Саша Блик
Сны чужих воспоминаний. Книга 1
27
Дальнейший день прошёл в заботах. Гельда помогла снять мерки для платья, отнесла их швее с пожеланиями по крою. К сожалению, мне об этих пожеланиях не рассказали, но обещали, что платье обязательно поразит моё воображение.
После мы с Гельдой репетировали выступление. В два этапа. Сначала пение, а потом, после сеанса массажа, занялись танцами.
К слову, массажистка оказалась одновременно лекарем. Исцелять ссадины она не умела, зато принесла с собой отличную мазь, которая довольно быстро привела в порядок мои ладони и коленки. Они тоже оказались разбиты после бега по крышам. Я хотела было отказаться, осознавая стоимость такого лечения. Кто знает, как быстро я смогу отработать его стоимость, а коленок под платьем всё равно не видно. Но женщина и слушать не захотела. Лишь щедро нанесла на все ссадины зеленоватую массу и приказала подождать несколько минут. Я и ждала, глядя, как буквально на глазах восстанавливается кожа.
Такая мазь была… довольно уникальной. Хотя бы потому, что это своего рода артефакт с одноразовым действием, направленным на заживление тканей. То есть, маг, создающий подобную мазь, должен обладать не только способностями к целительству, но и к артефакторике. Это невероятно дорогая вещь, и я терялась в догадках, насколько же важен сегодняшний приём, что для подготовки к нему на меня не пожалели даже таких дорогостоящих веществ.
Впрочем, мои сомнения улетучились в момент, когда меня уложили на постель и принялись разминать ноющие мышцы. С одной стороны это было болезненно, а с другой… После того, как женщина закончила, я смогла двигаться! Боли в мышцах практически не осталось, и она уж точно больше не сковывала моих движений.
Собственно, после этого мы и приступили к отработке танца. Прежде всего я продемонстрировала хмурой Гельде тот номер, который показывала госпоже, но девушка осталась недовольна.
– Госпожа Эрато дала определённые указания по улучшению твоего танца, – огорошила она меня.
– Какие указания? – Сказать, что я опешила – ничего не сказать. Это выступление мы с девочками разрабатывали не меньше месяца, а мне предлагают внести коррективы за какой-то один вечер? Они издеваются?
– Твои движения слишком зажаты, – пояснила Гельда. – Не хватает партнёра.
– Но… – Я растерялась. – Но где же мне его взять?
Девушка обвела угрюмым взглядом помещение, и в итоге остановилась на стуле. Обычном стуле, со слегка изогнутыми ножками и мягким сидением.
– Используй его.
Удивление? Нет, это не то слово – слишком блёклое. Мне предлагалось использовать стул в качестве партнёра. Как стул может вести в танце? Он же просто мебель.
– Как? Кружиться с ним по комнате? – озвучила я свои сомнения.
Гельда закатила глаза. Взяла в руки стоявший у стены стул, со стуком опустила его в середине комнаты и смерила меня прищуренным взглядом.
– Твоя задача танцевать так, чтобы он стал центром твоего номера, – отрезала она. – Брать в руки нельзя. Садиться можно.
Я сглотнула. И что мне предлагалось сделать? Стул? Серьёзно? В нерешительности сделала шаг по направлению к предмету мебели. По логике вещей, его невозможно было вписать в номер – в том танце партнёр не предусматривался. Мне же придётся полностью всё переделывать!
Замерев возле виновника собственных терзаний, я пару раз задумчиво ковырнула пальцем спинку. В голове один за другим проносились выученные движения, постепенно выстраиваясь в нужную последовательность…
Я хмыкнула. Пожалуй, варианты у меня всё же были.
Следующие несколько часов были посвящены именно этому: попытке вписать в танец дополнительный элемент интерьера. Как выяснилось, на стул можно не только садиться, но и почти ложиться, прогибая спину так, что волосы касались пола. Причём не только прямо, но и поперёк. К слову, Гельда утверждала, что ещё можно сидеть на нём задом наперёд, но это было, пожалуй, единственное, в чём я не готова была сдаться. При попытке сесть на стул лицом к спинке, неизменно оголялись ноги, а подобное было недопустимо. Даже с изменённым лицом были определённые границы, которые я не готова была переходить. И хотя девушка активно уверяла, что никто точно не будет против, я не хотела навлечь позор на приют госпожи Эрато своим чересчур фривольным поведением.
И, кажется, я оказалась права. По крайней мере, если судить по восторженным аплодисментам госпожи Пенелопы Эрато, наблюдавшей финальный вариант.
– У меня просто нет слов, пташка! – воскликнула она. Мне даже на секунду показалось, что она готова прослезиться от умиления. – Сегодня ты проделала огромную работу. Уверена, на выступлении ты всех поразишь!
Кажется, я даже слегка раздулась от гордости. За все годы учёбы в школе я ни разу не получала столь высокой оценки собственных усилий. Наставница всегда находила, к чему придраться, и была крайне скупа на поощрения.
– Гельда посоветовала использовать для номера стул. В качестве партнёра, – пояснила я с некоторой опаской. Всё же до последнего боялась, что госпожа сочтёт определённые движения чересчур… недостаточно скромными.
– О да, стул! Это отличное решение, – похвалила она. – Это придаёт твоему номеру определённую изюминку, если ты меня понимаешь. Этакая смесь целомудрия и откровенности.
Мне стало неуютно.
– Откровенности? – переспросила я.
– О да, – протянула она мечтательно. Но тут же заметила, что мне не по себе, и поспешила успокоить: – Но не переживай, пташка. Откровенность – это не плохо.
– Не плохо? – уточнила настороженно. Потому что в моей картине мира это было ой как плохо. За подобные намёки в собственном поведении можно было испортить репутацию на всю жизнь. Или по крайней мере на пару лет точно.
– Ну разумеется нет! – Женщина приблизилась ко мне, приобняла за плечи и повела в сторону выхода. – Ты же не предлагаешь мужчинам своё тело, как какая-нибудь развратница.
– Конечно, нет! – возмутилась я. – Это же возмутительно.
Госпожа кивнула и распахнула дверь, выводя меня в коридор. Несмотря на вечернее время кругом было пусто. Зато отсюда было слышно, как с нижнего этажа долетают звуки музыки.
– Вот именно так и работает твой танец. С одной стороны, капля откровенности показывает, какой ты могла бы быть. А с другой – твоё целомудрие показывает, что на самом деле ты совершенно другая. Понимаешь?
Я задумчиво кивнула. На самом деле, я не совсем понимала, о чём речь. Но мне совершенно не хотелось разочаровывать эту прекрасную женщину.
– Ну вот и умница, – улыбнулась она. – Надеюсь на выступлении ты меня не разочаруешь.
Спустившись по пустой лестнице, мы оказались в ещё одном коридоре. Он был всё так же пуст, за исключением пары служанок, снующих между дверей. Зато музыка здесь звучала значительно громче. Агрессивные, слегка отрывистые звуки скрипки, гнусавые переливы духовых и… это был бубен?
Таблички на двери также вызывали удивление. «Свиристель», «Чечевица», «Иволга»… И, наконец, «Канарейка».
Госпожа Эрато толкнула дверь.
28
На вешалке висело платье. Не могу сказать, чтобы оно действительно поражало воображение, но, конечно впечатляло. Светло-голубое, с полупрозрачными рукавами, широким поясом и доходящим до середины груди вырезом. Оно всё было усыпано какими-то блёстками, придающими ему совершенно невероятный вид.
– О Светлый Дух… – выдохнула я.
– Нравится? – послышался довольный голос госпожи Эрато. – Его подобрали специально для тебя. Оно подчеркнёт твою чистоту и непорочность.
Я проникновенно поблагодарила леди и удалилась за ширму.
Пока я снимала повседневное платье, госпожа покинула комнату. Зато её место заняла Гельда. Впервые за всё время нашего знакомства девушка не хмурилась, а выглядела весьма благодушно.
– Госпожа тебя хвалила, – сообщила она с порога. – Ты молодец.
Я с благодарностью улыбнулась.
– Без тебя бы у меня ничего не получилось, – ответила проникновенно, борясь со шнуровкой.
– Конечно, не получилось бы, – самодовольно проворчала девушка и шагнула ко мне. – Давай помогу.
Общими усилиями мы освободили меня от платья и… передо мной лёг комплект белья. Я с удивлением уставилась на кружевные трусики. Не самый популярный предмет личного гардероба в Терии, только-только начавший входить в моду и пока ещё пользующийся дурной славой.
Нет, у меня не было страшных предубеждений на этот счёт. Несмотря на то, что такое бельё было мягко говоря, не в ходу, и многие считали его неприличным, я успела насмотреться на подобное в мире Кейтлин. Она натягивала этот кусочек ткани, ни разу не задумываясь о том, насколько откровенным он может показаться. Но то Кейтлин, а для меня…
– Зачем? – спросила я напряжённо.
– Это для дополнительного удобства, – пояснила Гельда. – Госпожа беспокоилась, что панталоны будут стеснять твои движения.
– Но я же тренировалась именно в них. И они ничего не стесняли!
– Да, но теперь на тебе будет новое платье. Что если твоё бельё исказит его форму?
Я опустила глаза на свои аккуратные панталончики – в меру короткие и в меру тонкие. Я даже представить не могла такую юбку, форму которой они могли бы исказить.
– Это пожелание госпожи, – выдала главный аргумент Гельда.
Я вздохнула. И выпроводила девушку из-за ширмы. Как бы то ни было, полностью обнажаться при посторонних я не собиралась.
К слову, бельё оказалось весьма удобным и облегало бёдра именно так, как я помнила из снов. Но ощущалось это всё ужасно непривычно и немного стыдно. Настолько, что я беспокоилась, как бы это не заставило меня наоборот сбиться. Всё-таки танец был не настолько хорошо отрепетирован, чтобы я могла позволить себе отвлекаться на собственные голые ноги. Разумеется, в танце не было моментов, где юбка поднималась бы настолько высоко – да она вообще не поднималась – но всё же…
– Ну вот, другое дело, – послышалось из-за плеча. – А ты надевать не хотела.
Я резко обернулась, прикрывая грудь. Гельда безапелляционно выглядывала из-за ширмы, обводя мою наполовину оголённую фигуру одобрительным взглядом.
– Т-ты могла бы не подглядывать? – Я старалась, чтобы голос звучал твёрдо, но ничего у меня не вышло. Он предательски дрогнул, а я сама залилась краской.
– Ой, да пожалуйста, – фыркнула девушка, закатывая глаза. – Какие мы нежные.
Она скрылась, а я застегнула лифчик и вновь оглядела себя. Это бельё едва ли скрывало тело. Две одинокие полосочки ткани выглядели почти вульгарно… Я почувствовала, как к щекам вновь приливает жар. Вот не знай я, что нахожусь в приличном заведении, решила бы, что меня нарочно хотят раздеть.
Впрочем, подобные мысли были необоснованны, потому что… Ну, потому что никто ведь не узнает, что именно надето у меня под одеждой, верно?
С этими мыслями я, наконец, вернулась к платью. И вот здесь мне действительно потребовалась помощь Гельды. Дело в том, что на спине платье застёгивалось на ряд мелких крючков. И справиться с этим без посторонней помощи казалось почти невозможным.
Отсутствие корсета было непривычно, зато придавало ощущение определённой лёгкости. Волосы мы решили убрать в широкую косу, чтобы подчеркнуть мою чистоту и непорочность. По тому же принципу макияж было решено сделать максимально естественным. А вот что заставило скривиться – это туфли. Неудобная обувь на высоком каблуке переливалась всеми цветами лазури, сверкала и пугала до чёртиков. Особенно в свете предстоящего танца.
– Гельда… – протянула я, не отрывая взгляда от обуви. – Но я ведь тренировалась на низком каблуке.
– Распоряжение госпожи, – отрезала девушка. – Обувайся, а я пойду и сообщу, что ты готова.
С этими словами она скрылась, а я со вздохом принялась закреплять на ногах эти орудия пыток. Чёрт с ним, с бельём. Каблуки – вот за чем стоило следить. Если я не собиралась грохнуться прямо на сцене, разумеется.
От борьбы с ремешками отвлёк звук открываемой двери, и в комнату впорхнули три симпатичные девушки в халатах. Замерли на пороге, рассматривая меня, а потом переглянулись и захихикали.
Я с досады закусила губу. Откровенно говоря, это был не самый лучший момент для знакомства. Госпожа Эрато обещала официально представить меня после выступления, а вот такая незапланированная встреча могла попросту испортить мнение обо мне и затруднить вхождение в коллектив.
Ну что ж. Имеем что имеем. Встреча уже состоялась, осталось знакомство. Я растянула губы в доброжелательной улыбке.
– Добрый день. Меня зовут… Канарейка.
Я на миг сбилась, но вовремя вспомнила, как именно стоит здесь называться. Впрочем, девушки этого, кажется, даже не заметили.
– Значит, ты и есть новенькая, – протянула хрупкая девушка с медными волосами. Судя по всему, она и была здесь заводилой. – И как ощущения?
– Ощущения? – растерялась я. – Ну… обувь неудобная и…
Я хотела пожаловаться на бельё, но вместо этого залилась краской. Кто знает, какие у них здесь порядки. Мы с Бетти могли говорить о чём угодно, но возможно, у местных обитательниц более строгие нравы. Вдруг для них тема нижнего белья является чересчур откровенной? Тогда меня могут принять за какую-то вульгарную девицу, которой только дай поговорить о всяких неприличных вещах. Нет, я не собиралась давать повода для сплетен.
– Волнуешься перед выступлением? – поинтересовалась блондинка в тёмном платье. – Небось не приходилось раньше выставлять себя на показ.
– О нет, – возразила я, радуясь, что представилась возможность рассказать немного о себе. Говорят, так можно легче наладить связь. – Там, где я училась, мы часто устраивали представления для родственников.
Девушки замерли, дружно уставившись на меня. Как будто я говорила на каком-то непонятном им языке.
– Ты сравниваешь школьную постановку вот… с этим? – наконец поинтересовалась рыжая.
– Ну да, – улыбнулась я. – Госпожа Эрато предупредила, что сегодняшний благотворительный вечер очень важен. Но также сказала, чтобы я не переживала слишком сильно.
Повисшая тишина была почти осязаемой.
– Благотворительный вечер? – медленно проговорила девушка. Словно пробовала слова на вкус.
– А на что идут деньги, тебя не предупредили? – уточнила блондинка.
Я нахмурилась. Их поведение выглядело странно. Словно что-то из сказанного мной их удивило.
– На существование этого приюта, разумеется, – произнесла я неуверенно. – Ведь для этого нужны средства.
Я видела, как глаза девушек на миг расширились, а потом наоборот сощурились. Теперь они смотрели очень странно. То ли с любопытством, то ли с сочувствием.
– Интересная формулировка, – протянула рыжая.
– Приюта, значит… – блондинка криво усмехнулась.
Третья закусила губу, словно хотела что-то сказать, но решила, что делать этого не стоит.
И в этот момент распахнулась дверь, и на пороге появилась госпожа Эрато.
– Чечевица, Иволга, Амадина, – протянула она.
Вроде бы и сказала это спокойно, но все три девушки синхронно вжали головы в плечи и поспешили покинуть комнату. Леди проводила их взглядом и обернулась ко мне.
– Ты прекрасно выглядишь, – улыбнулась она. – Готова?
Я поёжилась. И кивнула.
Вечер четвёртого дня
29
Шаг на сцену дался с трудом. Свет ослепил, и в первый миг я застыла, не смея двинуться дальше. Самое глупое, что я могла сделать – это споткнуться и полететь носом вниз в первый же момент после появления. Тем более, что каблуки этому всячески способствовали. Но – я удержалась.
Глаза привыкли к свету, и я продолжила путь. Подошла к краю сцены и обвела взглядом зал. К сожалению, из-за бьющих в глаза лучей было сложно даже определить, сколько людей присутствовало на вечере. Но вот свет начал меркнуть, и одновременно пол подо мной осветился сразу тремя круглыми пятнами. Пятна пересекались, и в месте этого пересечения пол был самым светлым. И вот в этом пятнышке застыла я, дрожа от волнения. Раздались первые аккорды, и я задержала дыхание. Неужели вот сейчас?..
– Уважаемые господа, позвольте представить вам жемчужину нашей сегодняшней программы. Ваше внимание услаждает… Канарейка!
И я запела.
Это была давно знакомая всем песня о моряке по имени Эрик, который приплыл осваивать земли Азуны с далёкого материка, оставив дома жену и детей. Во время экспедиции он влюбился в девушку по имени Ларсия из местного племени Чиаки и решил, что хочет быть только с ней. Однако, поскольку Шайрос не одобряет прелюбодеяний и отношений вне брака, мужчина поплыл домой, чтобы получить развод. К сожалению, обратно он так и не вернулся. Он заболел в пути, а целителя на корабле не оказалось.
По итогу несчастного не дождалась ни жена, ни любимая. И если жена по крайней мере получила тело погибшего мужа и причитающиеся выплаты, то местная девушка так и просидела всю жизнь на берегу. Ожидая корабля и веря, что любимый к ней всё же вернётся.
Очень печальная песня, повествующая о необходимости узаконивать брак и осуждающая отношения на расстоянии. Пока я пела, у меня даже в носу защипало от жалости.
А ещё я, наконец, смогла разглядеть зал. Помещение было не таким большим, как я его представляла. Пространство было уставлено столиками, вокруг которых сидели… Мужчины.
Я дважды обвела взглядом зал, чтобы убедиться. Нет, женщин в зале действительно не было. Если не считать молодую девушку, бесстыдно расположившуюся на диванчике, неприлично близко к одному из мужчин. И госпожи Эрато…
Вглядевшись в дальний столик, где она сидела, я похолодела: женщина сидела между Калебом и моим отцом. Калеб Мосс. И мой отец. Здесь! А госпожа, как ни в чём не бывало, нашёптывала что-то Ноэлю Аллену на ухо. Он довольно кивал и беспрестанно косился в мою сторону.
Мой голос дрогнул, но я тут же постаралась взять себя в руки. Первым желанием было бежать – как можно быстрее и как можно дальше, но… Как далеко я смогу сбежать в маленьком городе, да ещё и на таких каблуках? Да меня догонят в два счёта. Я даже достичь выхода не успею. Нет уж, лучше закончить выступление и выяснить, что здесь происходит.
Какова вероятность, что меня раскрыли? Учитывая то, что я стою на сцене – минимальная. Если бы отец догадался, что я – это я, меня бы уже давно схватили и отправили домой выдавать замуж до конца моей жизни. Который, возможно, настанет весьма скоро. Учитывая всё, что мне известно о женихе, сидящем здесь же… Но тогда что они оба делают в этом зале?
Я мысленно стукнула себя по лбу. Ну конечно! Мой отец – один из самых уважаемых людей в городе, и не может быть, чтобы он отказался от посещения благотворительного вечера. Ведь именно здесь создаются важнейшие связи и заключаются самые выгодные сделки. По крайней мере, именно так нам объясняли в школе.
Однако, я и не подозревала, что отец один из благотворителей, поддерживающих существование данного приюта. Пожалуй, одно это значительно возвысило его в моих глазах. Сколько себя помню, я воспринимала Ноэля Аллена как жёсткого и эгоистичного мужчину, не склонного к совершению добрых дел. Но то, что я встретила его сегодня на этом вечере, заставляло пересмотреть собственные взгляды.
Бросив в последний раз взгляд на госпожу Эрато, примостившуюся за столиком, я повернулась спиной. Музыка сменилась, и теперь мне нужна была вся моя концентрация. В конце концов, я не лукавила, когда возмущалась из-за высоких каблуков. Не то чтобы я совсем не умела на них передвигаться – умела. Но танец… Это чересчур.
И всё же я справлялась. Шаг, ещё шаг – и я касаюсь пальцами спинки стула. Огибаю по дуге и сажусь, поджав ноги.
Волнение внутри достигло пика – только бы не подвернуть стопу! Ещё сильнее взвинчивал тот факт, что в зале сидел отец. Ведь он никогда не приезжал на День Успехов. А значит, до сих пор ни разу не видел моих выступлений. И меня не покидала мысль, что сейчас он впервые смотрит мой танец и восхищается моей грациозностью. Возможно, однажды он узнает, что это была именно я и изменит своё отношение. Быть может, даже сумеет меня полюбить…
Но пока у меня была другая задача – мне нужно было закончить этот кхашев танец. Поворот, ещё поворот… Я чуть не падаю, но в последний момент хватаюсь за спинку стула, выравниваясь. Разворачиваю, сажусь боком и прогибаюсь до пола. Волосы касаются сцены, а присутствующие в зале мужчины видят моё лицо. Я бросаю быстрый взгляд в угол, где отец явно о чём-то договорился с госпожой, потому что оба выглядят невероятно довольными.
Выпрямившись, поднимаюсь на ноги, отмечая, что госпожа встала и направляется к сцене. Стараюсь не отвлекаться, но всё равно вижу, как некоторые стараются её задержать. Вот она отрицательно качает головой, показывает на пальцах какую-то цифру, отчего мужчины заметно скисают и снова смотрят на сцену. Но уже с меньшим энтузиазмом.
Я завершаю танец, опустившись на стул. Спина прямая, взгляд направлен вдаль. Свет гаснет, и весь зал видит мой медленно исчезающий в темноте профиль.
Я справилась.
