Семён Субботин
Дубль два
Багровая пыль
Капитан Бэн Бауэрс находился в прекрасном расположении духа в то раннее утро среды. Сидя за рулём тёмно-синего Бьюика он поддерживал комфортную для городских условий скорость – порядка тридцати-тридцати пяти миль в час, накрутил ручку радиоприёмника на любимую волну, насвистывал новую и ещё не надоевшую мелодию. Серый пепел и красный огонёк на конце полускуренной сигареты-самокрутки свисал дугой, рискуя упасть вниз и опалить ему окладистую бороду. В последнюю долю секунды он, как будто почувствовав, что ситуация накаляется, успевает сбить его о наружное зеркало автомобиля через открытую форточку.
Ничто не могло омрачить такое прекрасное для капитана утро. Заслуженный отпуск был уже не за горами, а начинался как раз ровно в следующий понедельник. Всего три оставшихся длинных смены и они с Мэри поедут в своё долгожданное турне в город грёз Лас-Вегас, в путешествие, которое планировали на протяжении вот уже двадцати лет. Сначала воплотить мечту якобы мешали дети, затем работа и карьера, теперь же всевозможные отговорки кончились у обоих.
– Дорогая, я снял для нас отличную гостиницу и купил билеты на ближайший рейс, теперь отступать некуда. Также с премиальных отложил две тысячи долларов, которые мы можем прокутить в казино, ни о чём не жалея, оставить в местных барах, потратив на коктейли с винтовой трубочкой и на чаевые официантам, – данный разговор состоялся буквально час назад, когда Бэн уже стоял на пороге дома.
Два билета, оформленные на семейную чету Бауэрсов, были подтверждением серьёзности его намерений и правдивости его слов.
Мэри всегда умела радоваться жизни, ценить каждую крупицу счастья и наслаждаться ею. Сейчас же муж для неё приготовил целый “булыжник” на их годовщину.
– Я согласна на всё, если ты снова сделаешь мне предложение у фонтана, как и тридцать лет назад. Читала, что возле Сизарс-Пэлэс их целая сотня, разной высоты и на любой вкус.
Бэн едва улыбнулся, вспомнив этот её шикарный ультиматум. Три стремительных и лёгких смены без приключений – и они с супругой наконец-то окунутся в эту долгожданную сказку посреди бесконечной пустыни Мохаве.
Припарковав свой новенький Бьюик на отгороженную муниципальную стоянку, Бэн вышел на пешеходный тротуар и огляделся вокруг. Место под автомобиль, подписанное на фамилию Коннор, было ещё свободно, а это значит, что его молодой напарник как обычно приедет строго по расписанию и ни минутой раньше. Кругом на улице летали газеты с пестрящими большими буквами на первой странице заголовками. Поймав и прижав одну из них ногой к асфальту, капитан прочитал, что там было написано и узнал самую громкую новость, пожалуй последним из канадцев.
15 сентября 1987 года. "Последняя битва добра со злом". Это было последнее противостояние двух хоккейных сверхдержав перед распадом СССР, тяжелейшая битва в трёх длительных актах, закончившаяся триумфом Канады у себя дома. Одно из лучших спортивных событий на его веку прошло почти незаметно для Бауэрса, настолько он был увлечён предыдущим делом, законченным всего два дня назад.
Специальный отряд по раскрытию особо тяжких преступлений города Торонто, бессменно возглавляемый капитаном, на протяжении двух последних месяцев выслеживал Харона. Так вездесущие газетчики окрестили маньяка из Эдмонтона за его характерный почерк с подкладыванием позолоченной монеты под язык жертвы. Кто в управлении постоянно сливал информацию репортёрам – ещё одна загадка, которая мучала Бауэрса не первый год. Между своими сотрудниками он уже давно распространил устное обещание, что лично пристрелит того, кто это делает, несмотря на звание, возраст и прошлые заслуги.
Отряд на протяжении уже многих лет показывал высокие результаты в закрытии дел, потому руководство его перевело на первую категорию по обеспечению. Лучшее современное оборудование и первоклассные компьютеры в офисе, небольшая лаборатория в отдельном кабинете, а главное – позволили нанять нового сотрудника в штат.
Бэн Бауэрс вошёл через центральную дверь в здание управления, после чего поднялся на лифте на четвёртый этаж, на котором он был единоличным и непререкаемым правителем.
– Шеф, доброе утро! По вам можно сверять часы, уверена, не глядя, что сейчас ровно половина восьмого, – Джулия встретила седобородого капитана весьма доброжелательной улыбкой.
– Приветствую и тебя, стажёр! – Бэн скинул пальто на вешалку из оленьих рогов и повесил шляпу на стул, – Джулия, я, конечно, брал тебя на работу не для этого, но ты можешь сделать для старичка чашечку ароматного кофе? Считай это моей маленькой просьбой, а не приказом.
Бауэрс одарил её встречной гримасой, размытой в густой бороде, но острый взгляд карих глаз всё-таки выдал его добродушный посыл.
– Да и ещё. По пути я захватил парочку твоих любимых пончиков. Тех самых – с розовой глазурью! – Бэн как заправский фокусник, только без спецэффектов и прочей пыли в глаза, достал хрустящую и манящую коробочку из-за пазухи.
Девушка растаяла от охватившего её приступа милоты и заботы.
Джулия Майлз была как раз тем самым новым сотрудником его отдела. Молодая активная девушка сразу запала в сердце капитана своей внешней и внутренней схожестью с родной дочерью. Помимо откровенных сантиментов, у такого выбора было и логичное обоснование. Два высших образования, наработанные к двадцати восьми годам, одно из которых – юридическое, второе – медицинское, делали из неё отличного кандидата на вакантное место стажёра и перспективного полевого офицера в будущем развитии.
Джулию совсем не задела такая просьба капитана, она поправила длинные светлые волосы за уши, подошла к кофемашине и выставила нужный режим на две чашки. В отдел её приняли всего полгода назад, но за прошедшее время она успела так или иначе принять участие в четырёх полных расследованиях. Выполняя роль универсального эксперта в мини-лаборатории и консультанта по вопросам анатомии человека, частично помогла схватить и осудить нескольких опаснейших преступников, лично с ними не пересекаясь и находясь в глубоком тылу, под надёжным прикрытием её мужчин.
– Доброе утро всем! Я совсем не опоздал, это ваши часы вечно куда-то спешат! – Уильям Коннор вбежал в конторское здание управления ровно за минуту до апокалипсиса, который бы непременно случился, но он его успешно предотвратил, судя по его внешнему виду.
Растрёпанные светлые волосы срочно требовали нескольких минут работы расчёски, модный галстук был наспех завязан на ходу и как попало, а воротник белой рубашки предательски торчал вверх с одной стороны. Неряшливость и невнимательность вообще-то не были свойственны бывшему лучшему ученику полицейской академии Торонто, но видимо этим утром что-то дало сбой в его стабильности и обычном графике.
– Лейтенант Коннор, как мы бескрайне рады, что вы всё-таки решили почтить нас своим присутствием! – шеф не упустил возможности подколоть молодого напарника, – Мне кажется, что твой драгоценный Мустанг на стоянке совсем не выглядит, как загнанная лошадь, которую хочется пристрелить. Смотрю, пылинки с него до сих пор сдуваешь.
Бэн выглядывал в ближайшее к себе окно, выходящее к автомобильной парковке управления. Красный зверь, занявший законное подписанное для него место, блестел на солнце своей новенькой заводской краской. Уильям использовал его мощный потенциал только на одну четверть, пытаясь укротить бесчисленный табун под капотом, а не выпустить его на трассе на волю.
– Шеф, стыдно признаться, но я пока что сам его боюсь. Мы потихоньку привыкаем друг к другу, – Коннор вытер выступивший пот со лба и наконец-то скинул с себя лёгкую летнюю куртку.
Только что будучи суровым, капитан и его симпатичный стажёр переглянулись между собой и прыснули от смеха.
– Смейтесь, сколько влезет, но вы просто мне завидуете! – Уильям поддержал утреннюю зарядку позитивом для отдела своей миловидной улыбкой.
Светловолосый тридцатилетний парень в очках, невысокого роста и подтянутого телосложения, он определённо нравился новенькой Джулии. Умный, начитанный и образованный, гораздо более опытный и расположенный ближе к капитанской заначке мудрости. От конкретных и бесповоротных действий её останавливал лишь тот факт, что лейтенант был устойчиво и категорически влюблён в жену, о чём он упоминал при любом удобном случае. С другой стороны, она была рада, что возможный служебный роман не помешает начинающейся карьере в сыскном деле.
Не сказать, что Коннор также не заметил привлекательную молодую блондинку, не лишённую обаяния и сарказма, но раз и навсегда для себя решил, что женщина, ждущая его дома после каждой длинной и опасной смены для него куда важней и интересней.
– Прошу отдел собраться на утренний брифинг, – капитан расположился в своём кабинете прямо в любимом продавленном кресле, поправил убелённую сединой бороду и закурил очередную сигарету.
Пожарная сигнализация на всём этаже была выключена по его личному указанию, якобы в связи с “работой с хрупкими, редкими и гидрофобными материалами”.
Четвёртый этаж, принадлежавший специальному отряду по раскрытию особо тяжких преступлений, включал в себя три кабинета – по одному на каждого сотрудника, мини-лабораторию с непрозрачными затонированными стёклами, общую уборную, подсобку под техническую утварь и небольшое помещение, объединяющее комнату для отдыха и кухню.
Уильям Коннор и Джулия Майлз присели в мягкие кожаные кресла, расположенные напротив стола капитана. Ровно в 8-00 троица была собрана и в полной боевой готовности.
– Три дня. Я прошу всего лишь три дня покоя. После Вегаса готов пахать хоть целый год без выходных, – капитан нажал на кнопку ВКЛ, чем приступил к нелюбимому ритуалу запуска персонального компьютера.
Загрузка рабочего стола и базы данных, казалось, длилась целую вечность.
– Твою мать… Я что, многого прошу? Есть один запрос на наше участие… Этого ещё не хватало…Похоже, что у нас завёлся каннибал.
* * * * *
Рыболовецкий траулер “Мэйфлауэр” в том прохладном ноябре завершал свой седьмой выход в море, закрывая вполне удачный текущий сезон. Большие трюмы с уловом и колотым льдом были заполнены уже наполовину, а значит скоро и этот рейс подойдёт к концу. Большая банка – морской залив, образованный островами Ньюфаундленда и Лабрадора, Новой Шотландии и Принца Эдуарда, благосклонно встретила и проводила команду небольшого судна до этого момента вот уже шесть раз подряд. Для безбедного и сытного отдыха под конец года на общем собрании было решено совершить замыкающий рейс. “Последним” или “крайним” такие мероприятия называть было нельзя, моряки в целом и, в частности эти конкретные, были очень суеверными людьми.
Капитан Тэд Филиппс на протяжении десяти лет собирал свою команду лучших из лучших, зрелых мужчин и парней помоложе, которым безмерно доверял и на которых мог положиться в любой ситуации. Промысел канадской трески и прочей водной живности был делом далеко не из лёгких, но каждый второй из членов его маленького морского отряда был потомственным рыбаком во втором или даже в третьем поколении. Несмотря на тщетные старания и предупреждения родственников, многие молодые люди зачем-то решали продолжать семейное дело, поддерживая клановые и преемственные традиции, вместо того, чтобы поискать себе применение в любом другом направлении.
В этот раз, заправив баки горючим доверху в родном Сент-Джонсе, капитан взял уверенный курс на залив Святого Лаврентия. Опыт прошлых лет, встроенное чутьё и намётанный глаз подсказывали ему, что бесконечные косяки серебристых скумбрий и сардин ждут – не дождутся его драгоценный “Мэйфлауэр” именно в том открытом и безлюдном на сотни километров месте.
Команда из десяти человек, включая самого капитана, представляла из себя разношёрстную братию возрастом от двадцати пяти до шестидесяти лет. Боцман и судовой повар, а также семеро разнорабочих смелых ребят – больше и не нужно для успешного промысла на тридцатиметровом траулере среднего класса.
Пол Бертани был самым зрелым участником компании, седовласый и рыжебородый крепкий мужчина, вечно одетый слишком легко и не по погоде, не признающий непромокающий плащ даже в самый сильный дождь или лютый шторм.
– Конечно, рыба мельчает, как в прочем и сами люди. Когда мне было около двадцати лет, обычная треска в среднем весила килограммов девять. Я лично вытягивал экземплярчики по двадцать-тридцать, а длиной они достигали до метра. А сейчас что? Дай Бог, они три-четыре весят! Просто мальки какие-то, – Пол, стоя на краю палубы, обращался к целому миру сразу, но конкретно сейчас – к молодому коку Логану Элмору.
Характерным движением и широким разводом рук в стороны Бертани показал, каких нереальных размеров особей ему посчастливилось лично отобрать из морских пучин. Любимая клетчатая рубашка была традиционно не застёгнута на верхние три пуговицы, демонстрируя его маскулинность и богатый волосяной покров на груди.
Логан не стал разочаровывать этого доброго старика своей усмешкой, выдающей сомнения в его словах, и сдержал её внутри себя. Помимо элементарного уважения к возрасту у Элмора была и личная благодарность – Пол был одним из пяти человек из команды, который проголосовал за то, чтобы молодого парня в неё вообще приняли. Четверо оставшихся не хотели делить будущие добычи рейсов на ещё одну долю, пусть и половинчатую.
Полгода назад слово капитана Тэда Филиппса стало решающим на очередном собрании. Демократические принципы действовали только на суше, где каждый член команды имел равноценный голос. В открытом море же дело приобретало совсем другой оборот, тогда на его судне действовала почти воинская дисциплина, с некоторыми особенностями и послаблениями.
– Я не хочу больше возиться на нашей кухне сам, а есть стряпню Фрейзера – нет уж, с меня хватит. С каждым разом это становится всё больше похоже на отрыжку кашалота, – Тэд не хотел обидеть здоровяка Нила, но и жить на таком пайке больше был не намерен.
– Мы возьмём тебя с собой, но весь сезон будешь получать половину от доли, так сказать будет твой испытательный срок. А если соврал в своём резюме – пеняй только на себя. Высажу на самой крайней точке Гренландии, где составишь компанию тамошним леммингам.
С того вечера Логан Элмор стал десятым членом команды “Мэйфлауэра”, её самой молодой и активной частью. Его девушка и невеста, Грейс Виккерс, просто взвизгнула от радости, когда парень сообщил ей такую без преувеличения праздничную новость. Среди местного населения попасть на хороший рыболовецкий траулер считалось престижным и перспективным вариантом.
Помимо своих прямых обязанностей, которые судовой повар с честью и трудолюбием стабильно выполнял вот уже шесть месяцев, он помогал остальным компанейцам в особо тяжёлые времена.
Каждый раз, когда разноглубинный трал доставали из воды, работы хватило бы и на двадцать человек, поэтому каждая дополнительная пара крепких рук была ценна и нужна. Мощная полуавтоматическая лебёдка медленно, но верно доставала из глубины дорогой для всех присутствующих груз. Огромный мешок, сделанный из толстых канатов и крепких сетей, снова висел над палубой, кишел жизнью и стекал от морской воды. Поймать улов было лишь начальной и самой лёгкой целью для экипажа, настоящая трудность была в его обработке и сохранении до точки сбыта. Изловленную рыбу далее следовало очистить и отмыть, высушить и отсортировать по величине, затем сложить в слои льда в рыбном трюме, разделённом садками, либо законсервировать крупной солью.
– Смотрите, какой красавчик нам сегодня попался! – крепыш Нил Фрейзер первым заметил необычный и незапланированный улов посреди всего остального полезного в сетях.
В огромной ловушке, окружённый гораздо более мелкими созданиями, барахтался молодой серый дельфин. Вытянутое туловище, переходящее в удлинённую голову, два глубоких чёрных глаза и сотня мелких зубов в чуть приоткрытой пасти. Его мощные плавники безнадёжно зацепились за крупную сетку, отчего животное отчаянно и безвыходно трепыхалось.
– Логан, мальчик мой, надеюсь, ты сможешь с этого забацать для нас вкуснейший харчовый суп! – голос подал Билл Блоукамп, механик и боцман судна в одном лице. Этот сухопарый мужчина средних лет жевал незажжённую сигарету с абсолютно пустым и непроницаемым выражением лица. Судя по всему, совершенно не шутил и будь на то его воля, отрезал бы зубчатым ножом торчащие из сетей плавники прямо здесь и сейчас.
– Билл, оставь свои вьетнамские замашки жрать всё подряд. Ты только посмотри в эти огромные глаза – в них толку и жизни побольше чем в твоих будет, – капитан первым опомнился и направился к пульту управления краном, чтобы опустить огромную сеть на палубу, обитую металлом.
– Это плохой знак, малец, очень плохой знак, – Пол Бертани двинулся по направлению к шевелящемуся мешку и продолжал негромко причитать, – Мы не хотели, но нечаянно обидели морскую царицу. Нужно скорей отпустить её детёныша.
– Любые трое – помогите мне с ним. Остальные – приступайте к работе, не ждите вы, вашу мать, второго пришествия Христа! – капитан Филиппс раздвинул тяжеленные канаты по максимуму и осторожно приступил к вырезанию участков сети, в которых запутался их сегодняшний гость. Острейший нож пилил верёвки легко и вскоре получилось освободить пленника при помощи подоспевших Логана, Нила и Пола. Массивную тушу молодого млекопитающего четверым мужчинам удалось немного приподнять и перенести ближе к задней части судна. Обессиленный и изморившийся, он терпел и даже не противился таким манипуляциям с собой, видимо мысленно уже попрощавшись с жизнью.
– Надеюсь, больше не свидимся. Не сердчай, братец, – с этими словами капитан опустил съёмную часть борта и руками столкнул дельфина в его родную стихию. Едва коснувшись водной поверхности, молодой самец как будто бы сразу ожил и воспрял духом, шлёпнув мощным хвостом по глади на прощание.
Оставшиеся шестеро членов команды не мешкали и таскали огромными вёдрами нынешний улов в рефрижераторные трюмы для дальнейшей обработки.
– Чайки летят за траулером, потому что тупые и думают, что сардин выбросят в море, – очередное многозначительное высказывание от Пола Бертани, которое Логан запомнил на всю оставшуюся жизнь.
Все четверо спасателей присоединились к остальному непокладающему рук экипажу, в стремлении обработать и заготовить богатую добычу, как можно скорей и качественней.
Закончили рыбный разбор они далеко за полночь, значительно вымотавшись и мгновенно уснув, лишь только добравшись до коек и едва коснувшись ухом подушки. Руки и спины ломило от тяжёлого труда, нос совершенно ничего не чувствовал из-за смрада внутренностей и кишок, а голова не соображала от навалившейся усталости.
Никто из членов экипажа, включая боцмана-механика Билла, не заметил, как небольшое судно отклонилось от прежнего курса всего на несколько градусов, идя на скорости в восемь с половиной узлов прямо в пролив Кабота. Этот пролив был знаменит тем, что даже опытные моряки не могли со стопроцентной вероятностью пройти местный фарватер, то и дело натыкаясь на дерзкие подводные скалы.
Ровно в семь утра капитан упал с налёжанного места в каюте, испытав на себе силу притяжения и силу противодействия одновременно. Мощный толчок, идущий снизу корпуса корабля, взбодрил весь экипаж, заставил их проснуться и резко прийти в себя. Комнаты команды, расположенные на нижней палубе, начали быстро заполняться поступающей ледяной водой. Огромная пробоина в рефрижераторном трюме громко и однозначно намекала, что работу прошлым вечером они провели напрасную, что у них есть буквально несколько минут, чтобы выбраться на палубу, надуть две имеющиеся лодки и пытаться спастись хотя бы на них.
Тэд Филиппс покидал корабль, как и положено капитану – последним, запрыгнув в резиновую лодку, в которой уже находились трое – боцман Билл Блоукамп, здоровяк Нил Фрейзер и философ Пол Бертани. Пятеро других членов экипажа расположились в другой, плывшей параллельно с ними. “Мэйфлауэр”, корабль, названный в честь галеона, на котором англичане в 1620 году пересекли Атлантический океан и основали первую колонию в Северной Америке, уходил на дно прямо на их глазах за считанные минуты. Нижняя палуба уже скрылась под водой, линия погружения доходила до надписи и сверху торчала только одинокая капитанская рубка.
– Где малец? Никто не видел Логана? – старина Пол заметил, что молодого кока нет ни в их, ни в соседней лодке.
– Неужели он уснул на камбузе? – капитан уже было собрался прыгать в холоднеющею воду, но увидел взбирающегося на мостик щуплого поварёнка.
Логан Элмор тащил на себе два больших вещмешка, собранных второпях на его маленькой кухне. Сырая морковь и сухие хлебцы, вяленые томаты и несколько кусков жареной оленины были в одном из них, во второй же он успел снарядить несколько бутылок с соком и водой.
– На вёсла! Этот парень не промах, запомните мои слова, – Тэд направил спасательную лодку за коком и его провиантом.
Три долгих дня десяток мужчин болтало по открытому заливу с этим малейшим запасом и еды. Холодный и влажный ветер, казалось, пронизывал насквозь и пробирал до самых костей. Как бы честно и справедливо они не делили скудную снедь, но она кончилась ко второму вечеру. Привязав лодки друг к другу, они медленно дрейфовали в надежде на проходящее мимо судно. Горизонт в любом направлении взгляда был безысходно чист, пока на четвёртый день вынужденного бедствия они не заметили крохотную черную точку вдалеке.
Откуда-то вдруг взявшиеся силы позволили налечь на две имеющиеся пары весел и с каждым часом укрупнять точку до уже вполне видимого острова. Измождённые и замёрзшие, они лишь к вечеру добрались до небольшого клочка суши, сплошь покрытого камнями и скалами. Хлипкие надувные лодки окончательно изорвались при бесконечных попытках причалить к острому берегу.
Разбившись на три группки, команда изучила доверенный им островок вдоль и поперёк, но не нашла ни пресной воды, ни какой бы то ни было еды.
Проклятый безжизненный булыжник под уставшими ногами, без единого живого существа вокруг, без деревца или травинки, один только бесчувственный гранит, обдуваемый холодным и гнилым ветром.
– Скажу вам честно, как впрочем и всегда. Если в ближайшие три-четыре дня мимо нас не пройдёт ка-кая-либо посудина, то нам конец, – капитан был суров и лаконичен в своём высказывании.
Девять пар глаз уставились на него без осуждения, без ненависти, но с угасающей надеждой. Следующие три дня команда провела в тщетных попытках что-либо поймать в прибрежных водах на импровизированные удочки из весел, разжечь огонь из кусков насквозь промокшей одежды и согреться. Ещё через два дня из сил выбились все, даже молодой кок, оказавшийся здесь по стечению удачных обстоятельств.
Команда “Мэйфлауэра” устроила своё последнее собрание на крутом скалистом берегу, прижавшись друг к другу, дрожа от холода и подкрадывающихся лап смерти. Их языки прилипли к высохшему нёбу, а глотки отказывались издавать звуки.
Последними словами, которые Логан услышал в тот памятный вечер, были слова Пола Бертани, его старшего товарища и постоянного наставника.
– Запомни, малец. Правда – это рассказ выживших. Ты должен выбраться отсюда. Хотя бы ради Грейс… Ты знаешь, что должен будешь сделать… У тебя нет выбора! – старик испустил дух, смотря на молодого человека и улыбаясь ему напоследок.
Голос Пола Бертани. Голос капитана Филиппса. Голос здоровяка Нила Фрейзера и даже скрипучий голос Билла Блоукампа…
Логан Элмор никогда их не забудет, никогда не забудет их большую жертву. Они всегда будут с ним, прямо в его голове…
Открыв кулон, висящий на шее, ещё раз посмотрел на маленькую фотографию обожаемой им Грейс. Как же ему повезло в своё время встретить такую красотку, как же ему повезло, что она обратила на него внимание…
– Я должен выжить. Я не умру на этом проклятом острове. Я вернусь к тебе.
Прошло долгих два месяца, прежде чем проходящий мимо небольшого скалистого островка посреди пролива Кабота патрульный катер заметил три выложенные из остатков оранжевых лодок буквы SOS. На единственного выжившего члена экипажа рыболовецкого траулера “Мэйфлауэр” было страшно смотреть, настолько он истощал и обессилел.
По словам самого спасённого добраться до этого островка получилось только у него. Никаких следов присутствия других людей прибывшими спасателями обнаружено не было.
* * * * *
– Шеф, я думаю, что по Вест-Блур мы быстрее доберёмся до места, – Уильям Коннор занял привычную для него позицию переднего пассажира, баловался с настройками радиоприёмника и болтал, как обычно, без умолку.
– Лейтенант, я своими глазами видел, как построили эту улицу тридцать лет назад. Мы с Мэри каждый фунт местной земли обошли пешком за это время, – капитан был несказанно раздосадован возможным срывом долгожданного отпуска. Единственное, что он успел сделать после получения утренней заявки на почту, так это позвонить супруге и поделиться этой грустной новостью.
– Не переживай, дорогой. Во-первых, у тебя есть целых трое суток, а во-вторых – далеко ехать никуда не нужно. В любом случае, мы это сделаем, Вегас ждёт Бауэрсов! – Мэри, как истинная боевая подруга, умела поддержать и словом, и делом.
– Почему сейчас? Почему именно здесь и сейчас? – Бэн изрядно нервничал, потому достал длинную сигарету из пачки в кармане пальто и подкурил её зажигалкой.
– Когда-то я читал одну статью о том, что сентябрь – месяц осложнений у психов и маньяков, а судя по собранной статистике и аналитике прошлых лет – так оно и есть. Осенний авитаминоз, серость погоды и отсутствие каких-либо больших и хороших праздников, отсюда и обострение. Даже у нормальных людей в это время случаются срывы, – молодой напарник пытался заговорить и отвлечь накалённого коллегу.
Тёмно-синий Бьюик, управляемый капитаном Бауэрсом, двигался по огромному городу с максимально разрешённой законом скоростью. Широкие проспекты и четырёхполосная проезжая часть были почти пустыми в предобеденное окно, что позволяло парочке копов быстро добраться до пункта назначения.
– Тело обнаружили в Торнклифф-Парке. Ну как тело… То, что от него нам оставили, – капитан поискал рукой папочку с новым делом на заднем сидении, при этом почти не отвлекаясь от дороги.
Джулия позаботилась о них и оперативно распечатала все доступные имеющиеся материалы на новеньком чёрно-белом принтере. Качество фотографий, конечно, оставляло желать лучшего, но вполне позволяло сделать первоначальный осмотр останков и некие преждевременные выводы. Капитан передал документы Уильяму для изучения, но забыл предупредить об откровенности содержимого.
Коннор, отрыв первые страницы, едва смог сглотнуть от возникшей сухости во рту. Тугой комок, мгновенно подступивший к горлу, напомнил ему о всех ранее расследованных делах и трупах, которых ему приходилось наблюдать лично. Молодой полицейский ненавидел иметь дело с мертвецами, но тем не менее, иногда случалось с ними пересекаться. Чуть расслабив узел галстука и расстегнув воротник рубашки, Уильям начал листать альбом из двадцати доступных распечаток. Полевой фотограф из ближайшего участка расстарался, фиксируя подробности смерти со всех возможных ракурсов.
– Уилл, я думаю, что однажды ты к этому привыкнешь, – шеф сказал эти слова без всякого подкола, просто пытаясь поддержать молодого человека.
– Надеюсь, что никогда к этому не привыкну. Я не могу смотреть на них, как на очередные улики или на место происшествия. Каждый раз думаю, кем они были при жизни, почему с ними это произошло…-былое лёгкое настроение лейтенанта испарилось, уступив место печальной задумчивости.
– С другой стороны то, что ты говоришь – правильно. Оставайся самим собой, не дай нашей работе тебя
как-то изменить и сломать, – шеф одобрительно кивнул в его сторону, – Я после службы во Вьетнаме стал даже слишком просто к такому относиться. Прошу, не становись таким же чёрствым старым копом.
Притормозив в самом начале Эглинтон-стрит, напарники покинули автомобиль, прихватив с собой из багажника только небольшой походный набор для сбора улик. Торнклифф-парк располагался на месте старой фермы богатого основателя пивоваренной компании, представлял из себя огромный район с малоэтажной застройкой и обильной растительностью, окружённый исполинами-небоскрёбами по периметру.
– Представляешь, а раньше здесь был расположен здоровенный ипподром. Я помню, как отец водил меня на скачки, заманивая вкусным мороженым и взяв с меня обещание, что я ничего не расскажу об этом маме, – шеф родился и вырос всего в четырёх кварталах отсюда, а за всю жизнь покидал Торонто только по службе или по работе.
Не считая вынужденной двухлетней “поездки” по Вьетнаму, Бен Бауэрс за свои пятьдесят четыре года ни разу не оставлял родную страну, никогда не путешествовал по миру, отчего имел некую географическую узость ума. Коннор с молодой женой почти каждый год выбирал время и возможность, чтобы поколесить по другим городам и государствам, чётко осознавая, что такой свободы, как сейчас, у них больше не будет.
– Итак, что мы имеем. Время – 10-05, в желудке ничего кроме чашечки утреннего кофе, но скоро мы будем рады этому факту, – Бен шёл чуть впереди, энергично шагая на встречу событиям.
– Шеф, я тоже видел те фотографии и читал описание, сделанное нарядом полиции. Одно мне не понятно – с чего вы вдруг решили, что мы имеем дело с каннибалом?
– Встречался с нечто подобным. В 1967 году, сразу после операции “Шпинат”, которую Соединённые Штаты и их союзники проводили в районе прохождения тропы Хо Ши Мина, – кэп чуть сбавил шаг, вспоминая подробности и стараясь не терять суть повествования.
– Джунгли, по которым проходила эта дорога, обильно поливались дефолиантами – страшной отравой для всего живого, но особенно губительной для растений. Параллельно с этим ВВС совершили сотни рейсов, сбрасывая контейнеры с йодидом серебра на облака, чем пытались вызвать обильные осадки и затопить посевы. Как результат – среди местного населения начался жуткий голод буквально через месяц после этих акций…
– Как будто им мало было напалма, сброшенного с вертолётов и тотальных авиабомбардировок, – лейтенант Коннор рьяно подключился к дискуссии.
– Тебя там не было. Да и меня лучше бы там не было. Любой человек может превратиться в животное буквально за неделю-две. Особенно быстро и бесповоротно, если чувствует свою безнаказанность, либо если у него нет выбора, – Бен Бауэрс тяжело вздохнул и достал серебряный портсигар из внутреннего кармана пальто.
– Шееееф…. Вы же не хотите сейчас сказать…. – Уильям слегка побледнел, когда к нему пришла эта размытая догадка.
