Сборник
Время неравнодушных. Сборник участников 36-й Московской международной книжной ярмарки – 2023
© Интернациональный Союз писателей, 2024
Предисловие
Как сказал великий поэт, «большое видится на расстоянье». После новой, 36-й Московской международной книжной ярмарки миновало некоторое время. Можно подвести краткий итог и увидеть полную картину современной литературы.
Несмотря на все невзгоды и тревоги, человеку нужно чувствовать: любить, мечтать, радоваться и восхищаться. Поэтому Татьяна Велес в своих стихах поёт гимны любви и Родине, Иван Крайности живописует красоту природы, Елена Склярова восхваляет красоту слова и языка.
Восприятию слова нужно учить каждого, предлагая подходящие произведения сообразно его опыту. Поэтому в сборник включён фрагмент детской сказки Лидии Шишкиной «Как петух и лиса наказание получили», интересный и поучительный.
Уму человеческому тоже необходима постоянная работа, и не только размышление и созидание, но и возможность поделиться результатом труда. У каждого в этом случае свой путь. У Ольги Грибановой – «неведомый», таинственная дорога, на которой не обойтись без помощи высшей силы и очень опасно ошибиться. Владимир Гришин объединяет философию с наукой, исследуя энергетическую сущность Вселенной. Для Александра Золотова-Сейфуллина средством переосмысления реальности становится поэзия. Евгений Небольсин полемизирует с известными философскими учениями, вырабатывая собственное и смотря на него сквозь призму истории. Для Леонида Писанова отправной точкой размышлений становится падение Челябинского метеорита, для Сергея Конышева – житейский случай, для Евгения Тамчишина – единение с природой, дающее возможность привести чувства в гармонию, заглянуть в себя.
Однако многим из нас очень трудно находиться в подобном состоянии: не дают покоя воспоминания о прошлом, мысли о настоящем, а в особенности – тревога перед грядущим. «Будущее меняют в прошлом» – гласит название одной из повестей Артура Задикяна, синопсисы которых приведены в сборнике. Александр Лонс рисует мир, в котором прогресс шагнул далеко вперёд по сравнению с нашим, но человеческие пороки остались прежними. Анатолий Мерзлов смотрит в прошлое, видя в нём причудливый, фантастический сюжет, а Мирослава Чайка намечает вполне реальную историю, которая может оказаться интереснее фантастики. Виталий Шейченко то с иронией, то с грустью обращается к недавнему былому, а стихи Надежды Беляковой откликаются на боль современности, точно струны, которые поют песню скорби и надежды.
Но любому поэту и писателю невозможно писать отстранённо, каждый художник слова всегда неравнодушен к предмету своего рассказа, и потому «Время неравнодушных» никогда не заканчивается, побуждая к творчеству и запечатлевая настоящие таланты для вечности.
Надежда Белякова
Надежда Белякова родилась в Москве. Училась в Академии печати им. И. Фёдорова. После окончания института работала как художник и книжный оформитель во многих издательствах. Но, чем бы ни занималась, всегда одновременно писала сказки, детские стихи и песни, которые в формате книг и аудиокниг продаются и пользуются успехом.
Десять книг Н. Белякова выпустила в издательстве «Интернациональный Союз писателей». Это и проза, и сказки для детей.
Н. Белякова как автор и художник многие годы ведёт творческую деятельность для духовного и нравственного развития детей нашего времени, стремясь наполнить мир современного детства радостью красоты, мудрости и благородства поступков её сказочных героев, раскрывая тему любви к Родине. В этом и заключается её нравственная позиция в творчестве.
Панночка
Баллистической ракетой мчится Панночка над планетой,
нарезая ломти кровавые:
После её полёта – был Донбасс, а стал руиной Адовой!
Не плачут лишь убитые дети, впечатаны заживо
в руины эти!
Струйки их кровушки алой вьются речкой,
ставшей границей,
за которой под бомбёжкой Донбассу не спится.
НОВОРОССИЯ – светом молитвы о даровании жизни
отсекает подлость фашизма, как бритвой.
За чертой день и ночь на посту не верующий в чёрта Хома!
Это – его война! И потому на камуфляж ряса его заменена!
На реактивном своём помеле не сможет Панночка
ворваться сюда:
между мирами Руси и Европы над бездной Смерти
зависла она.
Из злобных глаз фосфорных бомб искры сжигают
всё на костре.
Но круг очерчен! За ним нет места предателям Бога
в самих себе:
тем, кто продался чёрту-фашизму, тем, кто встал
за чертой Добра
и пьёт компот на крови нового АГНЦА-младенца Руси.
Тот проклят во веки веков, навсегда!
Ополченец Донбасса
Ты стрелок голубоглазый,
пирсинг на лице!
Рот очерчен ярко-алым.
Это всё не по уставу, но идёт тебе!
Вместо туфелек на шпильках
берцы на шнуровке.
Ты на стрельбище усердно
учишься сноровке:
выжить в этой злой войне,
выйти из неё с автоматом на плече,
снайпером-девчонкой.
Чтобы сильно повезло: руки-ноги целы!
Не убитой, а живой, да ещё весёлой!
И шагнуть, на солнце щурясь,
в долгожданный мирный день
вдоль по линии судьбы, она же линия войны
и расстрелянной любви.
От бомбёжек ада загнала война в подвалы,
там и школа, и детсад с домом престарелых.
Жизнь и смерть – всё рядом:
между нашими и теми, кто, родства не помня,
выбор сделал свой кровавый,
став убийцами детей, городов Донбасса.
Но защищает от зверья
войной измученных людей
Новороссии стрелок,
местная девчонка с автоматом метким.
Посылка на Донбасс
Собрала посылку подружке на Донбасс.
С тихою молитвой, чтобы Бог сберёг
на войне всех вас,
чтоб обнёс бедою жизнь вашу и дом.
Уложила кофту цвета ярких роз,
рядом – голубую с люрексом и стразами,
словно на окошке рисовал мороз.
Чтобы в Новый год праздник был в подвале,
раз фашисты бомбами людей туда загнали.
Но эсэмэски звук молитву оборвал.
Молча прочитала:
«Скоро мне в окопы, на передовую!
Лишь кляну войну, вражину проклятую, жестокую и злую,
но всё, что было послано, то я и люблю.
За всё хорошее жизнь благодарю!»
Кофту голубую из посылки – вон.
Ей теперь не место в солдатском блиндаже.
Стразы и окопы, люрекс и бомбёжка,
как гений и злодейство – рядом невозможно!
Девочки-солдаты!
Жанне д’Арк ковали по фигуре латы!
Кофточки и стразы – да пребудут с вами!
Сквозь ночные ужасы фосфорных бомбёжек,
обстрелов по больницам, коридорам беженцев
и жилым домам, но довоенной радости прорастут ростки:
все послевоенные, мирные деньки!
Через ужас мрака смертоносной ночи
прорастут цветы; кому-то вечной памятью
на могилу лягут,
кому-то к светлой радости
на праздничном столе.
Колыбельная Донбасса
Спи, мой мальчик! Спи, сынок!
Простынкой белою – снежок!
Где-то рядом, за окопом,
Той же простынёй укрыт,
Брат твой, враг твой так же спит.
Пусть вам снится вещий сон —
Вам обоим родной дом.
Он разрушен, он убит, его ничто не возродит.
И уже не преступить через кровь убитых, мирных,
Но истерзанных детей, искалеченных людей.
Навсегда: один брат Каин, а другой – что им убит.
Нет такого всепрощенья, чтобы вместе дальше жить.
«Азъ воздам!» – лишь упованье на отмщение в веках.
Не обстреливал Донбасс киевлян учебный класс,
Не взрывал больницы, сёла Западенщины-Бандеры!
Защищался лишь Донбасс, от фашизма людей спас!
Спи, мой мальчик! Спи, сынок!
Простынкой белою снежок!
Где-то рядом, за окопом,
Той же простынёй укрыт,
Брат твой, враг твой так же спит.
Татьяна Велес
Татьяна Велес – уроженка Элисты. Окончила Московский открытый социальный университет, научно-образовательный центр «Соционом» Южного Федерального университета и Российскую академию народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. Работала в семейном бизнесе, затем руководителем приёмной главы администрации Республики Калмыкия. Отмечена почётной грамотой правительства РК. К поэзии обратилась в 2013 г. Номинант премий «Наследие» и «Поэт года». Награждена медалями «Марина Цветаева – 130 лет», «Максим Горький – 155 лет». Заслуженный работник культуры Республики Калмыкия.
Состоит в творческих союзах: Союз писателей России, Интернациональный Союз писателей.
Танец лебедей
Там, за полями проросшей пшеницы,
В тихом местечке, в зеркальном пруду
Две белоснежные дивные птицы
Танец любовный творят поутру.
Водную гладь расплескав понапрасну,
Крыльями взмах и поклон головой.
Белый жених пред лебёдушкой страстной
Брызг жемчуга раскидал над собой.
Лебедь, смутившись, как будто девица,
Голову гордую низко клонит.
Вся в кружевах благородная птица
Милому «Да» словно бы говорит.
Длинные шеи сплетя воедино,
Перья свои распушив на ветру,
Лебедь с лебёдушкой в танце игриво
В вечной любви поклялись поутру.
Я русская!
Я русская! И этим я горда!
Живу в великой Родине, в России!
Всё здесь моё! И реки, и луга,
И степи под огромным небом синим.
Мой дом, семья и вся моя родня,
Мои друзья – кавказцы и калмыки,
Луганск, Донбасс – и это всё моя,
Моя Россия с Богом и Владыкой.
В моей крови и Пушкин, и Дантес,
В моей душе калмыцкие напевы,
Есть честь во мне, и стержень во мне есть,
Дух русский, что вскипает в страшном гневе.
Никто! Запомните! Никто не отберёт
Мой разум, честь и вековую силу!
Никто! Запомните! И знайте наперёд:
Я жизнь отдам за матушку Россию!
История одного дня
(отрывок)
Дома его ждала жена. Она всё это время корила себя за взрывной характер и молилась, чтобы с её любимым ничего дурного не произошло. Она ждала своего мужа весь день и всю ночь. Чёрт заявился на порог под утро. На нём было надето что-то очень странное, и воняло чем-то очень посторонним. Жена, увидев мужа живым и невредимым, сразу успокоилась, но, опять-таки продемонстрировав характер, развернулась и пошла в спальню.
Лёжа на кровати, она прислушивалась к странным звукам, доносившимся из коридора. Вытягивая шею, она старалась рассмотреть, что же там происходит. И тут она просто взорвалась от смеха. Её Чёрт полз на четвереньках, то и дело упираясь рогами в стенку, и жалобно мяукал.
– Мя-а-у-у. Мя-а-у-у, – повторял он тоненьким голоском.
Господи, как мало нам для счастья нужно… Все обиды, скандалы, разбросанные по комнате носки и разлитая вода – всё это такие мелочи, и обращать на них внимание просто не имеет смысла. Главное – понимание в семье.
Что было дальше? А дальше было всё как у людей. Слёзы, страсти, поцелуи и т. д.
Через девять месяцев в семье чертей родился маленький чертёнок. Чёрт, вопреки всему, назвал его Саньком.
Ольга Грибанова
Родилась в СанктПетербурге (тогда Ленинград). Окончила русское отделение филологического факультета ЛГУ (ныне СпбГУ). 20 лет проработала в школе преподавателем русского языка и литературы.
В 2018 г. стала членом ИСП.
Сборник прозы «Неведомый путь», изданный в ИСП в 2019 г., отмечен Благодарностью от депутатов Государственной Думы.
Роман «Слепые и прозревшие» удостоен Премии Дмитрия Донского (2020). Автор получила звание лауреата I степени Московской литературной премии – 2019 г.
Сборник стихотворений «Отражения, тени и сны» вышел в финал конкурса Московской литературной премии биеннале – 2020–2022.
В 2022 г. Ольга Грибанова стала лауреатом Гранпри Московской литературной премиибиеннале – 2020–2022 в области публицистики за сборник статей и очерков «Размышления о несъедобном».
Главы из мистической повести
«Неведомый путь»
Глава 8
Тела моего больше не существовало. Оно растворилось в необъятной волне, которая, накрыв скалы и разорвавшись на десяток потоков, затопила весь песчаный берег.
Это не было больно. Это не было страшно.
Страх и боль принадлежали растаявшему моему телу. Теперь я был холоден, подвижен и совершенно свободен. Мой Путь был для меня открыт.
Лишь на мгновение дрогнуло что-то в моих недрах, когда промелькнули в памяти два моих сердечка. Но теперь во мне бились миллиарды чужих сердец: рыбы, дельфины, моллюски – всё живое было во мне. А я спокойно и холодно носил их в себе. И шёл я вперёд по моему Пути, зная, что не нужно мне ни сна, ни покоя.
Иной раз ветер вздымал меня к небу и разбивал в пыль, но это ничуть не мешало мне быть собой и в следующую секунду собрать себя воедино. Постепенно ветер устал от бесплодной игры со мной, затих и уснул.
И тогда Солнце протянуло мне горячую ладонь. Я вдруг очнулся от холодного покоя и затрепетал от любви к нему, потянулся ввысь, поднялся над морскою плотью духом бесплотным и стал ещё свободнее.
Горизонт выгнулся дугой. Где-то на его краю вынырнула из моря зелёная земля.
Здесь, на высоте, я опять стал плотью, ледяной, жгучей, и с каждой минутой становился всё тяжелее.
Солнце, любовь и жизнь моя, было всё так же далеко и недоступно. Напрасно я рвался к нему в светлой тоске – моя отяжелевшая плоть потеряла летучесть. Тоска моя темнела, прорастала гневом и злобой на своё бессилие, на водную гладь подо мной, которая питала меня новым бременем, на зелёную землю вдалеке, выплывающую из-под дуги горизонта. И на ветер, который когда-то был мне другом, потом стал врагом, а теперь – досадной помехой, потому что не приближал меня к моему Солнцу, а нёс к зелёной ненужной земле.
А Солнце, будто смеясь над моей любовью, уходило от меня к другому краю горизонта – и вот уж исчезло, погрузив мир во тьму. И в отчаянье и гневе я возненавидел и Солнце.
Солнце меж тем сделало круг и выглянуло из-за ненавистной мне Земли, пытаясь её защитить от моей ярости. Но я не мог простить обиду ни Солнцу, ни Земле. Я забыл о Пути, я хотел только мести. Был я Водой – стал я Огнём.
И обрушился вниз, чтобы уничтожить земной, цветной, радостный мир прямо подо мной. Огонь вырвался из меня острыми стрелами, с треском и грохотом разрывая меня в клочки.
И упал я частыми каплями на зелёную Землю, и слился с ней в поцелуе. Она обняла меня страстно и жарко, и познал я Великую Тайну Зачатия.
Минута – и повторился я в весёлом, бойком ручейке, непослушном, как все дети, и мудром, как мы с Землёй.
– Ручеёк, дай напиться! – послышался весёлый голос.
Рядом озорно подпрыгивал на четырёх лапах пушистый шоколадный зверёк с длинным хвостом. Я протянул ему воды на прозрачной ладони, он вытянул шейку с кремовым галстучком и начал лакать, шумно фыркая и облизывая тёмный носик.
– Уф! Хорошо, ручей! Отдохну с тобою рядом. Какую кобру я сейчас одолел, видел бы ты, – в два моих роста от носа до хвоста!
– И не испугался?
– Мы, мангусты, не боимся. Мы всегда побеждаем змей! Знаешь, как я её? Вот представь, что ты кобра, она так же ползёт, извиваясь, среди камней. Я затаился, к земле прижался, она меня и не видит. А потом вот так, и вот так, и вот так!
Мангуст запрыгал по траве, как мячик на ножках.
– Она свой воротник раскинула, шипит. Р-раз на меня – и мимо! Р-раз – и мимо! Потому что я Мангуст! Я быстрее кобры думаю! Я ловлю её мысль и обгоняю её!
Мангуст хохотал от радости, кувыркался в траве и всё не мог успокоиться.
– А потом она – р-раз и шею мне подставила, растяпа! А я её – кусь! И держу. А она дрыгается, сбросить меня хочет. Разве меня можно сбросить – я же Мангуст!
Он прыгал по моему дну всеми четырьмя лапами, вздымал тучи брызг, шлёпал по воде хвостом, выскакивал на берег, шумно отряхиваясь. Наконец упал в траву кремовым брюшком кверху и блаженно закрыл глаза.
– Уф! Устал!
Но вдруг белые длинные усики затрепетали, носик смешно сморщился, и Мангуст открыл глаза.
– Что такое? Что это?
Мимо пронеслась стайка неведомых птичек:
– Огонь! Огонь! Спасайся! Скорее!
Теперь я, ручей, ясно видел пелену, ползущую из леса, слышал топот лап и копыт, звериные и птичьи крики. Трещали заросли, сквозь кустарник ломились рогатые, клыкастые, куцые и длиннохвостые, забыв, кто из них охотник, а кто добыча. Нарастал гул, как будто проснулся пчелиный рой, жалобные стоны неслись из чащи и таяли в гудении и треске…
Лишь мой Мангуст в бешенстве скакал по тлеющей траве и кричал:
– Где ты? Где ты прячешься? Выходи, посмотрим, кто кого!
Огненная змейка с тихим шипением выползла из гудящей чащи. Чёрный дым затянул небо. Мангуст хрипел, кашлял, но смело бросался на огненную змейку, обжигая лапы и нос. Шёрстка на нём трещала и вспыхивала, он отскакивал под мою защиту, поднимая тучи брызг, и опять бросался в бой. Но вот со свистом и грохотом вспыхнуло ближайшее дерево. Огненная змея выпустила длинный раздвоенный язык и отрезала Мангусту путь к отступлению. Сверху на него посыпались пылающие ветки. Он закричал гневно и жалобно.
И вместе с ним вскрикнул и я. И вскочил на ноги. И подхватил Мангуста в прозрачные ладони, с каждой минутой теплеющие от жара огненной стены, окружившей нас.
– Уходи! Оставь нас! – крикнул я Огню. И осёкся.
Я узнал его. Этот Огонь был послан на землю с небес несколько часов назад моей собственной ненавистью. Этот Огонь был моим творением, а как его одолеть, я не знал.
И бросился я бежать напролом, прижимая к прозрачной груди уже бездыханное тельце. Огонь, шипя и фыркая, ловил меня за ноги, и мне становилось всё больнее бежать. Я терял лёгкость и прозрачность, возвращался забытый страх, и росла любовь к маленькому отважному существу, которое я нёс на своих обожжённых руках. Но вот огненный купол надо мной сомкнулся и обрушился вниз. Я упал на горячую землю, накрыв собой Мангуста, и два моих сердца закричали в отчаянье.
Глава 9
Рассвет был серым с металлическим отливом. Мои руки ещё помнили тепло маленького тела Мангуста. А сердечки мои уже заметили потерю. Мангуста у моей груди не было – ушёл.
На душе было черно. Если ушёл, значит, жив. Если жив, значит, я спас его, рискуя собой. Воспоминание о вчерашнем пожаре, об огненной змее, хватавшей меня за пятки, на миг ослепило и ударило так, что я охнул от боли.
А он ожил и ушёл.
Вот так все они здесь. Что за мир! Злой, холодный, равнодушный!
Я сидел на серой от пепла траве, смотрел на чёрные деревья с обугленными голыми ветками и плакал. Слёзы были горькие и противные, как микстура от кашля.
На серой траве лежала моя угольно-чёрная тень и подсказывала, что на белёсом небе над моей головой светит солнце. Оно и впрямь светило, но мертво и холодно, как люминесцентная лампа. Я обвил руками колени, сжавшись в комок, хотелось согреться.
Но кто-то уже шёл сквозь чащу. Я слышал, как со стеклянным звоном ломались и падали обгорелые ветви, как мягко и коварно ступают тяжёлые лапы по невидимым мне тропинкам.
Ну кто ещё? Не хочу! Нет! В этих тяжёлых лапах прячутся острые кинжалы-когти, а в пасти острые кинжалы-клыки, которые схватят меня за руку – и я стану беззащитен. Мне надоело спасаться!
Сердца мои проснулись и ёкнули. Я поднял голову, обернулся на шум шагов и в ужасе вскочил. Из чащи надвигалось на меня чудище!
Огромное, мощное львиное туловище венчала острая морда собаки с полыхающей огнём гривой! Глаза чудища светились едким красным светом! Сквозь белые клыки так же едко пылал красный язык!..
В ответ на моё испуганное движение пасть чудища раскрылась в хищном оскале, а огненная грива встала на холке дыбом и зазмеилась языками пламени.
Всё моё желание уснуть и уйти в небытие исчезло вмиг. Я с криком бросился прочь, не разбирая пути, спотыкаясь о корни, падая, обдирая руки и лицо, полз на четвереньках, вставал и бежал опять.
Чудище неторопливо двигалось за мной, настигало с лёгкостью в несколько ленивых прыжков, преграждало дорогу и рычало что-то осмысленное. Но смысла я не понимал.
– Остановись, глупый человечек! Я помогу тебе, стой спокойно! Прочь, кыш отсюда, мерзкое создание!
Да, согласен, я и глупое, и мерзкое создание – ты право, чудище! Но что делать: стоять спокойно или мчаться кыш отсюда?
Не мог я ни того ни другого, так как упал, пропахав носом чёрную землю на опушке обгорелого леса. И не было больше сил бежать кыш отсюда. И не было сил стоять, хоть спокойно, хоть безумно.
– Лежишь? Ну, вот и ладно, и лежи! А я её сейчас, тварь поганую, шугану!
Чудище остановилось над моей головой. Я увидел бурую когтистую лапу прямо перед глазами и в ужасе зажмурился. Сердца мои замерли в обмороке.
На моей макушке происходило что-то странное. Раздавался скрип, шорох, кто-то возился в моих волосах, маленькие коготки больно царапали кожу. И этот отвратительный, высокий, визгливый писк, от которого хотелось биться головой о землю.
– Терпи, не дёргай головой! Сейчас…
Я почти не слышал сквозь этот писк густой, добродушный голос моего чудища, я визжал сам в унисон этому мерзкому звуку.
И вот что-то хрустнуло и оторвалось от моей головы, а потом мягко плюхнулось на землю неподалёку.
C минуту я лежал, не открывая глаз, и ничего не понимал.
В один миг всё изменилось!
И я уже знал, что, открыв глаза, увижу… Не знаю пока что! Но мне будет что увидеть! И сердечки мои радостно захлопали крылышками в предвкушении восторга.
«Спокойно, спокойно, – ласково сказал я им. – Приготовились – вперёд!»
В глаза мне ударило жаркое, ослепительное, золотое – то самое прежнее солнце с лазурною ясностью неба. Трава была изумрудная и пестрела цветами. Кроны деревьев были тяжёлыми, серебристыми на солнце, густо-зелёными в тени. Никаких следов вчерашнего пожара!
А в двух шагах от меня сидел славный, большой золотистый Лев с рыжей гривой, отливающей на солнце медными искрами. Сидел, улыбался и жмурил медовые глаза. Что-то маленькое и тёмное едва шевелилось под его правой лапой. Поворочалось, пошуршало и затихло.
– Вот она, Мышь Летучая! На голове у тебя сидела. Дрянь! Страшно было?
– Ага, – смущённо кивнул я. – Совсем потерялся.
– Её штучки! – успокоительно подмигнул мне Лев. – Сядет ночью спящему на голову и пугает, и в душу гадит, и с пути сбивает. Ну что, не заблудишься теперь? Где твой Путь?
– Да вот он! – Я уверенно кивнул на тропинку вдоль ручья. – Спасибо! Я уже не заблужусь!