Сборник
Война. Блокада. Победа! «Память моя блокадная…»
© Н. Н. Сотников, составление, комментарий, послесловие, 2021
© Н. Ударов, стихи, песни и поэмы, 2021
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021
Чего можно ожидать и чего ожидать не следует от этой книги
Обращение к читателям
Когда начинаешь заниматься той или иной темой специально, систематически и глубоко, то сперва возникают, а затем укрепляются первые выводы, которые с годами становятся окончательными.
Литература о блокаде и тем более о Великой Отечественной войне огромна и разнообразна и в жанровом отношении, и в тематическом. На такую исчерпывающую полноту я с самого начала не претендовал, но твёрдо решил, что буду готовить как автор проекта и как составитель именно коллективный сборник литературно-публицистического толка. Допустил я и исключения – чисто информационные материалы и подборки не потому, что был пленён их литературными достоинствами, а потому, что строго для себя определил – этого широкий читатель не знает, а знать надо, просто необходимо!
Крупные по объёму произведения я даже для предварительного плана не рассматривал. В итоге в сборнике лидируют рассказы и очерки. Костяк книги составили ПИСАТЕЛЬСКИЕ ДНЕВНИКИ, именно так их в целом можно и нужно называть. Писательскую руку, писательский почерк видно сразу даже в том случае, если текст в целом или тем более отдельные записи, мягко говоря, шедеврами не являются, но они смело спорят с историческими трудами разных лет и заметно среди них выделяются. Даже обстоятельные, кропотливые монографии (будем откровенны, а иначе нельзя!) скучноваты, и я должен признаться, что над многими из них начинал дремать, осилив даже не всю книгу, а какой-то десяток страниц. Писательские же дневники при всех их недостатках, при всём субъективизме не позволяют с ними легко расстаться, напротив, к таким дневниковым записям невольно обращаешься вновь и вновь.
Разумеется, включены в сборник только авторы советские, исключение составляет лишь Лидия Осипова с её бесспорно русскими текстами, но также бесспорно глубоко нам враждебными, почему я сделал для неё исключение, вы поймёте сами, дойдя до раздела «Преступление и наказание» во втором выпуске нашего сборника.
Среди моих авторов есть и те, которых не назовешь не только гениальными, талантливыми и просто способными литераторами, но и литераторами вообще: это специалисты, знатоки своей профессии, своего любимого в жизни дела, люди знающие, увлечённые. Иногда и у них можно без труда найти вдохновенные слова, удачные образы, примеры. Они не только очевидцы, но участники многих знаменательных событий, порою уникальных, их очерковые записи в нашем сборнике, как правило, довольно короткие, но информационно насыщенные.
И вот тут самое место сделать чрезвычайно важную оговорку. Слишком специальные, явно не для широкого читателя тексты я в сборник не включал принципиально, постоянно памятуя случай, который произошёл с моим старшим товарищем и коллегой: он обнаружил интереснейшее в военно-техническом отношении открытие блокадной поры, описал его, а вот популяризировать не смог, так как говорить о таких явлениях просто и доступно – это особая школа, особый талант. Недаром наш декан профессор А.Ф. Бережной так и не сумел найти педагога для творческого семинара «Мастерство научного популяризатора».
Перечитал я в ходе работы немало изданий, в том числе и кустарных, самодельных (в том смысле, что печатались они в ведомственных типографиях, сотрудники которых опыта работы сугубо книжного не имели) и буквально схватился за голову: такие тексты наш сборник погубили бы! Особенно это касается различных технических наук и медицины. Читать и постоянно рыскать по справочникам – удовольствие сомнительное!
На иллюстрации я не скупился. Они тоже бывают разными: есть общеизвестные, но очень уж выразительные и мастерски сделанные, есть сделанные так себе, но уж больно материал редкостный. Заранее должен извиниться: далеко не всех фотографов удалось установить. Там, где авторство фотомастера бесспорно, фамилия даётся. В сомнительных случаях фотография остаётся в летописном строю, но безымянной.
В нашем сборнике немало поэтических произведений. История с ними примерно такая же, как с фотоснимками: я не побоялся повторить в юбилейной книге хрестоматийно известные стихи, но стремился максимально расширить читательские представления о творчестве поэтов разных поколений. А то ведь получалось обидно: во имя широкого представительства (по фронтам, по военно-учётным специальностям) в сборнике разных минувших лет попадали произведения откровенно слабые.
Лучший учитель, лучший редактор – само наше текущее время. Оно вносит существенные коррективы в оценки. Не скрою – с большим трудом отобрал минимум стихов для книги в книге (у нас в сборнике именно такая форма подачи поэтических текстов главенствует) Михаила Луконина. Эта подборка, пожалуй, самая маленькая изо всех. Я уже не говорю об авторах объёмной книги «Стихи поэтов, павших на Великой Отечественной войне», вышедшей в свет к 20-летию Победы в большой серии «Библиотеки поэта». Многие имена и произведения не выдержали испытание временем.
Само время внесло определённые и чаще всего бесспорные коррективы в восприятие давно написанных произведений. Только об этом можно было бы писать объёмную и очень трудоёмкую статью. Этот фактор тоже сбрасывать со счёта нельзя.
В основном речь у нас идёт в плане творческом прежде всего о писателях, но иногда у нас слово предоставляется представителям других видов искусства. Это кинорежиссёр Сергей Герасимов, график Андрей Ушин, живописец Дмитрий Бучкин, композитор Василий Соловьёв-Седой.
Довольно широко у нас представлены журналисты. Особенно «повезло» текстам Матвея Фролова и Лазаря Маграчёва. Их чисто радийные приёмы чувствуются даже в печатных текстах. Есть (и немало!) рядовых газетчиков, которые работали в дивизионных, армейских и фронтовых газетах, к проблеме «писатели и журналисты» мы ещё вернёмся в послесловии. Она по-прежнему актуальна и злободневна.
Убедительно прошу (особенно мужчин – профессионалов в военном деле) не ждать детального разбора боёв, операций, сражений, погружения в специфическим мир военной жизни. Были мастера литературы, которые вообще оружия в руках не держали, на фронтах не были, а сумели сказать своё неповторимое слово о войне и воинах. Вы уже догадались, что речь идёт о Михаиле Исаковском.
Итак, прошу вас начать изучение книги. Она – перед вами.
Составитель
Всеволод Вишневский
Из дневников военных лет
Всеволод Вишневский в годы блокады
Страницы блокадного дневника 1943 года
Как после бурь и наводнений, как после войн и долгих испытаний, неизменно поднимался и хорошел Ленинград, так будет и впредь. Верь этому, товарищ, брат, друг. Ты сын великого, самого великого, поразительного народа, чья мощь, гений и творческие силы необъятны. Всё залечим, всё отстроим. На диво миру развернём такие новые пятилетки, построим такого размаха дороги, каналы, порты, вокзалы, заводы, фермы, города, дворцы и парки, – что станет страна наша местом паломничества.
Покажем гостям и руины, и заросшие и оберегаемые ленинградцами дзоты, и оставленные кое-где, как памятники, почерневшие дома, шрамы на стенах и скажем: это память об Отечественной войне, о Победе, а вот – что вокруг…
И взгляд твой и твоих гостей залюбуется Россией, нежным дымчатым воздухом её, небесами милыми, лесами и нежными перелесками и бескрайними просторами, где хозяева, труженики – мы и только мы.
Восстановим здоровье усталых, раненых, больных. Вдохнут они хвойно-солёный запах лесов на тихих берегах наших морей или горный озон на Карпатах, на Кавказе.
Верь, товарищ, что восстановим и любимые свои места: и прохладу и прелесть парков Пушкина, и убранство, роспись и алебастровую лепку дворцов, и воскресим эхо в сверкающем зале Екатерининского дворца. Оно откликнется радостно на весёлый русский голос.
Отлита будет вновь статуя Самсона в Петергофе, и брызнут, шипя, огромные бело-радужные струи фонтанов среди зелени парка. Геркулес обопрётся вновь на палицу у чудесной Камероновой галереи над озером, где чесменские орлы. Влюблённые, взявшись за руки, вновь будут бродить по аллеям, признаваться, мучиться, ревновать, терзаться, мириться и сгорать от счастья…
Это будет непреложно.
Вновь зашумит мирный труд. С песнью пойдут строители, каменщики, монтажники. В творческом возбуждении натянут ватман на доску архитектор, инженер.
Это будет! Порукой этому – вечная жизнь России, беспредельная мощь её духа, трудоспособность её, бескрайная жизнетворящая сила.
Но, товарищ и друг, – мы не придём с тобой в этот солнечный парк, в гости к Пушкину к истории, к тишине, отдыху, музыке и литературе «по лёгкой, гладкой дороге».
Мы пройдём с тобой, ленинградец, ещё сквозь холод и бои, сквозь огонь, грязь, муки, кровь, стоны и скрежет; ещё хлебнём забот.
Наш мозг будет напряжён, и мы не позволим ослабнуть этому напряжению. Мы будем думать – и даже сны видеть – о войне, о борьбе, о деле, о наилучших способах достижения Победы, об уничтожении гитлеровцев. Она достигается не только в высоких штабах или в цепи, в поле, у обложенных немецких дзотов, огрызающихся огнём.
Путь к Победе – это непрестанное трудовое и духовное напряжение, дисциплина, требовательность к самому себе и к другим…
Мы многих потеряли – никогда в жизни таких потерь, такого горя мы не испытывали, как за последние полтора года. Но разве мыслимо поддаться? Немецкие глаза следят за нами: кто у русских согнётся, кто потеряет веру, у кого потухнет огонь в сердце и в очах, у кого ослабнут руки, опустятся устало плечи.
Не поддавайтесь этому – те, у кого и самое большое горе. Город, сам Ленинград, с живой душой, такой большой, всё испытавший, – говорит тебе: держись, друг! Город кладёт свою большую ласковую руку на голову твою и гладит тебя.
Он как отец – в нашей дружной, хорошей питерской семье. Каждый сумеет, должен суметь одолеть трудности войны, осады. Есть у тебя боль, горечь потерь, щемит сердце и душу – скажи, объясни себе: во всём виновен враг, Гитлер. Ты ведь запомнил то, что говорил этот враг, обрекая тебя, твою семью, твоих близких на мучения и смерть. Зажгись огнём личной мести! Скажи себе: «Я буду мстить – в бою и в труде, неустанно – до последнего дня войны». Скажи себе: «Я буду, я хочу быть свидетелем обвинения на суде над Гитлером. Я миру расскажу свою обиду, боль, горе».
Иди же вперёд, – и сделай и горе, и боль свою орудиями борьбы – во имя России, во имя правды, во имя всего человечества. Иди и дай слово – терпеть… И боль твоя утихнет и претворится в дела, в подвиг, – на душе станет хорошо. Иди в общих крепких рядах. Вот, почувствуй, локоть соседа. Вот крепкие плечи! Смотри – какие кругом товарищи!.. Шёпот по миру идёт: «Это – ленинградцы».
Ровной поступью, со старыми знаменами, помнящими Полтаву, Лесную, Гангут, Измаил, Альпы, Бородино, перевалы Балкан, помнящими 1905 и 1917 годы и дни 1918 и 1919 годов, – идут ленинградцы.
Ты ещё обстреливаешь нас одиночными орудиями, с дистанции в 30–35 километров? Ты ещё пробуешь посылать самолёты, хотя мы их угробили под Ленинградом больше двух тысяч? Хорошо – ты получишь ответ!
Ленинградцы заняты делом. Надо держать возможно более высокий производительный уровень. Больше орудий, мин, снарядов, пулемётов, автоматов, гранат, больше боеприпасов. Зальём немцев огнём и металлом!
Больше рейсов на железной дороге. Больше рейсов на Ладожской автодороге. Больше рейсов трамваев, автотранспорта.
Каждый ленинградец должен для 1943 года наметить свой план повышения и улучшения труда и сказать Родине, Ленинграду: «Обязуюсь честью сделать больше, чем в любой предыдущий год моей жизни». Понимаете? Так нужно!
Далее. Держать город в чистоте и порядке. Всё хозяйство должно функционировать чётко. Оглянитесь, пожалуйста, вокруг и, если есть недочёты, – лично займитесь наведением порядка.
Вы хотите отметить новый 1943 год хорошо и радостно? – Что может быть лучше наведения образцового порядка и чистоты вокруг? Пусть каждый будет подтянутым, пусть его вид говорит об уверенности и бодрости. Заросшие, грязные, опустившиеся люди противоречат Ленинграду. Чистота украсит город, даст бодрый импульс и будет символом нового 1943 года. Ленинградцы встречают его по всем правилам, как доброго вестника.
Далее. Присядь, товарищ, гражданин, гражданка, к столу, напиши письмо бойцам… Девятнадцатый месяц беззаветно бьются командиры, бойцы – в окопах, на море, в воздухе. Обласкай их добрым словом, навести в госпиталях, одари скромным подарком, согрей. Напиши, скажи бойцу о том, что город наш мы бережём, лелеем.
В городе нашем за полтора года войны, осады вызрели новые силы. Сделаны многие научные и технические открытия, есть просто замечательные… Повысились нормы выработки! В городе нашем, как никогда, крепко ощущение высокой гражданственности, дисциплины, личного и коллективного долга. В этом все убедились – и это входит по праву в краткий баланс, итог, который мы с вами сейчас подводим к Новому году.
Мы оставили позади неописуемо трудные месяцы, равные по силе дел, эмоций, переживаний целым годам. Граждане города оказались достаточно энергичными; знамя города, принятое из рук отцов, они не опустили, а подняли ещё выше.
Крепче же нашу братскую спайку, друзья ленинградцы! Одна поглощающая мысль да владеет нами: отбили пять гитлеровских попыток взять Ленинград. В шестой же раз пусть будет громовой наш удар и прорыв блокады. Готовить удар днём и ночью, упорно, самозабвенно, сил не жалея. Мы должный сейчас трудиться, как никогда, каждый на своём участке. Всю волю миллионного города – в один узел. И ударить! Ударить так, чтобы немцы не оправились!..
Нас спросят: можем ли мы, ленинградцы, это сделать?
Можем. Есть люди, силы, великолепный дух, опыт, есть первоклассная техника…
1943 год на пороге. И этот год будет наш! Идёт он по русскому морозцу, лапу нам протягивает. И мы протянем: «Ну, здравствуй! Давай-ка, брат, на Гитлера, всем весом». Он улыбается: «Всегда готов!» Примет пост и дела у нашего 1942-го (неплохо послужил), взвалит груз на себя, крякнет и шагнёт вперёд…
Так вперёд же, друзья! Вперёд, храбрые офицеры и бойцы Ленинграда, вперёд, доблестные офицеры и моряки краснознаменной Балтики! Вперёд, неустрашимые стоические рабочие и работницы нашего города! Вперёд, люди науки, техники и искусства – благородные носители культуры России, старого Петербурга и ныне Ленинграда!
Дни прибывают… Это светит нам вздымающееся солнце Победы.
Из новогодней речи 31 декабря 1942 года
Ленинград
(1 января 1943 – 10 декабря 1943)
1 января 1943 года
С утра повтор шестинедельной сводки. Она выдержанная, выразительная, точная. – Решается судьба немецких войск в излучине Дона; вопрос о Северокавказской группировке немцев и пр. Речь идёт о более чем ста немецких дивизиях… Шестьдесят с лишним дивизий разгромлены или окружены; положение остальных, говоря языком берлинского радиообозревателя, – «серьёзное»…
Хорошие отклики на моё радиовыступление…
Делаю записи по обзору «Трехсотлетние отношения между Россией и Англией» (1553–1853 гг.)…
Один радиоинженер вернулся из глубин Сибири. Ленинградский завод организовал там два своих филиала, сохранив часть завода и в Ленинграде. В результате производство радиоаппаратуры заводом – в целом – выросло в восемь-девять раз! Вот пример технических возможностей! Аппаратура идёт стандартная, прочная. У немцев принципиально нового в трофейном имуществе не обнаружено.
Из рассказа радиоинженера:
«Москва полуосвещена; на колхозных рынках картофель стоит 50 рублей, масло – 800 рублей килограмм (у нас свёкла – 350 рублей килограмм, картофель, видимо, до 500 рублей)…
Вдоль сибирского пути много новостроек. Есть стройки, рассчитанные на 1944 год. Непрерывно идут эшелоны с танками, самолётами, орудиями…
В городах электроэнергию дают главным образом на заводы и фабрики. Население живёт пока без электрического освещения.
В Минусинском районе – народ сыт… У моей хозяйки (с двумя детьми) запас в триста пудов картошки, восемь бочек капусты. Она получает по два кило хлеба за трудодень… Работают женщины и дети до шестнадцати лет. Большинство мужчин – мобилизованы…
Пространства неимоверные, а людей мало… Проедешь на лошадях километров пятьдесят и, может быть, встретишь одного человека…»
Продолжал выписки по обзору англо-русских отношений.
До 6 утра не спал – утомление, нервы… Читал «Тысячи падут»[1]. Это интересная книга о разгроме Франции. Но как далёк дух и стиль западных авторов от нас! И хорошо, что у нас всё по-иному.
«В последний час». – Штурмом взяты Великие Луки; на Юге – Элиста, Троицкое и др. пункты по реке Яшкуль. Наши выходят на кавказские коммуникации и тылы противника…
2 января 1943 года
Тихо, мягкая погода… В небе – голубые просветы…
К часу дня пошёл в больницу имени Эрисмана. Помимо всех консилиумов и пр. – надо проверить зубы.
Осмотрели меня два отличных челюстника-хирурга… Удалили зуб мудрости (возможно, в нём крылась причина моих головных болей). Благодарю докторов, беседуем об их практике во время войны…
Слушал радио… Видимо, операции на Центральном фронте, в частности взятие Великих Лук, преследуют крупные цели. Это выдвижение в сторону Двинска… Хотелось бы полного отсечения немецких войск, перехвата Двинско-Псковской железной дороги и выхода на прибалтийские коммуникации.
На экранах кинотеатров Москвы возобновили мой и Э. Шуб[2] фильм «Испания» (выпуск 1939 года).
Снова вёл записи об англо-русских отношениях…
Ночью читал «Пальмерстон» К. Маркса…[3] Блестящий очерк-памфлет. Многое звучит как характеристика современных английских деятелей.
4 января 1943 года
Снежно, тихо…
Сводки дают впечатление нарастания ударов, чередующихся на разных фронтах… А в резерве ещё Карельский, Ленинградский, Волховский, Северо-Западный и Калининский фронты, южная часть Центрального, Брянский, часть Воронежского. Нет сомнения, что и эти силы будут использованы до весны, до распутицы. Сейчас идёт планомерная гигантская южная операция и вызревает новая: видимо, окружение на Северо-Западе с целью отсечения немецких армий от восточно-прусской границы.
Подготовил доклад к собранию писателей – о ходе войны. Это некоторые мои военно-исторические размышления за последний период: о немецких и советских раненых школах, доктринах; о Восточном плане немцев; о Гофмане и др.; о Гитлере и его военной «практике»…
Англии ещё раз даётся возможность показать себя. Думаю: а не демонстрация (не блеф) ли вся эта высадка в Северной Африке, шум об Италии и пр.? Не есть ли это «дымовая завеса» для главного удара на Ла-Манше, или в Голландии, или в Скандинавии? Может быть, скупые слова товарища Калинина[4]: «Есть некоторые основания полагать, что активность союзников в борьбе против немецкого фашизма увеличится», – таят в себе какие-то реальные планы?
«Альманах» в Ленинградском ССП[5]. В доме неуютно, темно. Неведомые тётки у дверей; отдельная комната Гослитиздата, пустая биллиардная, холодная лестница. Наверху зал с ёлкой… Собираются туго; некоторые «обедают»… Беседовал с Кетлинской – о Зонине. Он болен, волнуется за судьбу новой книги…
«Альманах» был довольно удачный. Точные и сухие записи Груздева о действиях Кронштадтского истребительного полка… Хорошие стихи у О. Берггольц. Это вызревшее, откованное… Это берёт за душу…
В. Инбер прочла несколько юмористических и шуточных стихов, милых, забавных, и внесла некоторое разнообразие.
Я поделился своими мыслями о войне: о противнике, об опыте и уроках 1914–1918 годов и т. п.
В городе – темень… Мягкая погода, выпал снег.
В булочных (в очередях) некоторые с завистью поглядывают на тех, кто уже получил хлеб… Видимо, это продолжение психоза, боязни голода, стремление скорее и больше поесть… Хотя в столовых, как говорят, изредка на столах уже остаются тарелки с недоеденным супом.
Вечером читал К. Маркса: Индия, Восточный вопрос и т. д. (IX том)…
5 января 1943 года
Работаю… Временами – артиллерийские выстрелы…
В утренней сводке. – Показания пленного унтер-офицера 6-й танковой дивизии: «Гитлер снимает части из Франции и перебрасывает их на Восток…».
Долго ли будет ждать Англия? Если Черчилль говорил о тридцати трёх немецких дивизиях на Западе, то сейчас их, видимо, меньше.
Окружённые под Сталинградом двадцать две немецкие дивизии истощаются. Питание – 100 граммов хлеба; едят коней (кавалерии и обозов). Некоторые гибнут от дистрофии и холода. Живут слухами: «Нам на выручку идёт генерал Манштейн. Идут танки…». Окружённые части наспех строят ряд полевых укреплений, минных полей, проволочных заграждений и т. п. Напрасно! Положение их непрерывно ухудшается.
Из новогодних приветствий. – Л. Фейхтвангер: «Многие влиятельные круги всё ещё пытаются умалить роль Советского Союза в глазах всего мира. Но каждая новая победа Красной Армии помогает разрушать этот заговор…». (Здорово!) Э. Хемингуэй: «Вы спасли мир от сил варварства в 1942 году, оказывая сопротивление одни, почти без помощи…».
Урал за последнее полугодие увеличил выпуск танков, самолётов, орудий и миномётов на 200–250 процентов. В десятки раз увеличен выпуск реактивных установок («катюши»). В Ленинграде налажен выпуск пятидесяти двух видов вооружения и боезапаса.
Получил испанское издание «Интернациональный литературы», № 5, где мой рассказ «В море». Там же в статье о морских писателях СССР дана краткая характеристика моей литературной деятельности и прочее…
Письмо от А. Тарасенкова[6] торопливое, но с некоторыми московскими подробностями.
Получил пачку новых книг и брошюр, главным образом «Советского писателя». Взял книгу покойного Е. Петрова[7]. Мы не дружили – были очень разные, но хочется прочесть его книгу, чтобы ещё что-то понять в нём…
Взбудораженность – от двух стопок книг московских приятелей и неприятелей…
Читаю Е. Петрова. Это чуть-чуть от «одесской школы», чуть-чуть от европейского репортажа, – это, конечно, штрихи, поверхностный рассказ, где всё правильно, удачно, благополучно… Порой очень точные детали, простая проза: допрос старосты-изменника; пейзаж, сгоревшая деревня. О Севастополе общее, расплывчато… Мало конкретного материала. Многое (с репортажной ретушью) сплетается с анекдотизмом, с нарочитым обнажением своей «штатской» роли, с агитационными вставками… А рядом о Москве – острые писательские наблюдения, интересные размышления о природе войны (о запахах её), о немецких «плановых» просчётах и пр. Минутами ощущаешь – вот документ битвы за Москву… Прорыв на «Ташкенте»[8] так напомнил мне наш прорыв из Таллина…
Новые удары на Дону и Северном Кавказе: взяты Морозовская, Цимлянская (это замыкание третьего кольца!); взяты Нальчик и ст[аницы] Прохладная, Котля[ревская]…
Гитлер получит 30 января 1943 года – к десятилетию своего рейхсканцлерства – хорошие «подарки» от Красной Армии!
Читал брошюру В. Финка о Франции[9]. Замечательное описание: слепой комбатант в павильоне СССР ощупывает бюст Ленина. К бюсту ежедневно неведомо кто приносит цветы… (Помню этот павильон, толпу, жару… 1937 год!)
Прочёл книжку К. Симонова «От Чёрного до Баренцева моря». Неровная. Есть и сырые декламационные записи, сухие заметки и точная, острая запись: обгорелый труп на песке у Арабатской стрелки… Наиболее удачны очерки о Севере: «Однофамильцы», «На Рыбачьем и Среднем» и др.
Читал «Фронтовые записи» В. Ставского… Есть горячность, пыл боя, но всё это лобовой, сырой рассказ, протокольная запись.
Я, в общем, прав: газетный материал не стои́т издавать книгой. Он ещё потребует тщательной литературной обработки, он должен переплавиться.
6 января 1943 года
Солнечно, 7 градусов мороза…
В сводке – о продвижении в Сальских степях. Темп наступления на Юге наши не теряют. Противник выводит свои дивизии из предгорий Кавказа, боясь окружения…
У союзников кислые обзоры о потере высот в Тунисе (1-й английской армией); о трудностях снабжения; о плохих погодах; о том, что 8-я армия должна помочь и т. п. …
Дни прибывают, хотя мы это знаем больше теоретически, чем практически. Так же и с войной: «Мир прибывает…». Но путь ещё долог.
Великолепный морозный закатный вечер. Тихо. Сине-сиреневые тона, бледно-оранжевые, красноватые. Плотный снег. Прошёлся до Новой деревни и обратно. Морозец щиплет щёки, уши… Молчаливые милиционеры – на мосту. Женщины убирают снег. Одна орудует топором, – рубит дрова у будки на мосту.
Читаю К. Маркса о Восточном вопросе, политике России и Англии…
Воздушная тревога… Вспышки зенитного огня. Сильный удар, – видимо, бомба.
Затяжная тревога… Снова вспышки…
7 января 1943 года
Мороз 15 градусов… Город в холодной дымке. Над городом – самолёты противника. Воздушная тревога, стрельба. В небе синие, голубые, сиреневые разрывы.
В сводках: наступление продолжается. Названо до двадцати занятых нами пунктов.
Союзники расточают комплименты. Американская пресса пишет: «Если б теперь отвлечь шестьдесят немецких дивизий на Второй фронт – конец войны был бы приближен…» Когда раскроется правда, истинные намерения английского правительства? До какого предельного срока можно тянуть?
Иной раз внутренняя тревога: не выдохнутся ли темпы операций к весне? Пассивность англичан и американцев даёт большие возможности Гитлеру.
Продолжаю записи по обзору четырёхсотлетних отношений между Англией и Россией (до наших дней).
Днём газеты за неделю с 1 по 6 января. В «Известиях» в «Красной звезде» впервые даётся карта фронта: положение на Среднем Дону и у Сталинграда к 1 января 1943 года.
Ряд наших предположений о втором и третьем кольце был неправилен. Кольцо замкнуто только вокруг 6 и 4-й танковой немецких армий (двадцать две дивизии). С севера на юг кольцо простреливается артиллерией. В последнее время кольцо уже превратилось в четыре малых кольца. Идёт дробление немецких армий. В остальном фронт обычного типа, правда, в ряде мест наши явно выходят в тыл немцам.
Несомненно, что на Северном Кавказе намечаются новые охваты и возможны окружения.
Напрашиваются следующие вопросы: 1) имеют ли немцы резервы? 2) могут ли они нанести крупный контрудар, – где, когда? Интересно описание боёв у Котельниково: там генерал фон Манштейн (бравший Севастополь, провалившийся под Ленинградом у Синявино) пытался соединиться с окружёнными немецкими армиями и выручить их, по приказу Гитлера, к 25 декабря – к Рождеству. Результат известен…
Беседовал с товарищем Мануйловым[10] – молодым литературоведом – о пользе создания после войны Института изучения личности. Здесь могли бы решаться многие исторические, литературные, художественные, технические, биологические и философские проблемы на материале сотен и тысяч биографий творческих личностей – самых разнообразных наций, типов, профессий и т. п. Тут можно было бы изучать отдельные проблемы индивида и коллектива; творческую специфику; закономерность и парадоксы творчества во всех областях…
Вечером затяжная тревога…
Немецкое радио передаёт о сильных и опасных русских ударах; о том, что русский климат вновь вмешался как тяжкий фактор и т. п. В передачах на английском языке Берлин говорит: «Если немецкой армии не удастся сдержать напор русских, то большевики не остановятся в Европе и перешагнут Ла-Манш» (!!).
Вечером наблюдал наш заградительный огонь – своеобразная «иллюминация»…
8 января 1943 года
Из быта. – Питаюсь дома, живу на котловом командирском пайке… Временами получаем посылки. Дров на зиму запасли для всего домика. Если экономно топить, пожалуй, хватит. За пилку дров отдаю восемь килограммов хлеба в месяц (больше трети своего хлебного пайка). Пилит Шура – жена нашего соседа-милиционера. У них двое ребят, их нужно поддерживать, а она человек гордый и «подачек» не хочет. Помогаем им чем и как можем, а они в свою очередь помогают нам.
В одиннадцатом часу вижу сквозь запотевшее окно между деревьями сада – красный шар солнца. Он вздымается над крышами, как медленно разгорающееся пламя. В печке трещат дрова… По радио передают стихи Фета, романсы – далёкий мир, природа, пронизанная солнцем листва…
Работаю. Написал с подъёмом статью для Волховского фронта (к готовящемуся удару).
Был Л. Осипов[11], говорит, что есть признаки наступления. Просит дать статью о морской артиллерии, авиации и о морской пехоте.
В «Правде» интересные статьи на международные темы.
Италия маневрирует. Муссолини 2 декабря 1942 года заявил: «Наше положение заставляет нас идти с одними, когда мы хотим разрешить проблему наших континентальных границ, или с другими, когда мы хотим разрешить проблему наших морских границ…» Сейчас, видимо, идёт игра, торг… Гитлер стремится удержать Тунис, наводняет Италию своими войсками и агентами. Сколько невидимых дел, незримых процессов! Может быть, пауза в Северной Африке связана с английскими и американскими дипломатическими ходами?
В Венгрии – опасения за исход войны; разговоры о независимости; слухи об отозвании венгерских войск с Восточного фронта. «Мы хотим сохранить лишь то, что нам принадлежит…». Серьёзные перемены!
Из английской прессы: «Немцы бросают к Ростову крупные резервы и говорят, что восстановят положение на Юге». Англичане умалчивают, что эти резервы – из Западной Европы.
Есть сообщение о соединении Сталинградского и Кавказского фронтов за Элистой.
Читаю Герцена «Былое и думы»…
9 января 1943 года
Ещё темно. Проснулся. Жду утреннюю сводку.
В 6 часов слушал радио. – Взяты Зимовники. «Бег к Ростову» – наши идут наперерез по Нижнему Дону и железной дороге, – немцы оттягиваются из района Моздока.
Вечером был А. Крон. Сидели у С. К.[12] Сегодня год её службы в КБФ[13]… Говорили о литературной работе, о пьесах, об осени 1942 года…
10 января 1943 года
…Продолжаю записи об англо-русских отношениях (1917–1918 гг.).
Яркое солнечно-голубое небо. Теперь дни действительно ощутимо прибывают…
Раздумья о новой пьесе…
С наслаждением читаю Ленина. Мысли его – стремительные, чёткие, смелые. Видит события насквозь…
К Ленинским дням написал для всех многотиражных газет КБФ статью «Ленин и военные моряки».
Днём – центральные газеты за 8 и 9 января. – Послание Рузвельта конгрессу: чёткое, перспективное, с интересными цифрами. Крупный охват мировой войны; «безусловно серьёзные» заявления и обязательства (безусловно ли?).
Некоторые основные пункты послания.
1) Самыми крупными и значительными событиями 1942 года были события на фронтах России: непоколебимая оборона Сталинграда и наступление русских армий, начатое в ноябре 1942 года; 2) битва у острова Мидуэй и др., заторможение японского наступления в центральной и южной частях Тихого океана; 3) наступление англичан в Египте и Ливии, занятие Северной Африки.