Бывший сын – Саша Филипенко

UPD

Ну что же.... август 2020 года. Новые «Перемены» никто не написал. На площади по прежнему звучит классическая версия. Но совпадение хорошее, не так ли?

(см. конец рецензии)

UPDПотрясение. Других слов я даже подобрать не могу. И не стоит считать меня восторженной барышней. Я достаточно критична в литературе, чтобы восторгаться на пустом месте. Это явно не «пустое место», а действительно потрясающий, сильный, важный и серьезный роман, особенно для дебюта. И самое главное его достоинство для первого романа в его объеме. Многим начинающим авторам столько всего хочется сказать, что на их графоманские изливания уходят многие кубометры леса. Тут не этот случай. Маленькая, тоненькая книжка, но каждое слово которой несет такую силу и вес, что кажется, будто прочитал тяжеленный том о нескольких сотнях страниц.Как хорошо, что я не читала других рецензий, кроме тех, что написаны на обороте книги. И вам не советую. В принципе, раскрытие основной канвы сюжета не лишит вас смысла прочтения книги, но некоторое удовольствие вы все же можете потерять. Но для тех, кто уже прочитал или вернется к моей рецензии после прочтения – какое же прекрасное решение, чтобы показать истинную суть «стабильности» в государстве! Главное в этом романе для меня не сюжет, а слова и мысли. Разговоры бабушки с внуком, беседы друзей, письма, даже молитва. Большая часть книги – это прямая речь разных персонажей, произнесенная вслух или про себя. От этого создается впечатление эпистолярности. Кажется, что это идеально собранный коллаж из дневниковых записей разных людей. И каждое слово – без грамма фальши, без единого момента сомнения в реальности, а не фиктивности персонажа и его слов. Говорит ли это интеллигентная бабушка с внуком или глуповатая девушка со своим бывшим парнем – это все голоса живых людей, а не выдуманных одним писателем героев. И знаете, есть много действительно хороших писателей, но таких, кто абсолютно реально прописывает речь разных персонажей, не так уж много. Из последнего прочитанного я могу вспомнить Франзена с его диалогами, будто записанными на диктофон.Но, конечно, ни диалоги, ни язык не делают книгу потрясающей и гениальной. Гениальной ее делают соответствие историческому моменту и созвучие мыслям других людей. Многое, очень многое в этом романе было отражением моих мыслей. Все то, что написал Саша, оно именно так и есть. Я это вижу, я это чувствую, я тоже так думаю. Обратите внимание на стр. 178, про выход на площадь. Это мои слова, которые говорю я себе и тем людям, которые еще в состоянии «слышать». Это тот самый роман, который нужно будет давать нашим детям и внукам читать, чтобы понимать наше прошлое и нас самих. А вот сейчас можете назвать меня восторженной фанаткой, но я считаю, что этот роман можно поставить на одну полку к шедеврам Аксенова и Гладилина. И он там будет на равных. Читая «Сына» я чувствовала ту же бессильную злость, ту же стесненность в груди от невозможности свободно дышать, те же слезы боли и горечи от несправедливости. И я говорила, что они в 60-х писали о нас. А теперь появился автор, который в 2010-х пишет о нас. Надеюсь, и дальше история будет повторяться. Появятся еще писатели, поэты, режиссеры, которые будут видеть и не бояться говорить правду (делая это талантливо). А потом придет музыкант, который напишет нашу «Мы ждем перемен». И они начнутся.

Состав послушно остановился у платформы, со свистом выпуская пар. Одетые пассажиры вставали с сумками наготове. Вагон, который служил людям домом несколько дней, опустел за считанные минуты.

Я, как единственный мужчина, пытался забрать у мамы сумку потяжелее. Мы вышли на перон одними из последних, словно мама и тётя не хотели покидать поезд, боялись того, что ждёт их там, за пределами купе.

Длинная асфальтовая дорожка, зажатая рельсами, также быстро опустела. Никого, кроме маленького пацана и двух взрослых женщин, сиротливо озирающихся по сторонам. Только двое каких-то мужиков стояли поодаль, изредка о чём-то переговариваясь.

Минуты тянулись как часы. Одна, две, три. Никто к нам так и не подходил. Я молчал, не зная чего ожидать. Молчали и тётя с мамой. Две сестры, они с детства научились чувствовать друг-друга: молчать, когда грустно и болтать без умолку, когда весело.

Кажется, минут через 10 эти двое мужчин подошли к нам.

–Какие вы худенькие!, – возопил тот, что был покрупнее.

Они обнялись. Время снова потекло с прежней скоростью и кажется даже быстрее.

Две дочери встретились с отцом после двенадцати лет разлуки. Двенадцать лет абсолютного неведения, неизвестности и тишины. Эти тревожные чувства тянулись за нами до самого вокзала, проделали с нами путь из России. Мы привезли их с собой, но разбили на платформе, как если бы не смогли довезти в сохранности хрустальную вазу, вытряхивая осколки на рельсы. Ваза была разбита на счастье.

Всё детство я даже не знал, где мой дедушка. Никто не говорил о нём, не было фотографий, звонков по праздникам. И вдруг я узнаю, прожив восемь лет без него, что у меня есть ещё один дедушка. И живёт он в другой стране. В Беларуси. Путешествие сулило большие приключения и новые эмоции. Волновались лишь его дочки. Я же покорно молчал, но душа маленького ребёнка трепетала от счастья.

После воссоединения трепетал и дедушка со своими дочерьми. Разговаривали радостно и взахлёб. Будто не было никакой развалившейся семьи, брошенных детей. Они общались так, словно никуда и не пропадали. Пока взрослые решали свои важные вопросы, я бегал по двору, пытаясь изучить новую для себя страну.

Удивлению не было предела. Хорошие дороги, чистые улицы, свежевыкрашенные скамейки, ни одного бомжа или просто неаккуратного прохожего. Казалось, что именно такой могла бы быть Россия, если бы решила множество своих проблем.

Это удивляло всю нашу семью. Уже потом, когда мы приезжали вновь, мой отец говорил дедушке: «Такое ощущение, что у вас к каждой скамейке приставлен человек, ответственный за неё. Так всё ухожено и аккуратно. Не то, что у нас». Дедушка лишь отмахивался рукой: «У нас тут своих проблем хватает, и похуже, чем ямы на дорогах…». Мы не верили, думали, что это вечное недовольство. Везде хорошо, где нас нет.

Прошло два года, дедушку посадили в тюрьму. Потом был суд. Дали пять лет строгого. До сих пор помню его звонок после освобождения: «Ванёк, ну как ты, браточек?».

Мы сразу же поехали проведать его.

Теперь, когда он имел за спиной отсидку, он мог говорить открыто о том, что происходит в стране, прочувствовав это на себе.Я знаю, что есть люди, которых воротит от словосочетания «современная литература». Тогда готовьте тазики, это современная литература о современной Беларуси. Такое маленькое и несерьёзное явление, как современный литератор, пишет о такой маленькой, казалось бы ничем не примечательной республике.

что нам известно об этом государстве, о его народности, нравах и быту?

Эта книга о государстве, где команда президентских чиновников обыгрывает команду профессиональных спортсменов. О государстве, в котором граждане обладают избирательным правом, но президент всегда один. Один, с самого зарождения республики. О государстве, в котором отключают wi-fi после шести часов вечера. О государстве, где после терактов обыскивают офисы оппозиционных сми, о государстве, где многие успешные журналисты внезапным образом покончили с собой.Главный герой романа пережил трагедию, случившуюся в центре Минска, в результате которой погибли 53 человека. Надпись на постаменте гласит: «53 рубца на сердце страны». Но у того, кто руководит этой страной, нет сердца. Рубцы беспощадно ложатся на сердца простых граждан. Это сердце Беларуси. Позже врач, делавший вскрытие моему деду, сказал: «У него всё сердце в рубцах было…»

Муторно и беспросветно. Максимально неприятно было читать этот текст. Неприятные люди, жизненные трагедии, неуместный мат, мрачная безнадёга во всём. Даже бабушка главного героя с её верой в чудо никак не разбавила эту картину.

По поводу исторической достоверности определенно не мне судить. Но все эти «диктатор и тиран», «старший брат», «германты» набили оскомину очень быстро. Не близки мне эти истории, ещё с советской литературы не задались.

Скорее всего, мне не понять, что в этой книге такого великолепного и достойного.