Сергей Александрович Арьков
Кредо холопа
Глава 1
До того, как быть втянутым в тайную войну, сотни лет ведущуюся между секретными обществами опричников и стрельцов, Гриша Грязин вел вполне себе обычный образ жизни. Ни о каких опричниках или стрельцах Гриша никогда не слышал, потому что в школе учительские речи смело пропускал мимо ушей и учебников не читал: знал заранее – все равно аттестуют, никуда не денутся. Из всех стрельцов знал только Колю Скунса (Коля получил свое прозвище за могучий ядреный аромат, источаемый его ногами). Коля никогда не имел своих сигарет, и вечно стрелял их у всех вокруг.
Учился Гриша плохо, но не уровень успеваемости определил его дальнейшую судьбу, а платежеспособность родителей. Денег на оплату ВУЗа и взятки преподавателям у них не было, так что Гриша, отмотав положенный срок в рядах вооруженных сил, вернулся домой и устроился грузчиком.
По правде сказать, Гриша ни о каких карьерных высотах и не мечтал, учиться не хотел, а хотел он, чтобы все мыслимые блага обрушились на него в полном объеме и сразу. Однажды Грише приснилось, что он нашел в лифте ничейный чемодан, полный долларов, и Гриша, не приходя в сознание, испытал самый яркий организм в своей жизни.
У Гриши была подруга Маша, работавшая продавщицей в ларьке на автобусной остановке. Ничего на свете Гриша так не боялся, как того, что подруга может от него забеременеть. Вместе с Гришей работал молодой человек, чей долг по алиментам уже перевалил за сотню тысяч. Львиная доля заработка несознательного отца отходила в пользу потомства, оставшихся крох едва хватало на пиво и сигареты. Наблюдая жуткую участь напарника, Гриша впал в такую паранойю, что последние два месяца любил подругу исключительно в тыл. Страх перед возможными алиментами был столь велик, что даже презерватив уже не внушал никакого доверия.
График работы у Гриши был щадящий – два через два. То есть, два дня он самоотверженно трудился по двенадцать часов, а следующие два дня так же самоотверженно бездельничал. Гриша любил пиво и водку, не пренебрегал смешной травой. Гриша мечтал жениться на дочери богатого бизнесмена (желательно, чтобы сразу после свадьбы папаша богатой дуры склеил ласты), после чего зажить в свое удовольствие. Гриша был даже согласен на то, чтобы богатая невеста оказалась горбатой, хромой, жирной, кривоногой, прыщавой, лысой и вот с таким вот огромным носом. За большие деньги Гриша готов был жениться на ком и на чем угодно, и даже, если бы так повернулось, готов был выйти замуж. Только бы денег отвалили.
Гриша мечтал купить крутую тачку, поставить на нее оглушительно громкую музыку, неоновую подсветку под днище, нарисовать на капоте череп, на правом борту леопарда, на левом голую телку, на заднем бампере написать самое народное слово. А затем посадить в тачку трех блондинок, проехать по городу десять раз и повергнуть всех в пучину черной зависти.
Как-то раз Гриша и Колька Скунс сидели на балконе, и пили пиво. Денек был весенний, солнечный, голубое небо раскинулось от края до края горизонта. Внизу шумел город. По улицам шныряли машины, по тротуарам шли прохожие. Гриша, глядя на них сверху вниз, подумал, что вот было бы хорошо взять и плюнуть кому-нибудь из них на голову, а затем чисто конкретно поржать на эту тему. Затем, развивая мысль, подумал о том, что было бы гораздо прикольнее помочиться на пешеходов, оросить их всех уриной своей золотистой, и уже после этого чисто конкретно поржать.
Колька Скунс одним могучим глотком (Колька был тот еще поглотитель пива, на халяву мог выпить больше собственного веса) добил свою банку, смял ее в кулаке и небрежным движением швырнул вниз, на кого бог пошлет. Гриша с замиранием сердца проследил за траекторией полета снаряда, но смятая банка, к его огромному разочарованию, так ни в кого и не попала. Испытывая расстройство, Гришка подумал, что вот бы было замечательно наполнить презерватив водой, и сбросить его вниз. Нужно было сбросить вниз хоть что-нибудь, ведь они уже полчаса как не ржали.
– Сейчас бы негритянку, – мечтательно протянул Колька, и поскреб ногтями сокровенное.
Скунс уже давно грезил негритянкой. Была у него такая мечта. В городе имелось несколько точек, где негритянок сдавали в аренду, но у Кольки вечно не было денег. Помимо несбыточной негритянки у Кольки имелась еще одна страсть – игровые автоматы.
В прежние времена, до введения в силу преступного закона о запрете одноруких бандитов, Колька жил, как в раю. Не успевал получить зарплату, как тут же, за пару часов, спускал ее всю, до копейки, и, со спокойной душой, шел домой, к жене и детям. Детей у Кольки было двое, притом оба не его. Дети шли в комплекте с женой. Вместе с женой в комплекте шла и двухкомнатная квартира, так что дело того стоило.
Так вот, в прежние времена все было замечательно, но затем игровые автоматы запретили, и у Кольки осталась одна единственная радость – глубоко законспирированная точка на окраине. Добраться до игрового подполья живым уже было немалым подвигом. По пути туда и по пути обратно Кольку трижды встречали местные интеллектуалы, и вступали с ним в научный диспут. Последний диспут окончился потерей трех зубов, сотрясением мозга и художественной росписью всего лица в цвета национальной сборной. Впрочем, лобовое столкновение с чужими кулаками отнюдь не отшептало Кольку от игромании. Как и в прежние времена, он нес все добытые денежки одноруким бандитам. Колька мог себе это позволить. Жена получала детское пособие на двух отпрысков, а с учетом того, что отпрыски были питаемы китайской лапшой быстрого приготовления, денег на прокорм и пропой самой мамаши и ее очередного папаши вполне хватало.
Гриша, в отличие от друга, не любил игровых автоматов и не хотел негритянку. После визита к жрице любви (всю ночь искал самую дешевую, а после еще минут сорок торговался), у Гриши зверски чесалось кое-где, так что даже пришлось врачевать себя старым дедовским методом. Гриша вспомнил, как однажды дед выводил у кота блох. Кота засунул в полиэтиленовый пакет, оставил только голову снаружи, а в пакет напустил дихлофоса. Блохи на коте сдохли на третий день, кот на второй. Гриша поступил так же – обильно полил травмированную область старым добрым дихлофосом, притом употребил его в таком количестве, что через четверть часа из-под холодильника вышли строем двадцать три зеленых таракана и выбросили белый флаг. С тех пор Гриша категорически зарекся посещать проституток, какого бы цвета они ни были. Его вполне устраивала Машка. Ей, по крайней мере, не нужно было платить полторы тысячи в час, хватало двух обезжиренных комплиментов и баночки коктейля.
Породив звук, подобный грому небесному, Колька высморкался вниз, на головы прохожим, и хотел что-то сказать, но забыл что.
На работе у Гриши дела шли ни шатко, ни валко. Гриша изо всех сил старался шататься как можно меньше, но поваляться никак не удавалось. Постоянно приходилось таскать какие-то коробки, ящики, упаковки с минеральной водой. Гриша закономерно ненавидел физический труд, считал его уделом позорных лохов. Труд для Гриши был чем-то унизительным и противным. Всякий раз, когда Гришу заставляли работать, он дико злился. Дабы не держать зло в себе, Гриша выплескивал его на тех, по чьей вине ему приходилось напрягаться – на покупателей.
Больше всего Грише нравилось сморкаться в куриные окорока. Те приходили в магазин в больших картонных ящиках, все покрытые льдом, и Гриша, уличив момент, смачно плевал в ящик, а после ставил его в холодильник. Еще Гриша любил пропустить по всем промежностям палку-другую сервелата. Ну а насчет того, чтобы пукнуть на упаковку майонеза, это уже вылилось в добрую традицию, и Гриша, как-то раз, самозабвенно тужась, не рассчитал усилия, и сгоряча забрызгал продуктами жизнедеятельности целый стеллаж.
Вскоре случилась небольшая неприятность. Устав от анального однообразия Гришу бросила Машка. Гриша воспринял известие о разрыве отношений как настоящий мужчина – даже в лице не поменялся. Те же перемены, которые стараниями Гришиных кулаков произошли на Машкином лице, ей еще долго пришлось скрывать большим количеством косметики.
Жизнь неуклонно катилась туда, куда Гриша любил свою бывшую подругу. Таская ящики с зеленым горошком, Гриша думал о том, что рожден не для такого отстоя. Он не понимал, почему вся эта чернуха никак не заканчивается, и не наступает долгожданный хеппи-энд. Почему, всякий раз заходя в родной лифт, он обнаруживает там не кейс с миллионом долларов, а лужу зловонной жидкости известного происхождения? Почему еще не появилась богатая страхолюдина, готовая взять его в щедро оплачиваемые мужья? Почему, на худой конец, у него не обнаружился только что скончавшийся дальний родственник из Лондона, оставивший в наследство бедному родичу из голодной России сто миллионов денег?
Гриша остро чувствовал, что рожден для большего. Он видел себя за рулем крутого спортивного кабриолета, с крутой мобилой и в крутом прикиде, а рядом бежала Машка, и, заливаясь горькими слезами, униженно просила прощения.
– Вот бы уехать куда-нибудь далеко, – как-то сказал он другу Кольке, когда они пили пиво на балконе.
Колька с посвистом и треском пустил ветры зловонные, счастливо улыбнулся, и спросил:
– Куда?
– Да куда-нибудь, – уронив голову, мрачно пробормотал Гриша. – Куда-нибудь, где классно. Где, блин, работать не надо.
Колька подумал, подумал, еще разок прогремел низом, и вдруг вполне разумно высказался.
– Везде надо работать, – произнес он наставительно. – Не будешь работать, не будет денег. Не будет денег, придется....
Тут Колька сунул в рот сосиску, которыми он закусывали, и стал имитировать оральный секс. Глядя на весело ржущего друга, Гриша помрачнел еще больше. Он и сам понимал, что без денег придется сосать, притом совсем не факт, что лапу. Но неужели же во всем мире нет такого места, где можно жить сыто, пьяно, и при этом не ходить на работу?
В общем, Гриша Грязин жил самой обычной скучной жизнью, но вот однажды она самым неожиданным образом прервалась. Случилось это в пятницу вечером. Гриша честно отпахал двенадцатичасовую смену в супермаркете, и домой возвращался затемно, слегка подшофе. Впереди его ждали два выходных, карман отягощала зарплата за прошлый месяц. Богатый и счастливый, Гриша твердо решил в эти же выходные подцепить новую подругу, не такую дуру, как Машка, а нормальную.
На улице уже стемнело, пешеходов было мало. Гриша шел, насвистывая. Хулиганов он не боялся. В кармане у него покоилось травматическое оружие невиданной силы – пакет с дерьмом. В прежние времена Гриша таскал то кастеты, то ножи, но все это оказалось неэффективным. Тогда один умный человек посоветовал ему применить против хулиганов дерьмовое оружие возмездия. И в ходе первых же испытаний новое чудо-оружие доказало свою эффективность. При виде кастета хулиганы только возбуждались, вид ножа вызывал новую вспышку агрессии, но когда они, такие крутые и реальные, вдруг оказались с ног до головы в анализах, гнуть пальцы веером и выяснять, у кого писька длиннее, парням резко расхотелось. Гриша трижды использовал фекальную бомбу, и все три раза успешно. Лишь однажды оружие его подвело, когда пакет с каловой массой раздавили у него в кармане в переполненном людьми автобусе. Дело было летом, в страшную жару, в автобусе было душно, как в преисподней, и когда, лишенная полиэтиленовой оболочки начинка начала интенсивно благоухать, сделалось, мягко говоря, некомфортно. А когда на его шортах вокруг кармана расплылось большое коричневое пятно, Гриша был вынужден спешно сойти на ближайшей остановке, дабы не пасть жертвой народного самосуда.
Так вот, Гриша шел, шел, весь в предвкушении долгожданных выходных, и вдруг в глазах у него потемнело, а сам он начал падать на тротуар. Подозревая недоброе, Гриша, из последних сил, рванул из кармана гранату, и швырнул ее наугад, уже вслепую. До гаснущего слуха долетел крик, полный непередаваемого омерзения:
– Он в меня каким-то говном кинул! Блин! Настоящим говном! Всю куртку измазал, смотри!
Второй голос резко ответил первому:
– Пойдешь пешком! А этого грузите в тачку.
Гриша успел подумать, что это, вероятно, тщательно спланированное похищение, и его, скорее всего, теперь пустят на органы, а затем сознание его отключилось. Вопреки ожиданиям жертвы – не навсегда.
Глава 2
Когда Гриша вернулся в мир живых, первым, что он увидел, оказалась физиономия какого-то незнакомого мужика. Физиономия была бородатая, лохматая и недружелюбная. Не вникая в подробности, Гриша для себя сразу решил, что этот мужик отныне его враг номер один.
– Он очнулся, – прозвучал рядом незнакомый женский голос.
Гриша медленно повернул голову. По другую сторону стола, на котором он лежал яко труп хладный, стояла шикарная девица и таращилась на него с нездоровым любопытством. Гриша сразу понял, что влюбился. По сравнению с незнакомкой, Машка нервно курила по всем параметрам.
– Григорий Грязин, вы меня слышите? – спросил бородатый мужик, обращаясь явно к нему.
– Он еще не полностью отошел от препарата, – заметила девушка. – Ему нужно время.
– У нас нет времени! – сердито отрезал бородатый. – Если мы не отыщем артефакт до известного срока, произойдет катастрофа. Ты это знаешь не хуже меня, Ярославна. Делай все, что хочешь, но приведи это тело в работоспособное состояние.
– Если мы угробим его, он ничем нам не поможет, – покачала головой Ярославна.
Гриша, хоть и был не семи пядей во лбу, даже не пяти, да и, пожалуй, не трех, все же кое-что сообразил. Девушка, которую звали, как выяснилось, Ярославной, пыталась защитить его, а вот бородатый урод явно желал проделать над ним нечто болезненное. Гриша никому такое не прощал. Бородатый не оказался исключением – его тоже не простил.
– Григорий Грязин, – заговорил бородатый мерзким высокомерным тоном, каким обычно разговаривали с быдлом так называемые хозяева жизни, высовывая свои наглые рыла из окон дорогих иномарок, – мы похитили вас, потому что вы можете оказаться нам полезны. Так уж вышло, что только вы можете выполнить одно весьма важное поручение, и если вы все сделаете правильно и в срок, то получите щедрое вознаграждение. Если же нет....
Бородатый сделал паузу, но договаривать и не требовалось. Гриша, обожавший выпуски криминальных новостей, и сам все понял: его насильно склоняли к бездуховным половым забавам. Бородатый извращенец почти прямым текстом поставил ему ультиматум: или он, Гриша, согласится на роль овечки в зоо-порно-триллере «Забавная ферма», или он все равно будет сниматься в кино, но не по любви, а по принуждению. Гриша всегда знал, что мир кишит извращенцами, но не думал, что однажды сам окажется в их лапах.
– С нами лучше сотрудничать, – намекнул бородатый. – Мы очень влиятельная....
Бородатый погнал колотить понты, но Гришу трудно было запугать гнилым базаром. Он стремительно вскочил на ноги и засветил бородатому кулаком в глаз. Тот закричал и упал на пол. Гриша, ощущая боевой азарт, подбежал к поверженному врагу и пустил в ход ноги.
– Охрана! – выл бородатый.
– С ноги! – восторженно закричал Гриша, и пробил извращенцу пяткой в лоб.
– Прекратите! – воскликнула Ярославна, не пытающаяся, впрочем, лезть в драку.
– Номерок дай. Созвонимся! – предложил Гриша, топчась на бородатом извращенце, как на коврике. – Меня Гриша зовут. Тебя как?
– Ярославна.
– Типа имя красивое. И сиськи ничего. Любишь сосиски в тесте? Давай типа на выходных сгоняем в закусочную «У Арифа». Я угощаю! Сосиски в тесте там классные, и чай всего по червонцу. Крепкий. Ариф больше чем на пять стаканчиков один пакетик не использует. И даже сахар кладет… иногда.
Гриша понял, что пора откланяться. Он познакомился с красивой девушкой, наказал бородатого извращенца, и теперь пришло самое время покинуть это место. Выдав бородатому прощальный пинок по печени, Гриша рванул к двери, но та вдруг распахнулась ему навстречу. В дверях стояли двое крепких мужиков. Один из них смотрел на Гришу спокойно и буднично, по-деловому, а вот второй буквально разделывал его взглядом.
– Это ты, пидор, в меня анализами кинул? – закричал он, выхватывая из кармана шприц.
Гриша сразу все понял: вначале посадят на иглу, а затем продадут в сексуальное рабство. Но предварительно вырежут все пригодные на продажу органы.
Гриша метался по комнате, два агрессивных незнакомца преследовали его. Старый извращенец корчился на полу и что-то хрипел, Ярославна прижалась к стене и старалась не мешать сафари.
Недолго Грише удалось побегать. Громилы схватили его, скрутили, и воткнули в тело сразу два шприца. Тот, что гнал какую-то пургу про анализы, злобно прорычал Грише в ухо:
– За новый костюм ответишь! Знаешь, сколько он стоил? А ведь выбросить пришлось.
Гриша хотел ответить незнакомцу, конкретно хотел называть ему адрес, куда бы тому неплохо было бы прогуляться, но тут перед глазами все померкло, и Гриша опять отключился.
Очнулся он спустя неизвестное время, все на том же столе, но уже связанный. Тот факт, что его связали, Грише польстил: связали – значит уважают.
Перед столом стояли все те же лица – бородатый и Ярославна. Физиономия бородатого была расписана красиво и талантливо, он болезненно морщился и охал.
– Григорий Грязин, – заговорил он, – вы ведете себя неразумно. Я же уже сказал вам, что мы очень влиятельная организация....
Гриша дернулся – так и подмывало навалять бородатому повторно, но ремни, стянувшие его руки и ноги, держали крепко. Мужик, впрочем, все равно в страхе шарахнулся от стола. Гриша самодовольно улыбнулся – точно уважают.
– У вас нет выбора, – трусливо проблеял бородатый. – Или вы будете с нами сотрудничать, или вас ждет смерть.
Прозвучали конкретные угрозы, и Гриша призадумался. Умирать ему не хотелось, но и впутываться невесть во что тоже. Он уже догадался, что все эти люди – наркомафия, а ему хотят навязать роль наркокурьера. Это чтобы он в своей прямой кишке двадцать килограмм героина перевез через границу. Гриша для себя решил так: надо притвориться, что согласен, но при первом же удобном случае набить бородатому морду и дать деру в ближайшее отделение полиции, а там уже сдать всю преступную группировку. Всю, кроме Ярославны. На нее у Гриши имелись другие планы.
– Согласен, – проворчал он. – Что надо делать?
– Вот видите, – самодовольно произнес бородатый, обращаясь к Ярославне. – Контакт налаживается. Главное сразу обрисовать человеку его перспективы.
«Отлупить бы тебя, падлу, бейсбольной битой» – страстно возмечтал Гриша.
Бородатый, между тем, вновь обратился к Грише.
– Скажите, – произнес он, – вы что-нибудь когда-нибудь слышали о параллельных мирах?
Гриша уставился на бородатого с лютой злобой. Он терпеть не мог, когда какой-нибудь перезрелый ботаник начинал умничать в его благородном присутствии. Грише сразу начинало казаться, что его пытаются обидеть, нарочно произнося слова, значения которых он не знает. А обид Гриша не прощал. Никому и никогда.
– Для вас это будет новостью, – продолжил бородатый, – но на определенном историческом отрезке линия пространственно-временного континуума распалась на две ветви, которые ныне существуют параллельно. Одна из ветвей – наш мир, тот, в котором вы родились и живете. Но есть и другая реальность. Параллельная.
Внимательно присмотревшись к бородатому типу, Гриша наконец-то вспомнил, где он уже видел эту рожу. Похожий портрет висел в его школе, в классе русского языка и литературы.
– Лев Толстой? – пробормотал Гриша.
Его реплику никто не расслышал. Толстой продолжал умничать:
– Раскол исторической линии на две параллельные ветви произошел в тысяча восемьсот двенадцатом году, из-за кометы, что пролетела в опасной близости от Земли. По всей видимости, комета оказала какое-то необычное влияние на структуру пространства-времени, но так или иначе, с момента ее пролета в одной точке пространства и в одно время существует два разных мира, чье развитие тоже шло по-разному. Истрию нашего мира вы, разумеется, знаете....
Тут Толстой дал промашку – Гриша не знал истории никакого мира, ни своего, ни чужого. Гриша вообще не любил читать, его буквально ломало от этого занятия. Он считал, что чтение, это хобби лохов, и конкретному нормальному пацану заниматься этим просто стыдно.
– Ну а что касается параллельной ветви реальности, то там все совсем иначе, – продолжил Толстой. – Вместо двух мировых войн там была одна, никакой октябрьской революции не было, а в России до сих пор правят представители дома Романовых. В России монархия, понимаете?
– До жопы мне! – огрызнулся Гриша.
– Развитие той, параллельной, России двигалось в совершенно ином направлении. Там до сих пор существует крепостное право, до сих пор всем владеют помещики, а новейшие достижения науки направлены лишь на то, чтобы еще больше подчинить себе крепостных, окончательно сломив их волю, подавив в зародыше даже мысли о непокорности. Но, возможно, именно благодаря этим суровым мерам в отношении холопов, параллельная Россия выстояла во все шторма двадцатого века, а там, поверьте мне, тоже изрядно штормило.
Гриша понял только одно – Толстой слишком долго задержался на этом свете. Пора мочить умника.
– Профессор, переходите ближе к делу, – попросила Ярославна.
– Да, разумеется, – спохватился Толстой. – Так вот, Григорий, мы принадлежим к древней тайной организации опричников. И нам нужен один древний артефакт – жезл Перуна.
– Я его не брал! – тут же открестился от обвинений Гриша, и следом поспешил подставить друга. – У Скунса в кладовке какая-то палка стоит. Не ваш жезл случайно?
– Жезл был утрачен много веков назад, – раздраженно пояснил Толстой. – Нам известно, что его последним владельцем был жрец Перуна по имени Круча.
– Вот у него и спрашивайте, куда он вашу палку дел, – предложил Гриша. – А меня отпустите. Я вообще чужого не беру.
– Вы не понимаете, – покачал головой Толстой. – За минувшие столетия многое произошло, и очень многие знания, до того бережно хранившиеся в тайных местах, были утрачены. Всех людей, которые могли хоть что-то знать о жезле, расстреляли чекисты, документы пожгли или растащили, на месте древних капищ, отмеченных для верности православными храмами, устроили или бассейны, или казармы, или овощные базы. После столетнего хаоса искать что-то, особенно предмет такой важности и ценности, просто бесполезно. Но, к счастью, существует другая реальность, где никаких революций, гражданских войн, коллективизаций, индустриализаций и прочих непопулярных реформ не было. И в той ветви пространственно-временного континуума гораздо легче обнаружить следы жезла. Вы понимаете?
– Руки развяжите, мне в толчок надо, – прорычал Гриша. – Сейчас вам весь стол оболью, вы понимаете?
– Потерпите, – попросил Толстой. – Скоро вы сможете посетить комнату для мальчиков.
– Мне не надо никакой комнаты для мальчиков! – обиделся Гриша. – Мне надо комнату для крутых перцев.
А про себя подумал: «Я не я буду, если мимо унитаза не навалю и все стены им не орошу».
Гриша решил совершить в уборной подвиг в честь новой возлюбленной – написать струей на стене ее имя, или, в крайнем случае, нарисовать сердечко с подтеками.
– В общем, вам придется отправиться в параллельную реальность, и всеми правдами и неправдами отыскать следы жезла в прошлом. Только так мы сможем обнаружить его в этом мире.
– Это куда ехать-то? – не понял Гриша.
– Никуда, – утешил его Толстой. – Телесный переход из одной ветви реальности в другую невозможен. Но мы в силах переслать туда ваше сознание, и внедрить его в тело вашего зеркального двойника. Зеркальный двойник, это ваша точная копия, обитающая в параллельном мире. Лишь у немногих есть такие двойники, так что нам повезло, что мы нашли вас.
– Погоди с согласием, – осадил Толстого Гриша. – Ты скажи по-русски: куда ехать?
– Я же вам уже объяснил, – теряя терпение, проворчал Толстой. – Мы перенесем ваше сознание в тело вашего двойника, живущего в параллельной ветви реальности.
Гриша понял, что Толстой над ним издевается. Точно так же один ботаник в школе долго мучил Гришу, произнося при нем непонятные слова. Дорого поплатился ботаник за свою подлость. Жестоко наказал его Гриша. И вот, кажется, на его жизненном пути возник еще один умник, срочно нуждающийся в перевоспитании.
– Я базарю – по-людски можно, бля, разговаривать, или чего? – возмущенно прокричал Гриша. – Типа нормально скажи, как пацан пацану – куда ехать, сколько денег заплатите, все такое. Хватит про этот параллельный отстой гнать.
Толстой, судя по всему, собрался подписать себе смертный приговор, опять начав говорить непонятные слова, но тут в дело вмешалась Ярославна.
– Профессор, – сказал она, – позвольте я сама ему все объясню.
– Как угодно, – поднял руки Толстой. – Объясняйте ему, как хотите и что хотите, но завтра утром он должен быть готов к работе.
– Будет готов, – пообещала Ярославна.
Едва Толстой вышел из комнаты, как Гриша спешно озвучил заранее заготовленный ультиматум.
– Или страстный секс прямо сейчас, или я завтра готов не буду! – заявил он решительно и твердо.
Ярославна пристально поглядела на него, затем кивнула головой и пробормотала:
– Хорошо. Будет тебе секс.
Гриша весь аж расцвел от счастья, предвкушая скорый оргазм.
– Сейчас вернусь, – пообещала Ярославна, и тоже вышла. Гриша понял, что девушка отправилась принять душ и раздеться подобающим образом. Весь в предвкушении грядущего счастья он пролежал минут пять. Затем дверь опять открылась. В помещение вошла Ярославна, а вместе с ней какая-то жирная баба лет сорока.
– Это наша кухарка Галина, – представила бабу Ярославна. – Она глухонемая.
Тут Ярославна повернулась к Галине и что-то сказала ей языком жестов. Галина покосилась на привязанного к столу Гришу и плотоядно оскалилась. Гришу взяло беспокойство.
– Типа в чем дело-то? – с тревогой спросил он. – Зачем тут эта жирная?
– Ты же хотел секса, – пожала плечами Ярославна. – Вот и будет тебе секс.
– С ней? – ужаснулся Гриша, уставившись на кошмарную Галину.
– Да, с ней, – подтвердила Ярославна. – Других женщин на базе все равно нет.
– А ты как же? – заорал Гриша, но дверь за Ярославной уже закрылась. А Галина уже надвигалась на него, стаскивая через голову белый поварской халат. Из-под халата вывалился огромный дряблый живот, похожий на мешок с жиром, и Гриша, отчаянно боясь поседеть, закричал, что совсем расхотел любовных утех.
Но напрасно он рвал глотку и дергался, привязанный к столу. Галина была глухонемой и уже три года как разведенной.
