Саша Суарес
Билет до Барселоны
По дороге я слушала какое-то интернет-радио. Испаноязычную музыку. Мне предстоял разговор с шефом на тему завтрашнего отгула, и нужно было настроиться.
Разговор прошел на удивление легко. Точнее, начальник просто не нашелся, что возразить. Я почти никогда не беру отгулы, часто задерживаюсь после шести на работе, иногда встречаюсь с клиентами в выходные, так что моя просьба застала его врасплох. На то и был рассчет. Эффект неожиданности. Годы работы с самыми капризными и взыскательными клиентами неплохо продвинули мои навыки ведения переговоров. В общем, дело оставалось за малым – попытаться сегодня успеть сделать максимум дел, чтобы мои ребята продержались завтра день без меня, после работы встретить Лену, и собрать вещи. И все – Барселона, жди нас!
В итоге день прошел совсем не так, как я планировала, разумеется. Сосредоточиться на работе я так и не смогла, кое-как досидела до конца дня, ответила на самые срочные письма, и в восемнадцать-ноль одну уже выходила на офисную парковку. Несмотря на то, что весна уже чувствовалась в воздухе, холодный ветер не позволял насладиться первым апрельским солнышком. До Ленинградского вокзала добралась я с трудом, но даже вечерняя пробка не способна была испортить мне настроение.
Лена моя как всегда выглядела сногсшибательно – яркие желтые колготки, невероятный объемный шарф цвета фуксии, изумрудное пальто – ни один нормальный человек не смог бы сочетать эти безумные вещи. Ни один, кроме Лены. Я всегда довольно скучно одевалась, а уж на фоне подруги и вовсе была серой мышью. Но выразительная внешность компенсировала мой тусклый гардероб, и в целом мы смотрелись довольно гармонично. Конечно же, Лена не захотела киснуть этим вечером дома в компании моего занудного по ее мнению мужа, и мы отправились в Джао Да. Одно из любимых мест в Москве. Конечно же, встретили там знакомых. И конечно же, приползли домой далеко за полночь – она навеселе, я за рулем.
Муж уже спал, к счастью. После такого чудесного вечера мне совершенно не хотелось портить себе настроение очередным кислым разговором с ним.
Встали мы в шесть утра на удивление легко. Так как нам предстоял сегодня день в Берлине, решено было ехать налегке – с рюкзаками. С рюкзаком я не путешествовала со студенческих времен. Это тоже немного будоражило нервную систему – я как будто помолодела на десять лет.
Приехали в Домодедово заранее, чтобы успеть погулять по дьюти фри. И тут, пока мы стояли в очереди на регистрацию, случилось непредвиденное. Лене позвонила мама и сообщила, что попала в больницу. Ночью ей стало плохо с сердцем, ее очередной новый муж вызвал скорую, отвезли в больницу где-то в районе Каширки. Сейчас она сдает анализы, чувствует себя плохо, помирать собирается. Мы обе понимали, что скорее всего, там ничего страшного, но Татьяна Георгиевна всегда была паникершей и при температуре 37,5 садилась писать завещание.
– Я поеду в больницу, – неожиданно сказала Лена. – Тут недалеко, за час максимум доберусь.
– Ты уверена? – спросила я, потому что обычно Лена игнорировала мамины попытки привлечь внимание.
– Да. Просто на всякий случай. Потому что, если вдруг что-то с ней случится на самом деле, я себе не прощу. Пусть лучше билеты сгорят. Чем потом всю жизнь мучиться чувством вины.
– Наверное, ты права, я бы тоже так поступила.
Я засобиралась с ней, но подруга меня остановила:
– Ты должна лететь.
– Что? Я? Одна? Да ты с ума сошла!
Но Лена была непреклонна:
– Анчоус, тебе это правда нужно. Ты не должна лишать себя этого путешествия из-за кого бы то ни было. Ничего страшного со мной и моей мамой не случится, ты же понимаешь. А для тебя это будет двойная доза экстрима. Давай-давай, ты справишься, это же не первая твоя поездка в Европу.
И тут я подумала: а почему бы собственно и нет? И опять испытала это уже знакомое чувство легкого страха от собственной безрассудности и решимости.
Да, сказала я себе, надо ехать. Это же приключение! Особенно, учитывая тот факт, что альтернативой были очередные скучные выходные с мужем, с которым не хотелось разговаривать, колебалась я недолго.
На прощание Лена обняла меня и напутствовала не сдерживаться и натворить глупостей, чтобы она могла мною гордиться.
На автомате проходя контроль, в какой-то момент я почувствовала себя персонажем очень женского голливудского фильма. Ну, знаете, когда главная героиня вся такая решительная и настроена изменить свою жизнь, и вот в последний момент ее подруга отказывается лететь с ней в путешествие, и с ней начинают происходить всякие разные приключения, каким-то волшебным образом в ее жизни все меняется, она встречает мужчину мечты, и вообще все у нее внезапно становится хорошо. Внутри шевельнулся мечтательный романтичный единорожек, которого я давным-давно приструнила. Девчачьи мечты – это глупости. Мне это внушили еще в детстве. И я уже много лет продолжаю сама себе это напоминать. Нужно работать над собой, над карьерой, над фигурой, ну и так далее. Жизнь – вечная работа. Глупым фантазиям в жизни взрослой женщины места нет. Даже если в какие-то моменты и кажется, что вот он, твой поворотный момент…
Гулять в одиночестве по дьюти фри оказалось не менее увлекательно, чем с мужем. Он всегда делал это молча или пялясь в свой телефон. Так что отсутствия собеседника я и не заметила. Единственное, когда разговариваешь сама с собой, а рядом идет муж, это не вызывает подозрений.
В самолете я расположилась с комфортом – место подруги было в моем полном распоряжении, а третье кресло занял пожилой немец, который тут же уснул. Терпеть не могу самолетную еду, а в Домодедово позавтракать не успела, так что к моменту посадки я уже была голодна как зверь и грезила сосисками.
Аэропорт Тегель очень скучное место, надо сказать. Пройдя паспортный контроль (к слову, немцы умеют заставить почувствовать себя человеком третьего сорта), я вышла на улицу и решила не брать такси, а примерить на себя роль бюджетного туриста с рюкзаком. В вывесках не разобралась, так как немецкого языка не знаю, спросила у сотрудника в форме, где остановка. К счастью, на английском я неплохо говорю. Приятный пожилой мужчина мне доходчиво объяснил, где останавливаются все автобусы. Так как плана у меня не было, и мне было все равно, куда ехать, я села в первый попавшийся. Примерно через полчаса вышла я на Александрплатц. Нашла довольно милое кафе, где очень вкусно поела. Дороговато, на мой взгляд, но искать что-то для местных сил не было, так что пришлось переплачивать в заведении, рассчитанном на туристов. Расплатившись, вышла на улицу и осмотрелась. Было довольно тепло, светило солнце, легкий весенний ветер продувал площадь, и я пошла куда глаза глядят. Конечно, соблазн зайти в магазин и потратить весь день на покупки был велик. Но я помнила, что багаж у меня не оплачен, да и гулять с пакетами так себе удовольствие.
Берлин – очень стильный город. Очень много фриков. Много интересно одетой молодежи. Зеленый и красивый. Приятно гулять. Допускаю мысль, что зимой я бы думала иначе, но весной все европейские города хороши.
Через пару часов мне надоело фотографировать здания, я взяла кофе на вынос и села в сквере. Написала Ленке. Выяснила, что с ее мамой все в порядке. Собиралась еще кому-нибудь написать, но вдруг поймала себя на мысли, что мне не хочется. Вот просто не хочется этих пустых бессмысленных переписок. Ни с мужем, ни с подругами, ни тем более с родителями. Особенно, учитывая то, что я никому и не говорила, что улетаю. Даже не стала отвечать мужу на его дежурный вопрос “Как долетели?” О, я же ему даже не сказала, что в итоге Лена осталась в Москве! А и не буду. Меньше знает – крепче спит. Лена сказала, что останется ночевать у Кати, своей двоюродной сестры, и скорее всего, вернется в Питер завтра. Я отключила передачу данных, допила кофе, и улыбнулась – это только мое путешествие, время только для меня, не буду ни с кем делиться эмоциями, впечатлениями, мыслями… Только я и Берлин. Только я и Барселона. Впервые в жизни я поняла, что могу делать все, что захочу. И ни на кого не ориентироваться. Ни с кем не договариваться, ни с кем не спорить по поводу экскурсий или планов на вечер.
В тот момент мне вдруг стало так легко, словно расправились крылья. Захотелось шампанского. Но я решила, что еще не время. Как это прекрасно – разрешить себе выпить шампанского средь бела дня, и не выпить его только потому что сама передумала. А не потому что кто-то рядом будет нудеть, что это первый шаг к алкоголизму, или что это слишком дорого, или что это безответственно, или что там еще транслируют люди из самых лучших побуждений. В общем, я пошла и выпила пива! Самого настоящего немецкого пива и закусила самой настоящей немецкой сосиской. Потому что я в Берлине. Как бы банально это ни выглядело со стороны, я это сделала. Потому что мне этого захотелось.
И тут меня осенила мысль, что я ж вообще могу делать все, что захочу! И у меня побежали мурашки по коже. Все, что захочу. Не то, что нужно и не то, что правильно. Не то, что одобрят и не то, что будет иметь правильные последствия. Не то, что полагается делать в путешествии и не то, что написано в путеводителях. Вот правда. Я же могу сейчас поехать в аэропорт и сидеть ждать своего рейса на Барселону. А могу остаться в Берлине и найти отель тут. Или даже хостел. Или даже квартиру. Или, о боже, познакомиться с кем-то с каучсерфинга и заночевать у местных. А могу сесть на поезд и поехать в Париж. И увидеть Париж другой, не тот, который я видела с мужем – постановочные фото на фоне Эйфелевой башни, неизменные круассаны на завтрак, красивые картинки для соцсетей. Я могу поселиться в пригороде или вообще рвануть в Марсель. А могу сесть на автобус и поехать в Амстердам. Или Краков. Или… Господи, да куда угодно! У меня же еще действует даже британская виза!
От этих мыслей внезапно закружилась голова. Пьянящий воздух свободы вкупе с темным нефильтрованным сделали свое дело. А потом я испугалась. Не, ну как же так? А что родители скажут? А как же муж? А следующий семейный отпуск уже запланирован летом в Тунис, почти оплачен. Не, а на работе что скажут? Не, ну нельзя же жить как попало, все равно есть какие-то правила, ограничения, алгоритмы. Я ж не бременский музыкант, у меня есть обязательства перед семьей, начальством, банком в конце концов…
Но процесс был уже запущен, и предательски крутилась в голове на заднем плане одна крамольная мыслишка, которую я страсть как боялась не то что озвучить, но и подумать смело… Поэтому пока бармен наливал мне второе пиво, я таки зажмурилась и спросила себя: а почему, собственно, нельзя так жить? Что мне мешает? И тут мысли понеслись галопом, “эскадрон моих мыслей шальных” – шлягер из детства в качестве саундтрека, хотя нет, в голове звучали африканские барабаны. Сердце билось так, что аж в ушах гул стоял… Мама дорогая, а что, так можно? И можно было всегда??? Чего ж я жила-то как зомби? Если можно делать все, что хочешь, почему бы это не делать? Вот почему бы мне не… И тут шарик сдулся. Потому что я не могла продолжить ту фразу. Почему бы мне что не? Я даже не знаю, чего хотела бы в альтернативной жизни. Ну, вот допустим, можно жить как угодно. И что, как бы я хотела жить? А в ответ тишина. Пустота. А может, я как раз и живу той жизнью, какой хотела бы? Вдруг я из тех редких счастливчиков, кому повезло жить своей жизнью? Но не тут-то было. На душе заскребли кошки. Предательски так, противненько, тонюсенько, коготочками своими острыми… И пропало ощущение крыльев за спиной. Я почувствовала себя пингвином. Расплатилась за обед и поковыляла вперевалочку к выходу. Со своим аккуратненьким функциональным рюкзачком немаркого серенького цвета. Мама бы одобрила, ага.
Вышла на улицу, вдохнула неожиданно свежего для такого большого города воздуха, посмотрела на экран телефона – до вылета еще четыре часа, в аэропорту надо быть за полтора часа, добираться примерно минут сорок, то есть еще часа два у меня в запасе есть. Пойду еще погуляю что ли. Магнитик куплю на холодильник.
Но настроения гулять не было. Захотелось погрустить. Вот нельзя давать себе мечтать, чтобы потом не тосковать. Наверное, правильно делают люди, которые живут себе тихонько по накатанной, не высовываются, звезд с неба не хватают, никаких феерических эмоций и откровений у них не случается, зато и разочарований тоже нет. Потому что когда ничего особенного от жизни не ждешь, то и расстраиваться не из-за чего. Подумала и разозлилась на себя. Вспомнился вдруг “человек в футляре”. Мне всегда было искренне жаль Беликова. И сейчас это невольное и неожиданное сравнение себя с ним, вывело меня из равновесия. А ведь так и есть. Я села на скамейку и заплакала. По-настоящему. Навзрыд. Как в детстве. Я очень давно так не плакала. Я вообще не плачу никогда. Только если смотрю грустные фильмы или читаю печальные книги. А над своей жизнью никогда. Потому что у меня все хорошо. Любая девушка была бы счастлива жить моей жизнью. Все вокруг это твердят мне с юношества. Чего еще желать, когда живешь жизнью мечты миллионов людей? Мне вдруг захотелось домой, в свою квартирку, завернуться в любимый плед, заварить чаю с бергамотом, включить “Сладкий ноябрь” или что-нибудь в этом духе, пореветь, погрустить вдоволь. Но ведь это и есть стремление к футляру, подумала я и заревела горше прежнего. При этом успела поймать себя на мысли о том, как здорово находиться в городе, где ты никого не знаешь и никто не знает тебя – вряд ли я позволила бы себе такую выходку в Москве. Там хоть город и большой, но все равно постоянно натыкаешься на знакомых или знакомых знакомых.
Вдруг я почувствовала на плече чью-то руку. Инстинктивно отпрянув, увидела рядом молодого человека. Он протягивал мне бумажный носовой платок и что-то лопотал на немецком. Я с опаской взяла платок, высморкалась, и по-английски сказала ему, что не понимаю его. К счастью, Берлин это город, где очень многие люди, особенно молодые, говорят на английском и довольно сносно. Он объяснил, что просто проходил мимо и не смог остаться равнодушным. Оказывается, со стороны я выглядела, как “девушка, которую настигло страшное горе”. Я улыбнулась. Молодой человек тоже просветлел лицом. Видимо, он решил во что бы то ни стало мне помочь и теперь обрадовался, что его усилия приносят результат. Этакая Амели в мужском обличье. Бывают такие люди, которые пытаются спасти весь мир. Он достал еще один платочек, предложил выпить кофе, воды или чего покрепче, даже предложил свои услуги жилетки, чтобы я облегчила душу. От такой прыти я опять напряглась. Все-таки у нас не очень принято вот так вот лезть к людям с помощью. Вот какую-нибудь гадость сказать – это да, это всегда пожалуйста. А помощь предложить – редкость. Да и вообще, с чего это он такой добренький? Вдруг маньяк какой, или вор? Сейчас вотрется в доверие, а потом обчистит карманы! Ишь ты! Я насупилась.
– Меня зовут Ганс, – дружелюбно сказал он. – А ты, наверное, русская?
И тут я опешила. Мой английский, конечно, далек от идеального, но не настолько плох, чтобы по акценту можно было распознать происхождение.
– Дааа, – протянула я, – но как ты понял это?
– Да просто только у русских такие красивые девушки имеют такое суровое выражение лица!
Я невольно рассмеялась. Да, это правда. Соотечественников я всегда безошибочно определяла по специфической мимике. Как говорит моя Ленка “лицо из серии: не подходи – убьет”. Ганс оказался музыкантом. Родом из Бремена. Это меня тоже ужасно развеселило. Играл на гитаре в группе. Выступал в клубах по вечерам. Днем учился в консерватории. Угостил меня кофе, провел небольшую экскурсию по богемному району Шарлоттенбург, и пригласил на свое выступление. Пятница же! И тут я вспомнила, что мне нужно в аэропорт! Я добавила его в друзья на Фейсбуке и клятвенно пообещала, что буду постить свои приключения из Барселоны, а если мне вдруг приспичит еще пореветь, обязательно позвоню ему. Он сунул мне упаковку бумажных платочков, точнее ее остатки, посадил на автобус до Тегеля и обнял на прощанье как родную. И так мне вдруг стало хорошо на душе от этой случайной встречи, что я всю дорогу пялилась по сторонам из окна автобуса и улыбалась. А люди в проезжающих мимо встречных или обгоняющих автобусов и машин улыбались в ответ. И это было так мило!
К моменту, когда я добралась до своего терминала, я уже понимала, что безбожно опаздываю. К счастью, у меня не было багажа. Но, к несчастью, немцы очень дотошны в плане досмотров, контролей и прочего. Поэтому я неслась на всех парах, и только когда встала в хвост длиннющей очереди, перевела дух и подумала: вот что такого страшного может произойти, если я опоздаю на рейс? Я никого не подведу, меня никто не ждет в Барселоне, от моего присутствия там ничья жизнь не зависит. У меня есть деньги. Я говорю на английском. Я могу купить билет на следующий рейс. Или улететь со стыковкой. Если билетов не окажется, или они будут слишком дорогими, я могу поехать на поезде или автобусе. Или даже заночевать в Берлине. И, кстати, попасть на концерт Ганса. Почему бы и нет? Очень милый молодой человек оказался. Вовсе даже никакой не маньяк.
