Саймон Дженкинс
100 величайших соборов Европы
Каркасон
✣
Колонны со скульптурами в Каркасоне
Мне в Каркасоне нравится, но, признаюсь, от него страшновато. Город представляет собой нереставрированное средневековье: он создан заново в XIX веке вездесущим Виолле-ле-Дюком, представившим себе, как такой город мог выглядеть. Он отстроил полуразвалившиеся руины в 1853 году – после того периода, когда Франция устроила оргию уничтожения своего прошлого. Ему хотелось напомнить соотечественникам, что именно они теряют. Те, кто при виде Каркасона не могут не вспомнить про Диснейленд, просто показывают, насколько хорошо оба этих места играют на любви людей к старине.
Современный кафедральный собор находится в более новой части города, а описанный здесь храм сейчас называется базиликой Святых Назария и Цельсия. Как и собор в соседнем Альби, он похож на крепость, запрятанную в глубине альбигойской территории. Судя по внешнему виду здания, оно пережило два периода строительства. Более ранняя западная часть была встроена в городскую стену и представляет собой каменный фасад без окон. В романском нефе XI века окон мало, а вход с северной стороны лишен украшений.
В восточной части XIII века начинается готика со сложной планировкой из двух трансептов, хора и боковых капелл. Здесь окна заполнены щедрыми витражами в стиле лучистой готики, укреплены контрфорсами и украшены химерами. Интерьер ярко отражает различие в периодах строительства. Неф прохладно-романский, с пилонами, которые венчают капители с животными и растениями под простыми арками и цилиндрическим сводом. Клересторий отсутствует. Тональность меняется в более позднем средокрестии. Размещение капелл в углах трансепта и хора вызывает интересный эффект: кажется, будто стены разбегаются во все стороны. Неглубокая апсида из почти непрерывных окон дарит приятное ощущение интимности от нахождения в соборе.
Вдохновение Родена: преграда хора в духе пламенеющей готики
Каркасон богат витражами и скульптурами. Витражи апсиды – считающиеся лучшими на юге Франции – создавались в XIV и XV веках и иллюстрируют жизнь Христа, апостола Петра и апостола Павла. Интересно, что скульптуры на многих пилонах вытесывались вместе с самими колоннами. В северном трансепте на многоцветном витраже с Положением во гроб тело Христа видно лучше, чем фигуру Марии.
Поражает Троица, созданная скульптором XVI века. Бог-отец представлен стариком, между колен которого находится распятие, а изо рта старика вылетает голубь. У стены в южном трансепте стоит памятник военачальнику Симону де Монфору – грозе альбигойцев XIII века. Памятник на удивление хорошо сохранился.
Шартр
✣✣✣✣✣
Шартр – это столица готики. Хотя почитание Девы Марии восходит к Айя-Софии и восточному православию, никто не почитал ее сильнее французов XII века. Мать Иисуса способствовала исцелению мира, зацикленного на военной доблести, жестокости и войне. Генри Адамс в сравнительном очерке, посвященном Мон-Сен-Мишелю и Шартрскому собору, назвал ее культ «величайшей силой, воздействовавшей на западный мир» с самого появления христианства.
Находящийся рядом с Парижем Шартр уже обладал бесценной реликвией – плащаницей Девы Марии. Шартрский епископ Жоффре де Леве (ум. 1149) был ведущей фигурой интеллектуального движения во Франции XII века, когда богословие объединилось с гуманитарными науками и наукой об Античности. Три великолепных портала Шартрского собора – западный, северный и южный – символы этого раннего французского возрождения.
Средневековые храмы настолько часто рождались в огне, что иногда про пожары говорили, будто именно так Бог ускоряет обновление своего дома. Пожар в Шартре в 1134 году, чудом не тронувший одеяние Девы Марии, уничтожил западную стену собора, и де Леве восстановил ее во все еще популярном романском стиле. После второго пожара, 1194 года, сохранился только фасад, а к этому времени готическая революция уже была в разгаре. Таким образом, собор Шартра зафиксировал переход от одного языка средневековой архитектуры к другому.
Первыми об этом возвестили две западные башни. Башню на юго-западном углу, начатую в 1145 году, характеризует суровая ранняя готика, возникавшая на базе романского стиля. Северо-западная башня иная: здесь романскую основу 1134 года сменяет башня 1513 года в стиле пламенеющей готики. Хотя эти башни относятся к радикально разным периодам готики, они все равно ухитряются вступать в диалог друг с другом.
Между ними находится главная часть Шартрского собора, его западный фасад, основная часть которого была построена до пожара, в XII веке в романском стиле. На центральном тимпане изображен Христос в тесной компании евангелистов и апостолов. Правый тимпан отражает его земную жизнь, описанную в библейских эпизодах. На арке изображены проявления академического Шартра: тривиум риторики, грамматики и логики и квадриум астрономии, арифметики, геометрии и музыки. Музыка звенит колокольчиками, грамматика вооружена книгой и розгами, Евклид чертит свои фигуры, а Аристотель (а некоторые считают, что Пифагор) склоняется над рабочим столом. Левую дверь украшает Вознесение Христа: здесь его окружают земные труды и времена года.
Старая гвардия: удлиненные романские пропорции
Эти три двери, прославляющие Христа, науки и труд, обрамлены непропорционально вытянутыми персонажами Нового Завета, поднятыми на колонны. Эти символы романского искусства сохраняют жесткий формализованный стиль доготического периода, однако я вижу в них призыв не забывать о старой гвардии на пути к новым чудесам.
Остальные части собора, построенные после 1194 года, словно стремятся компенсировать относительную простоту западного фасада. Северный и южный трансепты – это еще переходный стиль: они повторяют трехдверное решение западного фасада, но с более богатой и живой отделкой. Тематика в целом привычная, хотя на южной двери расположена необычная последовательность поучительных барельефов, на которых черти подталкивают порядочных христиан к греху.
Интерьеры Шартрского собора – это высокая готика девяностых годов XII века во всем ее великолепии. Вертикали нефа освобождены от романской массивности. Пилоны с полуколоннами возносятся от пола к крыше, увлекая взгляд к главному шедевру Шартра – окнам клерестория. Это победа пространства Сугерия над жалкой материей, и эта победа становится особенно заметной, когда проходишь по нефу и оказываешься в потоке света в средокрестии. Кажется, будто многочисленные полуколонны трансепта колышутся, уходя вверх.
Шартр: парящая в небе готика
Апсида безупречно соразмерна: повсюду царит умиротворение. Здесь в начале дня мы можем следить, как солнце скользит по изменчивым объемам собора: этот эффект усиливается за счет простоты стрельчатых окон. В завершение нас ждет великолепие – преграда хора, которую начал тот же мастер, что построил пламенеющую северо-западную башню: Жан де Бос. Это горельеф примерно с двумя сотнями фигур, на создание которого ушло больше двух веков. Последние фигуры уже в костюмах времен Ренессанса. Скульптор Роден отметил, что каждый раз у этой преграды он «начинает изучать ее так, словно увидел впервые».
Наверное, главное сокровище Шартра – сохранившиеся витражи. По этим в большинстве своем средневековым виньеткам можно составить особый путеводитель, ко- торый проведет нас по расцвеченному небесному служебнику. Хотя случайному посетителю без библейской энциклопедии разобрать их сложно, общий эффект потрясает. Витражи наполняют все пространство различными оттенками синего и голубого: сияющими, величественными, серьезными, возможно, даже печальными. Шартрский собор – то редкое здание, которое, как говорят, заставляет паломников прослезиться.
Сохранилось 173 витража – все они дары более 40 гильдий, а также различных городских торговцев. В нижней части витражей можно различить эмблемы торговцев тканями, сапожников и каменщиков. Пристального внимания заслуживают Голубая Мадонна в южном амбулатории, окно Карла Великого в северном и ранний витраж с Древом Иессеевым на западном фасаде. Писатель и поклонник французских соборов Иэн Данлоп описывает в очерке о Шартре окна-розетки трансепта как обладающие «красотой бесцветного опала и сложностью снежинки».
Капелла Девы Марии: возрожденное многоцветие
Произошедшая в 2019 году реставрация интерьеров будет вечным поводом для споров: стены нефа стали белыми, а трансепты остались дымчато-черными. В процессе выяснилось, что так называемая Черная Мадонна вовсе не черная, а белая. Критики считают, что создание такого контраста между отдельными частями собора было ошибочным и неудачным. Но это все мелочи. Шартрский собор вместе с соборами в Амьене и Бурже стоит в ряду самых ярких явлений европейской культуры.
Кутанс
✣
Те, кто изучает историю Франции, знают, что ее нельзя рассматривать как единую страну – особенно находясь в Нормандии. Кутанс стал французским, только когда король Англии Иоанн потерял Нормандию в 1204 году. Моя мать – дитя Гернси, поэтому я почувствовал себя как дома, когда услышал, что с башни собора в Кутансе можно увидеть Нормандские острова. До них ближе, чем до любого крупного французского города, – и когда-то они даже входили в одну епархию. Это один из моих самых любимых уголков Европы, хоть и находится в стороне от проторенных путей.
Новый собор начали строить в 1220 году в стиле, который выражал должное почтение новой парижской власти. Три башни – кажется, многовато для небольшого городка. Они заставляют меня вспомнить о том, как Дон Кихот со своего коня высматривал мельницы, с которыми можно было бы сразиться. Виолле-ле-Дюк тоже впечатлился масштабами, отметив, что центральная башня (вполне традиционная для Англии) для Франции – редкость. Собор, к счастью, пережил высадку в Нормандии в 1944 году. Весь остальной город во время этой операции сровняли с землей.
С востока открывается вид на крыши с тремя ярусами контрфорсов. Центральная башня, которая осталась без шпиля, тяжеловесна, и весь фасад почти лишен украшений, за исключением двух западных башен. Их шпили, покрытые глухими арками, видны издалека. Западный фасад строг, вход венчают щипцы со сквозными трилистниками и четырехлистниками между ними.
Впечатляющие интерьеры Кутанса намекают на влияние чуждой культуры, которая стремится что-то доказать. Неф представляет собой готическую накладку на романского предшественника, и составные пилоны выглядят чересчур громоздкими. Двойные приделы впускают лучи света из больших окон, пронизывающие неф под всевозможными углами. В средокрестии пилоны превращаются в безумные пучки полуколонн, напряженно поддерживающих восьмиугольную башню над ними. В трансептах нет окон-розеток (возможно, в городе не нашлось богатых спонсоров): собор освещают простые стрельчатые окна. Восьмиугольный фонарь изнутри великолепен: взгляд устремляется к высокой галерее под восьмиреберным сводом, который, кажется, поддерживают только окна.
Кутанс: Дон Кихот на коне
Хор создавался в то же время, что и в Ле-Мане: это простая полусфера из круглых колонн, а свод пронизан окнами клерестория. Под ними – двойной амбулаторий, шедевр игры с пространством XIII века, а капелла Девы Марии сохранила свои первоначальные краски, став редким примером готического интерьера в том виде, какой задумывался его создателями. Самый примечательный памятник – капелла северного трансепта, посвященная Томасу Бекету. Ее воздвиг ответственный за строительство собора епископ Гуго де Морвиль, чей дядя, носивший то же имя, был одним из убийц Бекета. Говорят, что де Морвиль умер, «доказывая глубокое раскаяние». Витраж услужливо изображает это убийство.
Лан
✣✣✣
На первый взгляд Ланский собор кажется очень грозным, этаким «собором с кулаками». Его пять башен нависают с известняковой гряды, глядя на долины Шампани: Лан, древний франкский город, существовал задолго до возникновения Парижа. За строительство храма отвечал один человек, Готье де Мортань, поборник французского ренессанса XII века и епископ Лана с 1155 по 1174 год. Строительство началось после назначения его каноником и было завершено к 1220 году по его плану. Западный фасад собора – кульминационный всплеск романской архитектуры на заре эпохи готики.
Западный фасад представляет собой выверенную композицию. Первый этаж полностью занимают три гигантских портала под круглыми арками, решительно выступающими вперед. При ярком свете они образуют приветливое укрытие от тени, в темноте становятся грозными пещерами. Над каждой из травей расположено по окну, арки которых заполнены человеческими лицами и звериными мордами.
Две западные башни напоминают изящные подставки для торта. Открытые портики венчают углы каждого яруса, что придает им античный вид. На каждом из углов – по скульптурному быку. Они размещены здесь во славу тех животных, что, по преданию, возникли из ниоткуда, чтобы втащить вверх по склону камни для начала строительства, а потом исчезли. Две подобным же образом оформленные башни венчают трансепты. Отличительная особенность этого собора – то, что все башни словно выступают вперед или отодвигаются в зависимости от угла, под которым на них смотрят. Это очень любопытно: как будто романский стиль раньше срока пытался стать барокко.
То же можно сказать и об интерьерах, относящихся к переходной готике. Аркады нефа покоятся на скругленных пилонах, выше которых группы полуколонн поднимаются к веерному своду. Необычайно просторная галерея позволяет пройти вдоль залов на уровне второго этажа – прогуляться по роще колонн, капителей и сводов, залитых светом. На этих галереях во время торжественных церемоний стояли певчие.
Трансепты лишены украшений и гармоничны, их освещают большие окна-розетки. Алтарь совершенно нетипичен для Франции: его протяженность составляет полные десять травей, но без завершающей апсиды. На западе собора перспектива уплощается, над тремя стрельчатыми окнами находится розетка. Там, где ожидаешь увидеть апсиду, оказывается просто плоская стена. Мы настолько привыкли к французским апсидам, что это почти разочаровывает.
Таинственные быки Лана
Ланский собор лишился всего убранства в годы революции и выглядит даже более пустынным, чем большинство французских соборов. За счет этого сохранившиеся витражи стали еще заметнее – главным образом это розетки и стрельчатые окна. Окно-розетка северного трансепта напоминает о схоластических традициях Лана XII века, изображая те же гуманитарные науки, которые прославляются в Шартрском соборе. Фигуры расположены вокруг центральной философии. Любопытно, что Грамматика представлена здесь в лице деликатной дамы, показывающей ученику книгу, тогда как в Шартре она порет его розгами. Я бы своего отпрыска отправил в Лан. Преграда хора – это выдающееся кованое изделие XVIII века.
Неф: мощный переходный стиль
Собор стоит на вершине холма, где сохранилось немало средневековых церковных построек, включая клуатр, капитул и старейшую французскую больницу, в которой сейчас расположен туристический офис. Они увековечили тот период истории Европы, когда этот уголок Франции был цитаделью науки.
Ле-Ман
✣✣✣
У большинства людей Ле-Ман ассоциируется с автогонкой. У меня – с хором. Город XI века располагался в графстве Мэн, которое тогда было частью Нормандии. В письменных источниках упоминается, что в восьмидесятых годах Вильгельм Завоеватель возмутился тем, что более древний собор возвышается над его замком. Это стало первым случаем нимбизма, и, как это часто бывает, его претензия была отклонена застройщиком – в данном случае церковью.
Позже город стал местом, где родился Генрих II Плантагенет, сын Жоффруа Плантагенета и Матильды Английской. Собор был заново отстроен после пожара 1134 года, так что его неф сохранил черты романского стиля, который здесь (как и в Англии) следовало бы называть нормандским. После того как король Иоанн в 1204 году потерял Нормандию, был заказан новый собор – во «французском стиле». Его начали строить в 1217 году и завершили в 1254-м, в результате получилась одна из самых красивых восточных частей храма во всей Франции. Новые трансепты появились в XIV и XV веках. Так что Ле-Ман – это «собор три-в-одном», настоящий каталог стилей и радость для глаз.
Западный романский фасад не впечатляет. Вход находится в южной стене нефа – с портиком и скульптурами святых, как в Шартрском соборе. Интерьер нефа выдержан в позднероманском стиле, на капителях – человеческие лица и птицы, главным образом совы, выглядывающие из-за листьев аканта. В окнах сохранились витражи XII века.
Создатели нового хора в 1217 году, похоже, решили создать нечто, превосходящее все, что тогда воздвигалось в окрестностях Парижа. Контрфорсов просто отчаянно много, так что кажется, будто апсиду обступила когорта пикинеров, размахивающих своими копьевидны- ми пинаклями во все стороны. Расположенные полукругом 13 одинаковых капелл с собственными крышами и миниатюрными апсидами выглядывают между ног контрфорсов.
Трансепты и южная башня оказались непомерно дорогими и были достроены только в самом начале XV века. К этому времени готические стены уже почти целиком перешли в руки стекольщиков. В результате средокрестие в Ле-Мане словно парит в воздухе. Старый неф в восточной стороне похож на темный туннель, а над головой поднимается хрустальный дворец из окон, поддерживаемый тончайшими каменными пилонами. Здесь мы также вспоминаем, что во Франции был свой «перпендикулярный» стиль.
Интерьеры хора и апсиды, завершенные в 1254 году, демонстрируют явное стремление к высоте. Травеи растянуты и образуют максимально удлиненные арки. Только в 1908 году было установлено, что для усиления эффекта стены были преднамеренно скошены наружу, аналогично античному энтазису.
Амбулаторий настолько пропитан светом, что хор похож на круглый театр. В витражах клерестория XIII века преобладают красные тона, придавая ему ослепительную живость, подобно тому, как в Шартрском соборе такой эффект достигается благодаря сине-голубым. Иэн Данлоп считает, что эта комната – «идеальное воплощение того, что стремилась выразить готическая архитектура: клетка из разноцветного стекла, удерживаемая тонким каменным каркасом».
Хор Ле-Мана: готика, зацикленная на высоте
Местоположение собора безупречно. Наилучший вид открывается с востока: апсида оказывается над чередой ступеней, которые зрительно увеличивают высоту собора. Южный, западный и северный фасады окружены старым городом, который будто бы сгрудился, чтобы защитить старую нормандскую сторону собора от французского чужака. К углу западного фасада притулился еще более старый талисман – каменный менгир. Такие камни были объектами поклонения задолго до прихода христианства. Мудрая община явно оставляет их в покое.
Мец
✣✣
Мецский собор – просто колосс. Он смотрит на реку Мозель со склона и так же заметен, как собор в Лане. Город был столицей спорного региона Лотарингия и центром епархии с древнейших времен: первым епископом в 280 году там стал святой Климент. К VIII веку епископ Меца святой Хродеганг ввел изменения в литургию и служебный уклад, которые распространились по всей Европе. Именно тогда было решено разделять священников и мирян в закрытом хоре. Инновации Хродеганга и сейчас определяют устройство католических церквей.
Епископский квартал Меца был городом в городе. Когда-то в него входили шесть храмов, клуатр, епископский дворец, а также многочисленные богадельни и школы. За каролингским собором последовал романский, однако дальнейшему росту мешала соседняя церковь Нотр-Дам-ла-Ронд, стоявшая напротив планируемого нефа. Вместо сноса строители включили ее в собор в качестве трех западных травей нефа. Так как они располагались под прямым углом друг к другу, старая апсида теперь выпирает из южной стены собора: более странных соединений церквей мне не встречалось.
Политическая нестабильность Лотарингии тормозила строительство в течение более двух веков, так что основной объем работ был завершен в XIII веке в стиле лучистой готики. Северная сторона заключена в контрфорсы, чтобы предотвратить сползание по склону. Над ней доминирует окно северного трансепта, видимое с расстояния многих километров. Южная сторона выходит туда, где раньше был клуатр, а сейчас – открытая площадь. Что до западного фасада, то его ждала жизнь, полная перемен. Он был перестроен в XVIII веке, в результате чего получил классицистический вход, а потом его перестроили еще раз – в неоготическом стиле – в конце XIX века. Мецский собор скорее массивен, чем изящен.
Мец: Шагал высокой готики
Внутри собор с большим клересторием просто давит своей вертикальностью. За исключением очень солнечных дней в нефе довольно темно, однако сумрак компенсируется главным сокровищем собора: средневековыми витражами. Как и многие другие соборы, Мецский претендует на «самую большую площадь остекления в мире». Конечно, бродить по нефу и трансепту – словно заблудиться на страницах древнего манускрипта. За полчаса в Меце зарабатываешь себе боль в шейных позвонках.
Западное окно-розетка, созданное в восьмидесятых годах XIV века Германом фон Мюнстером, раскручивается калейдоскопом нежных красок. Двигаясь на восток, мы минуем скругленные пилоны старого Нотр-Дам-ла-Ронд и попадаем в капеллу Святого Причастия с аляповато-современным витражом. Интенсивность впечатлений нарастает ближе к средокрестию. Витражи в северном трансепте относятся к поздней готике 1504 года и изображают святых на различных этапах мученичества. Каждый витраж обрамлен лесом готических пинаклей. Слева – великолепный контрапункт: один из трех витражей Марка Шагала (1887–1985) с изображением Сотворения мира и Адама и Евы.
Южный трансепт создает поразительный контраст. Здесь витражи всего на 20 лет моложе северного трансепта, но переход к ренессансу виден ярко. Мы оказываемся во власти мастера XVI века Валентина Буша (около 1490–1541), родившегося в Страсбурге. Он заменил готический формализм портретами и пейзажами в солнечных желтых и красных тонах в классических рамах. В числе их героев Святая Аполлония – дева-мученица, у которой вырвали все зубы. Она стала покровительницей стоматологов и изображается держащей зуб.
Так как оконные проемы остаются готическими, то витражи Буша в южном трансепте Меца словно позволяют выглянуть из Средних веков в светлую эпоху Возрождения. Это одни из лучших витражей Франции, они относятся к поворотному моменту в истории европейских стилей.
В апсиде собора, завершенной в XVI веке, также есть витражи Буша и еще два витража Шагала на северной стороне. На алтарном возвышении – подлинное кресло основателя собора, святого Климента, вытесанное из античной римской колонны. В сокровищнице Меца – масса средневековой скульптуры, в том числе копия луврской статуи Карла Великого верхом на коне.
