Сергей Анатольевич Корт
Смерть ниоткуда
1
День выдался ненастный. Низкие, свинцовые тучи медленно ползли прочь, орошая землю противным, моросящим дождичком. Ко всему прочему, резкими порывами налетал ветер, гоня по земле неповоротливые, смешанные с грязью прошлогодние листья и мусор.
Труп лежал на обочине, лицом вниз. Туловище и голова покоились в чахлой придорожной траве, а ноги находились на асфальте. Крови не было видно, она смешалась с водой и грязью. В правой руке мертвеца был зажат пистолет – несколько стреляных гильз валялись неподалёку: как видно, он пытался застрелить нападавшего…
Я сидел в патрульной машине и наблюдал, как судмедэксперт копошится над телом. Озябший полицейский, который охранял труп до нашего прибытия, подняв воротник куртки, медленно бродил туда – сюда, пряча лицо от ветра, пытаясь приободрится и не скиснуть окончательно. Два дюжих санитара, выкатив носилки и бросив поверх черный, зловещий мешок, спрятались от непогоды в недрах фургона.
– «Какую сенсацию принесет мне это убийство?» – с грустью думал я. – «Не успел приехать, и нате вам, получите…»
Док закончил осмотр и дав знак санитарам, направился ко мне. Усевшись рядом, он снял очки и слеповато щурясь, смотрел на меня, машинально протирая линзы батистовой тряпочкой, извлеченной из нагрудного кармана. Судя по его лицу, он был в крайней степени растерянности.
– Что-то необычное? – спросил я, мельком поглядывая на санитаров, которые убирали в мешок тело.
– Я уж не знаю, как и сказать…
– Говорите, как есть.
– Невероятно, – чуть слышно произнес он. – И это тем более немыслимо, что однажды уже было.
Должно было произойти что-то сверхъестественное, чтобы док, перевидавший на своем веку сотни смертей, не решался произнести вслух свои соображения.
– У меня создалось такое впечатление, словно этого несчастного…, – он не договорил, а только преданно, как собака, смотрел мне в глаза.
– Что, что с ним произошло? – заорал я на него. Меня начала выводить из себя эта манера недоговаривать.
– Словно… Словно его разорвало какое-то огромное существо. Размером не меньше, чем с медведя, – теперь он говорил быстро, как будто опасался, что его перебьют. – и у этого существа чрезвычайно длинные и острые когти. Я не знаю подобных тварей, существующих на земле, – едва слышно закончил он.
Настало мое время прийти в замешательство. Я ожидал всякое, но такое…
– Наверное вы ошибаетесь, – беззаботно сказал я. – Быть может он потревожил медведицу, и она его задрала. Такое ведь возможно, а?
– В том то и дело, одежда не повреждена. Да и медведи здесь не водятся.
– Да, – глупо ухмыляясь, начал я. – Может быть мишку специально прислали сюда, чтобы он сделал свое грязное дело, а жертву предварительно раздели: мол, господа полицейские, вам в жизни не узнать правды, какие мы хитрые!
Я нес всю эту чушь, понимая, что судмедэксперт вряд ли ошибся; я только зря подтрунивал над ним. Конечно, воспринимать всерьез, что бедолагу задрало неизвестное существо, да еще при этом каким-то образом залезло под одежду, нет оснований, здравый смысл противоречит этому. Тем не менее, человек погиб, и мое дело, детектива убойного отдела Дэвиса Колонски найти убийцу. А начинать надо с нуля. Даже захудаленькая версия в голову не приходит. Загадка? Да, но вот решу ли ее, вопрос интересный…
Док снова стал самим собой: спокойный, собранный. Очки вновь водружены на нос.
– Я все тщательно исследую. Это займет много времени, так что, Дэвис, раньше, чем через неделю отсчета не жди. Знаешь, я все думаю о том, первом случае, да ты, наверное, знаешь о нем. Я исследовал ту жертву вдоль и поперек, но ничего особенного не обнаружил. Мистика какая-то.
– Еще не успел как следует ознакомится, я ведь с трапа самолета и прямо сюда.
– Не имеет значения, – док холодно попрощавшись, вылез из машины и побрел к фургону, где его нетерпеливо ждали, чтобы побыстрее уехать.
Когда фургон исчез за поворотом, за руль патрульной машины сел сержант. Он был насквозь промокший, с его плаща маленькими ручейками стекала вода и в салоне вдруг стало холодно и сыро. Или это мне только показалось?
Я смотрел на проносящиеся мимо деревья, одинокие дома и все думал и думал. Мне было тоскливо, мрачные мысли лезли в голову. А ведь все начиналось не так уж и мрачно…
Смена подходила к концу, я уже собирался уходить домой, как ко мне заглянул Кирилл. Расплываясь в улыбке, он произнес несколько фраз и тут-же ретировался, дабы избежать объяснений:
– Тебя к шефу. Срочно.
Шеф был в благодушном расположении. Он сидел за массивным столом и читал чей-то рапорт. Увидев меня, он отложил бумаги и по-отечески предложил мне присесть. Это был дурной знак. Значит выкристаллизовывается работенка, с которой никто не может справится, кроме меня, пойми меня правильно, ты ведь лучший детектив и так далее, и так далее… Обычный ход начальника, когда надо замаслить подчиненного перед тем, как свалить на него архисложное дело…
На этот раз я не стал дожидаться комплементов, а сразу же пошел в наступление:
– Через два дня я в отпуске.
– Понимаю дружок, понимаю. – слащаво запел он. – Но это дельце тебе понравится, сам потом никому не захочешь отдать.
– Захочу, – решительно заявил я.
– Не спорь со мной.
– Не имеете право.
– Имею, имею, – заулыбался шеф, чувствуя, что я начал сдаваться. – К тому же только ты и сможешь справиться.
– Почему?
– А потому, – начальник перестал улыбаться. – Наши коллеги из провинциального городка Кивгод просят помощи. У них там серия загадочных и страшных убийств. Местная полиция сбилась с ног, но даже зацепки не нашли. И вот поэтому, туда поедешь ты. А отпуск придется отложить до лучших времен. – Шеф полез в ящик стола и на свет божий извлек два конверта: один большой, размером со стандартный размер бумаги, а другой поменьше, обычный почтовый, чем-то плотно набитый.
– Здесь, – он показал на большой конверт, – рапорты полицейских в том объеме, чтобы ты разобрался что к чему. А здесь, – жест в сторону пухлого пакета, – билеты на самолет и командировочные. Самолет через два часа. Вы свободны, капитан.
И вот я здесь, в глухом, далеком городишке по названию Кивгод, отрезанным практически от всего мира. Единственное шоссе, затопляемое по весне и осени так, что даже спецтехника не может пройти, да небольшой аэропорт – вот и вся связь с большой землей. На весь этот населенный пункт два полицейских участка, один из которых располагается в торце здания городского суда. Помимо служителей фемиды и полицейских в этом здании ютится так же прокурор бок о бок с юридической конторой.
Но, даже этого было более, чем надо – преступности практически нет, так, иногда, пошалит молодежь, но все этот мелочи. Если здесь и бывали самые настоящие мафиози, да только в качестве отдыха они выбирали этот заштатный городишко, когда у себя дома чувствовали задницей, что запахло жареным и надо срочно залечь на дно и не высовывать носа. Вот и отправлялись сюда, переждать опасность, пока их шестерки разруливают ситуацию. Здесь они вели себя тихо и мирно, ни тебе разборок, ни наркотиков – как видно берегли городок для себя любимых – оазис, так сказать среди убийств и прочих преступлений большой земли.
И вдруг, как гром среди ясного неба – убийство местного банкира, человека известного и всеми уважаемого. По заключению судмедэкспертов – задушен. Прямо у себя в офисе. На глазах у пораженных подчиненных и клиентов. И ведь что самое странное, не странное даже, а жуткое: никто на него не набрасывался, даже не прикасались к нему. Он просто встал, схватился за горло, словно пытаясь снять с себя невидимую удавку и через минуту безуспешной борьбы самим с собой, рухнул навзничь. Прибывшие медики констатировали смерть от удушья. На шее был виден отчетливый след от тонкой бечевки…
Не успели жители прийти в себя после мистического убийства, как происходит новое: убит мэр. Ему просто свернули шею. И никаких следов борьбы и присутствия преступника. Следом за ним странное самоубийство: молодой парень, обвиненный в грабеже, но оправданный, выйдя из зала суда вешается на ближайшем дереве, а на груди помещает лист бумаги, где собственноручной надписью: «Нет мне прощения за содеянное!» А ведь во время суда он смеялся в лицо жертве!
Не успели газеты взахлеб рассказать о самоубийце, как происходит новое преступление: в пустующем номере отеля находят буквально разорванное тело официанта. И снова никаких следов проникновения посторонних лиц. Ведь не сам же себе он разорвал грудь…
И вот теперь, словно специально подготовленное для меня преступление. Если верить словам дока, смерть эта очень похожа на кончину в отеле. Не плохо для начала, будь оно все неладно!
Из задумчивости меня вывел сержант, бесцеремонно толкнув в бок.
– Приехали, – прогудел он мне в самое ухо.
Я открыл глаза. Машина стояла напротив входа в полицейский участок. Дождь усилился, теперь он барабанил по крыше машины, «дворники» едва справлялись со своей работой. Начало темнеть, зажглись первые фонари. Редкие прохожие, кутаясь в плащи и прячась под зонтами, спешили по своим делам.
Пока я направлялся к кабинету комиссара криминальной полиции, в мозгу крутилась неприятная мыслишка, а не бросить ли все это к чертовой матери, мол, расхлебывайте сами, а я умываю руки, ибо привык иметь дело с преступниками из крови и плоти, а не гоняться за призраками, которые ко всему прочему обладают нечеловеческой силой и страстью к показной кровожадности. Зайдя в кабинет и представившись, я чуть было не сходу высказал все свои соображения, но вовремя осекся.
Ибо комиссар, здоровяк каких поискать, был в подавленном состоянии. Это было видно по его лицу: красные от бессонницы глаза, мешки под ними, плотно сжатые обескровленные губы, глубокие бороздки морщинок на лбу. Кивком головы приказав мне сесть, он указал на собеседника, от которого я его отвлёк.
– Кстати сказать, Дэвис, познакомься, это твой напарник, Крис Гайвер. – медленно произнес шеф, не глядя на меня.
Детектив Крис был невысокого роста. На вид ему было не более тридцати лет. Скуластое лицо, плотно сжатые тонкие губы и глаза – серые, непроницаемые глаза смотрели на меня с какой-то затаенной ненавистью и пренебрежением. Это чувство усиливалось от хищно изогнутого тонкого носа – и мне даже на мгновение показалось, что он сейчас начнет клевать им – но, Гайвер, лишь коротко глянув на меня, повернулся к комиссару.
– Итак, что мы знаем про убитого? – спросил шеф.
– В отличии от прославленного детектива, которого нам дали в помощь, – медленно растягивая слова, словно смакуя их, произнес Крис Гайвер, – я не поехал на место преступления, потому как знал, что мне там делать нечего. Я просто сел за компьютер и установил личность погибшего. – Крис говорил это таким ядовитым тоном, что казалось он сейчас забрызжет ядом. – Присланная фотография и знание полицейских паролей помогли мне в этом.
– Ближе к делу, – нетерпеливо сказал комиссар. – Пока я кроме самовосхваления ничего не слышу.
– Итак, – напыщенно ядовитым тоном продолжал Крис, – убитого звали Вильям Бурко, сорока пяти лет. Интересная личность. Был генеральным директором банка «Интернацианаль». По оперативным данным занимался отмыванием денег. Последний год перенес свою деятельность на наш городок: здесь он организовал филиал. Имел несколько арестов, но обвинений ни по одному так и не было выдвинуто. Официально считается законопослушным гражданином. Исправно платит налоги. При все этом, спецслужбы многих стран пытаются взять его с поличным, потому как все пути вели к нему, но он всякий раз выходил сухим из воды. Одним словом – профессионал. Среди его клиентов торговцы оружием и наркотиками. ФБР до сих пор не верит в его смерть. Отправили к нам агентов, чтобы лично удостовериться в факте и исключить всякую ошибку.
– А как насчет остальных жертв? – спросил я. – Каков их послужной список?
– Все имеется здесь, – Крис постучал указательным пальцем по разноцветным папкам, лежащих перед ним.
Я взял наугад одну и раскрыл ее. Дело о насильственной смерти Джона Солсбери, мэра города Кивгод. Ничего нового о том, чего я не знал. Обнаружен вечером у себя дома. По заключению патологоанатомов, смерть насильственная. Следов нет. Вообще никаких. Как будто он сам себе шею свернул. Что еще? На посту мэра проработал не полных три года. Профессор международной экономики и финансов. В незаконных аферах замечен не был. Считался преуспевающим политиком. Пророчили повышение на федеральном уровне. Короче говоря, считался положительным со всех сторон.
– «Если дело так дальше пойдет, я буду топтаться на одном месте», – невесело подумал я, швыряя папку на место.
– Итак, ваше мнение дорогой Дэвис Колонски, – спросил комиссар. – Что вы обо всем этом думаете?
– Дрянь, – коротко ответил я. – Смердящая дрянь.
– Вы еще можете шутить, – невесело произнес шеф, – а я за последнюю неделю даже улыбаться разучился.
– Что, у прославленного сыщика других идей нет? – насмешливо спросил Крис, смакуя каждое слово. Великолепно дорогой друг, просто великолепно.
У меня появилось желание как можно сильнее врезать по этому крючковатому, наглому носу, но вместо этого я лишь как можно любезнее произнес:
– Может быть вы, Крис, достигли больших результатов. Я-то только приехал, а вы были здесь всегда. А вот результатов что-то не особо заметно.
У Гайвера задрожал подбородок. Он бросил на меня испепеляющий взгляд и сквозь зубы угрожающе процедил:
– Поживем, увидим…
– Взаимные оскорбления не лучший повод для работы, – властно сказал шеф. – Все мы устали, все вымотаны, но не забывайте, что отныне вы напарники. На сегодня хватит. Дэвис, возьми папки и на досуге почитай. Вдруг заметишь, что мы упустили из внимания. Свежий взгляд всегда полезен.
Я встал, сгреб папки и сунул их под мышку. Покидая кабинет, на прощание я смерил Криса Гайвера уничтожающим взглядом и вышел вон. Расписавшись у дежурного офицера за документы, которые я уносил с собой, я направился в отель «Олимпик», где мне был забронирован номер и где я еще не успел побывать с момента прибытия в этот городок.
2
Не успел я войти в холл «Олимпика», как ко мне подскочил администратор. Он был весь какой-то прилизанный и излишне суетливый. Его лицо выражало лишь преданность и угодливость. Заискивающе глядя мне в глаза, он елейным тоном поинтересовался:
– Какой номер желает господин?
Я достал удостоверение.
– Ах, да, да, – запричитал он, вчитываясь в каждую строчку. – Ваш номер восемнадцатый, второй этаж, налево. Надеюсь, вам понравится, и вы у нас останетесь подольше.
Меня передернуло. Последняя фраза звучала двусмысленно. Администратор, глянув на меня, осекся. Вручив ключ и кивком головы указав на лестницу, он крикнул коридорного, чтобы тот незамедлительно проводил меня.
Коридорный, долговязый малый, мелкими шажками шел впереди, то и дело оборачиваясь и предупреждая меня по всяким пустякам. Не знаю, что он там себе подумал, но обращался он со мной, как со слепым. Когда мы пришли к дверям номера, служащий пытался проскользнуть вперед меня.
– Э, нет, дорогой мой, – сказал я, за шиворот выдворяя не в меру ретивого коридорного. – Здесь я уж как ни будь сам. – И чтобы как-то искупить свою грубость, с которой я его так бесцеремонно выпроводил, я достал мелкую банкноту и протянул ему.
Реакция служащего привела меня в замешательство. При виде денег, долговязый малый вздрогнул и отступил на шаг, пряча руки за спиной. Вся его поза дышала ужасом, но, однако же глаза – глаза смотрели жадно. Жадность и страх перемешались в его душе. Чуть не плача, срывающимся голосом он произнес:
– Как можно, господин. Я всего лишь выполняю свои обязанности. – коридорный предпринял попытку скрыться.
Поведение служащего меня заинтересовало. С той-же стремительностью, с какой я его выгонял, я затащил его, упирающегося, в номер и усадил в кресло. Когда он чуть успокоился и смирился со своим положением, я спросил его:
– Что, черт побери, здесь происходит? Сначала не в меру обходительный администратор, но его понять можно, сейчас не сезон, а теперь вот не в меру честный коридорный. Что все это значит?
– Вы же полицейский, – жалобно промямлил он.
Он врал. Врал самым наглым образом.
– Что-то я не припомню, чтобы наказывали за это.
– У нас никто не берет чаевые.
– Что?!
– Понимаете, – плачущим голосом продолжал малый, – раньше у нас было как везде. Но после того случая… – Он тыльной стороной ладони оттер слезы и уже спокойнее продолжал: – Тот официант, вы должны знать о нем, он был один из тех жертв…
– Как его звали?
– Натан. Доде Натан.
Я взял папки, что минутой назад бросил на стол и просмотрел их. Обнаружив искомое, я прочел: Доде Натан, официант ресторана при отеле «Олимпик». Исполнительный. Нареканий от начальства не имел. Разведен. Проживал с матерью. Обнаружен в пустующем номере вышеназванного отеля.
– Как я понимаю, трагедия произошла в вашу смену? Расскажите мне подробнее.
– В тот день я как обычно сидел на своем посту. Я видел, как Натан поднимался на третий этаж. Я еще тогда спросил его, зачем он идет туда, но он ничего не ответил и прошел мимо меня. В тот момент я не обратил на это внимание – мало ли что ему там понадобилось… И вот значит, сижу я, а время было позднее, наверное, начало десятого, сейчас уж точнее и не припомню. И вдруг, сверху раздается жуткий, душераздирающий вопль.
– Сколько прошло времени между встречей и криком?
– Минуты три, не больше.
– Хорошо, продолжайте.
– Я нажал тревожную кнопку и сразу-же бросился наверх. Крики раздавались из тридцать пятого номера. Я толкнул дверь, но она оказалась запертой.
Из соседних номеров стали выглядывать испуганные постояльцы, они спрашивали меня, что случилось, предлагали вызвать полицию и несли прочую чушь, но никто из них не осмелился покинуть свое убежище. А вопли продолжали издаваться из-за двери. Я попытался выломать дверь.
– Но ведь должен быть запасной ключ.
– Он имеется, но в тот момент я даже не вспомнил об этом. Да и времени у меня не было, чтобы бегать за ним. Так вот, когда я начал осуществлять задуманное, мне на помощь пришел ваш коллега – кажется он пришел сюда с проверкой паспортного режима. Он прибежал откуда-то снизу и в руках у него был револьвер.
– Как его звали?
– Не помню. Точнее, не знаю. В тот момент мне было как-то не до этого.
– Продолжайте.
– Пока мы ломали двери, я слышал только вопли – сначала пронзительные, затем захлебывающиеся. Когда мы наконец-то выломали эту чертову дверь, перед нашим взором предстала жуткая картина: Натан лежал на полу, лицом вверх, в огромной луже крови. Рубашка была цела, а под ней… когда я её расстегнул… Господи ты боже мой, тогда он был еще жив…
– Кто ни будь еще был в комнате?
