильными, что, когда пастухи собирались на праздниках и затевали борьбу в честь бога Савра, никто не мог их одолеть. Местные юноши даже не вызывали их на поединок. Что толку, все равно на спине окажешься, а то и шею свернут. Возгордились братья. Старший и говорит младшим: «Что мы друг с другом вечно силой меряемся? В округе нет никого сильней нас. Давайте перейдем через перевал и поищем достойного противника». «Давай поищем, – согласились младшие братья. – Все равно не найдем никого сильнее». Поутру братья собрали котомки с сыром и лепешками. Закинули котомки за плечи и пошли к перевалу. Попали они в другую страну. Кругом деревья небо подпирают. Трава выше головы, а пчелы величиной с ворону. Удивлялись братья. И вдруг видят, навстречу им идут три великана. Братья им по пояс. «Что надо вам тут, карлики?» – спросили великаны, да так, что братья чуть не оглохли. Ответил старший: «Мы самые сильные в наших горах. Нет нам равных в борьбе. Вот, пошли искать людей сильнее». Рассмеялись великаны, да так, что горы задрожали. «Мы самые сильные», – сказали они. – А вы теперь будете невольниками служить. Пасти наших овец и делать нам сыр». Схватили братьев и связали. Идут великаны, радуются неожиданной добыче. Как вдруг перед ними выросли два толстых высоких столба. Подумали, что это стволы столетних кедров. Но это оказались ноги огромного человека. Был он выше великанов на сто локтей. В его густой бороде птицы вили гнезда. Глаз у него один, второй выбит. И рука только одна. «Зачем карликов мучаете?» – грозно проревел он и уцелевшей рукой схватил за шиворот всех трех великанов, вышвырнул их в пропасть. «Кто вы такие?» – спросил он у братьев, когда те освободились от пут. Братья ему рассказали, кто они, и поведали, что отправились по свету искать самого сильного человека. Видать, уже нашли, потому как сильнее их спасителя никого нет. «Эх вы! – посмеялся гигант. – Не найдете вы самого сильного. И я не самый сильный». «Почему?» – удивились братья. «Видите, у меня глаз выбит, и рука оторвана? – спросил великан. – Однажды я еще с двумя своими братьями, как и вы, ходил в горах. Заблудились мы и попали в странное место: все нам показалось огромное. Застала нас гроза. Спрятались в пещере. А когда гроза прошла, выглянули, и увидели: это вовсе не пещера, а глазница черепа горного барана. Слышим, земля сотрясается так, что с вершин камни срываются. И тут к нам подходит пастух. Огромный. Голова его в облаках прячется. Камни под его ногами в песок рассыпаются. Заметил он нас и решил изловить. Мы обратно в череп попрятались. Тогда он пальцем нас пытался выковырнуть. Вот тогда мне руку оторвал и глаз выколол. А ту кто-то как закричит на него, да так, что горы ходуном заходили: «Опять озорничаешь? – гремит голос. – Вот поймаю тебя и на солнышко закину». Испугался пастух и убежал в страхе. Кто нас избавил от смерти, мы так и не разглядели, потому, как он до того огромен был, что стоял за горами, а тело его скрыли облака. Так, что идите домой и не ищите больше самого сильного», – закончил рассказ Фидар. – Вот так, Исмен, никогда не хвастайся силой, но и на других силачей не смотри, как на непобедимых.
Половина багрового шара осталось торчать над виднокраем. Редкие облака оранжевыми пятнами застыли на небе. Холодный ветер усиливался.
– Впереди кочевники идут, – заметил Исмен.
Фидар вгляделся.
– Похоже на то. Только скота не видно – одни телеги. Это не кочевники. Торговый караван.
Они подъехали ближе. Длинная вереница тяжелых повозок медленно ползла по дороге. В повозки были впряжены по паре сильных волов. Колеса высокие, но не сплошные, как у кибиток, а с толстыми спицами. Исмен удивился, когда заметил медью оббитые обода. Роскошь!
Караван возглавляли двое кочевников на низких коренастых лошадках. Кочевники и сами были под стать своим скакунам: невысокого роста, но широкоплечие. Островерхие шапки из овчины на головах. Кожаные грубые куртки. Мягкие кожаные сапоги, перетянутые крест-накрест шнуром. Анаксириды33, вытертые на коленях. За спинами торчали гориты, в руках короткие копья.
Заметив путников, кочевники двинулись к ним. Два крепких охранника в длинных персидских рубахах тонкого льна, с короткими копьями и круглыми деревянными щитами отделились от каравана и поспешили следом.
– Вы из какого племени? – крикнул один из кочевников.
– Мы не из этой степи, – ответил Фидар. – Идем к Дону. Я из аорсов.
– Из аорсов? – удивился кочевник. – Далеко же тебя занесло. Эти степи теперь принадлежат языгам. Мы из клана Белых Зайцев. Сопровождаем караван персидских торговцев.
– Что надо аорсам в нашей степи? – спросил второй кочевник.
– Мы с миром, – успокоил их Фидар.
– Коли с миром, проезжайте дальше. Вон там, возле реки становище роксоланов.
– Я так и сделаю, но прежде хотел бы переговорить со старшим караванщиком.
– Зачем тебе старший? – К охранникам подошел высокий мужчина в длинной одежде, расшитой пурпурными нитями. Раньше Исмен никогда не видел рубахи из такой тонкой ткани с красивым узором по краю. Матерчатый широкий кушак украшали кисточки. Сапоги кожаные, высокие с острыми загнутыми носами. Лицо светлое, с большим горбатым носом, в обрамлении густой, аккуратно подстриженной бороды.
– Дело есть к нему.
–Я веду караван.
– Вы же идете в город Танаис34, – догадался Фидар.
– Возможно, – уклончиво ответил старший.
– Будете проходить через город Артар.
– Это надо у наших провожатых осведомиться, – Он вопросительно взглянул на кочевников.
– Завтра к вечеру, если ничего не случиться, попадем в Артар, – доложил кочевник. – Город языгов. Владеет им клан Оленя.
– Я хочу попросить, чтобы вы доставили тело воина в Артар, – сказал аорс.
Один из кочевников приблизился к Исмену, внимательно оглядел тело, лежащее поперек коня, откинул край плаща, закрывавшего голову, и посмотрел в лицо убитого.
– Это же…, – отшатнулся он. – О, Савр побеждающий!
– Кто там? – второй кочевник подъехал к нему. – Орик из клана Оленя, – узнал он. О, Боги! Кто его убил?
– Я, – просто ответил Фидар. – Да не гляди на меня, как волк на быка. Мы бились честно. Беру Савра в свидетели.
– Нам то что, – глухо ответил один из кочевников. – Мы из другого клана.
– За что ты его? – спросил старший торговец.
– Наше с ним дело, – нехотя ответил Фидар. – Не дрожи. Я не разбойник.
– А чем докажешь? – не поверил ему караванщик.
Фидар протянул ему маленький мешочек из тонкой кожи.
Торговец взял мешочек, распустил шнурок и высыпал содержимое на ладонь. Глаза его вспыхнули.
– Ого! Золотые монеты. Из Ольвии. На это можно купить не меньше ста амфор зерна.
– Они твои, – сказал Фидар. – Были его, теперь твои. Я ни одной не взял.
– За что платишь? – не очень охотно согласился торговец, пересыпав монеты обратно в мешочек.
– Доставь тело в город Артар.
– А меня там не порубят на куски?
– Нет. Скажи, что Фидар-ксай убил Орика в честном бою. Да вот, твои провожатые подтвердят: я поклялся Савром.
Торговец колебался, но золото так и жгло руку.
