Сергей Александрович Арьков
Истинный путь. Часть первая. Знаки свыше
Глава 7
До Хрюмгорта Ухряк и Эгур добрались в полдень.
Поскольку оба легли спать с набитыми животами, и спали досыта, то пробудились последователи Вандала свежими, довольными и полными сил. Солнце едва поднялось над степью, как они, позавтракав трофейным подсвинком, и оставив про запас лишь его заднюю ногу, выступили в дальнейший путь. Вчерашнее ночное приключение оба вспоминали с удовольствием. Истинный путь оказался приятен и вкусен – питаться мясом было гораздо веселее, чем давиться пресными лепешками, которые практически не имели вкуса, и довольно скверно утоляли голод.
Ухряка, все же, немного тревожило, что они ступили на тропу откровенного разбоя, да и тот факт, что он поднял руку на другого орка, неприятно отзывался в его совести. Но он заставил себя выбросить все сомнения из головы, и сосредоточиться на деле. Их дело было прежде всего. Большое дело. Великое. Что там какой-то подбитый лопатой земляк и украденный у обозников поросенок. Речь ведь шла о спасении всего народа, о возвращении его на верный исторический путь грабежа и разбоя, а ради такой грандиозной цели можно было пойти на любые, даже самые отчаянные и противозаконные, меры.
Желтая полоса дороги тянулась через степь, мимо чахлых деревьев и редких пологих холмов. Ухряк пытался отыскать в явившихся его очам родных просторах суровую красоту, но потерпел неудачу. Вдребезгария выглядела недружелюбной, неприветливой и скудной землей. Ее песчаные почвы давали бедные урожаи, буйволы, вскормленные на сухой жесткой траве, вырастали тощими и жилистыми, и только орк с очень крепкими зубами мог одолеть их мясо. Казалось бы, глядя на эти безнадежные просторы, любому станет ясно – жить на этой земле честным трудом в принципе невозможно. Тут хоть до смерти уработайся, а толку не будет. В землях эльфов, как гласили сказания и песни, все цвело и благоухало. Там и почва была богата на щедрые дары, и дожди проливались словно по заказу, точно в нужное время и в нужном объеме. Очевидно же, что эльфам самой природой было предначертано благоденствовать и процветать. А оркам, живущим в суровых и секундных землях, высшие силы уготовили иную судьбу – ходить к эльфам и отбирать у тех все, что понравится. Ну, еще можно было ходить к гномам, бить их нещадно и насмерть, унося с собой богатую добычу.
Ухряк счел нужным поделиться своими соображениями с Эгуром, и тот полностью согласился с ним.
– Да, так и есть, – поддержал соратника праздный орк, нежно поглаживая раздутый бок сумки, в которой, помимо лепешек, теперь покоилась и нога подсвинка. – Мы, орки, не можем жить в изоляции. Нам требуется международное сотрудничество. Ну, тех, там, грабить, или этих. А как сами в себе замыкаемся, то все, крышка.
– Я вот только одного понять не могу, – признался Ухряк. – Как же мы до этого докатились? Почему перестали жить по заветам Вандала, и осрамили себя честным самоотверженным трудом?
Эгур поскреб ногтями затылок, и неуверенно ответил:
– Да я, признаться, и сам не понимаю. Как можно было отказаться от грабежа? Может, в том виноваты враги?
– Думаешь, без вмешательства эльфов не обошлось? – быстро спросил Ухряк.
– Эльфы коварны, – покачал головой Эгур. – Могли и напакостить. Что им стоит-то?
Ухряк некоторое время шел в молчании, после чего уверенно произнес:
– Думаю, так все и было. Эльфы это провернули. Может, подкупили кого-то из наших вождей, или иным путем завербовали. Ну не могли же сами орки истинный путь отринуть.
– Да, вожди нынче не те, что прежде, – с грустью признал Эгур. – Не вожди, а одно название. Вождь, он ведь вести куда-то должен. Ну, желательно, конечно, в битву, за славой и добычей. А эти нас куда ведут? Никуда. Сидим на одном месте, в нищете да позоре погрязаем.
– Верно, – согласился с соратником Ухряк, а сам, между тем, задумался. Действительно, как же так вышло, что некогда гордый народ завоевателей и мародеров, героев, овеянных славой и разрушителей всего прекрасного, вдруг превратился в скотоводов и земледельцев? Притом и скотоводы, и земледельцы из него вышли посредственные, потому что честный труд в исполнении орков ни к чему хорошему не привел. Взять хоть его самого, Ухряка. Разве он мало и плохо трудился? Ничего подобного. Вкалывал как проклятый, рыл землю с утра до вечера, каждый день. И что в итоге? Ничего. И с остальными орками та же история. Нет, не могли потомки Вандала добровольно такую участь себе избрать. Точно без вмешательства врагов не обошлось. Либо эльфы, либо гномы, либо и те и другие сообща, но кто-то из них точно тут отметился, сотворил пакость великую. Не смогли одолеть орков силой, решили взять хитростью и коварством. И у них почти получилось. Еще бы чуть-чуть, и вовсе орки перевелись бы на белом свете. Спасибо, высшие силы послали знаки, дали понять, что пора возвращаться на истинный путь.
– Скоро все переменится, – произнес Ухряк, стараясь, чтобы голос его звучал уверенно. – Если и не мы сами все изменим, то другие орки восстанут, и продолжат наше дело. Надо только растормошить это болото.
После обильного мясного завтрака идти было легко и приятно. Даже дневной жар, который обрушился на двух последователей Вандала, не особо их тревожил. В конце концов, они же были орками. А орки привыкли к трудностям. Летом Вдребезгария изнывала от зноя, и злой суховей гонял по ее просторам пыль и перекати-поле. Весной и осенью орки терпели проливные дожди, грязь и слякоть. Крыши их хижин текли, промозглый ветер врывался в них, задувая сквозь многочисленные щели. Зимой приходилось еще хуже – наступали лютые холода, снег толстым ковром покрывал степи и холмы. Орки кутались в шкуры, тесно прижимаясь к своим очагам, которые приходилось топить экономно, поскольку с дровами, как и со всем остальным, кроме стабильности, в Вдребезгарии дела обстояли скверно. И как бы ни любили орки свою родину, сколь сильно бы ни переполняло их чувство патриотизма, они нет-нет, да задавались вопросом: почему живем на этой откровенно гиблой земле? Почему, раз мы однажды победили эльфов и завоевали их державу, не переселились наши предки в Санд-ар-Турн? Там и климат был мягче, и почвы плодороднее, и эльфы, опять же, под боком – можно их, далеко не ходя, эксплуатировать да грабить, ну и приглядывать за ушастыми пакостниками, дабы те чего-нибудь не учудили.
Ухряк тоже задавался данным вопросом. И не раз. И, сколь ни ломал голову, не находил на него ответа.
В полдень на горизонте показался Хрюмгорт. Он возвышался над степью цепью бесформенных холмиков, которые, по приближению, оказались крышами многочисленных городских построек. В отличие от Раздрызга, города древнего, заставшего еще славные времена Вандала, Хрюмгорт образовался значительно позже, когда орки почти полностью утратили весь свой боевой задор, и зажили мирно и законопослушно. А потому, вместо основательной крепостной стены, город был опоясан каким-то жалким забором из необожженных глиняных кирпичей. Высотой тот забор был в полтора роста среднестатистического орка, а прочность имел столь запредельную, что его приходилось чинить почти каждый год. То буйвол пройдет и зацепит стену своим боком, а стена возьми, да обвались, то нетрезвый орк облокотится на нее, и обрушит целый участок. Стену, в принципе, можно было вообще разобрать, поскольку в условиях непростительно затянувшегося мира она была не нужна, а начнись война, то толку от нее все равно не будет, но малый вождь Хрюмгорта считал своим долгом поддерживать этот позорный забор в относительной целости. Дело, вероятно, было в уважении традиций. Орки испокон веков обносили свои поселения крепостными стенами. Сами жили в жалких хижинах с дырявыми крышами, но стену строили на совесть, так что в прежние времена, когда Вдребезгарию сотрясали междоусобные войны, штурм даже крошечного селения превращался в крайне непростое занятие.
Но славная эпоха канула в прошлое, и нынешний забор, окружающий Хрюмгорт, мог упасть от сильного порыва сухого летнего ветра.
В город Ухряк и Эгур проникли сквозь главные ворота, которые представляли собой просто широкую прореху в заборе. Ни на подступах к городку, ни в нем самом, они почти не увидели орков. Те, похоже, сидели по домам, прячась от полуденного зноя. Архитектурой Хрюмгорт ничем не отличался от Раздрызга, и состоял преимущественно все из тех же глинобитных построек, крытых сухой травой. Дверные проемы были низкими, окна узкими, как бойницы. Почти все они были плотно закрыты ставнями.
Главная площадь оказалась крошечной и пустынной. Из всех достопримечательностей здесь оказался только колодец, из которого Ухряк с Эгуром напились теплой воды, отдающей гнильцой. Торговцев не было. Праздношатающихся гуляк тоже. Утолив жажду и опрокинув по ведру воды себе на головы, соратники устроились на земле, в тени одного из строений, разделили напополам одну из лепешек, и неспешно перекусили.
– Никого нет, – заметил Ухряк, медленно ворочая челюстями. – Будто все вымерли.
– Слишком жарко, – пояснил Эгур. – К вечеру выползут.
– Здесь будем говорить с народом? – спросил Ухряк, оглядывая площадь.
Эгур сунул в рот последний кусочек лепешки, прожевал его и предложил:
– Давай найдем кого-нибудь, и выясним, какие настроения в городе. Вдруг здешние орки настроены резко против вандализма.
– Пожалуй, – согласился Ухряк, помня, как приняли его выступление в Раздрызге. Мало того, что те три с половиной орка, что явились послушать новоявленного пророка, не восприняли его речи всерьез, так еще пришлось иметь дело с городской стражей. Что-то подсказывало Ухряку, что малый вождь Хрюмгорта тоже не одобрит призывы к великому походу на эльфов. Эгур был прав – вожди нынче не те. Не вожди вовсе. Так, одно название. Но вовсе не считаться с ними, тем не менее, было нельзя.
Повторно напившись из колодца, Ухряк и Эгур углубились в лабиринт тесных улочек, зажатых между глинобитными постройками. Брели словно по мертвому городу, пока, наконец, не встретили местных. Навстречу им двигались трое: низкорослый упитанный молодой орк в расшитом узорами халате, с дорогими бусами на шее, и два здоровяка, что неотступно следовали за ним. Лица у всех троих были крайне озабоченными. Они быстро проследовали мимо, даже не посмотрев на чужаков.
– Похоже, это какой-то знатный орк, – предположил Ухряк, провожая троицу взглядом. Один халат на толстяке стоил больше, чем он сам зарабатывал за год. А бусы…. Ну, Ухряк был реалистом, и понимал, что на подобное украшение заработать не сумеет вообще никогда – жизни не хватит.
– Бусы нацепил, чисто баба! – с отвращением проворчал Эгур. – Ни стыда, ни совести. А ведь тоже орком называется.
Они прошли чуть дальше, и услышали мелодичный звон металла. А затем увидели и его источник – кузню.
В кузне трудилась молодая женщина, высокая и красивая. Ухряк и Эгур невольно залюбовались ею. Кожаный фартук, во многих местах прожженный капельками металла, подчеркивал прекрасную фигуру. Мускулистые, блестящие от пота, руки деловито перебирали инструмент. Длинные волосы были заплетены в одну толстую косу, которая опускалась до самых ягодиц.
– Поговорим с ней? – предложил Ухряк.
– Почему нет? – пожал плечами Эгур. – Чем она хуже других?
Помявшись немного, они все же набрались храбрости и медленно приблизились к кузне. Женщина пыталась казаться полностью увлеченной работой, но, как заметил Ухряк, она внимательно следила за двумя незнакомцами.
– День добрый, уважаемая, – поприветствовал ее Эгур, когда они подошли ближе.
Женщина подняла на них взгляд. Глаза у нее были темно-желтые, как мокрый песок.
– И вам день добрый, незнакомцы, – ответила она спокойно.
После чего замолчала, явно ожидая, что скажут эти двое.
Ухряк и Эгур переглянулись.
– Мы бы хотели поговорить с тобой, – произнес Ухряк неуверенно.
– В самом деле? – вскинув бровь, уточнила Гролла. – И о чем же?
– О Вандале, – ответил ей Эгур.
Женщина выказала сдержанное удивление.
– О Вандале? – переспросила она. – Это о каком Вандале? О том самом?
– А что, есть какие-то другие? – удивился Эгур.
– Не знаю, – пожала плечами Гролла. – Просто уточнила.
– О том самом Вандале, – сказал Ухряк. – О великом полководце и легендарном вожде. Ответь, уважаемая, что ты думаешь о нем?
Гролла положила на стол молот, сложила руки на груди, и пристально посмотрела на незнакомцев.
– Так, что вам надо? – спросила она холодно. – Если вы попрошайки, то говорю сразу – здесь вам ничего не перепадет. Ступайте к дому малого вождя и клянчите там. У него власть, и потому он богат. А я живу честным трудом, и лишних денег у меня нет.
– Мы не попрошайки! – обиженно прогудел Ухряк, и устремил на женщину свирепый взгляд. Та легко выдержала его, не моргнув и не отведя глаз.
– Да, мы не попрошайки! – поддакнул Эгур. – Пусть другие просят. Мы не просим того, что нам нужно. Мы это берем.
– То есть – воры? – уточнила Гролла, покосившись на палицу, которая стояла возле верстака, и не была видна двум незнакомцам. Тощего, с огромной челюстью, она легко вырубит и голыми руками, а вот здоровяка придется бить чем-то тяжелее и тверже, чем просто кулак. Палица для этого в самый раз. Или же можно воспользоваться молотом, но Гролла не желала никого убивать, даже воров.
– Что значит – воры? – задохнулся от возмущения Эгур. – Да ты знаешь, с кем ты говоришь?
– Не знаю, – призналась Гролла. – Вы же ничего толком не сказали.
– Это вот Ухряк, – представил друга Эгур. – Он избранный. Ему были явлены знаки свыше. А я Эгур, его первый помощник, соратник и последователь. Теперь тебе ясно?
– Не совсем, – ответила Гролла, а про себя подумала, что сегодня, похоже, не ее день. Сначала явился Рыгрог со своими дурацкими ухаживаниями, теперь эта парочка неадекватных типов, несущих околесицу. А вот кого ей действительно не хватало, так это нормальных клиентов. Клиентов с деньгами, желающих сделать заказ и щедро оплатить его. В последнее время дела шли очень скверно. У Гроллы было много времени на изготовление оружия, которое затем отправлялось в сундук, и очень мало работы, приносящей прибыль.
– Что именно ты не поняла? – разозлился на нее Эгур.
– Да ничего, – безрадостно улыбнулась Гролла. – В частности, я не поняла, что вы оба от меня хотите. Вам надо что-то выковать? Если да, то плату возьму вперед. Если ничего не надо, то ступайте дальше, своей дорогой.
Эгур вновь открыл рот, чтобы, наконец, поставить собеседницу на место, но Ухряк тронул его за плечо, и покачал головой.
– Давай я объясню, – предложил он соратнику.
Тот пожал плечами, дескать – валяй.
Ухряк повернулся к женщине, и заговорил. Рассказал ей о явленных ему знаках, о том, что высшие силы предрекли возвращение прежних славных времен. Сообщил, что они вдвоем исполняют волю духов, и пытаются подвигнуть орков на новый поход в Санд-ар-Турн, дабы подвергнуть эльфов жестокому избиению и разграбить их богатства. Женщина внимательно смотрела на него, слушала, но не перебивала. Ее лицо оставалось невозмутимым на всем протяжении речи Ухряка. Когда же он закончил, она, выдержав паузу на случай какого-либо продолжения, произнесла:
– Это все, конечно интересно, но я по-прежнему не понимаю, что вы хотите от меня?
– Хотим узнать, как орки Хрюмгорта воспримут наш призыв, – признался Ухряк. – Если кинем клич в народ, многие ли услышат его?
– То есть, – попыталась понять Гролла, – вы хотите публично призывать орков участвовать в вашем походе? Здесь, в Хрюмгорте?
– Ну, что-то в этом роде, – согласился Ухряк.
– Забудьте об этом, – отмахнулась Гролла.
Ухряк и Эгур удивленно уставились на нее.
– Почему забыть? – нашел в себе силы вымолвить праздный орк. – Неужели все так плохо? Неужели здешние орки настолько перестали быть орками, что предпочитают честный добросовестный труд истинному пути завоеваний и грабежа? Да орки ли они вообще, или эльфы?
Помянув эльфов, Эгур с отвращением сплюнул себе под ноги. Ухряк тут же последовал его примеру. Гролла, чуть помешкав, тоже сплюнула.
– Ты давай, эльфами не обзывайся, – потребовала она у Эгура. – За такое оскорбление у нас, в Хрюмгорте, положено сразу в рыло бить.
– За правду, то есть, – проворчал Эгур. – Ясно.
– Что тебе ясно? – разозлилась Гролла. – Ничего! Хочешь ясности, я ее внесу. Во-первых, начни вы тут агитировать орков за поход на Санд-ар-Турн, вас городская стража мигом повяжет. Здешний малый вождь всяческих смутьянов не жалует, и если отделаетесь просто пинком под зад, считайте, что сильно повезло. Потому как можете и на каторгу заехать.
Услыхав о каторге, Ухряк и Эгур дружно втянули головы в плечи.
– Во-вторых, – продолжила Гролла, загибая пальцы, – даже если бы стража вас и не схватила, никто из орков здесь, да и в другом месте, вас слушать не станет. На ваших рожах я зрю немой вопрос – почему? Объясняю. Любой дурак может наречься избранным, на то много ума не надо. Так же не требуется много ума и на то, чтобы насочинять сказок о явленных знамениях. Вы хоть представляете, как все это выглядит со стороны? Два пришлых оборванца с разбойничьими рожами врут, не краснея, что им, дескать, было видение, а потому все должны следовать за ними в какой-то там поход, ибо Вандал, пути предков, и все такое. Орки над вами, в лучшем случае, посмеются. А начнете их эльфами обзывать, могут и бока намять. Ну, теперь ясно?
Ухряк и Эгур стояли, уронив головы. О том, что миссия их не будет легкой, они догадывались и сами, но после того, как Гролла расписала весь расклад, обоим стало ясно – дело просто безнадежное. Женщина была права – никто не воспримет их всерьез. Что бы они ни сказали, это будут пустые слова. А орки испокон веков не терпели пустозвонов, и лишь того признавали вождем, кто дела делал, а не языком трепал.
– Но все, что мы рассказали – правда, – произнес Ухряк. – Были знамения. Нам что же, игнорировать их?
– Я не знаю, – пожала плечами Гролла. – Это не мое дело.
– Нет, твое! – зарычал на нее Эгур. – И всех орков дело. Или тебе нравится, как живет наш народ? Нравится, до какого убожества он докатился?
– Я других времен не застала, – огрызнулась Гролла.
– А они были! – торжественно провозгласил Ухряк. – Ныне лишь песни да сказания остались о них, но когда-то наш народ процветал и благоденствовал, идя по истинному пути.
– Так, вот что, – решительно произнесла Гролла. – Я уже все сказала. Хотите, чтобы вам поверили, докажите свою избранность. Ну, или хотя бы, что вы хоть чего-то стоите. Если вам мое мнение интересно, то нет, не нравится мне, как живет наш народ. И да, хотела бы я жить так, как жили наши предки при Вандале. Но я скорее выйду замуж за эльфа, чем поверю болтовне первых встречных проходимцев.
После упоминания эльфа все трое дружно сплюнули.
– Но как нам доказать, что мы говорим правду? – растерялся Ухряк. – Как убедить орков, что знамения действительно были явлены, и пробил час возвращения былой славы?
– И, если уж на то пошло, как нам убедить хотя бы тебя? – добавил Эгур.
Гролла, нахмурившись, задумалась. Речи этих орков понравились ей, то, о чем они говорили, и ей не давало покоя. Ради одного только шанса пустить в дело свой арсенал из заветного сундука, она готова была на многое. Но слепо доверять кому попало Гролла давно уже отучилась.
– Как вам убедить всех, я не знаю, – призналась она.
– А тебя? – спросил Ухряк. – Должен же быть способ.
– Возможно, он есть, – согласилась Гролла, которой в голову только что пришла отличная идея. – Сделайте для меня кое-что, и я поверю вам. И помогу.
– Поможешь убедить остальных орков? – быстро и с надеждой спросил Эгур.
– Этого не обещаю, – уклончиво ответила Гролла. – Мое влияние в Хрюмгорте невелико. Да и малый вождь, опять же, не одобрит агитацию за военный поход, а на каторгу меня что-то не влечет. Но зато я могу дать вам оружие. У вас ведь его нет.
Она окинула двух собеседников взглядом, который ненадолго задержался на лопате Ухряка.
– Хорошее оружие, – повторила она. – Оружие, выкованное для войны. Возможно, будь вы при оружии, как истинные воины, орки станут относиться к вам с большей серьезностью и охотнее прислушаются к вашим речам.
– Ну, в этом, пожалуй, есть смысл, – признал Эгур, оглядев вначале себя, а затем Ухряка. Оба они и впрямь больше походили на оборванцев и бродяг, чем на последователей Вандала.
– И что же мы должны сделать для тебя? – спросил Ухряк. – Надеюсь, это что-то выполнимое. Мы может и избранные, но точно не чудотворцы.
– Выполнимое, – заверила его Гролла. – На самом деле, ничего особенного. Вы должны принести мне один предмет.
– Какой? – быстро спросил Эгур. – Он, случаем, находится не на другом краю света? Если так, то мы не в деле. У нас столько времени нет, на нас возложена священная миссия.
– Находится он неподалеку, – успокоила орка Гролла. – Здесь, за городом.
– И что за предмет?
– Медальон. С изображением Вандала. Я потеряла его еще в детстве, и очень хотела бы вернуть. Он дорог мне, поскольку достался в подарок от отца.
– Если он тебе так дорог, и если он где-то поблизости, почему ты сама его не забрала? – задал вопрос Ухряк.
– Мне кажется, тут есть какой-то подвох, – проницательно заметил Эгур.
– Можно и так сказать, – призналась Гролла. – Медальон находится в месте, которое местные называют Норой.
Последователи Вандала переглянулись.
– Нора? – переспросил Ухряк. – В норах обычно кто-то живет.
– В этой конкретной Норе не живет никто, – заверила его Гролла, но Ухряку не понравился ее тон. А еще то, что говоря о Норе, Гролла всякий раз зябко поводила плечами, будто ей становилось не по себе.
– Но в чем подвох-то? – не унимался Эгур.
– Ну, это, вообще-то, не нора, – призналась Гролла. – Это мы, местные, так ее кличем. На самом деле это подземные руины.
Эгур, уже собравшийся что-то сказать, так резко захлопнул рот, что его зубы зловеще лязгнули. Ухряк нервно вздрогнул, стиснув пальцы на ручке лопаты.
– Понятно, – тихо выговорил он. – Теперь понятно.
И Ухряк и Эгур сразу сообразили, о чем идет речь. Дело состояло в том, что орки были отнюдь не первым народом, заселившим Вдребезгарию. Они обитали на этих землях давно, но не вечно. Их предки когда-то пришли в эти края издалека, откуда конкретно – о том не сохранилось даже легенд. И придя, обнаружили, что до них в этом неприветливом и суровом краю уже жили другие. Тех, других, к тому моменту, давно не осталось. Никто не знал, что с ними стало. Кто говорил, что они ушли за море, бросив по каким-то причинам свой дом. Другие уверяли, что все они вымерли от некой болезни, или по иным загадочным причинам. Но, так или иначе, явившиеся орки обнаружили на места былых поселений лишь старые руины. На поверхности земли почти ничего не уцелело, только фундаменты из массивных плит, да каменные блоки, некогда составлявшие какие-то постройки, а ныне лежащие беспорядочными грудами. Но кое-что все же сохранилось. То, что древние обитатели этих краев строили под поверхностью земли.
На первых порах орки отважно лазали в покинутые подземелья, ведомые надеждой на богатую поживу. Им казалось, что там, во тьме и хладе, таятся несметные сокровища, спрятанные прежними хозяевами этих земель. Но очень быстро ажиотаж искания кладов сменился ужасающим пониманием того, что в подземельях таятся отнюдь не сокровища.
Кто был тот древний народ, что возвел наземные и подземные города, того не ведал никто. Никаких упоминаний о нем не сохранилось. Но, похоже, творил тот народ дела нехорошие, связанные, в том числе, и с самой черной и гнусной магией. Возможно, эти забавы и стали причиной его гибели.
В общем, орки, отправляющиеся в подземелья, на поиски сокровищ, то вовсе не возвращались, навсегда исчезая в темных глубинах, а то возвращались седовласыми безумцами, напуганными до икоты. Что-то таилось там, во тьме. Что-то, что осталось от прежних хозяев этой земли. То, что либо послужило причиной их бегства, либо причиной их гибели.
Входы в подземелья орки завалили, чтобы всякие любопытные и до бесстрашия тупые балбесы, лазая туда, не растревожили таящееся в глубинах зло. Решили, что если оставить его в покое, оно, глядишь, никогда и не вылезет на поверхность, так навеки и оставшись в царстве холода и тьмы.
За прошедшие с той поры века от построек на поверхности не осталось и следа. Что-то поломали орки, что-то время. Но подземелья стояли нетронутыми. И хоть никто не дерзал спускаться туда, орки любили рассказывать жуткие истории о таящемся во мраке лихе, что дремлет в старинных подземельях, и терпеливо ждет своего часа, чтобы однажды выйти наружу и погубить все живое. Обычно такие байки травили детям. Это изнеженным эльфийским малышам родители рассказывали добрые сказки. Суровые же дети орков засыпали под истории об ужасах и монстрах. Ну, как засыпали? Пытались заснуть, лежа в темноте с дико вытаращенными глазами, и вздрагивая от каждого шороха. Считалось, что это закаляет детский характер.
– Те руины, о которых ты говоришь, это подземелье прежних? – все же спросил Ухряк, хотя задавать этот вопрос и не требовалось. И так было ясно, чье это подземелье. Чьим еще оно могло быть? Орки, хвала духам, нор не рыли и в пещерах не селились, предпочитая существовать на поверхности земли, а не в ее глубинах, подобно гномам позорным.
Гролла утвердительно кивнула головой.
– Я вас туда лезть не заставляю, – сказала она. – Сама бы не полезла. Тогда-то я девчонкой была, а дети ведь любопытны. Вот мы и сунулись в эту Нору.
– И что там было? – тихо спросил Эгур.
Ему было не по себе, как и им всем. Орки отличались завидным бесстрашием, но когда речь заходила о древних и их мрачном наследии, их невольно охватывал суеверный ужас.
– Я не знаю, было ли там хоть что-то, – честно призналась Гролла. – Возможно, нам просто померещилось. Но когда я убегала, то обронила свой медальон в Норе. Его-то вам и нужно найти.
– Мы отойдем на минутку? – спросил Эгур.
– Да хоть навсегда, – пожала плечами Гролла.
Последовали Вандала прошли назад по улице, то и дело оглядываясь через плечо. Когда кузня оказалась достаточно далеко, чтобы Гролла не могла их слышать, оба остановились.
– Ну, что думаешь? – спросил Эгур.
Ухряк нервно поскреб ногтями свой мощный подбородок.
– Затрудняюсь сказать, – наконец, произнес он. – Лезть в подземелье древних…. Ты же знаешь, какие истории о них рассказывают.
– Уж я знаю, – поежился Эгур, который вырос на тех же вгоняющих в трепет страшилках, что и его соратник.
– С другой стороны, она обещала дать хорошее оружие. А эти подземелья…. Да ведь в них никто не бывал уже сотни лет. Может, там давно никого нет?
– Может быть, – пробормотал Эгур, но по его виду было ясно, что он так вовсе не считает.
– И потом, вряд ли дети могли забраться слишком глубоко. Вдруг ее амулет валяется где-то рядом с входом?
– Она сказала, что что-то там видела, – напомнил Эгур.
– Нет, – поправил соратника Ухряк. – Она сказала, что ей что-то померещилось.
Оба орка надолго замолчали, стоя напротив друг друга. Ни одному из них не хотелось лезть в эту Нору, но оба понимали, что это первое серьезное испытание на их пути. Можно, конечно, обойти его по кругу, но ведь будут и другие. Все обойти не получится. А Вандал, между прочим, от трудностей не бегал.
– Можем попытаться, – сказал Ухряк. – Пошарим у входа. Если ничего не найдем, глубже не полезем.
Эгур тяжело вздохнул, и, явно переступая через себя, произнес:
– Хорошо. Давай попытаемся. Но только без героизма, ладно?
– Там никакой героизм не поможет, – мрачно проронил Ухряк. – То, что таится во тьме, неодолимо. Ни оружием, ни чарами с ним не совладать. Так что геройствовать не станем. Если что – ноги в руки, и бегом оттуда.
